Название: «Досадная случайность»
Категория: гет, джен
Персонажи: Уилл, Элизабет, Джек, Жизель, Мерсер
Пейринг: Уилл/Жизель, Элизабет/Мерсер, немного Уилл/Элизабет.
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Статус: закончен
Жанр: приключения романтического характера с элементами юмора
Дисклеймер: ни на кого не претендую
Саммари: Кроме досадных оплошностей в жизни, пусть куда реже, но все же бывают досадные случайности. Да такие, каких одна на миллион. Они, как удар копытом по башке, после которого остаешься жив, но первое время не очень этому радуешься.
Фикатон «Новогодний подарок», для Kxena.
Варнинг: крепкие выражения
Комментарии автора: 1) Фик писался впопыхах, поэтому непричесан, не надушен, и вообще ему очень стыдно за себя. Простите его. В том числе за возможные ошибки и опечатки. 2) Кто найдет тут джеколизу – ну что ж ))) То ли лыжи не едут, то ли… известно что. Вообще она ни в коем разе не предполагалась. Предполагался джен с участием Джека и Элизабет.

[Веселый странник]

Один из путешественников, побывавших на Тортуге в те времена, когда Британией правил славный король Георг I, писал, что она похожа на кору дерева. И, уж поверьте мне на слово, не ошибался.

Днем остров дремлет. Идет своим чередом вялая, спокойная, скучная жизнь. Кто-то работает на плантациях, кто-то, уходя в море, рыбачит до захода солнца; бабы занимаются домашним хозяйством и раздают детям заслуженные и не очень оплеухи.

Ночная же Тортуга сравнима со скрытой частью коры, той, которую мы видим, отодрав ее кусок от дерева. Жизнь там бьет непрерывным, бурлящим ключом. Суетливо ползают мелкие букашки, копошатся белые, мерзкие на вид личинки, про которых местные негры говорят, что на вкус они, как орехи.

Ночная Тортуга – любимое пристанище всех морских разбойников Карибского бассейна. Побережье здесь усыпано тавернами и борделями на любой вкус, и, едва солнышко уходит на покой, дабы не видеть происходящие там безумства, в них становится и яблоку негде упасть.

Здесь есть заведения, где собирается серьезная публика: капитаны пиратских судов, хорошо известные каждому на этом богом забытом острове, успешные контрабандисты и самые различные торговцы из тех, кто нечист на руку. В их атмосфере чувствуется тонкий запах преступных сделок и настоящей, невыдуманной опасности, потому-то посторонний человек, если он, конечно, не болван и не самоубийца, едва ли появится на их пороге.

А есть и те таверны, в которые заглядывает, кто попало. В них рады всем, у кого найдется несколько пенсов, чтобы заплатить за выпивку. Здесь пьют без просыху, не выбирают выражений, здесь постоянно распутствует веселая, как эта самая ночная жизнь, гармошка.

В одной из таких таверн, носившей жизнеутверждающее название «Веселый странник», сейчас заседали трое шлюх, довольно известных в квартале. Несмотря на то, что их патронесса запрещала им пить, они уже достаточно набрались и, поминутно смеясь, вели громкие беседы.

-- Ну, Жизель! – вскричала пухлая рыжая женщина, чей возраст было трудно определить из-за обильного слоя самой различной косметики, размазанной – иначе и не скажешь – по ее лицу. – Никогда не чаяла в тебе романтическую душу. Вроде, благотворительность – не твоя стезя, а? Отдаваться бесплатно – ха! Ты что, дорогуша, с ума сошла?

Скарлетт поднялась со скамьи и с силой хлопнула по столу ладонью, так, что одна из полупустых кружек опрокинулась, а рыжая проститутка замолчала.

-- Несомненно, это было самое доброе дело, содеянное за всю недолгую, но бурную жизнь! – она пошатнулась и поправила неуверенной рукой парик с каштановыми буклями, сползший набок. – Предлагаю допить это мерзкое пойло за нашу милую подругу Жизель! – сказала она и выпила.

Рыжей пить было нечего – остатки ее рома, старательно сдобренного водой, мгновение назад докапали на пол сквозь щели в столе. А Жизель молчала, понуро опустив голову, и размазывала по щекам потекшую черную краску. Ее кружка была до сих пор полна доверху.

