Давным давно, на Карибском море

Прошло не так много времени с тех пор, как Уилл и Элизабет расстались на берегу.
- Не своди глаз с горизонта, - были его последние слова.
Голландец исчез, а с ним и его капитан. А она осталась одна. Совсем одна. И рядом, в сундуке, билось сердце ее мужа.
Элизабет долго сидела на берегу. А потом, тяжело вздохнув, двинулась вглубь острова, волоча за собой тяжеленный сундук.  Она должна была жить. Ведь она была Хранительницей Сердца. 10 лет. Через 10 лет вернется Уилл.
10 лет.
Эйфория прошла слишком быстро. Реальность оказалась жестокой. Она была не просто одна, одна была одна на всем белом свете. Люди, окружающие ее, были ей абсолютно чужими. Элизабет не жила, а выживала, работая, не покладая рук, с утра до ночи.
Никто не был против, когда пустующую хижину на окраине небольшого поселения  заняла странная девушка с сундуком, появившаяся из ниоткуда. Говорили, что когда-то там жила не то ведьма, не то знахарка, и люди обходили этот дом стороной.
Но Элизабет Тернер не боялась. У нее был слишком большой опыт общения с потусторонними силами.
Элизабет повалилась на грязную кровать и проспала до следующего дня. Проснувшись, она отправилась в церковь и попросила работу. Она бралась за любую, самую тяжелую работу, заслужив некоторое уважение местных, но все равно к ней относились с опаской. Да и она ни с кем не сближалась. В короткие моменты отдыха она просто сидела возле дверей маленькой хижины, и думала, думала, думала...
Да, она любила Уилла. Но временами ненавидела его. Перебирая в памяти прошедшие события, Элизабет пыталась отыскать виновного в своих бедах. Иногда это был Уилл. Если бы не он, она, возможно, вышла бы замуж за Норрингтона. Джеймс был бы жив, а она была бы знатной дамой, жила в роскоши и носила красивые платья.
И никогда бы не стала королевой пиратов.
В такие моменты малодушия Элизабет, рыдая, колотила ободранными кулачками по крышке сундука, проклиная своего мужа. И приходила в ужас - Уилл не виноват, он виноват только в том, что любил ее. И за это поплатился. А проклинать проклятого - это уже слишком. Его страдания и так безмерны.
Она винила себя, за свою слишком сильную тягу к приключениям, и ненавидела себя, понимая, что и она сама виновата во всем, что произошло.
Она винила Джонса, Калипсо, Беккета, всю ост-индскую компанию и даже своего отца - за то, что он не попытался выбить из нее пиратские глупости еще в детстве. И снова  приходила в ужас от своих мыслей. Ведь ее отец был ни в чем не виноват. Возможно, лишь в том, что слишком сильно любил свою дочь. Элизабет винила даже отца Уилла - Билла Прихлопа, за то, что тот стал пиратом, а не был нормальным человеком. Но тогда бы она не встретилась с Уиллом.
И с Джеком.
Да, конечно же, Джек виноват во всем. Даже в том, что рукой Уилла пронзил сердце Джонса, тем самым обрек Тернера на такую жизнь. Элизабет не ожидала от Джека такого поступка. Это было благородно, но в то же время так жестоко по отношению к ним.
Если бы он не заключил сделку с Джонсом, не пошел бы за проклятым золотом ацтеков, и Барбосса не поднял бунт, они никогда бы и не встретились. О, как она ненавидела Джека в такие моменты.
А еще она ненавидела его за то, что Джек заставил ее сомневаться в любви к Уиллу. Да, Уилл был бы прекрасным мужем. Если бы мог остаться на берегу.  Но Джек Воробей...  Рядом с Джеком мир становился ярче. Он был грязным и беспринципным пиратом, и от него вечно воняло ромом, и вел он себя странно. И вообще, Элизабет иногда сомневалась, нормален ли он. Но благодаря Джеку Элизабет поняла, что это значит - любить море, любить свободу и оставаться самой собой. С Джеком нельзя было быть уверенной ни в чем, а тем более - в завтрашнем дне, и тем сильнее ценилось каждое мгновение такой короткой пиратской жизни. Где бы он ни появился, Джек всегда рушил установленные порядки, ломал планы, и оставлял после себя полную неразбериху.
А еще он был пиратским бароном, умным, хитрым, ловким, изворотливым, и - чертовски красивым. Многозначительные взгляды Джека  порой были красноречивее многих слов, но как он к ней относился на самом деле, Элизабет так и не поняла. К сожалению... Если бы обстоятельства сложились по-другому... О, как ненавидела Элизабет Джека за то, что они так и не прояснили ничего в отношении друг друга. И все же Джек не был виновником ее бед.
Элизабет прекрасно понимала, что в том, что произошло, не виноват никто. Только случай. Или судьба. Перст судьбы...
И Элизабет проклинала свою судьбу, рыдая, забывая о том, что она - храбрая пиратка и королева пиратов, а пираты не плачут.
А потом она поняла, что ждет ребенка.
Огромное счастье нахлынуло на нее. Теперь она точно знала, для чего жить. И как ей жить все эти 10 лет. Вот именно - как...
Что ожидало в будущем ее и ее сына? Нищета и виселица? Но в то же время она понимала, что должна, должна взять себя в руки, найти в себе силы жить, выжить, выносить и вырастить этого ребенка. Если бы она не была так одинока...  Если бы рядом был хоть кто-нибудь.
Хотя бы ... Джек.
Вечно смеющийся, неунывающий капитан Джек Воробей.
Который мог выпутаться из самых сложных ситуаций.
Элизабет плакала. Она очень боялась навредить ребенку, но слез оставалось еще слишком много.
А когда слезы были выплаканы, Элизабет твердо знала, что сделает все для своего ребенка. Смирившись со всеми невзгодами и приняв их, она спокойно смотрела в будущее.
Пока не появился Джек. Он появился внезапно, как всегда. Ничего не объяснив, появился и исчез. Заставив ее снова пережить все то, что она так хотела забыть.
Элизабет ждала Уилла. Она носила его ребенка.
Но она ждала и Джека. Частичка ее сердца принадлежала этому капитану, и она ничего не могла с собой поделать. Зачем он оставил ей кольцо. Мог бы сделать это раньше. Элизабет то снимала кольцо и прятала, то снова одевала на палец, боясь потерять. Почему-то ей казалось, что Джек жив. Интересно, какие у него дела? «Дела» Джека обычно оборачивались огромными неприятностями. Идеи Воробья большей частью были безумны, и Элизабет волновалась за него.

Чтож, Джек снова появился в своей неповторимой воробьевой манере, широким жестом развернув перед ней какую-то бумагу.

- О, Джек... Это невозможно! Мое помилование! Я свободна! - радости Элизабет не было предела. Как он смог, вот, значит, что. Он рисковал ради нее своей жизнью....И она сможет вернуться домой. Ей больше ничего не грозит...Но почему он опять молчит? И так смотрит...
- Как я могу отблагодарить тебя?
Ответом был слишком откровенный взгляд пирата.
Элизабет вспыхнула.
-  Джек, я...
Джек, словно в первый раз, посмотрел на нее, и вдруг заметил ее округлившийся живот. Мир вокруг Джека несколько раз перевернулся вокруг своей оси. Казалось, что под ногами - не твердая земля, а палуба корабля. Причем явно сильно штормит.
- А евнух - оказывается не евнух, - негромко протянул Джек. -Или это не он?
- Не оскорбляй меня, Джек. Ты ведь прекрасно знаешь, что отец этого ребенка - Уилл.
Джек стоял, переминаясь с ноги на ногу. Говорить было не о чем. Внезапно Воробей почувствовал, что у него уже нет той ненависти к Уиллу, которую появилась в первую секунду. Капитан Джек Воробей просто опоздал. Причем очень сильно. И ничего не изменишь. А ребенок...
- Я передам привет Уиллу. Если встречусь с ним. Уверен, он будет хорошим отцом. - Джек прятал глаза, словно устыдившись своих неожиданно проявившихся человеческих чувств.
- Прощай, Лиз. - Джек неожиданно заторопился. - Мне пора.
- Прощай, Джек.
Элизабет чувствовала себя отвратительно.

Наутро огромный, страшный и почти голый негр ввалился в маленький домик. Он весь был обвешан чем-то сильно смахивающим на зубы или клыки, в лоснящейся коже то тут, то там  были вколоты какие-то варварские побрякушки. Сложившись почти вдвое, он еле протиснулся в маленькую дверь. С грохотом великан уронил на пол огромный сундук. Крышка откинулась, открыв невероятное содержимое - монеты, украшения, и всяческие дорогие вещицы.
- Наша. Капитана. Мисси. Лиззи. - с трудом произнес негр. Видно было, что говорить он не мастак.
- Что это? - недоверчиво пробормотала Элизабет.
-  Наша. Капитана. Мисси. Лиззи. - повторил громила, протискиваясь из дома наружу.
Элизабет бросилась за ним. Подбирая юбки, она еле успевала за великаном. «Он еще не уплыл, не уплыл. Мы не могли проститься так, нужно сказать ему что-то такое, чтоб он понял, что дорог мне...что тоже дорог мне...»
Девушка металась по берегу, в отчаянии ломая руки. Она кричала и звала, но знала, что Джек не слышит ее. «Посмотри сюда, посмотри, я здесь, мне так нужно много тебе сказать, не уплывай, Джек, вернись...»
По палубе прекрасного брига мерно расхаживал капитан. Корабль был готов к отплытию. Ждали только Верзилу Тома. Пол-ночи Джек бродил по кораблю, собирая все, что мог найти ценного. «Надеюсь, она взяла все это. Больше я ничего не могу для нее сделать.» - думал Джек. Внезапно обернувшись, словно что-то почувствовав, он заметив маленькую фигурку на берегу, отчаянно махавшую руками, Джек, не раздумывая, сбросил камзол на палубу, отшвырнул оружие, бросился в воду и поплыл к берегу. Мокрый настолько, что вода ручьями текла с него, он почти бегом, насколько позволяла потяжелевшая от воды одежда, кинулся к девушке и чуть не задушил в объятиях.
- Ты передумала, Элизабет, любимая... - шептал он, покрывая ее лицо неистовыми поцелуями. Сердце его стучало настолько громко, что, казалось, способно было заглушить все остальные звуки. То ли от того, что он так быстро плыл, то ли от неожиданного исполнения его самого заветного желания... Желания, которое он никогда не озвучил даже наедине с самим собой.
Ни  в его лице, ни в голосе не было привычной насмешки. Девушка, на несколько секунд оторопев и  поддавшись неожиданному напору капитана, теперь с трудом оторвалась от него.
Элизабет тяжело сглотнула, с трудом заставив себя заглянуть Джеку в глаза.
- Нет... Я просто хотела сказать тебе спасибо... и...прости...меня...
Джек Воробей дернулся, словно его ударили. Резко повернулся и пошел прочь.
- Джек! - срывающимся голосом окликнула его девушка. «Не то, это все не то, я говорю не то, а он уходит! Но я жена Уилла, у нас будет ребенок, что же мне делать... »
Джек быстро и не оборачиваясь шел к воде.
- У нас бы все равно ничего не вышло! - с отчаянием закричала она.
Джек обернулся.
- Повторяй это себе почаще, дорогая. - голос его был пропитан горечью и разочарованием. - Повторяй почаще...

