- 1 -
«Я знаю точно, невозможное – возможно…»

Старенькую Ниву немилосердно трясло на кочках и рытвинах проселочной дороги. Я, в очередной раз, подпрыгнув на сидении, чуть было не ударилась головой о крышу машины. Это вырвало меня из моих размышлений, в которые я была погружена по самые уши, и заставило, наконец, обратить, внимание на происходящее вокруг. Впрочем, обращать внимания было особенно не на что – мы ехали по узкой разбитой дороге, вдоль редкого хвойного леска или даже скорее насаждения, потому что назвать это лесом, особенно после прошлогодней поездки на Алтай, у меня просто не поворачивался язык.
Было раннее утро. Солнце, лениво ползущее по небосклону, радостно играло на лобовом стекле нашего автомобиля, время от времени отбрасывая редкие блики на лица сидящих в салоне людей. Было душно, пахло бензином и выхлопом, не смотря на то, что мы уже выехали за город.
Кажется, я забегаю вперед. Следует, наверное, сначала все-таки уточнить, о ком идет речь, а уже потом вести свое повествование дальше?.. Да, пожалуй, так будет правильно.
Рядом со мной сидел ежик. Даже не так. Рядом со мной сидел Ежик, в повседневной жизни носивший красивое имя Анна. Впрочем, я ее никогда так не называла. Аня, Анюта, Лапа, Заяц, Котенок, Ежик - это да, это было. Хотя, пожалуй, в особенно строгие моменты, когда мне хотелось подчеркнуть значимость собственных слов, я назвала ее Анной Владимировной – но это бывало совершенно в исключительных случаях. Вообще, в нашей троице – то есть у меня, моей подруги Ольги и ее сестры Ани, существовал целый набор слов, которые мы использовали в качестве обращения друг к другу. Непосвященному человеку, со стороны, должно быть, все это казалось полным бредом и несусветной ахинеей, а нам нравилось подобное дурачество. Когда начинаешь взрослеть, подобные мелочи, словно маленькие невидимые крючочки, связывают тебя с детством.
Ежик сидела вполоборота ко мне, тихо переговариваясь со своим молодым человеком, Тимом, который, собственно, и вел машину. Ребята, собравшись на дачу, вдруг неожиданно решили взять меня с собой, дабы хотя бы немного развеять хмурые тучи подавленного настроения, которые ежечасно вились над моей головой. Мне было неловко оттого, что они, вместо того, чтобы побыть вдвоем, тащили меня с собой, но Анюта со всей значимостью дела выполняла наказ своей сестры, которая попросила, перед отлетом в международный колледж, немного присматривать за ее непутевой подругой.
Непутевая подруга – это я, если кто не понял.
- Эй, маленький Ксю, ты как? – голос Ежика вырвал меня из моих невеселых размышлений.
- А? Что?.. – я подняла голову и встретилась взглядом с сидевшей рядом девушкой, - Я в порядке, Анют, правда. Просто немного задумалась… Ну, как это обычно у меня бывает.
- Ты молчишь всю дорогу. Вот я и поинтересовалась. Вдруг что-то случилось.
- Случилось, Ежик. И давно. Но разве сейчас это уже имеет значение?..
И действительно, имело ли это значение сейчас?
Ведь прошел уже почти год с тех пор, как мы с Олей вернулись из той злополучной поездки на Алтай. Тогда, по чьей-то злой прихоти, а может быть просто по иронии судьбы, нас неведомыми силами отбросило на четыре столетия назад, в далекий семнадцатый век. Удивительное время, когда на Карибском море процветало пиратство, время, когда люди и золото были самым главным товаром, когда переосмысливались жизненные и общечеловеческие ценности, время, когда морских чудовищ боялись не меньше, чем оскала Веселого Роджера на черном полотнище, трепещущем на стяге грот-мачты. И нас с Ольгой угораздило попасть туда именно в тот момент, когда один из девяти пиратских баронов, любимец женщин, главный подхалим и плут Нового Света Джек Воробей угодил в Тартар, в это царство хаоса - владения богини Эриды. Таким образом он расплачивался со своим долгом перед Дэйви Джонсом, легендарным капитаном «Летучего Голландца». Честно говоря, для меня до сих пор остается загадкой, какова же была связь между высокомерной богиней, Морским Дьяволом и пиратским капитаном. Но факт остается фактом – мы с подругой оказались там, в том времени, и непосредственно участвовали в спасении Воробья из царства хаоса. Да и не только в этом.
Сейчас все это не укладывалось у меня в голове. А тогда… тогда казалось, что все так и надо, что все так и должно быть. Правда, это даже забавно!.. Не смотря на то, что много всего плохого произошло с нами там, и даже более того – все просто ужасно закончилось, я тосковала по тому миру, по тому времени. И по людям. Потому что там мы встретили новых друзей.
И не только друзей.
Милый мой Джеймс!.. Как, оказывается, может быть плохо без тебя.
Привычным жестом я провела пальцем по своей правой кисти, ощущая неровность кожи, иссеченной тонкими белыми шрамами, которые покрывали мою руку до самого плеча. Это было единственное свидетельство того, что все произошедшее с нами – не выдумка, не бред больного сознания, а реальные события, на самом деле имевшие место быть. У Оли тоже были такие отметины – они покрывали верхнюю сторону ее обеих кистей и доходили почти до локтя.
Собственно, разве килевание может пройти бесследно для того, кто был ему подвергнут?.. Я знала, что выжить после него было практически невозможно, и понимала, что в нашем случае немалую роль сыграло везение. О том, что ракушки на днище корабля могут быть острыми настолько, что приговоренному к килеванию легко остаться без рук, мы с Олей узнали уже потом.
Ежик проследила за моим движением – и понимающе улыбнулась.
Она все знала. Собственно, Анютка была первым человеком, которому мы с Олей выложили все и сразу, без утайки. Девушка не верила нам. Не хотела верить. Но то физическое увечье, которое причинило нашим несчастным рукам обросшее ракушками днище «Морской девы», брига капитана Норрингтона, было слишком очевидным доказательством правдивости наших слов. Ей пришлось поверить. И это отчего-то принесло нам с Олей несказанное облегчение – словно камень с души свалился. Только после этого я поняла, как, оказывается, важно было поделиться с кем-то своими чувствами и эмоциями. Но каждому такое не вывалишь – слишком неправдоподобно звучит, слишком похоже на выдумку, на бред сумасшедшего.
Вторым человеком, которому я рассказала всю эту историю, была моя мама. Что уж тут скрывать – ей я озвучила только малую толику наших приключений, не касаясь тех рисков и тех опасностей, которым мы постоянно подвергались, находясь в том мире. Зато мама очень много узнала о Джеймсе - о человеке, который очень много сделал для меня, который не раз спасал нам с Олей жизнь. И, хоть я и не говорила ей об этом, по выражению моих глаз, по тону голоса, мама безошибочно распознала чувство, которое я испытывала к этому человеку.
- … так, какие у нас планы? Ксюнь, есть идеи? – Ежик усиленно старалась хоть как-то расшевелить меня, за что я была ей очень благодарна, - Погода чудная, солнце светит вовсю…
- Да, все просто супер!.. – я улыбнулась и приобняла девушку одной рукой за плечи, - Я думаю, что в сегодняшние планы стоит включить шашлыки, купание в озере и ночной костер.
- Я – за! – подал голос Тим, не отрывая взгляда от дороги.
- Ну, еще бы он не был за, вчера весь вечер занимался подготовкой мяса! – Аня, многозначительно хихикнув, толкнула меня локтем в бок, - А вообще, мне нравится ход ваших мыслей, товарищ Заяц. Так что считаем, что принято единогласно!..
- Я все слышу!.. – проворчал Тим, хотя в его голосе я не заметила ни нотки обиды.
- Замечательно. Слышь себе дальше, - Ежик подмигнула мне, - Ну так что, Ксю?.. Ура?
- Ура! – я кивнула головой, и мы все рассмеялись.
Настроение заметно улучшилось. Все-таки наши планы были весьма радужными и привлекательными. Тогда я еще не знала, что им не суждено будет осуществиться.