Она покосилась на стол в углу таверны, где, обхватив голову руками, сидел Уильям Тернер. В отличие от нее, он уже выпил достаточно, чтобы свалиться под скамью и проваляться там до утра в луже собственной блевотины. Но он пока еще не падал – сидел, уставившись в одну точку, и выглядел еще паршивей, чем она.

Наверное, второй раз в жизни Жизель было так плохо и так стыдно.

[… и бутылка рому]

-- Никогда не думала, что Уилл на такое способен, - покачала головой Элизабет и опустила острый подбородок на руки, рассматривая блики от свечей, играющие на бутылке с прозрачной красновато-коричневой жидкостью. Этой самой жидкости в ее организме было уже достаточно, чтобы решиться на такой разговор.

Джек скрыл ухмылку, прислонив пальцы к губам. Все полчаса, что мисс Суонн просидела у него в каюте, он старательно пытался не ржать. Удавалось с трудом, но он крепился, подбадривая свое мужество изрядным количеством рома из бутылки, по которой нынче скользила взглядом Элизабет.

-- Любимая, на такое должен быть способен любой мужчина, - сказал он, сделав витиеватый жест рукой, который, в сущности, ничего не значил. – Иначе он не сможет им называться.

Элизабет оторвала взгляд от бликов и гневно посмотрела на капитана, чье лицо тут же приняло самый смиренный и скорбный вид.

Мисс Суонн появилась на борту его корабля около часа назад, злая, как черт, и жаждущая рома и дружеской компании. Джек, у которого, в сущности, на развлечения была еще целая ночь, не стал возражать и пригласил девицу, разодетую в простое и уже кое-где потрепанное платье, к себе в каюту, где тут же нашелся заветный напиток. С условием, что костры и ритуальные пляски остались в прошлом. С тех пор Элизабет только мрачно пила глоток за глотком, морщась и изредка выдавая какие-нибудь ругательства в сторону Уилла, из которых капитан заключил, что она все же обнаружила своего суженого, просто… немного не в том месте и компании, где ожидала.

-- Тем более, вы еще не поженились, - добавил Воробей с легким оттенком утешения в голосе.

Мисс Суонн сжала зубы, выставив подбородок вперед. Плохой знак.

-- Если он сделал это до свадьбы, то что же он сделает после? – сухо сказала она, и в карих глазах блеснули слезы, так, впрочем, и не пролившиеся. – И, Господи… эта… Жизель! – с отвращением выдавила Элизабет, упрямо поджав нижнюю губу и рассматривая свои ногти.

-- А что Жизель? – удивился Джек. – Жизель, между прочим… - добавил он с ностальгической улыбкой и тут же пригнулся.

Шляпа Элизабет, описав дугу, свалилась за его спиной.

Воробей проводил ее взглядом и, обернувшись к губернаторской дочке, непринужденно пожал плечами.

-- Не обижайся, любимая. Бесполезно.

Мисс Суонн вздохнула, ничего не ответив, и вновь приложилась к бутылке.

[Досадная оплошность]

Так что же на самом деле случилось?

Эту историю мне рассказал один веселый и очень болтливый боцман, который, по его словам, когда-то служил на борту «Черной Жемчужины» и часть из того, что я поведаю вам, слышал собственными ушами и видел собственными глазами. Не знаю, правда это или ложь, ведь слухи, сами знаете, как дерьмо на сапоге – обязательно какая-нибудь грязь налипнет в довесок.

Так вот, со слов моего знакомца, Уилл прибыл на Тортугу в тот же день ранним утром, которое провел на побережье, расспрашивая местных рыбаков о «Черной Жемчужине» и Джеке Воробье. Ни о том, ни о другом не было ни слуху, ни духу, и юношу крайне опечалило это обстоятельство.

Он бродил по порту, меся уличную грязь, и думал о своей невесте. Поговаривали, что это была тощая, но довольно красивая девица со светлыми волосами и характером старой сварливой жены. Когда желудок напомнил юноше, что он поиздержался, пытаясь разговорить довольно молчаливых до первого перезвона монет в их руках моряков, он вернулся на причал и подзаработал, разгружая трюмы торгового корабля. Там же ему дали ломоть хлеба, который Уилл с удовольствием проглотил, запив водой из фляги.