Давным давно, на Карибском море

Два дня корабль шел неизвестно куда. Капитан был мрачнее тучи. И никто из команды не смел приставать к нему с расспросами.
Джек сидел в каюте, невидящим взглядом глядя прямо перед собой. Перед ним, как всегда, стояла початая бутылка рома.
- Куда держим курс, капитан? - тихо спросил мистер Гиббс.
- Поворачиваем на Тортугу. Нам нужно нанять как можно больше людей, -равнодушно отозвался Воробей.
- Зачем, Джек?
- Я должен вернуть Жемчужину. Потом мы поплывем к источнику.
- Как - вернуть?
- Вступим в бой. - неопределенно пожал плечами Джек.
- Ты собираешься вступить в честный бой? Джек, это самоубийство. - Гиббс опешил. Это так не похоже на Джека.
- Вовсе нет, мистер Гиббс. Напротив, я собираюсь жить очень долго. Но пока я не могу придумать другого способа вернуть мой корабль.
- Джек, - Гиббс покачал головой.- У нас прекрасный корабль, небольшой и быстрый, и Жемчужина  не заменит вам мисс Лиззи...
- Мне нужны они обе, Гиббс обе. Одну я потерял, постараюсь вернуть вторую....

Отредактировано Nata Li (2008-10-16 20:42:17)

Давным давно, на Карибском море

Плавание затянулось. Слишком много команды было на борту. Еды почти не осталось, и эти жалкие крохи не могли утолить жестокий  голод. Остатки воды давно протухли, и ром был на исходе. Но возвращаться было поздно. Джек ждал. Вожделенный корабль должен был появиться на горизонте.  Воробей практически не расставался с подзорной трубой, и в конце концов его ожидания оправдались.
Жемчужина. Да, это была она. Компас не врал.

Под покровом ночи пираты подошли к Черной Жемчужине, к счастью, оставшись незамеченными. По приказу Джека Воробья они пробили днище своего утлого суденышка, и оно пошло на дно практически под их ногами. Теперь пути назад не было. Им оставалось или погибнуть, или победить.*
Джек не был любителем бессмысленной резни. Он знал сотни способов одурачить, провести, обмануть противника, что часто спасало многие жизни. Но сейчас было бесполезно взывать к милосердию. Измученные долгим плаванием, озверевшие от голода и вида крови пираты не щадили никого. Схватки были короткие, но кровопролитные. Малейшее сопротивление стоило жизни несчастным. Да и те, которые не сопротивлялись, тоже гибли от рук беспощадных  пиратов.
Не сделав ни единого выстрела, не смотря на то, что численный перевес был далеко не на их стороне, пираты капитана Воробья захватили Жемчужину.

Барбосса сидел в каюте, сон все никак не шел к нему. В сотый раз он разглядывал карту, с которой так бесцеремонно обошелся этот наглец. О, подать бы его сюда...
Снаружи послышалась негромкая возня. Дверь капитанской каюты распахнулась, и перед ошеломленным Барбоссой появился Джек Воробей собственной персоной.
- Ты! - только и смог вымолвить теперь уже почти бывший капитан Жемчужины.
- А ты ждал кого-нибудь еще? - вопросом на вопрос ответил Воробей.
- Откуда ты взялся на моем корабле?!?
Джек вытер окровавленный клинок о край камзола и подошел к Барбоссе.
В открытом дверном проеме показались два абсолютно незнакомых пирата.
- Ты захватил мой корабль! - наконец-то сообразил Барбосса.
- Это мой корабль.
Барбосса лихорадочно искал выход из ситуации.
- Даже не думай, - спокойно сказал Джек, когда рука Барбоссы потянулась к оружию. Давай сюда.
Он молча повиновался, не сводя глаз с Воробья.
- Прощай, Гектор. - Джек поднял пистолет и направил его в лоб безоружного противника.
Барбосса закатил глаза к потолку.
- Ты не убьешь меня, Воробей. Кишка тонка.
Джек молча взвел курок.
- Ну ладно, ладно, убедил, ты - капитан. Но тебе не выгодно убивать меня. Сколько у тебя осталось людей? Думаю, не так уж много. Вы не справитесь с кораблем.
- Справимся. - мрачно подтвердил Джек.
- А если буря, Джек? Ты не все предусмотрел. Твой план по захвату Жемчужины был дерзок и смел, но тебе пригодится хороший рулевой. Подумай, Воробей. Команда предана тебе, ты ничем не рискуешь.
- Ты так хочешь жить, Барбосcа? - равнодушно спросил Джек Воробей.
- Не просто жить, Джек, нет. Я хочу жить вечно. Так же, как и ты. Мы ведь схожи с тобой, не так ли? По рукам?
Джек, минуту поколебавшись, опустил пистолет.
- Ну ладно, Барбосса. По рукам. Только помни, что я - капитан Черной Жемчужины, и если ты попытаешься поднять мятеж, поверь, я убью тебя.
Джек спокойно повернулся спиной к бывшему капитану и вышел из каюты.
- Слушаюсь, капитан, - учтиво произнес Барбосса. Улыбка сползала с его лица. Почему-то он был уверен, что в этот раз с Джеком нужно быть поосторожнее.

      Наши дни

Джек работал без дублера. Мало того, он отказался и от гримера. Некое таинство было в том, чтобы, не торопясь, одевать парик с множеством косичек и выцветшей повязкой. И никто не должен был при этом присутствовать. Процесс перевоплощения был слишком личным, что бы посвящать в него посторонних.
Когда-то, очень давно, впервые избавившись от этой одежды, он чувствовал себя так, словно с него живьем содрали кожу, заставив обнажить то, что так усиленно скрывал до мелочей продуманный образ Джека Воробья.
Джек медленно провел рукой по костюму, в который ему предстояло облачиться.
Пускай грим, который казался ему таким естественным тогда, давным-давно, на Карибах, был нелеп и смешон в современном мире. Джеку казалось, что каждая фенечка, каждая косичка, каждая бусинка были мощными амулетами против враждебных сил неуютного современного мира.

Давным давно, на Карибском море

Барбосса казался сам себе круглым дураком. Ему категорически не везло. Он, конечно, был на Жемчужине. Тут же находились и магический компас, и карта. Но все это имущество принадлежало Джеку Воробью. Склонить команду на свою сторону ему не удалось, чему он был чрезвычайно удивлен. Неудача терзала его сердце. Все, чего он добился - это только того, что теперь за ним беспрестанно наблюдали. Каким образом Джек определил курс, Гектор не знал. Вернее, Барбоссу в это не посвятили.
И вот показался остров.   Маленький, неприметный остров. Голые скалы, поросшие редкой травой.

Джек стоял перед источником. Что бы его не ожидало, он намеренно отправился сюда один.
И теперь он стоял и думал, а ответа на вопрос все не было.
Он даже не удивился, когда за спиной послышались торопливые шаги.
- А, Гектор, ты, - бросил он, не оборачиваясь.
- Что, Джек, ты хотел выпить из источника без меня? Как нехорошо с твоей стороны. Ты хитрец, но я хитрее. Мне не составило особого труда найти тебя. - Барбосса откровенно издевался. Внезапно  он выхватил шпагу и приставил ее к горлу Воробья.
- Пей первым, Джек.
- А я вообще-то не уверен, буду ли я это пить. Знаешь, я тебе уступаю это право - выпить первым.
- Нет, пей ты, ведь это ты у нас - капитан.
- Нет, не буду.
- Так, значит, я буду капитаном?
- Ни за что! - Воробей скорчил презрительную гримасу.

Так они и стояли над водой. Один - с обнаженной шпагой, направленной в горло противника, охваченный жадным нетерпением. Второй -  с презрительным выражением лица, словно не возле его шеи находился клинок соперника. Взгляды их были прикованы друг к другу.
- Джек, ты выпьешь, или я убью тебя. - не стерпел Барбосса.
«Собственно, ведь за этим я и шел сюда. Удача при мне, так что...» Джек опустился на колени и погрузил руки в источник.
Глоток. Еще глоток.
По телу пробежал холод. Внезапно его начало трясти.
- Ну, как ты себя чувствуешь, Джек? - вкрадчиво спросил Барбосса.
- Ххо-рро-шшо, -пробормотал Джек, при этом зубы его выбивали барабанную дробь.
- Я так и знал, родник отравлен! Ты зря привел меня сюда! Все напрасно! - Барбосса почти кричал.
- Гектор, не кричи, - Джек схватился за голову. Казалось, все его тело пронзают тысячи ледяных игл. Крик Барбоссы был невыносим. Воробей опустился на холодный каменный пол пещеры.
- Ты заплатишь за все!
Рев Барбоссы громом прокатился под сводами подземелья. Послышался треск.
- Гектор, не надо, свод может обрушиться...- простонал Джек, отползая в сторону.
- От тебя одни неприятности. Но хватит, довольно. - Барбосса наступал на отползающего Джека, сжимая в руке шпагу. Сапоги его уже стояли в воде якобы живого источника.
- Я запомню тот день, когда я убил Джека Воробья! - громовым голосом провозгласил Барбосса. Джек среагировал мгновенно, похоже, что тело действовало само, в то время как в голове пульсировала дикая боль. Он откатился в сторону, увернулся от удара шпагой, вскочил на ноги  и бросился бежать.
За спиной раздался оглушительный грохот. Джек обернулся. На том месте, где только что стоял Барбосса, высилась бесформенная груда камней.
Вокруг все рушилось. С трудом уворачиваясь от падающих каменных глыб, получив несколько сильных ударов, Джек из последних сил спешил к выходу.
Солнце на мгновенье ослепило его. Пробежав еще несколько шагов, он упал на землю и стал судорожно глотать воздух. Все тело сильно болело.
- Бесславная смерть, - с сожалением прошептал он, глядя в сторону пещеры.

- А где Барбосса, Джек? - спросил Гиббс, протягивая руку своему капитану.
- Отстал. - Воробей ухватился за Гиббса и покачнулся. Его все еще сильно трясло.
- Джек, с тобою все в порядке?
- Да. - выдавил Джек.
- А как же мы без рулевого?
- А я, в конце концов, на что? - разозлился Воробей. Чувствовал он себя неважно. И он совсем не был уверен в правильности своего поступка.
Джек, шатаясь, вошел в свою каюту и без сознания рухнул на пол.

Проснувшись рано утром, Джек понял, что  чувствует себя немного странно. Лихорадка прошла, словно ее и не было. Воспоминания о произошедшем в пещере были какие-то мутные, отрывочные, и Джек вовсе не был уверен, что ему это не приснилось.
Вот только Барбоссы на корабле не было.
Джек поднял руку, что бы привычным движением потереть вечно зудящую ранку на подбородке. И неожиданно обнаружил, что она исчезла. На том самом месте была абсолютно здоровая кожа.
«Значит, это был не сон... И я выпил из источника вечной юности... Что же, посмотрим.»

Вскоре небольшая группа пиратов шла узенькой тропкой, что вела к злополучной пещере. Войдя туда, Джек сразу понял, что проход, ведущий к источнику, безнадежно завален. Зато слева открылся другой. Раньше его точно не было.
Пройдя совсем немного, пираты обнаружили еще одну пещеру. Золота и дорогих вещей в ней было столько, что она казалась бесконечной.
- Удача при мне, - прошептал Джек.