День начал клониться к вечеру, когда я решила прогуляться до местного озера.
На самом деле, этот водоем все-таки сложно было назвать озером – скорее всего, когда-то это был карьер, из которого добывали песок для какого-нибудь строительства. Прошло какое-то время, карьер заполнился водой, затянулся камышом по берегам – и превратился в полноценное дачное озеро. В нем были даже водоросли и, конечно же росла вездесущая тина. В теплое время года над озером летали жирные, хрипло оравшие чайки, отчего нередко создавалось впечатление, что ты находишься на берегу моря.
Для полноты картины не хватало лишь характерного плеска волн.
Стояла еще только середина мая, и к вечеру стало значительно прохладнее. Солнце, склонившееся уже почти к самому горизонту, не давало достаточного количества тепла и воздух начал быстро остывать. Да и еще, вдобавок ко всему, с воды веяло влажной прохладой с характерным запахом застоялой болотной воды. Я невольно поежилась, поплотнее запахиваясь в легкую ветровку, которую предусмотрительно взяла с собой из дома.
Если говорить начистоту, я ушла на озеро еще и для того, чтобы дать Ане и Тиму побыть какое-то время вдвоем. Я прекрасно понимала, что мое подавленное настроение и вечно кислое выражение лица даже на самого большого оптимиста может подействовать удручающе, а что уж говорить о моем милом впечатлительном Ежике?..
Над поверхностью озера клубами вился пар – судя по всему, разница температуры между воздухом и водой была более значительна, чем могло показаться на первый взгляд. Я сокрушенно покачала головой, мысленно коря себя за то, что с моей стороны было бы весьма предусмотрительно ознакомиться с прогнозом погоды перед поездкой на дачу. И все же я не могла сказать, что было слишком уж холодно – прохладно, да, но так, чтобы начал конденсироваться туман?.. Это не укладывалось у меня в голове и казалось несколько противоестественным, и даже немного паранормальным. Впрочем, зрелище было весьма впечатляющее и очень красивое. Поэтому, выудив из глубокого кармана ветровки свой маленький цифровой фотоаппарат, я начала подбираться поближе к воде, попутно выискивая глазами место, с которого можно было бы сделать пару хороших кадров. Заглядевшись, я не заметила, как звук шуршавшего под моими кроссовками влажного песка неожиданно сменился глухим стуком подошв по деревянному настилу.  Я перевела взгляд себе под ноги.
- Причал?.. Откуда здесь причал? Когда его успели сделать? – мое изумление было так велико, что я сказала это вслух.
Действительно, небольшой по своей протяженности причал, словно прямоугольный язык, выдавался вперед, возвышаясь над зеркальной гладью озера. Я присела на корточки, коснувшись деревянной поверхности свободной рукой – доски были влажными и темными, так, как будто этому причалу был уже не один десяток лет. Заявить с твердой уверенностью, что раньше его здесь не было, я не могла, поскольку бывала не особенно частым гостем в этом дачном поселке. А уж само-то озеро я и вовсе видела всего пару раз, и то один раз только на фотографии.
Вполне вероятно, что я просто подошла с другого берега.
Удовлетворившись таким объяснением, я решила подобраться к воде поближе. Смею вас заверить, сам факт нахождения здесь настоящего причала меня несказанно радовал, поскольку вернул меня в мои воспоминания о море, о портовых городах, о горделивых парусниках, стоявших на якорях в уютных бухтах. В такие моменты любое судно – будь то крохотный шлюп, или огромный галеон, - непременно напоминало мне птицу, которая, устало сложив крылья, дремала, укачиваемая ласковыми прибрежными волнами. Но стоило только капитану подняться на борт, как птица, этот величественный лебедь распрямлял свою шею и широко расправлял крылья, собираясь взлететь…
Мои радужные размышления прервала натужно скрипнувшая, и вдруг сломавшаяся под моей ногой доска. От неожиданности, я оступилась, и, раскинув руки, словно подрубленное деревце, рухнула на причал, чудом не сломав нос о твердую деревянную поверхность. Однако лбом я приложилась все-таки капитально, от чего у меня перед глазами все тут же поплыло.
Совсем рядом раздался характерный плюх.
Не сразу сообразив, что со мной все-таки произошло, я приподнялась на руках и с трудом приняла сидячее положение, подогнув под себя ноги. Голова гудела от удара – на лбу тут же вспухла приличного размера шишка, на которой, вдобавок ко всему, еще и была рассечена кожа. Сочилась кровь. Я стиснула зубы, чтобы банально не разреветься от боли и обиды. Попутно, я машинально шарила руками вокруг, пытаясь найти фотоаппарат, который выпал из моей ладони во время падения. И тут до меня вдруг дошло, что всплеск, который я услышала ранее, как раз и был издан упавшим в воду несчастным цифровиком.
Сам факт того, что я лишилась своего единственного фотоаппарата, заставил меня громко и нецензурно выругаться, благо рядом не было никого, кто мог бы это услышать. Подобравшись к краю причала с той стороны, где, как мне кажется, я слышала всплеск, я, судорожно вцепившись руками в ненадежные доски и перегнувшись через край, начала вглядываться в мутно-коричневую толщу воды подо мной. И каково же было мое удивление, когда я увидела поблескивающий серебристый корпус фотоаппарата на фоне темно-зеленых водорослей буквально в полутора метрах от меня!.. Впрочем, уже спустя пару секунд мое внимание было привлечено другим предметом, лежавшим неподалеку от фотоаппарата. Конечно, немного волнующаяся поверхность воды делала неверными его очертания, но это не имело никакого значения, - данный предмет я узнала бы и в любом другом случае. Знаете, это как увидеть в многолюдной толпе лицо старого друга - вроде бы и далеко, и совсем мельком, а все равно, от твердой уверенности в своей правоте никак не отделаться. Так же было и в этом случае – я нисколько не сомневалась в своих догадках.
Это был компас Джека Воробья. Его просто было невозможно спутать с чем-то другим!..
Я пару раз ударила ладонью по поверхности воды, чтобы убедиться в том, что это – не обман моего зрения и не галлюцинация, вызванная ударом головой о доски причала. От моего удара по безмятежной глади озера побежали круги, но не более того. Компас остался лежать на прежнем месте, совершенно не собираясь никуда исчезать. И тогда я задумалась.
Собственно, волновали меня всего две вещи. Первая – как здесь, в моем времени и в совершенно пресном водоеме оказался компас Джека Воробья? Вторая мысль касалась непосредственно извлечения данного предмета из озера, потому как спокойно повернуться и просто уйти я теперь не могла. Да и… фотоаппарат, наверное, тоже следовало вытащить…
Я еще раз коснулась рукой воды, на сей раз, погрузив в нее кисть до самого запястья, попутно пытаясь зрительно измерить расстояние от поверхности до дна. На первый взгляд казалось, что, компас находится на глубине не более двух метров. Конечно, опрометчиво прыгать в воду прямо с причала я не собиралась, поскольку с моим умением плавать как топор это было бы чистым самоубийством. Нужно было искать другой способ достать компас и фотоаппарат – и я, кажется, нашла его. Берег у озера был очень пологим, по крайней мере, с той стороны водоема, где я находилась. Это означало, что войдя в воду именно в этом месте, я могла, не опасаясь за свою жизнь, пройти по пологому дну до причала, под которым лежали предметы, находясь при этом под водой сравнительно непродолжительный отрезок времени, поскольку все остальное время моя голова будет находиться на поверхности водоема.
Я сняла ветровку и, аккуратно свернув ее, положила рядом с собой, на доски причала. Потом к ней присоединились кроссовки и носки, которые я предусмотрительно затолкала в обувь. Сейчас на мне оставалась только ярко-оранжевая футболка и старенькие джинсы, которые когда-то были насыщенного синего цвета, а сейчас из-за частой стирки и постоянной носки приобрели грязно-голубой оттенок. Какое-то время я думала, пытаясь сообразить, что будет лучше – снять и эту одежду, оставшись в одном нижнем белье, или все-таки залезть в воду так, как есть?..
В итоге, я решила все-таки, что негоже девушке одной, да еще и в сгущающихся сумерках разгуливать по берегу озера в плавках и короткой маечке, которая заменяла мне бюстгальтер. На самом деле, стоило бы, наверное, вернуться в домик, позвать с собой Ежика, взять пару полотенец, чтобы после погружения было чем вытереть влажное тело. Но я чувствовала, что должна была непременно сейчас залезть в воду за компасом. И так велика была моя уверенность в безотлагательности проведения данного предприятия, что казалось, будто от того, сделаю я это прямо сейчас, без колебаний, или нет, зависит вся моя дальнейшая жизнь.
В сущности, так оно и было. Но я никак не могла этого знать.
- Ну что?.. А теперь нырррррнем в ледяную воду? – бодренько сказала я сама себе, припоминая слова из одного очень любимого мною мультфильма – «Анастасии», - Вперед!..
Вода на самом деле оказалась очень и очень холодной. Зайдя в озеро по колено, я, было, решила повернуть назад, поскольку так было недолго себе застудить что-нибудь, не говоря о том, что мои ноги просто могло свести судорогой, что было чревато не самыми благоприятными последствиями. Но какое-то настырное упорство гнало меня вперед, заставляя заходить в воду все глубже и глубже, постепенно приближаясь к цели. В итоге, я решила что, чем быстрее я закончу с этим делом, тем быстрее выберусь на берег и вернусь в теплый домик. Тем более, что до компаса оставалось не более метра, а до фотоаппарата – и того меньше.
Пора было нырять. Я и так уже стояла на цыпочках, чтобы с головой не уйти под воду.
Бросив последний взгляд на небо, которое приобрело богатый красно-оранжевый цвет благодаря заходящему солнцу, я глубоко вздохнула, набирая в свои легкие как можно больше воздуха, закрыла глаза и сделала еще один шаг вперед.
Вода сомкнулась над моей головой.
После этого медлить было уже нельзя – примерно прикинув расстояние от моего нынешнего местоположения до предметов, лежащих на дне, я со всей скоростью, на которую способен человек, находящийся под водой, двинулась в ту сторону. Врать не буду – мне было страшно. Я бы даже сказала, что мне было очень страшно. Как человек, совершенно не умеющий плавать, и в прошлом несколько раз тонувший, я панически боялась погружаться в воду больше чем на две трети своего тела. А сейчас… я слышала, как бьется мое сердце, как кровь шумит в голове от недостатка кислорода… Вам, наверное, может показаться, что я слишком долго описываю данный процесс – но на деле, все это продолжалось всего лишь несколько секунд. Добравшись в первую очередь до фотоаппарата, я, плавно опустившись на корточки, подобрала его. После этого я решила уже не подниматься, потому что под водой было довольно-таки темно, и я боялась, что могу пропустить компас, который, вдобавок ко всему, был практически черного цвета, отчего сливался с окружавшими его водорослями.
Так что до него я добиралась практически ползком.
Схватив компас в руки, я сразу же одела его себе на шею, благо длинный шнурок, который Джек обычно закреплял у себя на поясе, никуда не делся и был на месте. После всех проделанных манипуляций, я развернулась лицом в ту сторону где, по моему мнению, должен был находиться берег, и быстро-быстро задвигала руками и ногами, намереваясь как можно скорее выбраться из этого неуютного места. Все-таки любой водоем, будь то озеро или, к примеру, море, я предпочитала наблюдать либо с берега, либо с борта корабля. Но не более того.
В тот самый момент, когда я добралась до более мелкого места, где достаточно было только встать на ноги, чтобы моя голова оказалась над поверхностью воды, произошло что-то странное. Сильная боль, словно ножом резанула по нижним конечностям, заставив их неестественно резко согнуться. Сначала я даже не сообразила, что случилось – только поняла, что медленно опускаюсь на дно и больше не чувствую ног. Это открытие настолько поразило меня, что я, забыв о том, где нахожусь, непроизвольно сделала вдох, пытаясь наполнить легкие воздухом. Однако, неприятное ощущение заливающейся в носоглотку воды быстро отрезвило меня…
И тут началась паника.
Сейчас я понимаю, что, если бы я смогла успокоиться и сосредоточиться, то, перебирая руками по дну, вполне успела бы выбраться на поверхность до того, как потеряю сознание от недостатка кислорода. Но судьбе было угодно распорядиться иначе – и я начала судорожно брыкаться, совершать какие-то нелепые движения, скатываясь по наклонному дну все глубже и глубже. Со стороны, должно быть, я напоминала марионетку, которую неожиданно начали дергать за все веревочки одновременно. И, как логичный результат всех этих бессмысленных телодвижений, - я потеряла сознание, погрузившись в благословенную тьму.
А возможно, я просто умерла?..
Впрочем, жизнь все-таки решила не покидать мое несчастное тело окончательно, вернувшись в него вместе со странным гулом то ли в ушах, то ли в голове, и приятными щекочущими ощущениями в районе нижних конечностей. В нос набилось что-то колючее, отчего мне просто страшно хотелось чихнуть. Все тело было разбито и болело, как будто меня протащили по всей Катуни, а после этого еще хорошенько отпинали – просто так.
Я открыла глаза, с трудом расклеив слипшиеся ресницы. Судя по всему, я лежала на пляже у озера, уткнувшись лицом во влажный прибрежный песок. Только… откуда этот странный шум?..
Попытавшись сесть, мне с трудом удалось побороть приступ тошноты, подкативший к самому горлу. Я облизала пересохшие губы и вдруг обнаружила, что они терпко-соленые на вкус. Это открытие удивило меня, и я провела по губам ладонью, будучи убежденной в том, что такой вкус им придает кровь. Но на руке не осталось ни следа. И в этот момент я, наконец, оторвав взгляд от своей несчастной конечности, посмотрела на то, что лежало передо мной.
Море. Безбрежное. Пронзительно-бирюзовое. Оно изредка набегало игривыми волнами на берег, на котором я сидела. Теплый ласковый прибой лизал подошвы моих босых ног своим влажным языком, словно большая добрая собака. День явно перевалил за середину - солнце, стоявшее высоко над головой, нещадно припекало спину через влажную футболку. За спиной шумел зеленый тропический лес, словно приглашая меня укрыться под его прохладной сенью.
Вокруг не было ни души. Я была совершенно одна.
И только мокрый фотоаппарат, наполовину зарывшись во влажный песок, знакомо поблескивал серебристым корпусом.

- 3 -
«Две мечты да печали стакан
мы, воскреснув, допили до дна…»

Попасть на аудиенцию к губернатору было не так-то просто, как могло показаться с первого раза. Молоденький солдатик, затянутый в красную с белым форму морского пехотинца, и всем своим видом напоминавший игрушку из яркого китайского пластика, решительно преградил мне путь на подступах к дому губернатора Суонна. От намеченной цели меня отделяла только красивая кованая решетка ворот и несколько метров посыпанной мелким гравием дорожки, терявшейся в сгущающихся сумерках. От досады я даже топнула ногой. При условии, что я была обута в неуклюжие сапоги, которые были мне велики как минимум на пару размеров, выглядело это со стороны, должно быть, крайне забавно. Но размышлять мне об этом было некогда.
- … мисс, я категорически отказываюсь вас пропустить!.. Слышите?..
- Нет, сударь, это вы меня услышьте! Мне нужно немедленно увидеть губернатора Суонна!..
- При всем моем уважении, мисс… - солдатик беззастенчиво оглядел меня с головы до ног, - С какой это стати губернатор Суонн, этот почитаемый всеми человек, должен встречаться с какой-то неизвестной девушкой, которая, вдобавок ко всему, ворвалась в его дом посреди ночи?..
Честно  признаться, данный вопрос поставил меня в тупик. Думая в тот момент только о Джеймсе, я совершенно не брала в расчет мысли и чувства других людей, совершая тем самым большую ошибку. Нельзя было забывать, что в настоящий момент я здесь одна – ни Оли, ни Ежика Нюты, ни Эндрю Джилетта, ни Уилла Тернера, ни, на худой конец, Джека Воробья рядом не было, а значит следовало полагаться только на свои собственные силы и смекалку, трижды взвешивая и обдумывая каждое решение и каждый шаг, прежде чем его совершить.
Но это была бы не я, если бы поступала подобным образом. Живя и действуя только под влиянием импульсов, я нередко попадала в нелепые ситуации – и потом сама себя корила за скоропалительность и недальновидность. Вот и сейчас, вместо того, чтобы как следует осмыслить информацию, которая стала мне известна благодаря болтливости старого приятеля, и утром попробовать попасть на прием к губернатору, я просто сорвалась с места и как шальная понеслась сюда, не руководствуясь даже банальным этикетом. Впрочем, нередко подобная импульсивность играла мне на руку – видимо, чтобы хоть как-то компенсировать этот недостаток. Судорожно пытаясь придумать причину, по которой губернатор Суонн мог бы принять меня прямо сейчас, я вдруг вспомнила Элизабет - ее застывшее лицо, остекленевший взгляд, устремленный куда-то в небо… и свою слепую безудержную ярость, которая нахлынула на меня, когда я поняла, что Бекетт хладнокровно застрелил девушку, без раздумий бросившуюся мне на помощь.
Я пристально посмотрела стоявшему напротив меня солдату в глаза. Какое-то время мы молчали, а потом он отвел взгляд – и я поняла, что смогу выйти победителем из этой игры. Оставалось только выложить карты на стол, что, собственно, я и не замедлила сделать.
- Кажется, вы сказали «неизвестную девушку? – я покачала головой, - Вы ошибаетесь, молодой человек. Я думаю, что губернатор будет рад встрече с подругой его покойной дочери Элизабет…
Лицо солдатика вытянулось. Он удивленно смотрел на меня, не произнеся ни слова. А я, довольная произведенным эффектом, решила подлить масла в огонь, дабы этот эффект закрепить.
- Передайте, пожалуйста, губернатору, что встречи с ним ожидает миссис Норрингтон. Флер Норрингтон. Конечно, если вы настаиваете, я могу придти и утром… - я нетерпеливо дернула плечиком, - Но данное дело никак не может ждать до утра – в противном случае я не пришла бы посреди ночи, как вы изволили заметить...
Лицо молодого человека вытянулось еще сильнее и приобрело сначала белый, а потом - сразу пунцовый оттенок. Сейчас, он  больше всего напоминал мне рыбу, выброшенную на берег – он тяжело дышал, открыв рот, словно ему отчаянно не хватало воздуха.
Я была почти уверена, что этот солдатик ничего не знает о Флер Норрингтон, которая была повешена на площади форта более года назад. Но об этом должен был знать губернатор. На самом деле, бросив когда-то в лицо самодовольно ухмыляющемуся Мерсеру это имя, таким образом без зазрения совести присвоив себе статус супруги Джеймса Норрингтона, я преследовала одну-единственную цель – сказать Джеймсу, что я думала о нем до самого конца. И уж конечно я никак не могла предположить, что мне придется воспользоваться этой ложью еще раз, для того, чтобы узнать судьбу самого Джеймса. Это была как раз такая ситуация, когда цель оправдывала любые средства, которые использовались для ее достижения. И имена двух близких мне людей – Джеймса Норрингтона и покойной Элизабет Суонн легко распахнули передо мной кованые створки ворот резиденции губернатора. Возможно, потом я буду стыдиться этого обмана, и может быть даже буду просить у кого-то прощения за такую наглую ложь. Но не здесь. И не сейчас.