А когда солнце спряталось за горизонтом, и тьма окутала пропитанный ромом, кровью и развратом остров, он направился в известного рода заведение Мадам Бабетты, где надеялся отыскать старых знакомых Джека Воробья – добрых шлюх Скарлетт и Жизель. Кому, как не им, было знать, давно ли появлялся на Тортуге капитан корабля с черными парусами.

Уильям нашел их без особого труда в ближайшей таверне, где, как оказалось, женщины проводили свой выходной – в этот день у их патронессы был особый гость, и им было приказано убираться вон до утра, что они, не медля ни секунды, и сделали.

-- Девочки, у нас же водятся кое-какие деньжонки, - сказала Скарлетт, едва переступив порог «Веселого странника». – Так давайте отметим свободный день нашей жизни ромом и отсутствием грязных лап под нашими юбками. А еще будем браниться столько, сколько душе угодно.

Жизель и рыжая блудница по имени Джинджер поддержали ее предложение довольными возгласами, и вскоре вся троица оказалась у стойки, заказывая себе выпивку.

Там к ним подошел Уилл.

-- Не, мальчонка, сегодня у нас выходной. Отвали, - отрезала Джинджер, еще до того, как он успел сказать хоть слово.

-- Я хочу лишь задать вопрос вашим подругам, - решительно начал юноша, хотя чувствовал себя он, прямо скажем, совсем наоборот.

-- Да я ж говорю тебе: до завтра мы заняты. Поищи себе другую девочку, - оскалилась рыжая.

Но Уилл, более не обращая на нее внимания, обошел компанию с другой стороны и приблизился к Скарлетт.

-- Я ищу капитана Воробья. Вы не знаете, давно он в последний раз бывал на Тортуге? – громко спросил он, стараясь перекричать шумных моряков, стоящих по соседству.

-- Джека Воробья? – улыбнулась Скарлетт, и они с Жизель переглянулись. – Нет, мы давно его не видали. Но если ты встретишь его, будь добр, передай ему…

«Только не это».

…это, - Скарлетт влепила ему смачную оплеуху.

-- И это, - не заставила ждать себя еще одна от Жизель. – Скажи, что если еще раз вздумает удрать, не заплатив, может больше у нас не появляться.

-- Да! – подтвердила Скарлетт, поджимая губы.

Уилл задумчиво потер покрасневшие щеки и, под дружных смех матросов, наблюдавших эту идиотскую сцену, прошел вглубь таверны и уселся за пустующий стол.

Дело принимало скверный оборот. О Джеке было ничего не известно, да и кто может быть уверен, что «Жемчужина» уже не затонула где-нибудь посреди моря, а мелкие хищные рыбешки не обгладывают сейчас последние косточки ее капитана? Да, черт возьми, никто. С пиратом и его кораблем что угодно может случиться, не только за год, но и за день. А Бэкетт уж наверняка отличит поддельный волшебный компас от настоящего – не такой уж он дурак.

Тернер обратился мыслями к своей невесте. Он вспоминал ее живые карие глаза, мягкие локоны, пахнувшие лавандой, вкус ее губ и тепло тела, которое он чувствовал, когда она, обнимала его, и ее грудь то вздымалась, то опускалась от прерывистого дыхания. Вспоминал все, что было с ней связано: каждую деталь, каждое, даже самое невесомое ощущение. А потом представлял ее сидящей в темнице, в грязи и смраде, среди крыс и кое-кого, кто был похуже них, и от этого ему хотелось сделать что угодно, хоть продать душу дьяволу, чтобы только освободить Элизабет из ее заточения.

Об этом он думал, когда на его плечо вдруг опустилась чья-то рука. Уилл вздрогнул, хватаясь за эфес шпаги, и обернулся.

-- Эй, спокойно, - тихо сказала ему Жизель, отступив на шаг назад. – Я не собираюсь больше хлестать тебя по щекам.

Уилл устало взглянул на нее и убрал руку с эфеса. Он выглядел таким несчастным и жалким, что даже самый черствый говнюк не смог бы не посочувствовать мальчонке, что бы там его ни мучило.

Тернер не мог знать, что именно поэтому белобрысая шлюха Жизель сейчас стояла рядом с ним. Не знал он и то, что она не любила ром с водой и, пока ее подруги набирались и отпускали грязные шуточки, Жизель наблюдала за ним, одиноко сидящем в углу таверны.