* - исторический факт. Описываемое событие действительно происходило в середине 17в. на Карибах. Джек вполне мог воспользоваться опытом своих предшественников.

Отредактировано Nata Li (2008-10-20 20:07:00)

***

Утро было жарким. Впрочем, как обычно. Джек сидел за столом. Он медлил. Нужно было собраться с мыслями. Джек Воробей ждал Джека Роу. Начинался новый день съемок.

За спиной послышался звук открываемой двери, и с легким «дзынь» кто-то поставил перед Джеком бутылку и две рюмки.
- Я не пью перед съемками, - сказал Джек, не оборачиваясь.
- Со мной выпьешь. За встречу, Джек Воробей!
Джек резко обернулся.

Перед ним стоял Гектор Барбосса. Нет, не актер, не загримированный актер, а самый настоящий, живой,  вполне узнаваемый Гектор Барбосса.
Он выглядел немного моложе. Но не намного. Дорогой костюм и аккуратно уложенные волосы немного меняли его, но блеск в глазах был все тот же. И голос не изменился. Да, это точно был он.
Джек обалдело смотрел на Барбоссу.

- Ну, вот, Джек, мы и встретились. Наконец-то!
Барбосса от души наслаждался произведенным эффектом.
- Гектор, ты выжил! Но как? Ты ведь не пил из источника, - после минутной паузы изумленно спросил Джек.
- Выпил, Джек, выпил, - утвердительно закивал Барбосса.
- Но как?
- Когда обрушился свод пещеры, и меня засыпало, я упал прямо лицом в источник. И не мог не нахлебаться из него. А так как захлебнуться я уже не мог, то напился вдоволь. Дюйм за дюймом, я сдвигал камни. Не скажу, что это было легко. Но у меня было много времени. Вот тогда-то я вспомнил Прихлопа - меня постигла практически та участь, на которую я обрек его. Ничего ведь не происходит просто так, не так ли, Джек?
- И ты не пытался отомстить мне? - Джек был удивлен, вернее, поражен.
- Я вынашивал планы мести, один страшнее другого. Но все они казались мне недостаточно жестокими.
- Постой, кажется, мы встречались, - Джек пытался вспомнить. Что-то неуловимое крутилось в голове, какие-то лица и обрывки каких-то картинок, давно, давно, где-то... - Франция?
- Да, Джек. Там, где еще сильны были религиозные предрассудки. Именно я посодействовал тому, что Жака Пьеро* должны были сжечь на костре. Но ты выкрутился, хитрец! Правда, потом я понял, что в мире есть гораздо более интересные вещи, чем твоя птичья персона! Пожелав тебе всего наихудшего, я пошел своей дорогой.
Джек смотрел на Барбоссу, и не знал, что сказать. Все это казалось невероятным.

- Да, я наводил о тебе справки иногда, и то, что я слышал, постепенно погасило мою жажду мести. Ты жалок, Воробей, - Барбосса наклонился к Джеку, и голос его был полон  презрения.
- Ты получил в награду бесценное сокровище - вечность, и вместо того, чтобы пользоваться возможностями, которые тебе подарила судьба, ты тратишь деньги на психоаналитика?
Воробей молчал.
- Ты ничтожество, Джек. Ты сам наказал себя. Мое участие и не понадобилось.
Самое горькое, что Барбосса во многом был прав.
- А ты счастлив, Гектор? - тихо поинтересовался Джек.
- Да, я получил, что хотел. Бабы никогда не интересовали меня так, как тебя - презрительно бросил Барбосса. - Есть гораздо более интересные вещи. Еще остались страны, в которых я не бывал. И блюда, вкуса которых я еще не знаю. Я наслаждаюсь вечностью, и не собираюсь ныть и стонать. И у меня большие планы на будущее. Я еще многое собираюсь осуществить... После того, как закончим фильм обо мне.
- О тебе?!
Джек подскочил на месте.
- Ну конечно, о легендарном капитане Барбоссе, капитане Черной Жемчужины. Я приложу все силы, чтоб фильм отразил всю правду обо мне, - твердо произнес Барбосса.
- Поверь, Гектор, я собираюсь сделать тоже самое. Только капитан Жемчужины - один,  и это - Джек Воробей.
Барбосса привычно возвел глаза к потолку.
- Значит, мы опять враги, Гектор? - спросил Джек.
- Соперники, Джек, соперники. Навеки.
Барбосса заулыбался, показав два ряда великолепных зубов - отличную работу дорогого стоматолога. Налил себе из бутылки, опрокинул рюмку, и, продолжая радостно улыбаться, вышел.

Джек сидел, глядя на бутылку и две рюмки. А потом, решительно протянув руку, налил  и выпил.
- Водка, - с отвращением пробормотал он. Однако рука уже сама тянулась к дурманящему напитку.
_______________________
Жак Пьеро* - Джек Воробей по-французски, вроде бы так))). Jacque Pierrot.

Наши дни

Джек протянул руку и снова налил себе водки. Бутылка как-то быстро опустела.
«И куда это водка делась?» - подумал он. Качаясь сильнее обычного, Воробей направился на съемочную площадку.

Проходя мимо группы артистов, о чем-то оживленно беседующих, он даже не заметил Элли. А она пожирала его глазами, отмечая про себя его усилившуюся странность. Тщетно ожидая хотя бы взгляда с его стороны, девушка обернулась к Тони. Не придумав ничего лучшего, отчаянно кокетничая, Элли произнесла:
- Ах, как жарко! Еще немного, и боюсь, мне станет дурно... Тони, принесите мне стакан воды... Пожалуйста.
Тони бросил на Элли взгляд, полный слепого обожания,  и сломя голову бросился выполнять ее просьбу. И даже Джек обернулся на ее слова, с  некоторым усилием фокусируя взгляд на девушке. Элли испытала некоторое удовлетворение - Джек смотрел на нее. Хотя бы смотрел. И видел, что она нравится другому. Глупо, конечно...
«Нет, пусть он видит, что я не ребенок, а он -не единственный мужчина здесь», - с отчаянием думала она.
Но внимание Воробья очень быстро было отвлечено от Элли чем-то огромным, что закрывало часть столь любимого Джеком горизонта.

На фоне пронзительного голубого неба, словно громадная птица, раскинув необъятные черные крылья, гордо и величественно возвышалась Черная Жемчужина.
- Черная Жемчужина, - понизив голос, сощурив глаза и как-то странно взмахнув руками, словно дирижируя невидимым оркестром, одними губами произнес Воробей. 

Джек знал, что корабль уже давно в пути, и со дня на день должен был быть здесь. Но все равно не был готов увидеть его вот так. Словно они никогда не расставались. Словно он не видел своими глазами, как корабль опускается на дно морское.
Да, это была она. Жемчужина. Такая же, как раньше. Нет, еще лучше. Она снова была молодой и жадной до приключений.
Сердце его словно сжала невидимая рука. И сейчас он как никогда был уверен в том, чего он хочет больше всего.

Сейчас больше всего на свете он хотел бы наплевать на все, все, все послать к морскому дьяволу,   реквизировать этот корабль и уплыть далеко, не думая о последствиях, плыть, сам не зная куда, лишь бы на Жемчужине, не имея особых планов, лишь бы ощущать себя единым целым с кораблем, упиваясь соленым ветром  и песней океана, звенящей в снастях. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда. Лишь бы подальше от так некстати вновь воскресшего Барбоссы, и от Элли, которая занимала гораздо больше места в его мыслях, чем он мог себе позволить. Хотя сейчас Джек о ней думал меньше всего.

- Ну, как тебе мой корабль, Джек? - рука Барбоссы, уже облачившегося в костюм пирата, фамильярно опустилась ему на плечо.- Он великолепен, не правда ли?
Это было слишком. Сверкнув глазами и сбросив руку Барбоссы со своего плеча, Джек резко произнес:
- Это мой корабль, Гектор. Ты память совсем растерял за 300 лет?
- А ты все так же болезненно воспринимаешь свое капитанство?
Радостно гогоча, Барбосса двинулся прочь. Он был явно доволен собой и всем, что  происходило вокруг.

Нет, определенно, Барбосса умудрился испортить даже такой день. Мало того, что он явился из небытия, так он даже умудрился омрачить радость от встречи с Жемчужиной.... Бессильная ярость закипала в сердце Джека. Хмель куда-то быстро улетучивался.

Кто знает, чем этот корабль был для Барбоссы.
Для Джека Жемчужина была живая, и под величественной оболочкой билось гордое и непокорное сердце мощного корабля. Корабля, который способен бросить вызов разбушевавшейся стихии, и, яростно сражаясь с ней один на один, выйти победителем. Это был не корабль, это был его союзник во всех сражениях. Единственный союзник на свете, кому он мог доверять - его Жемчужина. Это был не просто корабль, не просто символ свободы - это было живое напоминание о той жизни, которую так любил Джек.
Тогда ничего не было нужно - только море, ром и ветер в  парусах.
Сейчас жизнь стала до того сложной, что  бесчисленные «надо сейчас» и «нужно срочно сделать» уносили день за днем без оглядки, оставляя в душе пустоту и щемящее чувство бессмысленности происходящего.

У Джека не было ни малейшего желания соперничать с Барбоссой. Хотя, надо признать, эта персона внесла полную сумятицу в его мысли. Но корабль - корабль, который он любил, как женщину, который возродился благодаря ему, Джеку! Нет, он не мог отдать Жемчужину Барбоссе.
Съемки обещали превратиться в оживший ночной кошмар.

Джек все еще стоял, глядя на корабль. Он окончательно протрезвел.  Воробей видел корабль, но не видел происходящее вокруг. Джек  вернулся туда, на 300 лет назад, когда он был так молод и непростительно беспечен. И даже призрак Барбоссы не волновал его сейчас. Джек словно окунулся в прошлое. Он и сам не представлял, насколько сильно он истосковался по былым боям, былым штормам, былым морям... Былой свободе...

Внезапно его кто-то грубо выдернул из прошлого абсолютно неподходящей к моменту фразой:
- Мистер Роу, нам срочно нужно несколько правдивых моментов из жизни пиратов. Есть идеи? Совсем немного правды...
- Правды?... Нет правды вообще, - ответил Джек не совсем адекватно. Ему очень не хотелось возвращаться сюда, если бы можно было остаться навсегда там... Раздражение волной накатило на него и следующие слова вылетели сами собой:
- Что вам рассказать? Вам рассказать о том, как пиратам, из одежды имевшим лишь рубашку и штаны, под пушечным огнем приходилось прорываться через ограду из терновника, огромные иглы которого вырывали куски плоти из их тел? И о том, как ворвавшись в город, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей, не глядя на сословие, пираты сгоняли всех в церковь, и запирали там, давая так мало еды, что пленники умирали он голода и лишений? Вам рассказать о том, как пираты, горя жаждой наживы и ослепленные желанием выведать, где несчастные зарыли свое имущество, подвергали несчастных пленников зверским пыткам? Или вам рассказать о том, как пираты искали укрывшихся в лесу, и пытали их, и рубили на куски, как растительность в джунглях??? Что вам рассказать? Правду? Вам рассказать о пытках, которые учиняли при допросе пиратов? И о том, что многие не доживали до виселицы? Вы уверены, что хотите это знать? И использовать в фильме? А может, вам рассказать веселую историю о том, как незадачливые пираты имели неосторожность зайти на один из островов за пресной водой, и этих пиратов разорвали живьем каннибалы и съели? Какую именно историю вам рассказать в подробностях?