*  *  *

Дворецкий предложил мне подождать губернатора в столовой – здесь был затоплен камин, рядом с которым уютно расположились два кресла, словно поджидая дорогих гостей. Других источников света не было, поэтому в комнате царил полумрак янтарно-медового оттенка. Поленья в камине весело потрескивали, навевая воспоминания о родительском доме. Высокая застекленная дверь, выходившая, по-видимому, на балкон, а может быть и сразу в сад, была приоткрыта, и залетавший с улицы ветерок легко раздувал тонкие белые занавески. Я провела рукой по столешнице, чувствуя под кончиками пальцев гладкость ее полированной доски, коснулась высокой спинки стула. Все эти вещи, равно как и сама комната, вызывали в моей душе странное волнение. Но о причинах, которые это волнение могли вызывать, мне подумать уже не дали.
За моей спиной послышался звук открываемой двери. Столовую залил неяркий свет, который давала масляная лампа в руках дворецкого…
- Мисс, я искренне надеюсь, что причины, побудившие вас придти в столь поздний час, на самом деле достаточно серьезны, чтобы я мог простить вам ложь относительно вашего родства с коммодором Норрингтоном… и знакомства с моей дочерью.
Мне потребовалась всего лишь доля секунды для того, чтобы обернуться на звук голоса. Я не могла разглядеть лица говорившего – свет лампы бил мне прямо в глаза, отчего я была вынуждена даже прищуриться. Зато ему как раз было хорошо меня видно. Некоторое время он молча разглядывал меня, пока, наконец, не шагнул в комнату, оказавшись совсем рядом.
- Губернатор?.. - Я невольно попятилась, пытаясь подавить растущее волнение.
Мне было знакомо лицо этого человека!..
Я видела его прежде. Я видела его… на площади! В тот самый день, когда нас казнили, он ворвался в форт с отрядом солдат. Мерсер позорно бежал, а Эрида весьма своеобразным способом отправила нас с Олей домой. Что было здесь после всего этого - я могла только догадываться. Однако по лицу губернатора Суонна можно было предположить, что увидеть меня в своем доме он предполагал меньше всего. Молча дождаться пока слуга поставит лампу на стол и оставит нас одних стоило мне немалых усилий. Когда же это, наконец, произошло, мы с губернатором заговорили буквально в один голос.
- Вы? Как это возможно? Я видел, как ваше тело, завернутое в мешковину, опустили на дно могилы и засыпали землей. А теперь вы врываетесь в мой дом и требуете от меня объяснений?..
- Где Джеймс Норрингтон?.. Ради бога, скажите, что с ним?!
Я с силой вцепилась пальцами в подол платья, пытаясь совладать с нахлынувшими на меня эмоциями. Нужно было взвешивать каждое слово, прежде чем произнести его вслух – ведь от этого зависело то, насколько правильно и адекватно оно будет понято человеком, стоящим напротив меня. На его лице было написано неподдельное изумление. Ну еще бы, наверное, не каждый день к нему в дом заявлялись гости, вернувшиеся с того света!..
Несмотря на свой возраст, мистер Суонн был мужчиной весьма представительным. На вид ему можно было дать лет этак пятьдесят. Высокий, сохранивший достаточно статную фигуру, Уизерби Суонн являл собой образец того, как должен выглядеть мужчина в расцвете своих сил. Однако горе, ворвавшееся в жизнь этого человека непрошенным и нежданным гостем, оставило свои яркие отпечатки на его лице. Глубокие морщины залегли в уголках глаз, прорезали высокий лоб. Его взгляд выдавал в нем отрешенность от всего окружающего мира - это был взгляд того, кто потерял все самое дорогое, что было в его жизни. Мне не хотелось верить, что этот сильный человек, может быть сломлен духом. Но об этом красноречиво говорили его глаза.
- Губернатор, я приношу свои искренние соболезнования в связи с кончиной вашей дочери. Простите, что явилась к вам вот так, без предупреждения, без договоренности. Но… - я замялась, - Я думаю, вы догадываетесь о причинах, толкнувших меня на такой поступок.
- Да. Здесь не нужно быть гением, чтобы не понять в чем дело, - мужчина слабо улыбнулся и кивнул на кресла у камина, - Давайте присядем, миссис Норрингтон.
Я почувствовала, как краска мгновенно прилила к моему лицу и мысленно вознесла хвалу небесам, что в комнате было достаточно темно, чтобы губернатор этого не заметил. Мне вдруг стало отчаянно стыдно. Одно дело, когда ты обманываешь наивного желторотика в солдатской форме, и совсем другое – когда твой обман вскрывается перед человеком, с которым ты хочешь быть предельно искренней. Послушно опустившись в предложенное кресло я, уставившись невидящим взглядом на огонь, подождала, пока губернатор устроился рядом.
Поленья в камине весело потрескивали, разбрасывая яркие искры. Какое-то время это был единственный звук, заполнявший комнату. Наше молчание было густым и тягучим, словно холодный кисель. Мне кажется, что в этот момент каждый из нас обдумывал то, на какие вопросы он был готов ответить искренне и правдиво, и какие ответы он бы хотел услышать от своего собеседника.
- Простите, губернатор… - я вцепилась пальцами в подол платья, отчего ткань немедленно смялась, - Прежде чем… мы начнем наш разговор, мне хотелось бы извиниться перед вами за одну ложь. Она будет здесь некстати. И я вообще бы не хотела, чтобы между нами была даже малейшая неискренность. Элизабет была верным товарищем. Хотя мы и были знакомы совсем недолго. Она спасла меня – ценой собственной жизни… поэтому…
Я замолчала, чтобы перевести дух и справиться с нахлынувшими эмоциями. Губернатор пристально смотрел на меня, чуть подавшись вперед всем корпусом, и терпеливо ждал, когда я снова смогу заговорить. К счастью, это продолжалось всего лишь пару секунд – дольше такого пытливо-оценивающего взгляда я бы не смогла выдержать.
- Дело в том, мистер Суонн, что мое имя не Флер Норрингтон…
- Я знаю об этом. Можете не беспокоиться, - голос губернатора неожиданно потеплел, - Я уже было испугался, думая, какую еще страшную тайну вы мне откроете. Коммодор Норрингтон рассказал все достаточно подробно…
- Что?.. Как? Когда?!
- Когда вернулся в Порт-Роял. Он попросил меня внести в соответствующие документы определенную поправку…
- Какую?.. – я вцепилась в подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев, - Какую поправку?
- Исправить ваше выдуманное имя на настоящее. Миссис Ксения Норрингтон.
У меня зашумело в ушах. Все поплыло перед глазами, закружилось в неистовом хороводе света и тени, где редким пятном промелькивало удивленное лицо губернатора Суонна. Казалось, что весь мир превратился в волчок, который неведомые мне силы раскрутили до такой степени, что яркие полоски на его боках слились в одно разноцветное месиво. Я невидящим взглядом смотрела на человека, сидящего передо мной, пытаясь осознать… нет, скорее даже принять разумом то, что он только что сказал.
- Я… это похоже на бред сумасшедшего… - я закрыла лицо руками, - Губернатор… мне бы больше всего на свете хотелось сейчас узнать, где Джеймс и что с ним…
- Простите, миссис Норрингтон, но я боюсь, что вашего супруга уже нет в живых…
-  Что?.. Нет, этого не может быть! – я отчаянно затрясла головой, - Конечно, все эти слухи, которые ходят в городе… Я… я знаю, что судно, отправленное вами на Тортугу, вернулось без своего командира и старшего лейтенанта. Но это же не значит…
- Что они мертвы? К сожалению, скорее всего так и есть, - мистер Суонн устало вздохнул, и посмотрел на огонь, весело пляшущий в камне, - Вы знаете, что Джеймс должен был доставить на Тортугу?
- Нет. Конечно нет, откуда же мне знать?
- Каперское свидетельство. Для Джека Воробья. На сей раз настоящее.
- Настоящее? Что вы хотите этим сказать?..
- Бекетт на поверку оказался обыкновенным мошенником, стремящимся к власти. Безусловно, он должен был занимать определенное положение в Лондоне – без этого он никак не смог бы раздобыть дубликат печати короля и образец его подписи. Приказы о казни Элизабет, Тернера и Норрингтона были весьма искусными подделками. Равно как и каперская грамота, которой Катлер пытался подкупить этого пирата.
- Джек никогда бы не продался за грамоту… - попыталась я возразить, и вдруг задумалась.
Откуда у меня такая уверенность? Душа Воробья всегда была для всех загадкой, и что творилось в ее глубинах, знал, пожалуй, только сам Воробей.
Губернатор молча наблюдал за гаммой чувств, которая отразилась в этот момент у меня на лице. Впрочем, я недолго мучилась над этой загадкой, поскольку почти сразу же мои мысли вернулись к Джеймсу. Я категорически отказывалась верить в то, что его нет в живых. Мне казалось, что я бы обязательно почувствовала, если бы это оказалось на самом деле так. И ведь компас указывал вполне конкретное направление!.. Да и вернулась я в этот мир тоже не просто так – ведь не для того, чтобы тут же быть раздавленной подобным известием!..
- Я не верю, в то, что вы говорите. Не верю слухам, - холодно отчеканила я, глядя губернатору прямо в глаза, - Джеймс жив.
Мистер Суонн только вздохнул и покачал головой. Его взгляд весьма красноречиво говорил о тщетности моих надежд. А внутри меня клокотала бессильная ярость, ибо больше всего на свете я ненавидела, когда на меня смотрели… вот так. Безнадежно. Как на сумасшедшую.
- Мне пора идти. Уже очень поздно. Простите… простите, что так вот ворвалась…
Я поднялась на ноги, и направилась было к двери, когда меня вдруг окликнул губернатор.
- Миссис Норрингтон!.. Ксения, подождите!.. - в его голосе было столько горечи, что у меня невольно сжалось сердце, - Я распоряжусь… распоряжусь, чтобы для вас приготовили комнату. Только останьтесь. Расскажите мне об Элизабет.
Я обернулась и посмотрела на мистера Суонна. Он поднял на меня печальный взгляд.
- Мне кажется, я начинаю забывать ее. Ее голос. Ее лицо. Как она смеялась, как хмурила брови, как спорила со мной, - мужчина слабо улыбнулся, словно через силу, - А я не хочу этого забывать. Пожалуйста…
И я осталась. Не смогла не остаться.

*  *  *

Просыпаться отчаянно не хотелось. Было так уютно лежать в этой огромной мягкой постели, свернувшись клубочком и натянув одеяло до самого подбородка. В комнате было темно – слуги весьма предусмотрительно задернули шторы, потому что спать я ложилась уже под утро, когда начало светать. Однако, судя по легким порывам ветра, которые время от времени врывались-таки в мою спальню, окно было открыто, дабы обеспечить приток свежего воздуха.
Мы проговорили с губернатором почти всю ночь.
Честно говоря, я сама от себя не ожидала, что могу так долго и много рассказывать про Элизабет. Ведь если задуматься, то на самом деле мы провели вместе совсем немного времени. Две недели плавания до Тартара на бриге «Надежда» под командованием капитана Барбоссы, потом несколько часов на «Жемчужине», когда мы отмечали единение Джека Воробья с его командой, а команды – с Джеком и кораблем, и под конец – наши совместные поиски дороги домой, когда нам встретилось судно лорда Бекетта. А потом Элизабет не стало.
Впрочем, как и нас с Ольгой. Но это уже была отдельная история.
Сейчас, оборачиваясь назад и вспоминая события минувших дней, я понимаю, что на многое закрывала глаза – и по этой причине так много упустила из виду. Я прекрасно знала, что Элизабет и Уилл не помирились. Я сама подзуживала Олю, когда она закрутила с Тернером легкую интрижку. Конечно, в быту нам проще поддержать тех, кого мы любим и знаем, не обращая внимания на то, что это может причинить кому-то боль. А может быть, во мне говорила ревность?.. Ведь я же знала о нежных чувствах, которые Джеймс некогда испытывал по отношению к мисс Суонн. Может быть, по этой причине я ни разу не попыталась подружиться с девушкой, узнать о ее проблемах и, возможно – даже помочь? И не смотря на все это, Элизабет без раздумий бросилась мне на выручку… или навстречу смерти?..
Впрочем, имело ли это сейчас значение?
За время нашего весьма продолжительного разговора с Уизерби Суонном, я не переставала восхищаться этим человеком. Ведь если бы он очень сильно захотел, то легко бы связал гибель своей дочери со мной. И всю эту ситуацию с Джеймсом, Воробьем и треклятым каперским свидетельством тоже. Но с его губ не сорвалось ни слова упрека. И я была благодарна ему за это. Потому что именно сейчас, в этот момент, я особенно остро ощущала свою причастность к гибели этой чудесной девушки… и возможно, Джеймса.
Нет, я решительно отказываюсь в это верить!..
Столь безрадостные размышления легко разогнали весь сон, и теперь я лежала, угрюмо уставившись в потолок над моей кроватью. Ветерок, залетавший с улицы, легко шевелил тяжелые занавески, запуская в комнату лоскуты яркого солнечного дня и свежий воздух, пахнущий морем. Наверное, там за окном был чудесный день, и для того, чтобы поднять себе настроение, достаточно было просто встать, раздернуть шторы и впустить его в свою комнату и свою жизнь.
А я лежала и тупо жалела себя.
- … миссис Норрингтон!.. – в дверь тихо, но настойчиво постучали.
Я скрипнула зубами. Легкая шалость, которая задумывалась, чтобы разозлить Мерсера и дать знать Джеймсу о себе, давно уже перестала быть таковой, превратившись в дурацкий фарс, который, вдобавок ко всему, меня совершенно жутчайшим образом раздражал.
- Да?.. – я приподнялась на постели и приняла сидячее положение, подложив себе под спину подушку, - Да, входите!
В комнату вплыла горничная, держа в руках ворох какого-то тряпья и большую прямоугольную коробку. Улыбнувшись и пожелав мне доброго утра, она подошла к окну, чтобы раздернуть тяжелые занавески и впустить солнечный свет и свежий воздух в мою спальню. При виде ее я едва не рассмеялась – настолько забавно выглядела одежда служанки. А ведь когда-то и мы с Олей носили эти нелепые чепцы, фартучки и невзрачные серо-коричневые платья. Ирония судьбы, иначе не назовешь.
Вчера эта девушка помогала мне раздеться, и была весьма шокирована одним видом моего нижнего белья. Конечно, она не сказала этого прямо, но нужно быть совершенно слепым человеком, чтобы не заметить, как расширились от удивления ее глаза. Честно говоря, я чувствовала себя весьма неловко под ее взглядом. Каким должно быть странным казался ей сам факт моего присутствия в доме губернатора!.. Особенно учитывая мой внешний вид, короткую стрижку и нелепую одежду.
- Колетт, что это за вещи? – я с любопытством наблюдала за тем, как девушка развешивает на ширме те тряпки, который принесла с собой. – Зачем это?..
Впрочем, сейчас уже можно было с твердой уверенностью сказать, что это вовсе не тряпки. Это была женская одежда – корсет, нижнее платье, чем-то похожее на ночную рубашку и наконец, что-то совершенно великолепное из шуршащего и похрустывающего материала нежно-зеленого цвета. Я почувствовала, как протестующе сжались мои внутренности, когда увидела, какая у этого платья талия. Не сложно было догадаться, каким образом подобная стройность придается.
- Губернатор Суонн ждет вас к завтраку. Я здесь, чтобы я помочь вам одеться.
- А зачем эти вещи?
- Это подарок губернатора.
- Эта одежда принадлежала покойной мисс Суонн? – я нахмурилась, спуская босые ноги на пол.
- Что вы, миссис Норрингтон!.. Это новые вещи. Это подарок!
Действительно, что за глупые предположения?..
Я поднялась с постели и старательно потянулась, без особого удовольствия слушая, как хрустят суставы. Встретившись взглядом с девушкой, я вымученно улыбнулась ей и побрела за ширму, мысленно содрогаясь от своих нелепых предположений.
- Прости, Колетт. Видимо, это навеяло вчерашним разговором об Элизабет…
- Все в порядке, миссис Норрингтон, - горничная улыбнулась, помогая мне надеть нижнее платье из тонкого белого хлопка, - Ваш дядюшка очень рад вашему приезду. Он впервые улыбается за столько времени!..
Расческа, которую я держала в руках, с глухим стуком упала на пол.
- Что ты сказала?!
- Что ваш дядюшка рад вашему приезду, - девушка испуганно посмотрела на меня, - Что-то не так, миссис Норрингтон?
Дядюшка…
Губернатор Уизерби Суонн – мой дядюшка?.. Бред.