-- Знаешь, я тут подумала… Может, я и смогу тебе помочь, - мягко промолвила она, опускаясь рядом с ним на скамью.

Уиллу померещилось, что он увидел в ее глазах жалость.

-- У тебя ведь неприятности, так? Готова поспорить, что Джек тоже приложил к ним руку.

Тернеру ничего не оставалось, как мрачно кивнуть ей в знак согласия.

-- Пойдем со мной, - она встала и вновь коснулась его плеча. – У меня кое-что для тебя есть.

-- Что? – удивился Уилл. В его глазах забрезжил огонек надежды.

-- Пойдем же, говорю, - Жизель показала ему ключ от комнаты на втором этаже, которые сдавались хозяевами таверны. – Не здесь.

Юноша поднялся и последовал за ней. Они прошли мимо Скарлетт и Джинджер, и те изумленно посмотрели им вслед, потом мимо тех самых моряков, которые ржали над оплеухами Уилла, и они одобрительно засмеялись и, кажется, посоветовали ему поразвлечься, как следует. Он не слушал. Ему было наплевать.

Свою неправоту Уилл осознал лишь после того, как дверь комнатушки на втором этаже закрылась за его спиной. Со всей глубиной осознал, что в жизни бывают очень досадные оплошности.

[Почему важно во всем знать меру]

Следующий час застал Джека и Элизабет перегнувшимися через борт и время от времени страдающими извержениями содержимого их желудков. Мисс Суонн уже успела расписать палубу под хохлому, когда капитан Воробей наконец-то свесил ее за борт вниз головой и, придерживая за шиворот, велел хорошенько проблеваться и не пачкать почем зря отдраенные матросами шканцы.

Когда желудок помаленьку стал отходить от выпитого рома, Элизабет ненадолго вернулась в вертикальное положение и, постояв так несколько мгновений, мешком свалилась на палубу. А потом из последних сил повернулась в другую сторону и прислонилась головой к фальшборту.

-- Так, - напомнил ей лежащий неподалеку Джек. – Значит, тебе сказали, что он снял комнату в «Страннике» и ты поднялась туда. И там, обрадованный долгожданной встречей, тебя настиг человек… Бэкетта? – капитан сморщился, выговаривая это имя.

Элизабет кивнула и, не рассчитав амплитуды, ударилась головой и грязно выругалась.

-- И чему вас только учат гувернантки, - пробормотал Воробей, отвернувшись от девушки и взглянув на звездно-черное небо над головой, куда та пялилась уже минуту, то ли силясь сфокусировать взгляд, то ли просто уснув с открытыми глазами. От губернаторских дочерей и этого можно было ожидать. Особенно от Элизабет.

Но она не спала. Она вспоминала.

***

Нужного человека, если он до сих пор жив, на Тортуге найти не так уж и сложно, если у тебя в кармане имеются звонкие пенсы. Да и пенсы раздобыть, прямо скажем, не такая уж проблема. Особенно когда на улице прямо тебе под ноги валится наземь вусмерть пьяный пират, причем валится, к счастью, отдельно от своего кошеля.

Элизабет познала эту простую истину на собственном опыте, и довольно быстро обнаружила, куда подевался ее жених. Единственным, что слегка удивило мисс Суонн, был радостный ржач моряков, указавших ей на второй этаж таверны «Веселый странник», но она списала его на тлетворное влияния напитка, плескавшегося здесь в кружках за каждым столом.

Оправив шпагу, прицепленную к поясу, Элизабет поднялась по лестнице и поочередно прижимала ухо к каждой из дверей, силясь понять, за которой из них скрывается Уилл.

Поиски продолжались недолго. Она услышала сзади чьи-то мягкие шаги и, не успев обернуться, попалась в ловушку. Старую, как мир, надежную и беспроигрышную. Тут главное – подкрасться незаметно, а дальше уж дело сделано. Одной рукой покрепче зажимаешь рот, чтобы жертва не могла закричать, другой – обхватываешь руки и туловище. И тащишь назад. Дело сделано – птичка попалась в клетку.

Элизабет изо всех сил дрыгала ногами, стараясь вырваться, но куда там. Охотник подался назад, отступая вместе с ней в темноту комнаты, кто-то из его приспешников закрыл за ними дверь.