Вокруг воцарилась тишина. Слишком резким был контраст между всеобщим радостным настроением и жестокостями, произнесенными Джеком.
- Но, Роу, это же не историческая драма, это, в некотором роде, комедия, нас будут смотреть и дети...
- Дети? Ну, тогда спросите у него. - Джек кивнул в сторону прогуливающегося Барбоссы. - Может, он вам расскажет сказочку на ночь.
День был окончательно испорчен.

Джек снова сидел на берегу. Один. Одиночество - его вечный спутник. Одиночество - он почти свыкся с ним. Одиночество - всегда и везде. Так было, и так будет.

Часто ночью, в перерывах между съемками, он бродил по берегу или просто бесцельно сидел на песке.

- Джек?
Он не ожидал ее увидеть. Но отчего-то не удивился.
- Элли. Как вы нашли меня?
- Многие знают, что вы любите бывать здесь один.
- Но только вы пришли скрасить мое одиночество? - Джек иронично усмехнулся.
- Да. - с вызовом подтвердила Элли. - Можно? Вы на против?
- Пожалуйста, - пожал плечами Джек.
Элли уселась рядом на песок.

- Почему вы избегаете нас? - в упор спросила она.
- Нас - кого нас? - насмешливо переспросил Джек.
- Ну, нас, всех, Тони, меня...
- О, что вы, не думаю, что Тони будет особо рад моему скромному обществу.
- Расскажите мне о море, - неожиданно попросила она.
- Почему вы спрашиваете меня?
- Вы так разбираетесь во всем, что касается моря, кораблей, пиратов...
«Как ты недалека от истины, - подумал Джек. - Если бы ты знала...»

Ей так давно хотелось разговорить этого человека, такого одержимого во время съемок, и такого замкнутого после. Но новый съемочный день почти всегда был еще напряженней, чем предыдущий, а когда съемки заканчивались, Джек Роу исчезал. Но сейчас он был здесь, и выпитый мартини придавал Элли смелости.

Джек, помолчав немного, словно собираясь с мыслями, начал рассказывать ей о морских приключениях.
Элли внимала каждому его слову, и ее огромные глаза были широко распахнуты. Казалось, что в них отражается море.

Понемногу сквозь шум прибоя до них донеслась тихая музыка.
Негромкая мелодия, казалось, льется повсюду. Возникшая словно из ниоткуда, она была везде и в то же время нигде. Красивая песня, полная скрытой страсти, наполняла их сердца. Элли незаметно для себя начала отбивать такт изящной ножкой, обутой в легкую туфельку.
- Вы хотите танцевать? - неожиданно спросил Джек.
- Я? Что вы, непонятно, почему вы задаете этот вопрос, - немного смутилась девушка.
- Вы можете делать все, что хотите, Элли, поймите это. Почувствуйте свободу, почувствуйте музыку в себе...
Джек встал и протянул ей руку. Элли засмеялась и легко вскочила на ноги, доверчиво вложив в его ладонь свою. Глядя ей прямо в глаза, Джек прошептал:
- Доверься мне...

«Что я делаю», - мелькнула здравая мысль в голове у девушки.
Но Джек  в этот момент был просто неотразим. За его спиной шумело море, оно жадно льнуло к его ногам. И он сам казался морским божеством. Сопротивляться ему было невозможно.

Элли закрыла глаза и всем телом подалась к нему навстречу. Джек сжал ее ладонь в своей, вторую руку положил ей на талию.
«Что я делаю», - подумал он.
- Доверься мне... - снова прошептал он, чувствуя, как девушка тает в его объятиях.

И внезапно перед ним яркой вспышкой появилась совсем другая картинка.
Ночь, корабль, девушка в мужском камзоле, длинные волосы рассыпались по плечам. Она стоит, опираясь руками о фальшборт.
«Мы одинаковы с тобой», - говорит ей Джек.
«Ты умен, - отвечает ему девушка. - Беда в том, что я тебе не доверяю».
«Я тебе не доверяю» - назойливо стучало у него в голове.

-Доверься мне...- прошептал он.
«Я тебе не доверяю».
- Доверься мне... - шептал он.
«Я тебе не доверяю».
- Доверься мне.
- Я доверяю тебе, - внезапно тихим голосом произнесла Элли и еще крепче прижалась к Джеку.

И призрак Элизабет еще что-то говорил, но Джек уже не слышал этого. Призрак Элизабет исчез, отпустил Джека, оставив его в объятиях Элли, ибо воспоминание не могло сравниться с  живой, любящей девушкой. Сила Элизабет не шла ни в какое сравнение с той силой любви,  которой была полна реальная Элли. Джек прижал к себе девушку настолько сильно, насколько мог, сжал ее в объятиях так отчаянно, словно от этого зависела чья-то жизнь.

Через мгновенье, с усилием расцепив объятия, они начали свой странный танец на берегу моря.
И танец захватил их до конца, заставив забыть время и имена, и, кружась в этом странном единении тел, они были единым целым. Джек держал девушку в объятиях крепко и в то же время бережно, словно хрупкий цветок, который можно сломать неловким движением.

Музыка звучала все громче, но никто из них не удивлялся этому. Эта музыка была не снаружи, она была внутри. Песня звучала в их сердцах, заставляя сердца Джека и Элли биться в унисон.  Джек и Элли не просто танцевали ночью не песке, нет, они сами исполняли песню любви. Редкое единение двух людей - когда каждая клеточка твоего тела чувствует, отвечает на движения другого, когда ваше дыхание сплетено в один узор, и тела ваши находятся в полной гармонии. Это был не танец, это была сама любовь. Джек замер на мгновенье, залюбовавшись девушкой, немного откинувшейся назад в его объятиях, и одной рукой провел по нежной шее, от подбородка вниз, задержавшись у тонкой ключицы. Не думая ни о чем, он наклонился к ней и нежно коснулся губами того места, где только что остановилась его рука. Скользнул губами вниз, опускаясь к груди, оставляя горячую дорожку на нежной коже девушки.
Элли судорожно вздохнула.

Внезапно Джек почувствовал смутное беспокойство. Он понял, что они не одни.
Джек поднял глаза и увидел Тони, стоявшего в нескольких шагах от них. Глаза его горели бессильной злобой, лицо исказила гримаса ненависти.
- Элли, мы не одни, - глухо сказал он.
Элли открыла глаза, словно пробуждаясь ото сна, резко выпрямилась и обернулась. Она встретилась взглядом с глазами Тони, но его лицо уже утратило злое выражение.

Она сильно смутилась, словно они были подростками, которых застали в родительской спальне.  Элли была совершенно растеряна. Тони подошел к ним вплотную. Джек все еще держал девушку в объятиях.
- О, Элли, ты здесь, пойдем, нас все заждались. - Тони  властно взял ее за руку и потянул к себе.

Элли обернулась к Джеку, и ее взгляд молил: «останови меня».
«Останови ее», - кричал, надрываясь, внутренний голос Джека. Джек Воробей отрицательно покачал головой. В этом жесте девушка прочла ответ на свою мольбу. Глаза ее наполнились слезами. Тони быстро увлекал ее за собой, прочь от берега моря, прочь от Джека, прочь от любви. Она шла, не сопротивляясь.

Джек прекрасно понимал, что они с Барбоссой слишком увлеклись тогда, в пещере, и приняли фильм за давно ушедшую реальность. Но Воробей не был уверен, что Гектор не преследует какие-то свои цели. Все это могло поставить под угрозу окончание съемок. Разоблачение Джека означало, что ему придется снова удирать. Но его так много удерживало здесь. Он не хотел бы уходить так. «Видимо, пришло время поговорить с Гектором начистоту», - думал Джек, направляясь к небольшому домику, в котором во время съемок жил Барбосса.

- А, Джек. Я ждал тебя. Знал, что рано или поздно ты решишься на мужской разговор.
- Какую цель ты преследуешь, Гектор? Ты хочешь, чтоб я исчез отсюда? - без предисловий начал Джек.
- О, Джек, ты слишком высокого мнения о себе. Или наоборот? Меня не интересуют такие мелочи. Да и Жемчужина мне твоя на самом деле не нужна. Огромное удовольствие было тебя изводить. Над тобой не возможно не смеяться. Ты так живо на все реагируешь... Поверь, мне совсем не интересно твое старое корыто с рваными парусами!
- Опомнись, Гектор! Она новая! - с чувством воскликнул Воробей.
-  Ага, а движок-то у нее дизельный! - издевательски подытожил Барбосса.
- Знаешь, Гектор, я давно понял, что вы с прогрессом на «ты», но меня ваша взаимность уже доконала!
- Джек, Джек. Я не вхожу в одну реку дважды! В отличие от тебя. Ты толчешься на месте, Воробей. Посмотри, мир изменился.
- И я тоже. И ты.
- О, да! Из шута горохового ты превратился в грустного Пьеро! Ха-ха, птичка Пьеро! Птичка, которая так и не научилась летать!- хохотал Барбосса.

Джек не выдержал. Слова Барбосса напомнили ему мерзкую рожу Дейви Джонса, и Воробей врезал ничего не подозревающему Гектору в челюсть. Барбосса рухнул на пол и, сидя на полу, удивленно произнес:
- Ого! Ты заговорил, как мужчина! Я тебя зауважал!

Он протянул руку Джеку. Воробей, не ожидая подвоха, протянул ему руку. Гектор, крепко ухватившись за руку Воробья, сильно рванул его на себя, в то же время ища свободной рукой что-нибудь потяжелее. Неловко сдвинутый стул попал Джеку под ноги, и Воробей рухнул прямо на Барбоссу. Тот вцепился в Джека мертвой хваткой, предварительно заехав чем-то по голове. Накрепко сцепившись, они покатились по полу,  пытаясь лягнуть один другого. Джек, как более ловкий, чаще наносил удары, но вырваться не мог. Барбосса цепко держал противника. Внезапно они врезались в столик довольно-таки хрупкой конструкции. Одна ножка его сломалась, и все, что было сверху, рухнуло на них. Какие-то книги и несколько бокалов упали сверху, в довершении всего на голову Барбоссы, который оказался в тот момент на полу, упала закрытая бутылка, больно ударив его прямо в глаз. Съехав по его лицу, невредимая, она скатилась на пол.
Гектор одной рукой нащупал бутылку и поднял ее.

- Ну, и что дальше, Воробей? Может, выпьем? - тяжело дыша, спросил Барбосса.
- Может, - согласился Джек, утирая пот с лица.

Вскоре двое мужчин с немного помятыми физиономиями сидели в баре. Выпив бутылку в домике Барбоссы, они перебрались сюда. Гектор сам  пошел к бармену и принес два полных стакана.
- Что это, - просипел Воробей, неосмотрительно отхлебнув изрядный глоток. Горло у него горело, - это...это... нечто невообразимое.
- Коктейль а-ля Барбосса, рецепт - мой, - довольно улыбался Барбосса, - напиток настоящих мужчин. Или твое нежное горлышко отвыкло от рома?
- Нет,  он хорош, - проговорил Джек с трудом.

Совместное возлияние действовало на них благотворно, и они забыли о недавней драке.
И, благодаря крепкому напитку и странному,  но столь удачному для них отсутствию посетителей, беседа их становилась все более задушевной.