*  *  *

Я спускалась по лестнице, ведущей на первый этаж, со всей осторожностью, на которую была способна. Придерживая длинные шуршащие юбки одной рукой, другой я изо всех сил вцепилась в перила, и вымеряла каждый последующий шаг, прежде чем его сделать. Ведь стоило только мне оступиться – и загремела бы я по лестнице, живописно припечатавшись носом где-нибудь внизу. А поскольку подобная перспектива меня совершенно не прельщала, пришлось потратить не одну минуту, чтобы благополучно спуститься на первый этаж.
Чертов корсет!..
Ощущения были такие, словно бы я проглотила палку. Будучи по жизни человеком сутулым в виду некоторой зигзагообразности моего позвоночника, мне было крайне непривычно ходить настолько прямо. В принципе, я не имела ничего против этого, мне даже нравилась моя нынешняя стройность, если бы только не было так больно. В тот момент, я мысленно сравнивала себя с мышкой, которую поймала змея и теперь душит, обвившись тугими кольцами вокруг хрупкого тельца. Но грызуну в этом плане все равно повезло бы гораздо больше. Потому что мышка раз – и умерла. А мне придется ходить и мучиться. И ведь даже не умрешь!..
Потому что глупо.
Прислонившись спиной к стене, я постаралась перевести дух и успокоиться, прежде чем заходить в столовую, где уже давно ждал меня губернатор. Голова кружилась – то ли от волнения, то ли от недостатка кислорода, в груди неистово билось сердце, словно пойманная в клетку птица. Окинув себя быстрым взглядом, я гордо вздернула подбородок, и со всей грациозностью, на которую была способна, вплыла в столовую.
- Доброе утро, дядюшка!.. – лучезарно улыбнувшись сидевшему мужчине, я подошла к столу и подождала, пока лакей поможет мне сесть, - Хотя, учитывая обстоятельства, будет вернее сказать «Добрый день», если не «Добрый вечер», не так ли?..
Мы одновременно посмотрели на часы, стоявшие на каминной полке. Стрелки показывали без десяти минут четыре.
- Тебе хорошо спалось, дорогая?.. – Уизерби недовольно посмотрел на лакея, который накрывал мои колени салфеткой, - Все ли тебе нравится?..
- Да, все просто замечательно!.. – наиграно-радостно воскликнула я, с трудом сдержавшись, чтобы не расхохотаться, - Здесь чудесный воздух. Я очень хорошо выспалась.
Мы были вынуждены продолжать этот фарс еще несколько минут, пока не принесли мой завтрак, состоявший из запеканки, двух свежих булочек, посыпанных корицей или чем-то в таком духе, и чашечки чая. Однако, не смотря на проснувшийся аппетит, мне почему-то кусок не лез в горло. Я вяло ковырялась вилкой в своей тарелке, ожидая, пока нас с губернатором оставят одних.
Когда же, наконец, это произошло, губернатор Суонн заговорил первым, словно бы прочитав мои мысли:
- Я должен извиниться перед вами, миссис Норрингтон, за некоторую вольность, которую я разрешил себе по отношению к вам. Но учитывая сложившиеся обстоятельства и мое состояние на тот момент, это было единственное разумное решение, которое пришло мне в голову…
- Не извиняйтесь. Не надо, - я искренне улыбнулась, - Вы… Я не знаю, право, как вас отблагодарить. Мне так стыдно. Ворвалась посреди ночи, требуя каких-то объяснений.
- Ваше поведение весьма легко можно объяснить…
- Но не оправдать. – Я покачала головой, - Спасибо вам. За понимание. За эти подарки. За ваше гостеприимство. Я не могла и мечтать о подобном приеме.  И мне жаль... Действительно, искренне жаль, что я должна покинуть вас так скоро.
- Куда вы намерены отправиться, миссис Норрингтон? – в голосе Уизерби послышались тревожные нотки. – Я очень надеюсь, что ошибусь в своих предположениях, если скажу, что вы стремитесь попасть на Тортугу.
- Нет, вы абсолютно правы. – Я покачала головой и печально улыбнулась, - Я должна найти Джеймса. Живого или мертвого. Простите, я не смогу иначе.
Губернатор молча отвел взгляд.
Я поднялась из-за стола и тихонько, на цыпочках, вышла из столовой. Несмотря на то, что я была твердо уверена в правильности своего решения, в голове творился полный сумбур.

- 5 -
«The god never came there…»*

Вечерняя Тортуга встретила нас своим привычным повседневным шумом. Из открытых окон лилась музыка, слышались громкие голоса и смех, кто-то весело распевал пошлую песенку во всю глотку. Вдалеке пару раз грохнул выстрел. Залаяла собака. Запах дыма, смешавшийся с сильным зловонием из сточных канав, с терпким ароматом моря, мерно накатывавшим свои волны на берег, составляли тот неповторимый и до боли знакомый букет, который был присущ только Тортуге. Наверно глупо было отрицать, что в других портовых городах этого времени могло пахнуть как-то по-другому. Просто в том же Порт-Рояле, ко всему этому примешивались еще и запахи повседневной жизни обычных людей – аромат свежевыпеченного хлеба, рыбы и жареного мяса, тропических фруктов и цветущих растений. А здесь… если здесь это и было, то безбожно заглушалось запахами разгульных будней острова Тортуга, с их острым ароматом пороха и дыма, сладким, дразнящим ноздри, запахом свежей крови - и потных немытых тел, терпким духом рома – и перегара, свежим морским ветерком – и зловонием из сточных канав.
Я стояла на причале, чуть прикрыв глаза, и с шумом втягивала носом воздух. Вместе с запахами и звуками, на меня с новой силой нахлынули воспоминания. Перед глазами плавали обрывки недавнего прошлого, яркие, словно кусочки детской мозаики, и острые, как осколки разбитого витража. Меня покачивало, как будто я до сих пор стояла на палубе корабля, а не на твердой земле. Наверное, со стороны могло показаться, что я не в себе, или просто пьяна… впрочем, это было не так уж и далеко от истины.
Капитан Свит долго не решался уйти, его явно настораживало мое странное состояние. Эдвард несколько раз спросил меня, хорошо ли я себя чувствую и не нужна ли мне помощь. Наконец, с помощью искренних улыбок и пылких заверений, мне удалось убедить его, что со мной все в порядке. Я, теперь уже зная о традициях поведения, принятых в этом обществе и этом времени, нерешительно протянула Свиту руку. А еще год назад я бы беззастенчиво его обняла.
Он слегка сжал мои пальцы своей сильной пятерней.
- Мне было очень приятно ваше общество, капитан. Я бы хотела поблагодарить вас за терпение и понимание, - я улыбнулась, припоминая, каким ужасным пассажиром была, - Вы смогли скрасить мое одиночество и помогли на время отрешиться от проблем, которые так гнетут мою душу.
- Мне было бы грустно видеть, что столь юное создание печалится дни и ночи напролет, - Эдвард улыбнулся в ответ, - И я весьма сожалею, что не могу помочь вам в ваших дальнейших поисках.
- Спасибо, мистер Свит. – Я покачала головой, - Но вы и так сделали все, что было в ваших силах. Я просто не смею просить большего. Прощайте!..
- До свидания, мисс Беннетт. Даст Бог – еще свидимся.
Бросив прощальный взгляд на «Малышку Дженни», я резко развернулась и, не говоря более ни слова капитану Эдварду Свиту, решительно направилась вглубь города. У меня не было с собой никаких вещей, кроме поясного кошеля, туго набитого деньгами. Память услужливо подсказывала мне направление – тут главное было внимательно смотреть под ноги, чтобы не вступить в сточную канаву или какую-нибудь лужу, или того хуже – не наступить на кого-нибудь… или на что-нибудь. Мне приходилось торопиться. Я не любила вечернюю Тортугу. А ночную Тортугу я боялась. Хотя, наверное, никто не смог бы точно и с уверенностью сказать, когда здесь заканчивается вечер и наступает ночь. Казалось, что на Тортуге, эти два времени суток легко могут встретиться – достаточно только свернуть со слабо освещенной улицы в один из многочисленных узеньких переулков – и тебя сразу же окутывает непроглядная темнота. Раньше, когда рядом были Джеймс и Эндрю, я не опасалась за свою безопасность – тогда о ней заботились мужчины.  Но сейчас я была совершенно одна посреди большого пиратского города.
И мне было страшно.
В какой-то момент мне стало казаться, что кто-то следует за мной по пятам – я вполне отчетливо слышала мягкие шаги за своей спиной.
А огда мимо меня неслышной тенью пробежала собака, я чуть не вскрикнула.
Добраться до таверны, в которой мы когда-то жили, отняло у меня немалых душевных сил. Когда же, наконец, за моей спиной захлопнулась грубо сколоченная, но такая надежная дверь комнаты, я медленно сползла на пол. Ноги больше не держали. Сердце колотилось в груди так, словно хотело выпрыгнуть наружу и убежать. К горлу подкатила тошнота. Сейчас следовало честно признать – цель, которую я поставила перед собой, была явно мне не по плечу. Я никогда не была особенно сильной, а сейчас страх сделал меня слабее в тысячу раз.
Осознание собственной беспомощности тугим комком подкатило к горлу.
Захотелось плакать.
- Нет уж!.. – я погрозила кулаком в пустоту, загоняя поглубже непрошенные слезы, - Не дождешься. Я больше не буду плаксой. Я буду сильной и смелой!..
Разговор самой с собой меня рассмешил. Это было глупо, но так… по-моему глупо, что неожиданно мне стало намного легче. Мельком оглядев комнату, в которой мне предстояло ночевать, я быстро стянула с ног сапоги и забралась на кровать.
Кажется, я заснула сразу же – стоило только моей голове коснуться подушки.

*  *  *

Весь следующий день я просидела в таверне «Кабанья голова», которая весьма удобно расположилась почти у самой пристани. Здесь всегда было многолюдно, даже в дневное время. Поэтому основной поток слухов и новостей стекался сюда в первую очередь. Пираты, как только сходили на берег, торопились как можно скорее промочить горло доброй порцией рома. А таверна «Кабанья голова» была для этого просто идеально расположена – она пристроилась в самом начале улицы, которая вела от пристани вглубь города. Впрочем, это было основное и, пожалуй, единственное ее отличие от других заведений подобного рода на Тортуге. Здесь был такой же, как и везде, низкий потолок, грубо сколоченные столы и лавки, засаленные занавески на давно немытых окнах, странные темные пятна на досках пола. В воздухе висел стойкий и крайне неприятный запах прокисших тряпок и пота, изредка перебиваемый ароматом горячей пищи, который врывался в зал таверны через маленькую низкую дверь кухни.
Единственным источником освещения здесь были свечи, поэтому в помещении царил легкий полумрак, в котором было практически невозможно разглядеть лица посетителей. Это играло на руку – мне не хотелось особо бросаться в глаза. Впрочем, мой маскарад был весьма удачен, о чем свидетельствовал тот факт, что ко мне пару раз пытались клеиться девицы легкого поведения… в свойственной им манере. Впрочем, стоило им только заслышать мой совсем не мужской голос - и девушки тут же исчезали из поля зрения.
Я весьма удобно расположилась в самом темном углу таверны, - таким образом, мне был виден весь зал, как на ладони, на меня же при этом почти никто не обращал внимания – кому мог понадобиться какой-то худосочный сопляк, который вместо славного рома вот уже битый час мучает несчастную пинту пива?..
Ну, за исключением, конечно, местных шлюх, о которых я уже упоминала.
Гордиться мне было нечем. За весь день я не узнала ровным счетом ничего, что помогло бы в поисках Норрингтона или Воробья. Возможно, мною была выбрана ошибочная стратегия поведения?.. Как выяснилось, пассивное сидение в углу совершенно не располагает к получению необходимой информации. Здесь требовалась активность, участие в  бурном людском водовороте, который разворачивался на моих глазах. Но мне недоставало смелости сделать шаг, чтобы оказаться в центре этого потока. Здесь смог бы чувствовать себя уверенно Воробей, например, или та же Элизабет, со свойственной ей тягой к приключениям и авантюрам. А что могла сделать я?..
Поток моих невеселых размышлений был неожиданно прерван. Что-то мокрое и холодное ткнулось в мою руку, лежавшую на коленях поверх свернутого камзола.
Я вздрогнула и перевела взгляд под стол.
Рядом с моими ногами, положив голову мне на колени, сидел большой пес.
Он на самом деле был очень крупным. В холке, пес, наверное, достигал мне до середины бедра. У него была густая темная шерсть, казавшаяся в полумраке таверны черной. Глаза цвета застывшей древесной смолы сейчас были устремлены на меня. У собаки был очень умный, я бы даже сказала человеческий взгляд. Длинные острые ушки стояли торчком, и чуть склонившись на одну сторону, отчего у пса был, весьма забавный, не смотря на кажущуюся серьезность, вид.
- Привет. Ты, наверное, местный попрошайка? – я осторожно потрепала собаку по голове.
Естественно, пес мне ничего не ответил – он лишь выразительно скосил взгляд на стол, на котором стояла пустая тарелка из-под местного жаркого с мясом.
- Ты голодный? А я уже все съела… - я виновато посмотрела на собаку, - Прости, друг.
В этот момент ко мне подошел хозяин таверны – высокий грузный мужчина с красным лицом. Взгляд, которым он меня одарил, не предвещал ничего хорошего. Я внутренне сжалась.
- Твоя собака? - Мужчина сердито зыркнул на пса.
-Да. Моя, - не моргнув, соврала я, - А в чем дело?
- Собаке здесь нечего делать. Для людей-то места не хватает. Выводи ее давай, или выметайся сам.
- Мой пес такой же посетитель этой таверны, как и все... – я вытащила из поясного кошелька несколько монет и, не глядя, швырнула их на стол, - Принеси-ка ему кусок мяса, да получше!
Мужчина молча сгреб монеты в ладонь и ушел. Через минуту он вернулся с хорошим куском копченого окорока. Завидев его, пес радостно замолотил хвостом по полу, выразительно облизываясь и время от времени осторожно поглядывая в мою сторону. Но, судя по всему, именно в этот момент, удача решила меня оставить, поскольку как только мясо оказалось в зубах у пса, он стремглав вылетел из таверны, оставив меня одну и в полной растерянности.
«Вот предатель!..» - мелькнула запоздалая мысль.
- Прятать побежал на радостях… - промямлила я, чувствуя, как мои щеки наливаются краской.
Хозяин таверны только презрительно хмыкнул и переключил свое внимание на других посетителей. А я, сгорая от стыда, бросила на стол еще пару монет и почти бегом вылетела на улицу, попутно коря себя за глупое расточительство и неосмотрительность. Не мешкая ни минуты, я свернула в длинный узкий переулок, направляясь в сторону своего нынешнего места обитания, когда вдруг за моей спиной послышались чьи-то тяжелые торопливые шаги.
Одновременно с этим появилось смутное чувство тревоги.
- Эй, малец, подожди-ка!.. – чей-то грубый окрик не вызвал ни малейшего желания остановиться.
Я быстро оглянулась. В полумраке переулка маячила чья-то темная фигура. Человек быстро нагонял меня, и я ничуть не сомневалась, что намерения у него были отнюдь не дружелюбные.
- Прытко бежишь, мальчик. А кошелек-то поди тяжелый?..
Грубый смех эхом отразился от стен.
Мне с трудом удалось сдержаться, чтобы не закричать от страха… и в этот момент прямо передо мной в темноте выросла чья-то фигура. Не успев опомниться, я налетела на человека, так неожиданно возникшего на моем пути. Нервы мои тут же сдали окончательно – я пронзительно завизжала и начала молотить кулаками по всему, что попадало мне под руку. А судя по сдавленным вскрикам, попадала я как раз туда, куда надо. Это продолжалось всего долю секунды, а потом незнакомец, сдавленно ойкнув от боли, попытался схватить меня за руки. Тогда я заорала во весь голос и начала брыкаться изо всех сил.
- Мисс, ради всего святого, успокойтесь наконец!..
Фраза, произнесенная гневным шепотом, подействовала на меня отрезвляюще. Я замерла и прижалась к своему недавнему противнику, неожиданно почувствовав в нем защиту.
- Этот тип сзади меня преследует!..
- Подыграйте мне… - снова послышался шепот, а потом незнакомец заговорил уже громко, крепко схватив меня за руку, - Где ты шляешься, несносная баба?! Почему я должен искать тебя по всем переулкам? Ты решила, что переодевшись в мужскую одежду, перестанешь быть шлюхой?
- Я… нет… - только и удалось мне промямлить, поскольку я была несколько удивлена такому повороту событий.
- Пошли!.. – новообретенный друг резко дернул меня в сторону выхода из переулка.
Я, сопротивляясь скорее для вида, поспешила за незнакомцем. Сейчас меня больше тревожил мой недавний преследователь. Не без труда обернувшись, поскольку шли мы очень быстро,  мне удалось разглядеть маячащую в полумраке переулка рослую фигуру. Позарившийся на мой тугой кошелек верзила и не думал отступать от намеченной цели. Судя по всему, ему было абсолютно все равно – один человек будет ему противостоять или двое. К тому же, мой спутник не отличался ни крепким телосложением, ни высоким ростом, из чего можно было легко сделать вывод об исходе потасовки – если таковая будет иметь место. Значит, у нас был только один выход из сложившейся ситуации – надо было сбить нашего настойчивого попутчика со следа.
А чертов переулок, как назло, все никак не кончался!..
- Он все еще идет за нами?
- Да. И, похоже, не собирается отставать.
- Настырный тип. – Мой спутник хмыкнул, - Чем вы так ему не угодили, мисс?..
- Скорее наоборот, я ему весьма угодила. Точнее, не я, а мои деньги судя по всему.