-- Мисс Суонн, успокойтесь, - приказал ей сухой и очень спокойный голос. Неприятный и знакомый. Таким говорят убийцы. – Сейчас мы зажжем побольше свечей, чтобы нам было проще общаться. Потом я отпущу вас. Если вы вздумаете орать или пытаться сбежать – вы умрете. Вам ясно?

Элизабет закивала.

-- Хорошо, - сказал голос и обратился к другому человеку в темноту. – А вы вытащите у нее шпагу и зажгите свет. Потом спуститесь вниз и ждите там.

Когда в комнате стало светло, девушка наконец-то разглядела их лица. Того, кто смотрел на нее из-за свечи, а потом забрал шпагу и исчез за дверью, она не знала. Зато человек, только что убравший руку в перчатке с ее рта и развернувший ее к себе, был ей прекрасно знаком. Урод с лицом палача, изрытым оспой. Ищейка Бэкетта. Тот, чье имя почему-то тяжело вспомнить. Но Элизабет вспомнила.

Его звали мистер Мерсер.

-- Вы рисковая женщина, мисс Суонн, - констатировал Урод, встав спиной к двери и взглянув ей в глаза. - Это было бы очень мило, если бы не шло поперек интересов Компании. А ее интересы заключаются в том, чтобы вы с мистером Тернером не виделись до того, как он выполнит свою часть сделки. Вы понимаете?

Тот же лишенный эмоций, абсолютно спокойный тон. Элизабет стало жутко. Она ненавидела этого Мерсера, не только оттого что он был человеком Бэкетта, а значит, одним из тех, кто разрушил ее счастье. Нет. Она ненавидела его, потому что он вселял в ее душу зловещий ужас, который всегда испытываешь перед людьми, кажется, совсем не способными на какие-либо чувства. Он стоял перед ней, как огромный хренов айсберг, медленно плывущий по волнам и разбивающий корабли, если им не подфартит с ветром. У Элизабет сейчас было именно это самое чувство. Что ей не подфартило. Что ей очень крупно не повезло.

-- Вы понимаете? - повторил он.

-- Да, - ответила мисс Суонн и гордо задрала подбородок. Черта с два она будет изображать запуганную овцу, даже если так и есть на самом деле.

-- Хорошо. А теперь ступайте за ширму и переоденьтесь. Сами понимаете, что оставить вас одну я не могу.

Элизабет невесело хмыкнула. «Ступайте и переоденьтесь». Очаровательно.
Она снова хмыкнула и пошла переодеваться.

На ширме висело чистое и простое платье, какое обычно носят цветочницы или горничные в приличных домах. Элизабет переодевалась не спеша, лихорадочно соображая, как бы ей улизнуть, и стараясь выгадать время. Медленно снимала с себя сапоги, штаны и рубашку. Медленно надевала чулки. Ничего, черт возьми, не приходило в голову. Ничего, до тех пор, пока она, натягивая платье, не посмотрела над невысокой ширмой в сторону двери и не поймала на себе взгляд мистера Мерсера.

Ха! Два раза «ха!». Она с трудом сдержала улыбку. А вы, палач лорда Бэкетта, оказывается не такой уж и айсберг, да?

Злобное бабье ликование. До сегодняшнего дня Элизабет и не чаяла, что оно в ней есть, пусть даже и глубоко.

То, что она собиралась сделать, было отвратительно. Но она знала, что поступит так, потому что у нее не было иного выхода.

Знала, что сейчас выйдет из-за ширмы, придерживая руками незастегнутое сзади платье, и попросит Мерсера – робко, смущаясь и будто бы злясь на себя – помочь ей закончить туалет. И он не откажет. А потом она повернется к нему лицом, совсем близко, и ее глаза будут блестеть, и блестеть не от слез, а от того, что мужчина жаждет увидеть в них, даже будучи на первый и второй взгляд чертовым айсбергом.

Элизабет знала, что так будет, и она не ошиблась. Она старалась сдержать отвращение, когда Урод жадно коснулся губами ее шеи. Еще немного потерпела, когда он сдернул ткань платья с плеча и поцеловал и его. А потом, уперевшись руками в его грудь, изо всех сил толкнула его в дверь.

[Досадная случайность]

Кроме досадных оплошностей в жизни, пусть куда реже, но все же бывают досадные случайности. Да такие, каких одна на миллион. Они, как удар копытом по башке, после которого остаешься жив, но первое время не очень этому радуешься.