- Пятнадцать человек на сундук мертвеца! - во всю глотку орал Барбосса.
- Йо-хо-хо, и бутылка рому! - проникновенно вторил ему Джек.
- Пей, и  дьявол тебя доведет до конца! - не в той тональности завопил Барбосса.
- Йо-хо-хо, и бутылка рому! - с чувством пел Джек.

- А вот еще одна песня... Меня ей научила Ли... мисс Свон. Давно... - Воробей поймал внимательный взгляд Барбоссы. И запел:
- Йо-хо, йо-хо, пиратская жизнь по мне!
- Хорошая песня, - одобрил Гектор.

Джек посмотрел на Барбоссу и неожиданно сказал, сменив тему:
- Хорошо, Гектор. Я дам тебе порулить. Скажу по секрету - я выкупил Жемчужину, и она теперь моя. Снова, как и раньше. И после съемок я уплыву на ней.
- Вместе с Элли? - заглянул ему в глаза Барбосса.
- Нет. Отснимем последние сцены, и я исчезну, - хоть язык у него заплетался, ответ Воробья был достаточно тверд. 
- Думаешь, у тебя получится это, после запланированной на завтра сцены поцелуя? - Барбосса, казалось, насмехался. Впрочем, это было делом обычным.

- Нет, Гектор, я не буду ее целовать. - Джек отрицательно покачал головой. Взгляд его стал отсутствующим.
- Только не говори  мне, что  тебе не нравится девчонка! - с этими словами Барбосса небрежно откинулся на стуле, внимательно и немного с жалостью глядя на Воробья.
- Я не хочу делать ей больно, - Джек упрямо сжал губы.
- «Поматросил и бросил», конечно, это не про тебя. - издевательски произнес Барбосса. - С каких это пор ты стал так щепетилен?
- Уж лет сто, - просто ответил Джек.
- Тогда я буду ее целовать.

- Что???? - Джек подавился и закашлялся, стуча себя кулаком в грудь.
- Не дури, Джек. Я же вижу тебя насквозь. Тогда ты целуй ее, - произнес Барбосса, похлопывая Джека по спине.
- Не могу. Да и парень мне этот, Тони,  надоел хуже жизни. Недавно он слишком сильно саданул меня веслом. Странно, что он еще и сам при этом не покалечился. И взгляд мне его не нравится. Не любит он меня, - с какой -то детской, обиженной интонацией произнес Джек.
- А за что ему тебя любить? За то, что его девка по тебе сохнет? - захохотал Барбосса.
Джек смотрел на него уже практически с ненавистью.

- Как ты там всегда говорил, бери, что хочешь, и ничего не отдавай, так? Что с тобой стало, Джек? - последний хлопок по спине Джека больше походил на удар.
Джек посмотрел Барбоссе в глаза, и взор его был на удивление ясен.

- Неужели ты опять хочешь последовать благороднейшей пиратской традиции - завязать драку, а потом удрать? Может, это твой шанс, Джек, все изменить и не бегать от жизни, а повернуться к ней лицом? С чего бы судьбе просто так делать тебе такие подарки, подумай, Джек...  - с чувством произнес Барбосса.

Джек изменился в лице.
- Ну, что, смекнул? Да, ты же всегда был смекалистый парень, - удовлетворенно сказал Барбосса.

Джек сидел, опустив голову и погрузившись в свои мысли. Барбосса встал, и сильно шатаясь, вышел на улицу. Снаружи послышалось:
- Йо-хо-хо, и бутылка рому!

***

Съемки закончились, члены съемочной группы и актеры разбрелись, кто куда. Кто-то давно спал и видел десятый сон, кто-то пил где-то, отмечая окончание съемок, кто-то уже уехал.

Джек Воробей стоял на палубе Черной Жемчужины, и легкий ветер развевал его волосы. Вот она, эта злополучная мачта.
Два поцелуя. Две женщины. Которые никогда не будут принадлежать ему. Между ними - триста лет.
Элизабет. Он простился с памятью о ней. И отпустил ее. И, что главное, кажется, что и она отпустила его... Если это возможно. Спустя 300 лет.
Он полюбил другую женщину. Надо же...

Жемчужина. Все, что у него есть - это Жемчужина. Это так много.
И так мало.
Элли.
Как бы он хотел им воспользоваться советом Барбоссы. Остаться с Элли ... и Жемчужиной.

Джек не мог ошибаться. За 300 лет он не стал большим знатоком женских душ, но все-же многое, очень многое научился чувствовать и понимать. «Элли, девочка моя. Так будет лучше... Лучше, если ничего не будет...Тебе будет больно, я знаю. Но ты забудешь меня. Ты должна...», - думал Джек.

Все закончилось. Пора уходить. Медлить нельзя. Еще немного - он просто не сможет уйти.
Элли, прощай. Один поцелуй, но какой... Сколько страсти было в нем, сколько искренности. И Джек на мгновенье потерял голову, отдавшись этому чувству.
А потом, как и тогда, щелчок наручников... Пиратка...

Если он мог остаться с ней. Если бы он мог наслаждаться жизнью, как Барбосса, она сейчас принадлежала бы ему. Только ему.

- Джек, -  тихий оклик вернул его к действительности. Не веря тому, что это происходит наяву, не веря собственным ушам,  Воробей медленно повернулся.
- Джек, - тихо повторила Элли.

Джек вопросительно и молча смотрел на нее, это молчание длилось несколько секунд, а потом девушка рванулась к нему, порывисто обняла его, словно боялась, что он оттолкнет ее и спрятала голову у него на груди. Рука,  на которой было ее фамильное кольцо, немного дрогнула. Кольцо стало как будто горячим, и палец начало как-то необычно покалывать. Но на это она не обратила особого внимания. Она обнимала Джека, и боялась пошевелиться. Элли словно не верила, что решилась придти сюда. «Пусть это не будет сном, пожалуйста, Джек, не отталкивай меня», - молила она про себя.

Руки Джека медленно обвили ее талию. Девушка вздрогнула от горячего прикосновения. Джек стоял, обнимая ее, наслаждаясь трепетом нежного тела, биением девичьего сердца у своей груди, чувствуя легкую дрожь тела девушки. Воробей был не в силах отказаться от этого подарка бессердечной судьбы. Он сильнее прижал ее к себе. Легкая куртка, лишь наброшенная на плечи девушки в эту теплую ночь, упала на палубу, и застежки гулко звякнули. Волшебство момента разрушилось. Все встало на свои места. Джек очнулся.

- Уходи, Элли, - внезапно севшим голосом прошептал он.
«Только не уходи»,-  шептал он про себя. Девушка отрицательно покачала головой, и подвески в ушах тихо звякнули. Джек, не в силах сдерживаться,  прикоснулся губами к нежному ушки, остановив перезвон сережек, скользнул губами по ее лицу. Потеряв остатки самообладания, Джек отчаянно впился ей в губы. Элли с жадностью ответила на поцелуй, крепко обвив его шею руками, словно стараясь удержать его, не дать ему уйти, не дать исчезнуть, не дать ему оставить ее.  Долгий и страстный поцелуй, в котором они, казалось, растворялись без остатка.

Руки Воробья сами нашли молнию, и платье с легким шелестом соскользнуло с плеч. Джек целовал ее нежные плечи, зная, что они уже не смогут остановиться. Слишком сильно они  этого хотели...давно...они оба...

«Ты не должен этого делать», - твердил ему усталый внутренний голос. Но Джек, не слушая его, снова прильнул к ее губам, отчаянно и жадно. Он целовал ее исступленно, неистово, ненасытно. Чувствуя, как прошлое меркнет и исчезает, лишь эти губы и эта девушка - и Жемчужина, сейчас и навеки - Элли. Он больше уже не был прожженным пиратским капитаном, не был измученным путником, прожившим много жизней, а  мальчишкой, просто мальчишкой, срывающим запретный плод с чужого дерева. Ведь он должен был оставить ее, и если не сейчас, то потом - непременно, причинив ей еще большую боль. Но сейчас доводы рассудка были бессильны по сравнению с этой нежной девушкой, столь отзывчивой на его ласки. И время остановилось. Нет, не так. Времени не было вовсе. Словно исчезло вековое проклятие, что тяготело над Джеком, и мир замер. Не было ничего - только слияние двух тел, вечная гармония, женщина и мужчина, начало и конец, инь и ян...

- Я люблю тебя, Джек, - шептала девушка, и снова и снова, словно в беспамятстве повторяла его имя, - Джек, Джек, Джек...
Жесткая палуба Жемчужины, с небрежно брошенной на нее рубашкой Джека, была для них нежнее самой мягкой постели.
- Джек!! - выкрикнула Элли.
Небо рухнуло на землю, и с землей поменялось местами. И звезды взорвались и рассыпались миллионами огненных брызг.

Джек открыл глаза и посмотрел на Элли. Глаза ее были закрыты, грудь ее тяжело вздымалась, над верхней губой застыли маленькие бисеринки пота. Ради этого стоило жить триста лет. 
- Джек, - прошептала она и открыла глаза. - Мой пират...
Элли обвила его шею руками, нежно и обессиленно поцеловала его в губы.
«Это моя женщина, - подумал Джек. - Сегодня. Хотя бы сегодня».
- Останься со мной, - хрипло прошептал он, едва касаясь губами ее нежных губ.
«Хотя бы сегодня», - добавил он про себя.

Давным давно, на Карибском море

...Маленький островок жил своей жизнью, когда на горизонте показался величественный фрегат с черными парусами. Все, от мала до велика, высыпали на берег посмотреть на это чудо. Шлюпки шли к берегу, и среди всех пиратов выделялся молодой красавец-капитан. Что привело его на этот острове?

Облик его дышал самоуверенностью и наглостью.
Довольный произведенный эффектом, капитан шагнул на берег. Он явно искал кого-то в толпе. Взгляд его остановился на молодой женщине с ребенком лет десяти, в довольно-таки старом, поношенном платье. И беременной снова.

С лица Джека медленно сползала самодовольная ухмылка, сменяясь искренним состраданием. Отбросив наглость и свой обычный шутовской тон, он подошел к ней.
- Лиззи? - дрогнувшим голосом, тихо сказал он, легко прикоснувшись к ее щеке своей огрубевшей ладонью.
- Джек, - так же тихо ответила она ему.

Женщина бросилась ему на шею, спрятав лицо в его волосах, вдыхая такой родной, забытый запах рома, пота и пороха. Толпа с недоумением взирала на пиратского капитана, столь нежно обнимавшего эту странную женщину.

Мальчик дергал женщину за платье.
- Мама, мама, кто это?

Элизабет, казалось, не слышала сына. Во все глаза смотрела она на Джека, который был все так же молод и красив, и совсем не изменился после их последней встречи десять лет назад.
Внимательный Джек Воробей заметил на ее шее веревочку. На ней было кольцо. Пальцем провел по этой тесемке.
- Лиззи, - снова прошептал он.
Она похудела. И, видимо, кольцо ей стало велико. Но она сохранила его у своей груди.

Да, Элизабет изменилась. Десять лет трудов и забот оставили отпечаток не ее лице. Она стала серьезней, мудрее и, если это возможно, еще красивее. Это была уже не девочка. Не смотря на свое бедное платье, это была прекрасная женщина.