- А вы не подумали, что я тоже могу позариться на ваши деньги, мисс?
При этих словах я тут же дернулась, пытаясь вырваться.
Ответом мне был мягкий смех. А потом мужчина просто отпустил мою руку.
- Это была шутка, мисс. Я шучу иногда знаете ли… Но здесь, на Тортуге, следует быть очень осторожной и лучше никому не доверять лишний раз. Целее будете. Честно.
В этот момент переулок, наконец-то закончился. Садящееся солнце окрасило в мягкие цвета серые неприветливые улочки Тортуги. Тени удлинились, танцуя и сплетаясь в причудливые фантастические узоры. Повеяло свежим воздухом с моря. На душе неожиданно стало легко и радостно. Какое-то странное, озорное чувство ребячества наполнило все мое существо: крикнув своему чуть подотставшему спутнику «Бежим!..», я рванула с места и, сбив с ног парочку пьяных прохожих, нырнула в следующий переулок.
Как мы побежали!.. Только ветер в ушах засвистел.
Честно говоря, я не знаю, как долго продолжалась эта нелепая игра в догонялки. К тому времени, когда я решила, что пора уже остановиться и прекратить этот балаган, солнце давно село и на небе высыпали огромные звезды. Для того чтобы запутать нашего преследователя и сбить его с толку, мне пришлось выписывать такие немыслимые траектории, что заяц-русак - непревзойденный мастер по запутыванию следов, - должен был нервно курить в сторонке… если бы он умел курить. Другой моей целью было избавление от нового знакомого – не смотря на то, что он поступил по отношению ко мне весьма по-дружески, и даже в чем-то благородно, я все равно не доверяла ему. И мне совсем не хотелось, чтобы он знал, где я живу. Но, не смотря на все мои старания, мужчина и не подумал отстать или заблудиться в переплетении узеньких улочек Тортуги. На протяжении всего этого марафона я постоянно слышала его топот и тяжелое дыхание за своей спиной. Поэтому, смирившись с мыслью, что избавляться от моего недавнего спасителя придется каким-то другим образом, я обернулась, чтобы наконец, поблагодарить за помощь…  да так и замерла.
Лицо молодого человека вытянулось от изумления. 
Мы молча уставились друг на друга, не веря собственным глазам.
Это длилось не более секунды.
А потом…
- Эндрю?!.. – я бросилась к молодому человеку, - Эндрю! Эндрю!
Разом растеряв всю свою уверенность и смелость, я просто разревелась, уткнувшись лицом в камзол Джилетта. Он неловко обнял меня, словно все еще боясь поверить в то, что я на самом деле жива. От его одежды пахло потом и спекшейся кровью, на ней явно были видны темные засохшие пятна, в происхождении которых можно было даже не сомневаться. Но в данный момент, мне было абсолютно все равно как одет молодой человек, или чем от него пахнет. Главное, что это был Эндрю. Эндрю Джилетт, некогда лейтенант королевского флота, правая рука коммодора Джеймса Норрингтона, а сейчас – оборванный и исхудавший бродяга. Не удивительно, что я узнала его сразу. В полумраке переулка я слышала только его голос – хриплый, загрубевший, сорванный голос человека, которому пришлось многое пережить. Через правую щеку Джилетта протянулся длинный неровный рубец – даже в неверном свете луны было видно, что кожа воспалена, из раны сочилась сукровица. И я, искренне радуясь встрече с Джилеттом, с ужасом думала о том, что же могло послужить причиной такого ужасного внешнего вида.
И если Эндрю выглядит так, то… что же тогда с Джеймсом?
Этот вопрос вертелся у меня на языке.
Наконец, мне удалось совладать с собственными чувствами и успокоиться. Я немного отстранилась от Эндрю и вытирая тыльной стороной ладони слезы с лица, попыталась улыбнуться растерянному молодому человеку. Он все еще держал меня в своих объятиях, положив руки мне на плечи. Я чувствовала через ткань тепло его ладоней – и от этого на душе стало как-то по-особенному уютно. И впервые за столь долгое время меня оставило гнетущее чувство одиночества и беспомощности. Потому что я больше была не одна.
Теперь рядом со мной был друг.
- Боже, Эндрю, знал бы ты, как я рада тебя видеть!..
Молчание.
- Ну скажи же хоть что-нибудь! Что с твоим лицом? Где Джеймс?
Джилетт замялся и наконец, выпустил меня из своих объятий. Он отвернулся, стараясь избегать моего взгляда. Отошел в сторону, опустил голову… и сразу стал казаться гораздо меньше, чем был на самом деле. Словно груз какой-то огромной ответственности лег ему в этот момент на плечи. Я видела, как забегали его глаза, как судорожно сжались в кулаки его руки, - и от этого мне становилось еще страшнее. Это было немое свидетельство безысходности нашего положения. Сердце тревожно сжалось в предчувствии дурных вестей.
Наконец, Эндрю поднял на меня глаза. Подошел ближе.
- Мы думали, что ты мертва. Что вы с Ольгой мертвы. Я своими собственными глазами видел вашу могилу!.. И губернатор Суонн многое рассказал коммодору Норрингтону… про казнь.
- Ну и что?.. – я раздраженно дернула плечами, - Это еще ничего не значит. Джек почти что с того света вернулся нашими с Олей стараниями. Ну… то есть, из Тартара. И вообще, в мире, где есть богиня Эрида, морской дьявол Дэйви Джонс, Кракен, проклятое золото ацтеков, - возвращение одной девчонки… причем, даже не с того света, не должно казаться таким уж… событием!..
Я выкрикивала это, динамично размахивая руками и расхаживая от одной стены переулка до другой. Наверно со стороны это выглядело презабавно.
- А ты ничуть не изменилась… - Эндрю улыбнулся, - Я думаю, нам обоим есть о чем поговорить. Пойдем, надо найти какое-нибудь тихое место, где нам никто не помешает.
- А мы его уже нашли. – Я кивнула головой в сторону видневшейся неподалеку таверны «Тортуга», - Узнаешь местечко? Больше года прошло, а каким было, таким и осталось…
Джилетт с минуту разглядывал приземистое невзрачное здание, а потом весело рассмеялся. Смех его быстро прервался – он сдавленно ойкнул и схватился за раненую щеку.
- Идем. - Я покачала головой. - Надо промыть тебе рану. В моей комнате хватит места на двоих.

*  *  *

Мы проговорили почти всю ночь напролет.
Сначала Эндрю был немногословен. Пока я промывала ему рану теплой водой, он не произнес ни звука, глядя на язычок пламени, пляшущий на фитиле свечи. Потом Джилетт начал задавать вопросы,  и выслушивая мои длинные пространные ответы, продолжал молчать. А я, боясь услышать то, чего слышать мне совершенно не хотелось, продолжала трещать безумолку - о казни, о нашем последнем разговоре с Эридой, о моем возвращении, о вторжении в дом губернатора Суонна – и нашем неожиданном с ним сближении. С каждым моим словом Эндрю становился все мрачнее и мрачнее, он все чаще старался отвести глаза в сторону, чтобы не встретиться со мной взглядом. Но я, даже расхаживая из угла в угол по нашей маленькой комнатке, не могла не заметить нарастающее, гнетущее чувство безысходности, которым отдавало каждое движение, каждый жест молодого человека.
И наконец я не выдержала.
- Эндрю, черт возьми, в чем дело?.. – я села рядом с молодым человеком, - Я хочу знать правду! Джеймс жив? С ним все в порядке? Где он? И… почему ты так выглядишь?..
Джилетт тяжело вздохнул, поднялся на ноги и подошел к окну. Какое-то время он молчал, прислонившись лбом к стеклу – молодой человек явно собирался с мыслями. По моей спине пробежал тревожный холодок, но я продолжала терпеливо ждать, чувствуя растущее в груди беспокойство.
И вот, наконец он заговорил, решительно повернувшись ко мне.
- Ты знаешь, каким образом мы оказались на Тортуге? – его глаза блеснули в темноте, отражая пламя свечи, - Ну… причину, почему мы здесь?..
- Губернатор Суонн говорил, что Джеймс должен был передать Джеку каперское свидетельство. Я не знаю точно, то ли это свидетельство, которое подписывал Бекетт или новое…
- Новое. Это своеобразная благодарность короля за то, что Джек помог раскусить обман Бекетта. Другого способа передачи свидетельства, кроме как лично в руки, в сложившихся обстоятельствах губернатор придумать не смог. Ты можешь себе представить реакцию коммодора, когда губернатор Суонн возложил на него такую задачу?.. – Эндрю ухмыльнулся, - Ох, как же он злился после этого разговора!.. Кое-кому потом крупно не повезло - попадаться ему под горячую руку себе дороже. Кажется, кого-то даже приказали высечь тогда… Но против губернатора и воли короля Норрингтон не мог позволить себе пойти. К тому же, он ведь был на Тортуге раньше, он знал город, знал, где можно и нужно искать Джека. Поэтому было принято решение подойти к острову на максимально близкое расстояние – мы использовали для этих целей старенькую торговую шхуну, - и, переодевшись в простую одежду, на шлюпке добраться до острова.
- Хороший план, - я натянуто улыбнулась.
- План безупречный!.. – Эндрю сел рядом со мной, глаза его лихорадочно блестели, - Все было продумано и предусмотрено до мелочей. Но один наш старый знакомец, точивший зуб и на Джека, и на коммодора, спутал все карты. Я до сих пор удивляюсь, как Мерсеру удалось все так удачно подстроить?.. Не иначе, у него были свои источники информации в Порт-Рояле…
- Подожди-подожди… Мерсер?.. – я была поражена, - Вы все еще не поймали эту крысу?..
- Тебя это удивляет? – Эндрю невесело усмехнулся.
- Более чем…
- Мерсер – это очень умный, хитрый и жестокий человек. Я почти уверен… то есть, коммодор был уверен, а я с ним согласен в этом, что Бекетт никогда не смог бы зайти так далеко без помощи Мерсера. Лорд Бекетт не был дураком, но той изворотливости и пытливости, что у Мерсера, у него никогда не было…
Я нетерпеливо замотала головой.
- Эндрю, речь сейчас не о Бекетте!.. Меня волнует местонахождение Норрингтона! Где он?..
- Я не знаю.
- Что?! То есть… как… почему?
- В последний раз я видел его за столом в таверне «Кабанья голова», где мы встречались с Джеком Воробьем. Нам что-то подмешали в ром, я думаю. Хотя нет, подожди… - Эндрю на пару секунд задумался, потирая лоб, потом его лицо неожиданно просветлело, - Черт! Ну конечно! Как я мог об этом забыть?.. Ведь как-то я связал это происшествие с мистером Мерсером!..
- Эндрю, не томи… - я чувствовала, что сейчас взорвусь от волнения.
- Мы сидели втроем в какой-то клетушке на испанском судне. Да, точно!.. Мерсер собирался продать нас в рабство на одну из плантаций сахарного тростника, о и чем сообщил нам с весьма злорадной улыбкой на лице. Ну и зрелище, скажу я тебе!.. Ты, кажется, видела, как его коммодор разукрасил?..
- Эндрю, дальше! – взвыла я, с трудом удерживая себя от желания схватить молодого человека за грудки и, как следует потрясти, чтобы он перестал нести всякую чушь.
- А дальше… нас разделили. Испанского языка я не знаю, поэтому пришлось поверить тому, что слышал Джек. Он сказал, что Норрингтон для них – очень ценный экземпляр, поэтому его и поместили отдельно, ну, чтобы не сбежал. Не иначе этот Мерсер постарался!.. Уж не знаю, чего он там наплел капитану корабля. Дня этак через четыре после начала этого веселенького путешествия, нам с Воробьем удалось бежать. Ты не поверишь – впервые в жизни я был благодарен пирату!.. Джек каким-то образом сумел открыть дверь нашей клетушки. Я хотел было найти коммодора, но тут на нас высыпала целая толпа головорезов – а мы безоружны!.. Воробей недолго думая просто выпрыгнул за борт…
- И ты последовал за ним?.. – упавшим голосом спросила я, заранее предвидя ответ.
- У меня не было выбора, пойми! Их было слишком много. Я бы не смог ничего сделать!
- Ты оставил его одного.
Эндрю бросил на меня полный отчаяния взгляд, словно ища поддержки.
Но я только отвернулась и, стараясь сдержать слезы, с силой сжала руки в кулаки – так, что побелели костяшки пальцев. Какое-то время мы оба молчали, пока, наконец, я не решилась нарушить это гнетущую тишину.
- … как вы добрались до Тортуги?
- Нас подобрала «Черная Жемчужина» - и очень вовремя, потому что Джек был ранен и очень быстро ослабел от потери крови. Оказывается, хозяин таверны «Кабанья голова» был хорошим знакомцем мистера Гиббса. Он и рассказал ему о том, что видел, как несколько молодцов помогали выбраться из таверны своим якобы сильно выпившим товарищам. Среди них был Мерсер. Его узнали по описанию. Ну, а дальше ты сама можешь догадаться…
- Гиббс молодец. Быстро сработал. На него не похоже, - я тепло улыбнулась, вспоминая старого боцмана, - А где сейчас «Черная Жемчужина»?
- Так здесь, на Тортуге!.. Мы же только сегодня причалили, после полудня как раз.
Мой взгляд упал на компас, висевший у меня на поясе. В голове мгновенно созрел план.
Я поднялась на ноги.
- Мне нужно поговорить с Джеком. Кажется, я знаю, как нам найти Норрингтона…

______________________________________________________________________________________________________________________
God never came here - "Бог никогда здесь не бывал". Строка из одноименной песни Элтона Джона (Elton John).