Не успел Уильям закрыть за собой дверь и пройти пару шагов внутрь комнаты, как Жизель обернулась к нему и, ласково улыбнувшись, притянула юношу к себе и поцеловала в губы.

Уилл опешил. Отстранившись, Жизель столкнулась с неподдельным ужасом в его глазах и улыбнулась снова.

-- Ааа… - мягко, понимающе сказала она, ничуть не обидевшись. – Так у тебя это первый раз. Ну, ничего, ничего, - шептала она, обжигая его губы своим дыханием. – Все будет хорошо. Тебе понравится, я обещаю.

Он не мог оттолкнуть ее, потому что она была женщиной. Потасканной, но еще довольно красивой, если смыть с нее всю краску, которой она в избытке потчевала свое лицо. Уилл не мог сделать ей больно, поэтому он медленно пятился к двери, стараясь увернуться от ее поцелуев. Пятился до тех пор, пока Жизель не повисла на нем, разрушив все его планы на тихое отступление. Тернер не вышел в дверь. Он вылетел в нее резко, как пушка в открытый порт, прямо вместе с Жизель, висящей у него на шее.

Что нужно для того, чтобы свершилась досадная случайность? Да всего-то ничего. Две двери напротив, открывающиеся наружу, и точное совпадение по времени. Получите – распишитесь.

Что получается, когда свершается досадная случайность? Да ничего хорошего.

Уверен, с этим бы согласился каждый из четырех человек, оказавшихся в то мгновение на полу в коридоре второго этажа таверны «Веселый странник».

-- Уилл?!

-- Элизабет?!

-- Кто-нибудь объяснит, какого черта здесь происходит?

Ничего не сказал только мистер Мерсер. Он лежал навзничь с полной и, возможно, окончательной потерей сознания.

[Как рождаются анекдоты]

-- Кто? – переспросил Джек, вытаращив глаза. – Мистер Мерсер?!

Перегнувшись за борт в очередной раз, он подумал, что блевать стало намного проще и даже приятнее. И, похоже, в последний раз.

Сев обратно на палубу, он некоторое время молчал и смотрел в одну точку. Старательно – даже слишком – сжимал зубы. А потом расхохотался, громко, самозабвенно, сгибаясь пополам, не в силах даже отползти в сторону, чтобы уклониться от посыпавшихся на него ударов.

Впрочем, Элизабет была пьяна и слаба, и била хоть и зло, но не больно.

-- Ненавижу. Ненавижу, - тихо пробормотала она, прекратив колотить Джека и прижавшись мокрой щекой к доскам. – Ненавижу вас всех, чертовых похотливых мудаков.

Капитан перестал смеяться и пожал плечами.

-- Поверь, любимая, пройдет пару дней, и ты передумаешь.

Где-то невдалеке был слышен стук каблуков о мостки и голоса – команда «Жемчужины» возвращалась на борт корабля. Небо потихоньку светлело, намекая на то, что над палубой скоро забрезжит ленивый, ласково-оранжевый рассвет. Ему было наплевать и на досадные оплошности, и на столь же досадные случайности. «Людские несчастья людскими несчастьями, а все должно идти своим чередом», - думал он, и каждый день озарял небосвод своими теплыми лучами.

И Джек Воробей был с ним полностью согласен. Несчастья несчастьями, а новый день всегда должен наступать.

Весело подмигнув Элизабет, капитан поднялся на ноги и шатающейся походкой, которая, когда он был пьян, просто становилась чуть более шатающейся, зашагал к трапу.

-- А, Уолси, - сказал он первому встречному матросу. – Там, на шканцах, лежат мисс Суонн и ее блевотина. Будь добр, положи одну из них в мою каюту, а вторую – вымой. Только не перепутай.

-- Мистер Гиббс, - взмахнув руками, Джек радостно поприветствовал боцмана, замыкавшего колонну. – А вы пойдете со мной в порт. Закажем еще выпивки. У меня есть для вас одна превосходная история…

С каждым лучом солнца Тортуга впадала в вязкую, сонную дремоту, как будто Господь наш, управляющий миром, прислонил оторванную кору обратно к дереву, и букашки с личинками исчезли за ней.

Но вы не верьте – все это обман. Настанет ночь, и она снова оживет.

Настанет ночь, и она проснется.