- Уилл, это Джек.. - наконец-то выдавила Элизабет и слова предательски застряли у нее в горле. К горлу подкатился ком, и слезы градом покатились по лицу. Воробей растерянно гладил ее по волосам, вытирал ее слезы, размазывая грязь со своих рук по ее щекам.

Минутой позже, опомнившись, Джек подмигнул ребенку.
- Я большой друг твоей матери. И твоего отца, - поспешно добавил он, увидев, как вытянулось лицо Уилла-младшего.

- Вы знаете моего отца?!? - недоверие и удивление сменились восторгом. В этот момент мальчик был почти счастлив. Он столько слышал от матери об отце, потом вдруг увидел его, пускай на один день, правда, а теперь этот капитан знает Уилла Тернера!
- Да. Я имел честь плавать с ним. Он отличный капитан и отчаянный рубака, - подтвердил Воробей.
Ответом Джеку был благодарный взгляд Элизабет.
- Идем. Я расскажу о твоем отце. Он славный малый, - произнес Джек, положа руку на плечо мальчика.

То, что увидел Джек, заставило его сердце больно сжаться.
Покосившийся дом, убогая обстановка. И рядом сын Уилла, похожий на Тернера, как две капли воды. Все, о чем думал Воробей вначале - это показать упрямой Лиззи, что она сделала неправильный выбор, променяв Джека на несуществующего Уилла, покрасоваться и уйти, все это  отошло на второй план. 
Сострадание к ближнему, не имеющее ничего общего со страстью, было так в новинку для Джека, что он не узнавал сам себя.

Ближе к ночи Уилл-младший заснул сладким сном, вдоволь наслушавшись пиратских историй. Джек Воробей был мастер рассказывать такие, в которых правда тесно перемежалась с вымыслом.
Что бы не разбудить ребенка, Джек и Элизабет вышли из дома.

Их разговорам не было конца. Наперебой рассказывали они друг другу о своей жизни. Джек рассказывал Элизабет о своих приключениях и о страшных опасностях, которых ему удалось избежать. Она рассказывала о своей жизни и об Уилле-младшем. Мальчишка стал настоящим помощником матери.

Подул свежий ветер, и Джек обнял женщину за плечи. Элизабет не отстранилась. Слишком истосковалась она по той уверенности и спокойствию, которое дает присутствие мужчины рядом.
Наконец Воробей осмелился задать вопрос, который его так интересовал.
- Почему же ты не вернулась в Порт-Рояль, Элизабет?
- Я вернулась... Но все было чужим. Даже хуже, чем здесь. Имущество наше конфисковали. Дом мне уже не принадлежал. Многие помнили меня и показывали пальцами на улице, как на какую-то заморскую зверушку. Это было ужасно. А потом нас обворовали. И посадили  в тюрьму. А Уилла отобрали у меня.

Джек не верил своим ушам. «А где же был ты, Джек», - спрашивал он сам себя. Ответ был очевиден. Грабил корабли и таскался по шлюхам? Похоже, что удача, которая всегда была при нем, отыгрывалась на тех, кто ему был так дорог.

- Я не знала, где мой сын. Тюремщик предложил мне сделку. - ровным голосом продолжала Элизабет, словно все это ее не касалось. - Он сказал, что выпустит меня, но я должна была заплатить. Это было ужасно. Ты ведь знаешь, Джек, я не шлюха...
- Узнав, где Уилл, я выкрала его, и мы спрятались в борделе, - бесцветным голосом сказала Элизабет и надолго замолчала, сцепив пальцы в замок так, что побелели костяшки. - Бедный мальчик, он ничего толком не понял. Не запомнил... И хорошо. Не спрашивай, что было там. А потом мы пробрались на корабль, и я договорилась с капитаном, что он доставит нас сюда. Я хотела вернуться... Сам понимаешь, чем я с ним расплачивалась.

Джеку было очень больно. Эта боль была сильнее, чем боль, причиненная сталью или свинцом. К тем он привык. Эта же была невыносима. Кровь стучала у него в висках. Он чувствовал себя, только себя виновником страданий Элизабет.
- А этот ребенок... - негромко произнес он.
- Нет, Джек, нет. Судьба сжалилась надо мной. Это действительно ребенок Уилла.
- Уилл... знает? - тихо спросил Джек.
- Уиллу я не рассказала. Но теперь он навсегда останется капитаном Летучего Голландца. И я виновата в этом.

- Нет, Лиззи, ты не виновата. Это я виноват во всем, - сказал Джек, опустив вниз голову и разглядывая свои сапоги. Он на самом деле чувствовал свою вину. Совесть мучила его, он думал о том, что должен был придти сюда раньше. Теперь он знал, что это такое - совесть. Он должен был остаться  с Элизабет. Или просто-  быть рядом, что бы помогать. Или забрать ее с собой. Она осталась одна, совсем одна с ребенком на руках в этом мире, а он, оскорбленный, ушел, и...
- Ты не виноват, Джек. Никто не виноват. Видно, это судьба. Помнишь, перст судьбы, - тихо произнесла Элизабет и погладила его по щеке.
Джек быстро перехватил ее ладонь и прижался к ней губами.

Все еще держа ладонь у своих губ, Джек медленно произнес:
- Я мог бы остаться с тобой... Уиллу нужен живой отец. И второму ребенку, который скоро родится.
- Ты ведь знаешь, Джек, что не можешь остаться. Ты так красив. Джек, ты нашел источник вечной молодости? - напрямик спросила Элизабет.

Он кивнул.
- Я так и думала. Капитан Воробей всегда получает свое.
- Не, всегда, Лиззи, - Джек заглянул в ее глаза, но увидел там нечто, совсем не похожее на любовь. Элизабет нежно и ласково смотрела на него, но страсти в ее глазах не было. Доброта, нежность... Но не любовь.
- Не надо, Джек. Я поклялась до конца своих дней быть верной Уиллу.
- Но я не...
- Не надо, Джек. Не надо начинать тех отношений, бремя которых тебе не под силу.
- Но...
- Ты так красив, мой капитан... - прошептала она, нежно глядя на него. - И останешься таким навсегда. Как и Уилл.  А я... я буду растить детей Уилла и ждать его. Всегда. Я его жена, и люблю его.
- Лиззи, но...
- Джек, я навсегда сохраню в своем сердце память о тебе. И это кольцо. Наверное, это наша последняя встреча. Тебе скоро придется уйти навсегда. Ты сам об этом знаешь.

Джек притянул ее к себе, вопреки здравому смыслу желая ее поцеловать, но она прижала свои ладони к его губам.
- Джек, не надо, - твердо остановила  она его.
Воробей отпустил ее.
- У нас все равно бы ничего не вышло.
О, как же ненавидел Джек эти слова.
- У тебя другая жизнь, и ты это знаешь, - продолжала Элизабет.
Воробей опустил голову. Все правильно. Лиззи права.

Все так же, не поднимая глаз, он медленно и еле слышно произнес, страшась услышать ответ:
- А тогда, Лиззи... давно... ты хоть немного любила меня?
- Да, Джек, - честно ответила Элизабет.
- А как же Уилл?
- Я любила вас обоих, - просто сказала она. Джек понял, что она не врет. - Но Уилл предложил мне замужество, хоть и призрачное. Ты... ты же не мог предложить мне ничего. Прости, Джек.

Джек опустился перед ней на землю и обнял ее колени. Она гладила его спутанные волосы со множеством косичек. Он понимал, что Элизабет права, права во всем. И они не могут начать ничего нового. А старого не вернешь. Она так много пережила, эта нежная губернаторская дочка. Сейчас она спокойна и сильна. Такой он не видел ее никогда. Казалось, она просто излучает спокойствие. И ее недавние слезы при встрече там, на берегу, были всего лишь последней данью прошлому.
Она выбрала свою жизнь. И Джеку в ней не место.

- Джек, - Элизабет первая нарушила молчание, - не надо оставлять мне денег.
- Не надо от меня?
- Нет, Джек, нет, - она смотрела на него ласково, как на ребенка. - Моя жизнь проста. Я не хочу ничего усложнять. Просто пусть все идет, как идет. Своим чередом.

Она немного помолчала и добавила:
- Тебе лучше вернуться на корабль. Поздно уже. Моя репутация... То, что от нее осталось... и без того хрупкая. Не разрушай ее до конца. Мне здесь жить. И моим детям, возможно. Джек, вернись на корабль, прошу тебя.

Джек кивнул, встал и отправился на корабль. Она долго смотрела ему вслед.

***

В маленькую церковь вошел странный человек. Все в его облике выдавало разбойника. Бряцало оружие, и побрякушки позванивали в его волосах. За ним тащились двое рослых детин, волоча за собой тяжелый сундук.

Отец Мэттью, сухонький старичок,  начал истово креститься. Ни мужчине, который только что вошел, ни следующим за ним людям здесь явно было не место.

- Не бойтесь, я не причиню вам вреда, - пират молитвенно сложил руки, тщетно пытаясь придать голосу нотки смирения, а плутоватой физиономии - выражение полного раскаяния.
- Ты никогда не получишь отпущения грехов, грязный пират, - с неожиданной силой для такого маленького человечка воскликнул священник.

- И не надо, - помахав грязным пальцем перед носом священника, сказал Джек, - это пожертвование на церковь.
- Кровавые деньги?! - с нажимом воскликнул отец Мэттью, и его надтреснутый голос неожиданно громко зазвенел под сводами церкви. 

- Ладно, унесите, - небрежно бросил Джек. Пираты взялись за ручки сундука, явно намереваясь унести его.
- Подождите... я... мы... люди здесь небогатые, вы сами видели... я...   вынужден принять этот дар... - старичку было явно не по себе. Было очевидно, что внутри него происходила отчаянная борьба.

Джек ослепительно улыбнулся, еле заметным жестом отдал приказание пиратам, и те повернули обратно с сундуком.

- Благодарю тебя, сын мой, за столь щедрый дар... - с трудом выдавил святой отец.
- Я не сын тебе, и благословение твое мне не нужно. А благодари Ли...миссис Тернер.  Это ее молитвами... она... она... хорошая женщина, святой отец, - запинаясь, произнес Джек Воробей и, неожиданно круто развернувшись, размашистым шагом вышел из церкви.

Отец Мэттью трясущейся рукой приоткрыл крышку сундука, и, судорожно вздохнув, схватился за сердце. Так много проблем, накопившихся в их небольшом поселении, теперь можно будет решить благодаря одному движению руки этого разбойника, грешника... Кровавому золоту, оставленному пиратом, теперь предстояло послужить на благое дело.

***

Они засиделись допоздна. Элизабет, уставшая за день, уснула первой, а Уилл-младший все еще приставал к Джеку с расспросами. Воробей был рад этому. Каждый новый неправдоподобный рассказ отдалял его неизбежное расставание с этой маленькой семьей хотя бы на несколько минут.

Наконец и Уилл заснул,  прямо сидя на полу.  Джек поднял мальчика, отнес в кровать, с улыбкой погладил по голове.
- Удачи тебе, Уильям Тернер - младший, - прошептал он. - Береги мою Лиззи... свою маму...

Джек неслышно подошел к Элизабет. Казалось, что она крепко спит, отвернувшись лицом к стене.
Воробей наклонился к ней, почти касаясь губами ее волос.
- Прощай, Лиззи... - прошептал он и  на несколько секунд прижался губами к ее затылку, обжигая своим горячим дыханием. - Прощай, моя пиратка...