- 7 -
«My name is pain, you belong to me!..» *

Я замерла, удивленно уставившись на пирата. В первый момент я даже подумала было, что все это мне послышалось – настолько нелепо прозвучал данный вопрос из уст Джека. Волнение и тревога, которые сопровождали меня на протяжении всего пути от Порт-Рояла до Тортуги, могли сыграть здесь свою роль. В конце концов, у меня всегда было богатое воображение, которое, в данном случае могло чересчур разыграться. Я слишком хотела, чтобы Джек помог мне.
Потому что я, на самом деле, очень на него рассчитывала.
- Прости… - я подошла поближе, вглядываясь в осунувшееся лицо Воробья, - Ты что-то сказал?
- Я спросил, умеешь ли ты шить…
Я замялась. Оказалось, пенять на собственное воображение раньше времени не стоило.
- Ну… одежду, конечно, мне не сшить.  Был, правда период, когда я работала по выкройкам…
- Не то!.. – Воробей раздраженно мотнул головой, - Меня не интересует одежда. Дырки ты умеешь зашивать? Края порванной ткани сможешь стянуть?..
Я гордо вздернула подбородок.
- И стежок, и строчку я сделать могу. И даже штопку поставить, если надо…
- Отлично. Запри дверь. – В голосе пирата послышались приказные нотки.
- Что?..
- Дверь запри. Я что, разве неясно выражаюсь?
Джек начинал злиться, и мне пришлось поспешно выполнить его настойчивую просьбу. Пока я этим занималась, он успел подняться на ноги и, морщась, стягивал с себя камзол и жилет.
Я смогла только ахнуть, приложив руки ко рту.
По некогда белой сорочке Воробья расплылось огромное, мутновато-красное пятно. Ткань, судя по всему, прилипла к ране – после нескольких попыток снять ее, Джек побледнел еще сильнее и тяжело задышал. Его качнуло – и он упал бы, если бы я не успела подхватить его. Даже сквозь тонкую ткань его сорочки я почувствовала, каким горячим было его тело.
- Подожди, капитан, сейчас я тебе помогу… - прошептала я, пытаясь подвести Воробья к его койке, - Давай же, помоги мне, Джек!.. Я не справлюсь одна!
Это прозвучало настолько двусмысленно, что пират даже усмехнулся – несмотря на то, что испытывал, судя по всему, страшную боль. Наконец, совместными усилиями мы сумели добраться до его койки, и Джек медленно опустился на нее, все еще продолжаясь держаться за мои руки.
- Капитан-то в раздрае!.. – невесело усмехнулась я, присаживаясь рядом, - Ну что, давай, показывай, что у тебя там… Подожди-подожди… - я засуетилась, видя, что пират пытается сам снять сорочку, - Давай-ка лучше я?.. Сиди спокойно.
Через пару минут безуспешных попыток, я поняла, что освободить Джека от этого несчастного предмета одежды, не причинив, таким образом, ему дополнительных мучений, мне не удастся. Я озвучила свои сомнения – пират только дернул плечами и тут же снова поморщился.
- Так не пойдет! Давай мы ее срежем?.. Или порвем?
- Это моя последняя чистая сорочка. И вообще моя последняя сорочка.
- У Гиббса заберешь!.. – буркнула я и, не дожидаясь, пока Воробей придумает еще какую-нибудь отговорку, схватилась за нижний край сорочки, и с силой рванула в разные стороны.
Послышался характерный треск разрываемой ткани.
Открывшееся зрелище заставило меня ужаснуться и схватиться за горло, чтобы подавить подступившую тошноту. Почти через всю спину пирата, начинаясь от правой лопатки и заканчиваясь, судя по всему, ниже поясницы, тянулась длинная глубокая резаная рана. Почему-то возникли ассоциации, связанные с потрошением рыбы – от этого тошнота накатилась на меня с новой силой. Кожа вокруг раны покраснела и воспалилась, из нее по спине стекала сукровица, местами – даже вперемешку с кровью.
Я аккуратно сняла с Джека сорочку, которая моими стараниями разделилась на две половинки. Машинально отметив про себя, что потом ее можно будет легко починить, я отложила сорочку на край койки и нерешительно посмотрела пирату в глаза.
Он облизнул пересохшие губы.
- Ну как?.. Это надо зашить. Сумеешь?
- Джек… это ужасно! Я… я не смогу! Это… - я вскочила на ноги и решительно отошла к двери. – Почему никто из твоих людей не сделает это?
- Потому что никто из них не должен видеть капитана слабым, глупая женщина! Убить меня в такой момент – проще простого…
- А Гиббс?.. Гиббс твой друг, Джек! Он никогда бы…
Воробей в сердцах сплюнул.
- Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ты руки Гиббса видела? У него пальцы толстые, как… как… - тут Джек замялся, судя по всему, ему в голову пришло какое-то совсем непотребное сравнение, - Ты хоть раз видела, как он чинит паруса?..
Я отчаянно замотала головой.
- А я видел. И я не хочу, чтобы моя спина превращалась… в такое. К тому же, у меня нет никакого желания демонстрировать Гиббсу свою… свою задницу.
- А мне, значит, можно видеть твою слабость и твою задницу?! – выпалила я, чувствуя, как мои щеки стремительно покрываются краской.
В этот момент пират удивительно тепло улыбнулся и посмотрел мне прямо в глаза.
- Ты уже видела и то, и другое. Так что здесь я спокоен.
Доверие, которое прозвучало в его голосе, заставило мои щеки запылать еще сильнее – и я отвернулась, сделав вид, что увлеченно разглядываю каюту, словно бы ища что-то.
- Ну же,  Ксения… Неужели жизнь твоего драгоценного Норрингтона не стоит одной заштопанной пиратской спины?.. – сейчас в тоне Джека слышался прямой вызов, смешанный с нотками едкой горечи. – Послушай, если тебе нужно мое обещание…
- Я уже настолько привыкла не верить твоим обещаниям, Джек Воробей… - я устало вздохнула, отстраненно наблюдая за тем, как вытягивается от удивления лицо мужчины, - Но, как всегда, у меня нет другого выбора, кроме как попытаться поверить тебе еще раз. Это будет больно, Джек. Очень больно. Ты сможешь стерпеть боль настолько, чтобы не дергаться? Или же мне лучше попросить Гиббса и Джилетта подержать тебя, пока я буду чинить твою спину?..
Воробей решительно помотал головой.
- Хорошо. Тогда… подожди меня немного, я пойду подготовлюсь.
Когда я покинула капитанскую каюту, мой настрой был весьма далек от боевого. Я чувствовала, мое сердце исступленно бьется о ребра, словно птица, загнанная в клетку. Ответственность, которая легла мне на плечи, пугала меня, как все самые темные улочки Тортуги вместе взятые. Но я видела… чувствовала… знала, что должна это сделать, потому что при всей сволочности натуры Джека, не помочь ему я не могла.
Гиббс вылетел мне навстречу. Судя по всему, завидев мрачное выражение моего лица, старый боцман предположил самое плохое.
- Мисс Ксения!.. – начал было он, но я остановила его движением руки.
- Мне нужна горячая пресная вода, чистая ткань, иголка, самая тонкая, какая есть, нитки…
- Зачем?.. – лицо Гиббса вытянулось от удивления.
- Не время задавать вопросы. Это приказ капитана. – Я постаралась придать своему голосу как можно больше властности, - Еще мне нужна пара бутылок рому. Это все отнесите в каюту Джека.
В этот момент к нам подошел Эндрю. Молодой человек явно был удивлен не меньше Гиббса, однако лишних вопросов задавать не стал. Видимо что-то такие было написано у меня на лице, что Джилетт с первого раза понял, что все очень серьезно и действовать на самом деле нужно быстро.
- Я займусь водой, мистер Гиббс! – отрывисто бросил он.
Спустя пару секунд Эндрю уже не было на палубе.
- Шустрый мальчишка! – боцман усмехнулся, - Что еще нужно сделать, мисс Ксения?..
- Кроме того, что я перечислила, больше ничего не надо. Хотя… нет, вот еще что. Отправьте кого-нибудь в город в… - тут я замялась, - Мне нужны лекарственные травы, мистер Гиббс. От боли, от воспаления… Чтобы раны заживали быстро в общем…
В этот момент послышался звонкий отрывистый лай откуда-то снизу.
Я перегнулась через планшир и увидела Бо, одиноко сидящего в шлюпке. Он задрал голову вверх и, завидев меня, радостно завилял хвостом.
- Чей это пес? – Гиббс удивленно уставился на собаку.
- Мой. После того, как сделаете то, что я сказала, поднимите собаку на борт «Жемчужины».
- Но ведь это значит… - либо боцмана расплылось в теплой улыбке.
- Да, мистер Гиббс. Мы остаемся. И знаете что? Я чертовски этому рада!