Дверь стукнула. Элизабет, все так же лежа с открытыми глазами и глядя прямо перед собой, словно на стене было что-то достойное созерцания, прошептала:
- Прощай, Джек...

***

Жемчужина снова шла под всеми парусами и  жадно ловила соленый ветер. Она летела навстречу новым опасностям  и приключениям, которые всегда найдутся, если так их жаждешь, всей душой и всем сердцем. Сердце... И зачем тебя выдумали...

Джек верил, что Мертог и Малрой не дадут в обиду Элизабет. Они сдержат слово. И не из страха перед своим бывшим капитаном. А потому, что они просто хорошие ребята. Таких сейчас мало...

Сердце Воробья ныло, не переставая. Сердце... Непозволительная роскошь для пирата. Джек знал, что никогда больше не увидит Лиззи. Как никто другой, он понимал теперь Дейви Джонса. Но Джек не мог вырвать себе сердце. Он должен был вырвать из сердца образ Элизабет.

Прошло время, и Джеку Воробью стало казаться, что ему удалось справился с этой задачей. Он же капитан Джек Воробей...
Да, ему на самом деле казалось, что он  вырвал ее из своего сердца. Он заменил любовь к Элизабет своей вечной пиратской удачей и утопил память о миссис Тернер в объятиях развратных женщин.

***

- Где ты был? - сквозь сон пробормотала девушка.
- Дышал воздухом. Очень душная ночь, - отрывисто произнес Джек.
- Я люблю тебя, - прошептала Элли, потянувшись к нему.

Он наклонился и нежно поцеловал ее. Потом сел рядом на кровать и мучительно закрыл глаза. В мозгу стучали тамтамы. Ему было чертовски плохо. Еще хуже было от того, что совсем недавно он был так счастлив. Так безрассудно, безрассудно, безрассудно счастлив. Что же он наделал... Что же делать теперь. И эта девушка здесь - такая доверчивая, такая нежная, такая... любимая.

- Джек, мне снился странный сон. Как будто на берегу тебя ждала лодка, в ней сидела женщина. И вы отправились на Летучий Голландец. А потом она оказалась рядом со мной, и звала куда-то... Такая странная женщина... Обними меня, Джек...

Джек похолодел. Нет, только не Элли. А вот она-то зачем нужна Калипcо?
Элли безмятежно заснула в объятиях любимого. Незаметно Джек тоже задремал. Ему снилась Калипсо. «Красавец Джек не знает, что он хочет...» Воробей проснулся в холодном поту. До рассвета оставалось еще несколько часов. Он должен был принять решение.

Джек встал и отправился за бутылкой.
Воробей твердо знал только одно - что он не имеет права впутывать Элли во все это. Все остальное имело мало значения. То, что он собирался сейчас сделать, было по меньшей мере жестоко. Но абсолютно необходимо.
Ему предстояло сыграть сейчас одну очень важную роль. И при том такую убедительную, чтоб Элли в нее безоговорочно поверила. Что бы у нее не осталось ни капли сомнения.
Он принял решение. Кто бы знал, чего ему это стоило.

Элли открыла глаза, сладко потянулась и немного покраснела, увидев, как пристально он смотрит на ее. Ее любимый мужчина сидел напротив, за столом, и на губах его играла странная улыбка.
- Проснулась, цыпа? - равнодушно поинтересовался он.
- Да, мой капитан, - подыграла ему Элли, ничего не понимая спросонья. И  холодок пробежал по ее телу. Перед ней сидел абсолютно другой человек. Холодный и чужой.
- А теперь одевайся и уходи, - голос Джека был холоден, тон — непреклонен.

Элли резко села в кровати. Непонимающе потрясла головой. Все это казалось просто дурным сном, кошмаром, сейчас она проснется и позовет Джека - и все будет хорошо...
- Джек... - тихо сказала она.
- Эта ночь займет достойное место в коллекции моих побед. Я очень люблю соблазнять молоденьких актрисочек. Особенно когда они так милы... и наивны.
Жесткая и циничная улыбка напрочь изменила его лицо.

Подбородок Элли задрожал. «Этого не может быть», - подумала она в ужасе. Это казалось невозможным, но это было так - нежный, любящий Джек уступил место холодному и циничному мерзавцу.
- Я знала... - упавшим голосом произнесла она, - что это слишком хорошо, что бы быть правдой...

- Или ты не знаешь, какова моя репутация? Чего ты ожидала, наивная дурочка?  Что мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас? А чем ты отличаешься от других? Таких, как ты, достаточно - глупых актрисочек, готовых на все, стоит только щелкнуть пальцами.
Каждое слово звучало, как удар хлыста. Голос Джека звучал насмешливо и презрительно. Каждым словом, каждым взглядом он продолжал убивать ее. 

Джек Воробей был отвратителен сам себе. Он сосредоточился лишь на том, что бы заставить Элли возненавидеть его и уйти. Элли смотрела на него сквозь пелену слез, надеясь увидеть хоть намек на того Джека, которого она так любила. Но губы его кривились в презрительной усмешке, а глаза, такие теплые карие глаза казались холодными, как лед и взгляд  острым, как сталь.

Джек заставлял себя смотреть ей прямо в глаза, не давая ни малейшей возможности усомниться в сказанном.
По щекам девушки покатились две слезинки. И все.

Роняя вещи, Элли торопливо одевалась. Руки ее не слушались, она с трудом попадала в рукава. Кольцо казалось раскаленным, руку жгло, как тогда, когда она в детстве решила потрогать пальчиком огонь. Какие глупые и ненужные мысли лезут в голову в такой момент.

Джек сидел за столом, словно каменное изваяние. До безумия красивый и ледяной, словно вместо сердца у него — кусок камня или льда, и молча смотрел, как она одевается.  «Почему ты не плачешь, - тупо повторял он про себя. - Почему ты не плачешь. Лучше бы ты плакала, чем так, молча, уходить. Лучше бы ты проклинала меня, и сказала, что ненавидишь и никогда не простишь. Ты такая сильная девочка. Ты выдержишь. Пожалуйста, Элли, ты должна выдержать».

Хлопнула дверь. Джек дернулся, словно собираясь броситься за ней, вернуть ее, и пустая бутылка, скатившись со стола, упала на пол и  разбилась  на мелкие осколки, так же, как разбились все  мечты и надежды Джека и Элли.

Джек уронил голову на руки и глухо произнес:
- Занавес. Аплодисменты.

Англия, наши дни

Прошло так не много времени. Слишком мало для того, что бы забыть Джека. Его взгляд. Его глаза. Такие любящие... И такие холодные. Поначалу Элли все время плакала. Все, что происходило вокруг, для нее не имело значения. Но она была дома, а дома, как известно, и стены помогают. Родной дом, родные стены — все это действовало на нее успокаивающе. Дождливый климат Англии как ничто другое соответствовал ее подавленному настроению. Но в то же время моросящий, обычно такой раздражающий, дождь теперь словно нежный бальзам омывал ее раны. И она полюбила дождь. Вместе с ним легко было плакать. Постепенно боль утихала, и она начала возвращаться к нормальной жизни. Медленно, очень медленно. Шаг за шагом, неимоверными усилиями заставляла она себя идти вперед.

День она заполняла до предела. Потому, что каждая минута бездействия возвращала ее к мыслям о Джеке, которые она так старательно гнала прочь. Словно в омут, с головой окунулась в съемки какого-то бессмысленного сериала. Она была готова на все, что угодно, лишь бы не вспоминать. Твердо усвоив этот жестокий урок, Элли решила идти дальше. Но в глубине души она знала, что забывать этого человека она не хочет. Не может. Никогда.
И теперь лишь по ночам она просыпалась и рыдала, и не могла остановиться. И лишь наплакавшись до смертельной усталости, в изнеможении падала на мокрую подушку и засыпала... И снова просыпалась, потому что во сне ее преследовали такие чужие, холодные, пустые глаза Джека Роу.

Сотни раз прокручивая в голове ту ужасную сцену,  она снова и снова убеждалась в том, что что-то важное ускользнуло тогда от ее внимания. Что-то очень важное она упустила. То, что могло бы изменить ход событий...
Джек Роу сделал все, что бы она ушла. Что бы она бежала от него, сломя голову, бежала, словно от огня. Но почему, ведь должна быть причина. Конечно, «я тебя не люблю» - это более, чем серьезно. Но все-таки Элли не была уверена, что Джек сказал ей правду. Она понимала, что старается убедить саму себя, но он словно прогонял ее, стараясь уберечь ее от чего-то страшного, неотвратимого. Элли искала ему оправдания и почти находила. Она все еще его любила. И, несомненно, простила бы. До сих пор она вздрагивала каждый раз, когда раздавался звонок телефона.  Но Джек не звонил, не появлялся. Исчез. Элли чувствовала себя так, словно эта любовь сожгла ее до тла. Даже угольков не осталось. А то, что осталось, уже ничего не чувствует.

Горько и стыдно ей было еще и от того, что однажды Тони закатил отвратительную сцену, и свидетелей оказалось слишком много, что бы все это осталось незамеченным. Он кричал, что во всем виноваты пираты, что это проклятый фильм, и он, Уилл Тернер, требует у капитана Воробья назад свою женщину. Дело, конечно, кое-как замяли, сославшись на то, что актер не здоров. Но факт оставался фактом — он на самом деле был нездоров, и скрыть это было невозможно. Так что все же некоторое время газеты пестрели заголовками — «Два человека в одном! Кто победит - пират или актер», «Известный актер считает себя пиратом», и т.д.  Элли винила во всем себя, но оказалось, что у него и раньше бывали срывы, и психика его не совсем в порядке. Но ее это не сильно утешило. Она продолжала считать себя виноватой в том, что его болезнь прогрессировала.

Элли потеряла их обоих. Но все же Тони, а не Джек, обрывал телефон.
Тони, а не Джек, умолял простить его.
Тони, а не Джека, ей хотелось видеть меньше всего. Да, она была виновата. Но ей нечего было ему сказать.

Однажды Элли снова проснулась среди ночи, но на этот раз не от слез. Она чувствовала нечто странное. Девушка села в кровати. Комната плыла перед глазами, словно смотреть мешали слезы. Прямо перед ней в кресле сидел Джек, голова его была опущена, лицо его скрывали волосы, руки были скрещены на груди. Элли рванулась к нему - и не смогла подняться с кровати. Она хотела закричать - слова застряли у нее в горле. Все тело словно оцепенело. С трудом преодолевая сопротивление собственных мышц, она протянула  непослушные руки, обращаясь с немой мольбой к тому, кого она так любила.
Он поднял голову. Лицо его было словно застывшая маска. И на этом лице, казалось, жили только глаза - невыразимо печальные, в них было такое отчаяние и такая грусть, что у Элли перехватило дыхание.
- Элизабет. - прошептал он, впервые называя ее полным именем. - Прости меня, Элизабет.
Слезы на самом деле потекли у нее из глаз, к телу вернулась способность двигаться, она вскочила, потерла глаза... и видение исчезло. Элли сползла на пол возле кровати и поняла, что, наверное, она сходит  с ума. Если она хотела сохранить рассудок, ей придется забыть Джека Роу.

Карибское море, наши дни

Черная Жемчужина словно застряла в Карибском море.