*  *  *

Я заставила Джека выпить бутылку рома перед тем, как приступить к зашиванию раны на его спине. Одно уже это было достойно… если не восхищения, то, по меньшей мере, хотя бы изумления. Воробей пил прямо из горла. Я смотрела на то, как ходит его кадык при каждом глотке, и чувствовала, как у меня на голове волосы встают дыбом. Создавалось такое впечатление, что пират пил какую-нибудь пятиградусную настойку из яблок, а не лакал крепкий ямайский ром большими глотками.
Впрочем, как оказалось, это далось Джеку отнюдь нелегко – когда он, наконец, оторвался от бутылки, я увидела, что глаза у него были влажными от выступивших слез. Он помотал головой, пытаясь прогнать пьяный туман, а потом протянул мне бутылку, в которой еще что-то плескалось.
- Зачем это?..
- У тебя руки трясутся. Немного алкоголя для спокойствия и уверенности тебе не помешает.
Мысль была здравая и, хотя меня вовсе не прельщала перспектива пить на голодный желудок, я послушно приложилась губами к горлышку бутылки. Ром обжег язык, гортань и покатился дальше, по пищеводу. Внутри живота начало разливаться приятное тепло, в голове зашумело. Я почувствовала, что меня повело куда-то в сторону – еще чуть-чуть, и я бы непременно упала или налетела бы на что-нибудь. В этот момент, мне на помощь пришел Джек – он схватил меня за руку и усадил на койку рядом с собой.
- Посиди немного. Сейчас это пройдет, и тогда можно будет начинать.
Его голос был серьезен. В отличие от моего состояния – я страшно хотела глупо захихикать, рассказать какую-нибудь бредовую историю или сотворить что-нибудь этакое, несуразное. Однако сама ситуация была совершенно далека от комичной, поэтому я сидела тихо, словно присмиревшая школьница, которую только что строго отчитал учитель.
Какое-то время мы сидели молча.
Джек, привалившись спиной к переборке, закрыл глаза и тяжело дышал.
- Все, хватит. Давай уже начинать!.. – не выдержала я, - Иначе я снова начну волноваться и бояться. Пока я смелая и настроена – давай сделаем это. А потом можно будет снова выпить!..
- Мне нравится твое предложение, - Джек ухмыльнулся, - Хорошо, давай начнем. Мне уже самому тошно от этого ожидания.
Воробей лег на койку животом вниз. При каждом неосторожном движении его лицо искажала гримаса боли, - но он терпел, стиснув зубы, и не проронил при этом ни единого звука. Мне оставалось только восхищаться его выдержкой. Впрочем, было неясно, как Джек поведет себя, когда в его воспаленную плоть начнет вонзаться тонкая иголка.
- Джек, мне придется продезинфицировать рану. Это будет больно…
- Валяй! Дорогуша, вся эта процедура и так далека от грани удовольствия. Так что я потерплю.
Я взяла кусок чистой материи, заботливо принесенной мистером Гиббсом, свернула его втрое – так, чтобы было не слишком толсто, - и смочила полученный тампон ромом. В голову закралось такое нелепое в этот момент сожаление о том, что здесь нет ни марганца, ни фурацилина, чтобы безболезненно обеззаразить рану. Заливать ее спиртным, без сомнения, было действенно, но не так, как бы мне того хотелось – ром только сожжет кожу, и значит, она будет заживать много дольше, чем в случае применения современной мне медицины.
Наконец, набравшись смелости, я приложила импровизированный тампон к спине Джека. Я увидела, как напряглись его мышцы, как вцепился он руками в мятое одеяло – но с губ его по-прежнему не сорвалось ни звука. Тогда я начала методически обрабатывать рану, продвигаясь от лопаток к пояснице, попутно стирая кровоподтеки и сукровичные выделения. В определенный момент, мне пришлось приспустить штаны Джека. Мои щеки тут же запылали – то ли от смущения, то ли от выпитого рома, а может быть и от внутренней дрожи, которую не смог прогнать даже алкоголь. Но руки мои были тверды, что, в данной ситуации не могло не радовать.
Отложив тампон, я взялась за иглу. Он была очень тонкая и длинная – для меня было загадкой, откуда такая игла могла взяться на пиратском судне. Налив в маленькую неглубокую миску все тот же ром, я опустила в нее иголку вместе с ниткой, которую перед этим предусмотрительно вдела в крохотное ушко.
- Что ты там так долго копаешься? – голос Джека, уткнувшегося лицом в подушку, был глухим, словно пират сидел в какой-нибудь бочке.
- Сейчас-сейчас. Подожди еще немного – пусть иголка и нитка продезинфицируются.
- Продиз… чего?.. – удивленный пират повернул ко мне лицо, - Ты выражаешься какими-то непонятными словами, дорогая!..
- Я убиваю инфекцию, которая может быть на этой игле или на этой нитке…
- Откуда ты все это знаешь? – притворно изумился Джек, - Такое чувство, что ты каждый день штопаешь пиратские спины.
- Заткнись, Воробей. Это не смешно. Чем меньше ты будешь сейчас разговаривать – тем лучше. Для нас обоих. Иначе я пришью штаны к твоей спине.
Пират хотел еще что-то сказать, но, наткнувшись на мой сердитый взгляд, счел благоразумным промолчать. Я достала иголку из миски с ромом, завязала на конце нитки узелок. Еще раз посмотрела на изуродованную спину Джека. Все мое существо было против того, что я должна была сделать, внутри отчаянно билось желание все бросить, развернуться и убежать прочь. Но какая-то неумолимая сила словно пригвоздила меня к месту, заставляя делать то, что нужно. «Господи, дай мне силы!..» - пронеслась запоздалая мысль в моем мозгу, когда я начала примеряться, с какой стороны мне будет удобнее зашивать рану…
А потом… началось.
Несколько последующих часов, пожалуй, были самыми тяжелыми и выматывающими в моей жизни. Проткнуть кожу, вытянуть нитку, снова проткнуть кожу – уже с другой стороны, опять вытянуть нитку, соединить края раны, вытереть кровь. И так – несчетное количество раз. Мои руки покрылись характерными разводами. В воздухе остро ощущался запах рома и крови – запах, от которого меня начало подташнивать.
Впрочем, через какое-то время моя чувствительность притупилась. Мои руки машинально выполняли работу, от которой, казалось, меня должно было тут же вывернуть наизнанку. Проткнуть – вытянуть, проткнуть – вытянуть. Под конец Джек уже не мог терпеть – даже у такого сильного и стойкого человека был свой предел. Он тихо постанывал при каждом моем движении, и мне казалось, что я слышу даже, как скрипят его зубы. Но облегчить его боль я не могла.
Когда все закончилось, я устало опустилась на койку рядом с Джеком. Он тяжело дышал, закрыв глаза. В какой-то момент мне даже показалось, что Воробей без сознания – но пират развеял мои опасения, насмешливо посмотрев на меня из-под чуть опущенных век. Он каким-то образом умудрился сохранить хорошее расположение духа после всего этого, тогда как я ощущала себя выжатой, словно лимон.
- Ты молодец… - голос Воробья был хриплым.
- Спасибо.
Разговаривать не хотелось. У меня снова начали дрожать руки – правда, уже не от волнения, а скорее по причине пережитого напряжения и накопившейся усталости. К горлу подкатились предательские слезы. Я закрыла глаза и пару раз вздохнула, пытаясь загнать их поглубже, но у меня ничего не получилось.
- Извини, Джек. Я пойду. Ты… отдыхай… - Вскочив на ноги, я хотела было выбежать прочь из каюты, когда меня остановил хриплый окрик пирата.
- Подожди!..
Я замерла у самой двери, но оборачиваться не стала. Слезы уже предательски защипали глаза, и я не хотела, чтобы Джек увидел это
- Не нужно… - голос Воробья был усталым, и каким-то по-отечески добрым, - Не показывай им свою слабость…
Я обернулась и непонимающе посмотрела на Джека.
- Не надо, чтобы они увидели твои слезы. Пусть твоя слабость останется здесь.
И я разревелась. Просто сползла спиной по двери, спрятала лицо в ладонях и заревела, словно ребенок, которого обидело справедливое наказание. Слезы, стекая по щекам к подбородку, капали мне на штаны, оставляя на ткани темные мокрые звездочки. Джек молчал. И я была благодарна ему за это. Потому что при истерике, подобно этой, ни слова утешения, ни жалостливые увещевания, ни ехидные замечания не смогли бы остановить этот нескончаемый поток. Я была вымотана так, словно целые сутки отработала на помпе в трюме «Жемчужины», а не чинила спину ее капитану. А еще меня душила бессильная злоба. Осознание того, что мне опять придется наступать себе на горло, посылать к чертям свои моральные устои, надолго забыть про свою скромность и застенчивость для того, чтобы найти, пожалуй, самого дорогого мне человека, ввергало меня в состояние озлобленной апатии. Ну почему я не могла вернуться так, чтобы сразу впорхнуть в объятия Джеймса Норрингтона?..
Нет, куда там! Судьбе угодно испытывать меня и дальше.
Так, стоп!.. К черту эгоизм. Еще не хватало сидеть тут и рыдать над своей несчастной участью, да еще и на глазах у Джека Воробья.
Я всхлипнула последний раз и успокоилась.
- Молодец.
Я подняла голову. Джек пристально смотрел на меня. В неверном свете нескольких десятков свечей, его глаза казались почти черными. Даже отсюда, со своего места, я видела, как поблескивает испарина на его лице. Пират тяжело дышал и казался страшно уставшим.
- Я бы очень хотел услышать историю твоего чудесного воскрешения, дорогая. Но боюсь, не смогу уловить и половины сказанного…
- А я бы очень хотела узнать о том, как ты встречался с Джеймсом на Тортуге, и что потом из этого вышло. – Я улыбнулась, - Но в данный момент мне ничего не нужно, кроме уединения и отдыха.
- Тогда дай-ка мне вон ту бутылку с ромом, дорогая, и можешь быть свободна. Скажи Гиббсу, что я велел выделить тебе каюту… И отдыхай. Поговорим завтра.
Я поднялась на ноги и подошла к столу, чтобы взять бутыль с ромом, когда вдруг вспомнила про Эндрю. Это был один из самых близких мне людей сейчас, и я была настроена, чтобы молодой человек остался на «Жемчужине». К тому же, я очень рассчитывала на его помощь и поддержку в поисках Норрингтона. Уж кто-кто, а Эндрю знал своего командира хорошо.
Возможно даже лучше меня.
- Ммм… Джек… - я вымученно улыбнулась, прижимая к себе бутылку, - А что же мне делать с лейтенантом?
- Каким лейтенантом?
- С Джилеттом. Вы еще бежали вместе… Я встретила его на Тортуге. Он сейчас здесь, со мной.
- А, этот!.. – Воробей хрипло рассмеялся, и тут же осекся, поморщившись, - Отправь мальчишку на берег. И дай мне ром, наконец!
- Нет.
Наши взгляды встретились. Я с вызовом посмотрела в эти темные, подведенные сурьмой глаза. Лицо пирата вытянулось от удивления. Потом в его взгляде появилось что-то такое, отчего по моей спине побежали мурашки – и я вдруг осознала, что затеяла опасную игру. Не смотря на кажущуюся мягкость и добродушие, Джек был человеком хитрым и очень опасным. Особенно когда дело касалось непосредственно его интересов.
- Дай мне чертов ром, женщина! – рявкнул Воробей так, что я даже подпрыгнула от неожиданности.
- Эндрю останется на «Жемчужине». Тогда ты получишь свой ром. – Я подивилась ледяным ноткам спокойствия в своем голосе; на самом деле все внутри меня дрожало от страха.
Джек попытался подняться – и тут же вновь рухнул на койку с громким стоном. Я подлетела к нему, успев, однако, поставить злополучную бутылку на пол. К счастью, шов не разошелся, чего я боялась больше всего. Я с силой залепила Воробью затрещину, игнорируя тот факт, что он лежал передо мной раненный и, по сути, был совершенно беспомощен.
- Какого черта ты творишь, идиот! Если ты думаешь, что я соглашусь штопать твою спину во второй раз, то глубоко ошибаешься!
Он приподнял голову и заглянул мне в глаза. От его взгляда у меня внутри что-то сжалось.
Хотя, надо признаться, Воробей всегда был хорошим актером!
- Прости, Джек. Сейчас я тебе помогу сесть – мне надо тебя перевязать. После этого ты сможешь более или менее передвигаться. Только без резких движений, хорошо?..
Джек кивнул и я, наклонившись, помогла ему сначала перевернуться на бок, а потом принять сидячее положение. Все это сопровождала серия шипящих звуков, стонов и такого потока брани, от которого у меня немедленно покраснели уши.
- Перестань. Ты забыл, что в каюте с тобой находится юная мисс!
- Где?.. – Джек изобразил недоумение и осмотрелся по сторонам, - Где юная мисс? Не вижу.
- Сволочь ты, Джек!.. – я устало улыбнулась. – А теперь замри и не вертись.
На перевязку у меня ушло минут двадцать от силы – и то потому, что вместо привычных бинтов приходилось использовать ткань, принесенную Гиббсом. Я разрывала ее на длинные ленты, так что получался вполне себе сносный перевязочный материал. Управившись с этим, я помогла Джеку надеть чистую сорочку, которую обнаружила в одном из многочисленных сундуков. Она была ярко-красного цвета.
«Чапаев, блин!.. - я мысленно усмехнулась. – А штаны коричневые. Как у Петьки…» **
- Ты чего улыбаешься? – Воробей подозрительно покосился на меня.
- Радуюсь, что отдыхать сейчас пойду. Держи уже свой ненаглядный ром!.. – я всунула пирату в руки злополучную бутылку; он тут же принялся самозабвенно ее откупоривать.
Зрелище это было весьма умильное, но я уже еле держалась на ногах, этому поспешила покинуть каюту капитана Воробья. Однако прежде чем закрыть за собой дверь, я, самодовольно улыбнувшись, заявила Джеку, который делал в этот момент большой глоток прямо из горла:
- А Эндрю все-таки останется на «Жемчужине». И моя собака тоже!..
Пират поперхнулся. Часть рома тут же вылилась ему на рубашку.
Что-то тяжелое тут же прилетело в дверь, стоило мне только ее захлопнуть.
Улыбка невольно расползлась по моему лицу. Все определенно складывалось как нельзя лучше. Теперь оставалось только убедить Джека помочь мне в поисках Норрингтона.
Я довольно похлопала ладонью по компасу, подвешенному за шнурок за мой пояс, и поспешила навстречу Эндрю. Лицо молодого человека выдавало то, что он сильно встревожен.

_____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
* «My name is pain, you belong to me!..» - "Меня зовут Боль, ты принадлежишь мне!". Строки из песни Элтона Джона (Elton John) «Pain» («Боль»).
**  «Чапаев, блин!.. - я мысленно усмехнулась. – А штаны коричневые. Как у Петьки…». Здесь идет речь об известном советском анекдоте. Текст анегдота приводится ниже.
Анка спрашивает у Чапаева:
- А что это ты перед боем красную рубашку одеваешь?
- Понимаешь, вдруг ранят меня, у бойцов паника начнется. А на красном крови не видно.
- А-а-а! Теперь понятно, почему Петька перед боем надевает коричневые штаны.

- 9 -
«Сядь, смолчи, пережди…»

«Черная Жемчужина» подняла якорь только на третий день моего пребывания на борту.
Все это время Джек с невозмутимым видом игнорировал мои истеричные увещевания – я упорно пыталась убедить его отправиться в путь как можно скорее. Причем на каждый день задержки у Воробья находилось весьма разумное оправдание. Впрочем, я не могла позволить себе слишком настаивать – портить отношения с Джеком я не хотела.
К тому же, отправляться в рискованное путешествие, не позволив капитану немного оправиться от ранения, было бы верхом безрассудства. Все-таки, многое в этой авантюре напрямую зависело от Джека и его хорошего настроения.
Мы покинули гостеприимную гавань Тортуги рано утром, еще до восхода солнца. Поэтому днем, когда я наконец, выползла на палубу и босыми ногами по теплым доскам прошлепала на бак, - вокруг корабля уже простиралось бесконечное море. День выдался дивный, впрочем, как это обычно и бывало. Солнце играло на гребешках бирюзовых волн, отчего казалось, будто на поверхности воды лежат тонкие золотые цепочки, поблескивающие своими звеньями под яркими лучами. Свежий ветер принес с собой лишь терпкий запах моря – это свидетельствовало о том, что мы уже давно отдалились от суши. Душа пела, словно туго натянутая струна. Прекрасное синее море, искрящееся на солнце, надутые ветром черные паруса, хлопающие над моей головой, протяжный скрип мачт и снастей, – все это наполняло мою душу такой радостью, что хотелось плакать. Однако демонстрировать свою слабость все же не стоило.
Снятие швов Воробей перенес весьма достойно – во время этой неприятной процедуры с его губ не слетело ни единого звука. И, несмотря на полную антисанитарию и огромную кучу переживаний самого врачевателя, рана на пиратской спине начала весьма успешно заживать. Воспаление практически спало, а сам шов затянулся ровной коричневой коростой, которая почему-то напоминала мне гусеницу-сороконожку. Впрочем, когда я поделилась своими наблюдениями с Джеком, пират весьма недвусмысленно попросил меня засунуть свои сравнения куда подальше.
На четвертый день нашего плавания, Гиббс, памятуя о недавнем прошлом, предложил Воробью снова отправить меня на камбуз – в свое время, мы с Ольгой готовили для всей команды «Жемчужины». Джек эту идею поддержал. Однако я совсем не разделяла энтузиазма боцмана и капитана, о чем не замедлила им сообщить.
- Идите к черту вы оба! Там и для двоих работы невпроворот, а если я одна там буду, так и вовсе света белого не увижу. Ищите другого добровольца!..
Поскольку данный разговор проходил непосредственно в каюте Воробья, я с трудом удержалась от соблазна запустить в головы мужчин по какому-нибудь увесистому предмету, благо подходящего барахла здесь можно было найти сколько угодно. Джек, словно угадав мое настроение, предусмотрительно скрылся за широкой спиной Гиббса, делая вид, что он пристально изучает пришпиленную к переборке старую карту. Я с трудом сдержала улыбку, и, стараясь сохранить прежнюю серьезность на лице, возмущенно воззрилась на капитана. Вернее, на то место, где, по сути, находился капитан, потому что из-за боцмана мне была видна только лохматая макушка Воробья.
- Джек, я не пойду на камбуз! Можешь отправить туда Джилетта… Да хоть самого черта!..
- Джилетту найдется работа и в парусной команде, - вставил свое словечко Гиббс, дождавшись, когда поток моих словесных излияний иссякнет, - Один из наших ребят хорошо погулял на Тортуге – его нашли мертвым в канаве за таверной старика Буна. Обобрали до нитки – даже сапоги сняли!.. Ну и Гринлиф, конечно, сам хорош – говорили же ему, чтобы он не совался в ту часть города, если шкура дорога…
- Томас никогда не отличался особой послушностью, если уж на то пошло… - лицо Джека приобрело задумчивое выражение; он пристально посмотрел на меня из-за плеча Гиббса, - А если вы двое пытаетесь таким образом заговорить мне зубы, то хочу заметить, что тактика выбрана не самая удачная…
Я прыснула со смеху. Гиббс, удивленно оглянувшись на Воробья, лишь молча пожал плечами – было очевидно, что старый пират вовсе не собирался морочить голову своему капитану россказнями о нерадивом матросе. Он был слишком прямолинейным, слишком простодушным существом, чтобы задумать что-нибудь эдакое… хитрое, с подковыркой.
Джек скорчил одну из своих невообразимо выразительных гримас и тяжело вздохнул.
- Давайте лучше я пойду в парусную команду?.. Только не на камбуз.
- Дорогая, ты хочешь, чтобы ненаглядный коммодор по освобождению из плена гонялся за мной по всем четырем океанам?
Я опешила.
- Это еще почему?..
- А если тебя за борт смоет? – Джек театрально возвел глаза к потолку, - Я как потом перед ним оправдываться буду?
- Как будто ты будешь его освобождать, если меня смоет за борт!.. – буркнула я, отворачиваясь к стене и подыскивая предмет потяжелее.
- Как будто ты не хочешь, чтобы я освободил его, даже если тебя смоет за борт!.. – передразнил меня Джек, предусмотрительно прячась за широкую спину Гиббса. Снова.
Я замерла, сжимая в руке увесистый канделябр.
- Мисс… Вы лучше это… поставьте его на место… - боцман осторожно придвинулся ко мне, усмотрев в моем поведении угрозу, - Еще уроните ненароком себе на ногу. Больно будет…
Я аккуратно поставила канделябр на место, и устало опустилась на стоявший рядом сундук. Джек, увидев, что ему больше ничего не угрожает, с широченной улыбкой выпорхнул из-за спины Гиббса и снисходительно похлопал меня по плечу. Когда он заговорил, в его голосе явно слышались нотки наигранного сочувствия. Мне с трудом удалось сдержать усмешку.
- Ну-ну, дорогая, не расстраивайся! Гиббс будет отряжать кого-нибудь к тебе в помощь каждый день, чтобы ты не была так одинока… в своих повседневных заботах.
- Я не пойду на камбуз.
- Не спорь! – пират хмыкнул, опускаясь рядом со мной на корточки, - Ну куда ты денешься?..
- Джек, я не пойду на камбуз.
- Мне надоело с тобой перепираться! Тебя никто не будет спрашивать, женщина!.. – в голосе Воробья появилось едва заметное недовольство.
- Делай со мной что хочешь, но на камбуз я не пойду.
- Ксения!..
- Я не пойду на камбуз.
- Прекрати спорить со мной.
- Я не пойду на камбуз, Джек...
В повисшей тишине было отчетливо слышно, как скрипнули зубы Воробья. Пират медленно поднялся на ноги, не сводя с меня пристального взгляда. В определенный момент его лицо исказила гримаса боли – толком незажившая спина еще долго будет давать о себе знать нерадивому капитану. Но это потом. А сейчас я отчетливо видела в глазах Джека свою участь – и она нравилась мне куда меньше, чем перспектива оказаться на камбузе и готовить на всю команду «Черной Жемчужины». Однако отступать было уже поздно.
- Мистер Гиббс! Проводите миссис Норрингтон в ее апартаменты, да заприте ее там. Посидит пару дней на жесткой солонине с ромом, тогда запоет по-другому.

*  *  *

Это было жестоко.
Какое-то время я держалась, заставляя себя не притрагиваться к мясу и рому, несмотря на то, что голод и жажда нещадно мучили мое несчастное тело. Я отчетливо понимала, что все это – всего лишь испытание, которым Воробей решил испытать мой характер. Признавать свое поражение отчаянно не хотелось. Но и терпеть эти муки с каждым часом становилось все труднее и труднее. Я уже трижды прокляла себя за ненужную здесь упертость – не будь ее, мне не пришлось бы сидеть взаперти в душной каюте.
А еще – не стоило недооценивать Джека Воробья. Затевать подобного рода перепалку с пиратским капитаном – это ли не верх безрассудства?.. Весьма неосмотрительный поступок.
В общем, я очень быстро сообразила, что совершила глупость. Но отступать было уже поздно. А гордость не позволяла мне признать собственное поражение. И я терпела, покуда могла.

*  *  *

- … фуу-у-уу-у, что за вонь?.. – громкий голос Джека вырвал меня из мучительно-бессвязных сновидений, - Кто здесь умер?
Звук покатившейся по полу бутылки из-под рома показался мне громоподобным после нескольких дней, проведенных практически в полной тишине. Голова гудела, как чугунный колокол и была, судя по всему, такой же неподъемной. Во рту пересохло, губы опухли и слиплись. Вдобавок ко всему, мне отчаянно хотелось, чтобы меня оставили одну – настолько оказался отвратителен мир и все его обитатели после полулитра мерзкого ямайского рома и длительного голодания.
- Кажется, она хлебнула рому на пустой желудок – ну… ее тут же и вывернуло. Да еще и собака…
- Мистер Джилетт, я попросил бы вас обойтись без красочных описаний!.. – в голосе пирата чувствовалась некоторая брезгливость; у двери кто-то выразительно хмыкнул, - От вас сейчас требуется привести ее в чувство – и чтобы через час она была в моей каюте.
Тишина. Сконфуженное сопение Эндрю. Тихий стук по доскам пола – кажется, это Бо молотит хвостом в радостном предвкушении…
- Ну, что вы стоите, мистер Джилетт?! Вынесите, наконец, девушку на палубу - на солнце и свежий воздух. Я думаю, там она быстрее придет в себя. И… - пауза, как будто Джек подбирал слова повыразительней, - … собачье дерьмо уберите, когда закончите с миссис Норрингтон.
Чей-то грубый смех от двери, который внезапно оборвался. Шаги. Еще шаги. Скрип заржавевших дверных петель.
Вздох.
Я с трудом разлепила веки – казалось, что мне в глаза насыпали не одну пригоршню песка. В поле зрения сразу же попал Эндрю. Молодой человек стоял над койкой, на которой я лежала. Вид у него был весьма сконфуженный.
Впрочем, заметив, что я проснулась, Джилетт сразу оживился и даже начал улыбаться.
Я облизала пересохшие губы.
- Сколько?..
- Сегодня утро третьего дня.
- Мммм… - многозначительно протянула я, пытаясь занять вертикальное положение, - Значит, к завтрашнему утру, а может даже сегодняшним вечером вы могли бы лишиться моего славного общества. Что же Джек не воспользовался этим?..
Эндрю недоуменно воззрился на меня, переступая с ноги на ногу.
Я откинулась спиной к переборке и закрыла глаза. Голова неимоверно кружилась, а перед глазами плавали яркие пятна. Меня снова замутило. Страшно хотелось пить.
- Нетренированный человек может находиться без воды приблизительно около трех дней, - наставительным тоном загундосила я, еле ворочая языком и не открывая глаз, - А ром, что я выпила, еще пуще того осложнил ситуацию, потому что он… ну, в общем, это долго объяснять. Впрочем, если ты еще немного вот так постоишь, выносить меня на палубу уже не нужно будет.
- Почему?..
- Потому что я умираю от жажды и голода…
- Ой, прости, пожалуйста. Я сейчас. Я сейчас. – Эндрю встрепенулся и так резко развернулся на каблуках, что чуть не врезался в дверной косяк, - Жди здесь. Никуда не уходи!..
- Да куда уж я с подводной лодки-то денусь? – буркнула я и снова завалилась на постель.

*  *  *

К тому моменту, когда Джилетт привел меня в каюту Воробья, я чувствовала себя более или менее сносно. Меня уже не штормило, хотя стоять на ногах, не привалившись к чему-нибудь твердому и вертикальному было еще очень сложно – поэтому я сразу же прислонилась к двери, как только она закрылась за моей спиной. Вдобавок ко всему, несмотря на все мои старания, мне не удалось избавиться от стойкого ощущения, что я съела большую и вонючую помойку. Не помогло ни то, что я долго и старательно полоскала рот и горло водой, ни то, что я съела какой-то ароматный и сочный фрукт, который Эндрю где-то раздобыл для меня. В этот момент я отчаянно сожалела о том, что не додумалась прихватить с собой зубную пасту и щетку.
В конце концов, нам же удалось притащить с собой в прошлый раз рулон туалетной бумаги!.. Он до сих пор болтался в одном из сундуков Воробья, вместе с нашей одеждой… ну, или, по крайней мере, с тем, что от нее осталось.
«Самое главное – поменьше открывать рот и как можно больше молчать!..»
- Как ты себя чувствуешь? – без малейшей тени злорадства поинтересовался Джек, не отрывая взгляда от карты, над которой склонился в этот момент.
- Нормально.
Воробей выразительно хмыкнул.
- Я вижу. Это ты поэтому дверь подпираешь?.. Или боишься, что она упадет?
«Вот сволочь!..»
Гордо выпрямившись и с трудом заставив себя унять дрожь в ногах, я подошла к столу, возле которого стоял Джек, и, со всей грацией, с какой еще было возможно, опустилась на стул.
Пират хмыкнул еще раз. Я скрипнула зубами от досады.
Впрочем, если говорить честно, то на стул я не просто села – я рухнула на него, потому что под конец ноги совершенно отказались мне служить. Все-таки организм порядком ослаб после такого нехилого испытания на прочность. Хотя больше всего пострадали, наверное, моя гордость и мое самолюбие. Что не могло не укрыться от пытливого взгляда Джека.
- Чудесно выглядишь, дорогая! Тебе очень идет этот бледный цвет лица. А эти замечательные синяки под глазами!..
«Молчи. Молчи, не говори ни слова!..»
- Что я вижу?.. Миссис Норрингтон не отвечает на мои колкости?! – удивился Воробей, намеренно сделав акцент на словах «миссис Норрингтон», - Ты точно хорошо себя чувствуешь, дорогая?
- Да. Я в полном порядке, капитан. Жить буду точно. Зачем вы хотели меня видеть?
Мне едва хватило силы, чтобы выдержать взгляд Джека, полный иронии и ехидства – я отвела глаза только тогда, когда почувствовала, как мои щеки заливаются краской стыда.
- О! А теперь ты еще и покраснела!.. Ну просто неожиданность за неожиданностью!
- Капитан!..
- Интересно, чем еще ты меня удивишь? – Джек задумчиво почесал подбородок.
- Капитан Воробей!..
- … скажем, ты например, признаешь сейчас, что была не права, когда спорила со мной?
В каюте повисла тишина. Пират буравил меня иронично-насмешливым взглядом, а я старательно прятала глаза, увлеченно разглядывая заусеницы на руках. Было настолько тихо, что я слышала, как позвякивают побрякушки на волосах Джека, покачиваясь в такт движению корабля. Тихонько поскрипывал такелаж. И все это было на фоне легкого шелеста морских волн, которые мерно бились в круглые бока «Жемчужины».
С палубы до нашего слуха донесся голос Гиббса – старый боцман в очередной раз отчитывал нерадивых пиратов за то, что те плохо начистили лафеты у пушек.
Пуще всех, судя по всему, доставалось Джилетту.
- Не повезло лейтенанту… - Воробей усмехнулся, поглядывая в сторону двери, - Попался Гиббсу под горячую руку. И ведь самое обидное, что на самом-то деле все сделано как надо…
- Тогда почему он ругает их?.. – я подняла на пирата изумленный взгляд.
Джек опустился рядом со мной на корточки и, невесело улыбнувшись, заглянул мне в глаза.
- Тут все дело в принципе, понимаешь? В авторитете. Если он не будет кричать, если он не будет вечно недоволен – его перестанут слушать, перестанут уважать и…
- … бояться.
- И бояться тоже, - согласился Воробей. – Это жестокий мир, дорогая. Мы живем в сложное время и в сложном месте. А море – это еще и такая штука, которая превращает людей в животных. Животных, которые подчиняются только вожаку. А если вожака не будет, то в один миг собранная команда превратится в тупое стадо, ведомое одними лишь животными инстинктами.
- Какими?..
- Есть. Пить. Спать. Спариваться. И убивать.
- Это ужасно… - я поежилась под его пристальным взглядом.
- Это реально. Такова жизнь морского бродяги.
Джек поднялся на ноги и отошел к окну. Что-то задумчиво-меланхоличное было во всем его поведении, в каждом движении и взгляде. Даже ирония, эта неотъемлемая часть Воробья, равно как и его компас, сейчас имела горьковатый привкус миндаля.
В каких неведомых далях блуждали в этот миг мысли Джека?..
Воспоминания о компасе вернули меня из облаков на грешную землю. Осторожно, чтобы это не было заметно для Воробья, я легонько похлопала себя по бокам – и с трудом смогла сдержать радостное восклицание, ощутив под правой рукой знакомую ребристую поверхность. Заветная восьмиугольная коробочка была на том же месте, где я оставила ее. Закрепленный шнурком за пояс моих штанов, компас до сих пор оставался со мной, не торопясь возвращаться к своему прежнему хозяину. Впрочем, меня немало удивил тот факт, что Джек не забрал его, пока я была в беспамятстве. Возможно, он просто не знал о том, что компас у меня?..
- Отказываясь идти на камбуз, ты попрала мой авторитет в глазах команды, - пират повернулся ко мне, - Я вынужден был тебя наказать. С любым другим членом команды «Жемчужины» я поступил бы точно так же, не взирая на его положение. Разве что… разве что наказание могло бы быть более суровым. Многие были бы не против, чтобы тебя высекли за непослушание.
- Я понимаю.
- Не думай, что все это доставило мне удовольствие.
- Я знаю, Джек. Я все поняла. Я… была не права.
Брови Воробья против его воли поползли вверх. Секунда – и пират расплылся в самодовольной улыбке. Он неспешно приблизился ко мне своей неизменной качающейся походкой, и радостно улыбаясь, пожал мне руку. Краска вновь прилила к моему лицу. Я опустила голову, старательно пряча глаза от насмешливого взгляда Джека.
- Моя дорогая, я хочу заметить, что вы не безнадежны.
- Спасибо…
- Так ты пойдешь на камбуз?
Я стиснула руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Это не могло укрыться от внимательного взгляда Воробья. Но он ничего не сказал, - просто стоял рядом, молча дожидаясь моего ответа.
- Да. Я… пойду. Только это очень тяжелая работа одного человека, Джек. Ты дашь мне кого-нибудь в помощь?
- Конечно, дорогая. Я пират, но не изверг. – Воробей многозначительно усмехнулся, - К тому же, мне еще хочется жить. Как я буду оправдываться перед ненаглядным коммодором, если ты, скажем, надорвешься?.. Ты должна хотя бы немного напоминать леди, когда вы встретитесь.
Я почувствовала, как мои губы против воли расплываются в улыбке.
- Впрочем, можешь пока сильно не переживать по этому поводу. Пока все, что от тебя требуется – это придумать, чем покормить ребят вечером…
- Это еще почему?
- Потому что завтра утром, если не будет проблем с попутным ветром, мы подойдем к острову Пуэрто-Рико на достаточное расстояние, чтобы до него можно было добраться на шлюпке. Кто-нибудь заменит тебя на камбузе. Главное, чтобы это был не Коттон… - Джек поморщился, - От его стряпни у меня всегда болит живот. Да и на вкус это… лучше тебе не пробовать. Впрочем, я избавлю тебя от такой участи. Ты сойдешь на берег вместе со мной.
Мое сердце забилось в радостном предвкушении. Я вскочила – пожалуй, даже чересчур резко, - так, что чуть было не потеряла равновесие. К счастью, Воробей стоял весьма удачно – я налетела на него, и за счет этого смогла удержаться на ногах. Похоже, подобная расторопность позабавила Джека – он заулыбался, и даже не отпустил очередной колкости на тему моей неуклюжести. А ведь я наступила ему на ногу!..
- Мы не будем заходить на «Жемчужине» в порт?..
- Нет, конечно. Я что, похож на сумасшедшего? – Джек скорчил выразительную гримасу, - Еще только для полноты счастья мне не хватало на своем судне в испанский порт зайти.
- Действительно… - я задумчиво закусила нижнюю губу, - Это было бы весьма опрометчиво.
Джек выразительно хмыкнул и снова отвернулся к карте.
- Иди, готовься. Чтобы я не видел этого бледного измученного лица завтра утром!..
Я послушно, как по команде, повернулась к двери… да так и замерла.
- Джек…
- Ммм?.. У тебя есть еще какие-то вопросы ко мне, дорогая?..
- Ты решил взять меня с собой на берег… Почему?
- Тебя это удивляет? – Воробей усмехнулся, и посмотрел на меня.
- В какой-то мере.
- Я просто устал с тобой спорить... – пират покачал головой, - А не возьми я тебя с собой завтра, - и двухдневной голодовкой от тебя не избавишься в таком случае…
- Спасибо, Джек. Это действительно очень важно для меня.
- Чего уж там… - Воробей отмахнулся и снова углубился в изучение карты. – Иди, отдыхай. Только не забывай, что сегодня тебя еще ждет камбуз и десять дюжин голодных пиратов.
- Такое забудешь!.. – пробурчала я себе под нос.
Я взялась, было, за ручку двери, намереваясь покинуть каюту Джека, когда вдруг его окрик остановил меня на полпути. Я замерла, а потом медленно обернулась. Наши взгляды встретились, и я увидела, как на дне его бесконечно черных глаз заискрились два озорных огонька.
- Дорогая, я очень признателен тебе за то, что ты так бережно хранишь мой компас. Пожалуй, я даже позволю тебе еще какое-то время подержать его у себя. – Пират расплылся в самодовольной улыбке, - Но когда этого потребуют обстоятельства, тебе придется его вернуть. Смекаешь?..