Джек пил. Ром, много рома. Он не знал, что стало с Элли. Он не был на премьере фильма. Он ничего не хотел знать. Лицо его осунулось, выглядел он отвратительно. Он выглядел постаревшим и чувствовал себя на все 300 лет. Все прожитые годы словно физически давили на него. Воробей уже и забыл, как действует большое количество спиртного на смертного. Периодически забываясь в пьяном бреду, ему казалось, что он - тот самый старина Джек, который остался на Карибах 300 лет назад. Покрикивая на команду и шатаясь, он расхаживал по палубе, воображая себя грозным пиратом. Ему казалось, что еще немного, и он найдет ответы на все вопросы, которые он так и не нашел за все 300 лет. В чем же был смысл всего этого? Зачем он жил? Разве он нашел что-то, что составило бы смысл его существования? Элли... Все из-за женщины... Это бессмысленно. И он бросил ее. Как она... это пережила. Бедная девочка.

«Осталось немного времени». Да, но по земным меркам или по меркам Калипсо? Только сейчас Джек понял, что это «немного» на самом деле может быть и месяц, и два, и несколько лет.

Напиваясь в каюте Черной Жемчужины, Джек чувствовал себя ненамного лучше, чем Элли. Хоть и не знал этого. Снова и снова он  пил, пока не валился без чувств. Однажды он снова отключился. Но что-то произошло, что-то словно толкнуло его и он открыл глаза. Поднял голову... и не поверил сам себе. Перед ним сидела Элли. Джек словно окаменел, он отчаянно всматривался в лицо девушки, вспоминая каждую черточку этого любимого лица. Джек не мог понять, что происходит. Элли изменилась. Он помнил ее не такой. Если это был бред его воспаленного разума, то она должна была остаться такой, как он запомнил ее - юной и нежной,  но она была другой. Серьезной, взрослой...
- Элизабет. - прошептал Воробей. Слова давались ему с трудом.- Прости меня, Элизабет.
С невыносимой мукой смотрел он на нее. Она протянула к нему руки... и исчезла.
- Поздравляю, капитан Джек Воробей, - прошептал он. - Теперь ты точно свихнулся.

Затерянные в океане

- Прекрати, Калипсо. Ты невозможна.
- Это комплимент, Уилл Тернер?
- Вовсе нет. Это неоспоримый факт.
Ноздри Каолипсо хищно трепетали. Перегнувшись через фальшборт, она завороженно смотрела на воду. На спокойной глади океана, словно на большом экране, мелькали картинки - плачущая Элли, Джек в обнимку с бутылкой рома...

- Тебе не нравится мое очередное развлечение, капитан Тернер?
- Нет, не нравится. Я не нахожу никакого удовольствия в том, что бы подглядывать за людьми и их страданиями.
- А я нахожу. А как тебе девушка, Уилл Тернер?
- Эта девушка похожа на Элизабет. Но это не она, - твердо произнес Уилл.
- Ты уверен? Не ревнуешь? Смотри, Джек Воробей опять готов увести у тебя твою любимую.
- Ты не можешь одурачить меня. Я не ревную. Это не она. Элизабет давно нет.

-  Но ты не забыл ее, и все еще любишь. Это невероятно.  - произнесла она с плохо скрываемой радостью в голосе. - Ах, Уилл, так приятно сознавать,что я не ошиблась в тебе. Я никогда не ошибаюсь.
Уилл насмешливо приподнял одну бровь.
- Ну, почти никогда, - черные брови Далмы сошлись на переносице в одну четкую линию.
- Но вернемся к тебе, капитан. Ты не хотел бы изменить свою судьбу?

Уилл, отвернувшийся было от нее, резко повернулся, глаза его сверкнули, руки непроизвольно сжались в кулаки.
- Я бы выбросил тебя за борт, предварительно связав по рукам и ногам, но ты ведь все равно не утонешь, к моему великому сожалению.
Он сделал шаг к Калипсо, та с вызовом смотрела на него. Ее черные глаза словно насмехались, говоря: «ну, где же твой предел, капитан Голландца».
Уилл взял себя в руки и разжал кулаки.

- Отстань, Калипсо. С меня достаточно одного перста судьбы. Это была моя последняя сделка с богами. Я буду служить Голландцу и тем, кому я нужен. Пока у меня есть силы.
- О, как ты заговорил... Но я прощаю тебя, Уилл Тернер. Ты был хорошим капитаном, ты знаешь это. Иди же, выполняй свой долг. А я еще понаблюдаю. Это так занимательно - наблюдать за вами, людьми, перемешивать вас, как карты в колоде, и смотреть, что же выпадет... И ты, капитан Голландца, все еще остаешься человеком. Простым человеком.

Англия, наши дни

Накануне Элли вымоталась так, что уснула, лишь голова коснулась подушки. Ей снова снился кошмар. На этот раз она убегала от Тони, зная, что должна скрыться от него, спрятаться во что бы то ни стало. Там, в конце пути, ее ждал Джек. Она бежала к нему, она знала, что Джек любит ее, и это придавало ей силы. Шаги Тони слышались совсем рядом, и тогда ее охватывал панический ужас. Но ее ждал Джек, и она бежала, бежала... и не могла найти дорогу, плутая в лабиринте одинаковых улиц. Элли металась по кровати, и сквозь сон до нее доносились глухие удары. С трудом вырвавшись из цепких лап кошмара, она поняла, что в дверь колотили кулаком.
Элли встала с кровати, пошатываясь и с трудом стряхивая наваждение.

Завернувшись в плед, девушка подошла к входной двери и, плохо соображая, не совсем еще проснувшись, распахнула ее.

Плед упал на пол. Она стояла в одной пижаме, и холодный утренний ветер должен был пронизывать ее насквозь. Но ее бросило в жар.
Элли прижала руки к губам, стараясь сдержать рвущийся наружу вопль радости.

За дверью стоял Джек.
Она смотрела на него, пожирая его глазами, все еще прижимая ладони к губам, и отчаянно борясь с желанием броситься ему на шею.
Воробей смотрел на нее так, словно сам не верил, что он сейчас находится здесь.
Видеть Джека ей было невыносимо больно, казалось, ее израненное сердце снова разрывается на части. Но в то же время она не могла подавить в себе чувство радости, которое росло и ширилось, и эти два противоположных чувства просто ошеломили ее.
Элли опустила руки вниз и тут же сцепила пальцы в замок,  физически удерживая себя от того, чтобы броситься ему на шею. О, как она хотела бы сейчас же, сию минуту поцеловать эти любимые глаза, губы, по которым она так истосковалась, которые она так часто видела во сне...... Видеть его была немыслимая мука, но, видит Бог, еще худшая мука была не видеть его...

Но Джек почему-то молчал, и Элли приходила в отчаяние от того, что сейчас может произойти. Она даже думать боялась о причине его визита. «Зачем же ты пришел, скажи хоть что-нибудь, Джек, Джек, Джек...» - молила она про себя. Но первой она боялась нарушить затянувшееся  молчание.

Элли отступила в глубину дома, и он, молча войдя следом, закрыл за собой дверь.
Воробей шевельнул губами, вздохнул, опустил глаза вниз и снова посмотрел на Элли. Приоткрыл рот и набрал в легкие побольше воздуха, словно собираясь произнести невероятно длинную фразу на одном дыхании. И снова сомкнул губы.

- Я капитан Джек Воробей, - наконец произнес он таким тоном, словно признавался в содеянном преступлении.
- Съемки давно закончились, мистер Роу, - прошептала Элли.
-  Я люблю тебя. Но все это теперь не имеет значения. Выслушай меня. - Джек сложил ладони домиком, голос его был искренен, и в нем звучало отчаяние. - Ты должна понять, почему я так поступил. Иначе я не смогу спокойно уйти. Я сожалею. Я был не прав. Прости, Элли. У нас все равно бы ничего не вышло.
- Ты болен? - испуганно спросила Элли. Она поняла только то, что Джек пришел лишь для того, что бы снова уйти. Яркий луч света, ворвавшийся в ее жизнь с возвращением Джека и озаривший все вокруг, погас. Все снова стало удручающе серым.
- Болен... О, да, я болен. Больше того - я обречен. Выслушай меня. Я - капитан Джек Воробей. Я грабил и топил корабли на Карибах 300 лет назад.
Элли в ужасе подумала о том, что Джек, как и Тони, наверное, сходит с ума...

- А ты - потомок Элизабет Свонн, женщины, которую я любил и которой я подарил это кольцо 300 лет назад, и Уилла Тернера, который до сих пор капитан Летучего Голландца.  Возьми его. Оно принадлежит тебе.
Джек протянул к ней руки и она вздрогнула от его прикосновения. Нежным ласкающим движением он одел ей кольцо на палец, задержал ее руку в своей, легонько погладив. Чуть-чуть сжал ее пальцы. Внутри у нее сладко заныло.
Странно, но кольцо больше не жгло. Оно  было теплым, как руки Джека, и это тепло было таким приятным и успокаивающим. Но все равно Элли ничего не понимала. Какой капитан, какого Голландца, что и кому он подарил 300 лет назад... В растерянности девушка смотрела на Джека.

- Хорошо, я расскажу тебе все, - устало сказал он. - Но сначала скажи, в твоей семье нет никакой истории, связанной со старым сундуком?

Элли слушала и не могла поверить. Все это просто не укладывалось у нее в голове. Молча поднявшись, она, дрожа, взяла его за руку и повела наверх.

Большое помещение под крышей было завалено всяким хламом. Мебель, накрытая чехлами, стол и стулья, которыми давно никто не пользовался, шкафы со старыми книгами и неизвестно какими вещами - все это занимало почти всю комнату. Чихая и кашляя от пыли, они перебирали старые вещи. Джек двигал мебель, отчаянно надеясь, что то, что они ищут, все еще здесь. Это была бы невероятная удача. Но мало ли было в его жизни странных случаев?
Воробей отодвинул кресло.

В небольшой нише в стене стоял сундук.
Он узнал бы его из тысячи.
Девушка нашла ключ, хотя никогда не видела его прежде. Это был тот самый ключ.
Джек опустился на пол. Раздался щелчок, замок открылся. «А что, если там сердца нет... она ни за что не поверит мне. Решит, что я сошел с ума», - вдруг подумал он.
«Но если пронзить сердце... Тогда Калипсо останется ни с чем... но я не смогу убить Уилла, никогда... О нет, какой идиотизм, откуда такие мысли. Прошлое, будь оно неладно. От него не убежишь. Проклятье, все возвращается. Калипсо, сундук, сердце...» - в отчаянии думал Джек. Руки его безвольно лежали на крышке сундука.
Наконец он открыл крышку.
Джек Воробей достал живое сердце капитана Голландца и обернулся к  Элли.

Странное зрелище представлял собой Джек. Бледный, с горящими черными глазами, в руках - трепещущее человеческое сердце.
Элли почувствовала приступ тошноты.
- Положи его... обратно, - попросила она слабым голосом. 

Джек положил сердце обратно в сундук и снова повернулся к девушке.
-Теперь ты веришь мне? - спросил он.
- Да, я верю тебе. Но это ничего не меняет. 

Внезапная твердость в ее голосе удивила Джека, он вопросительно смотрел на нее.
- Ты пришел, что бы рассказать мне все это? Но это ничего не меняет, ничего! Я хочу быть с тобой, Джек. Позволь мне это.
- Позволить тебе испортить свою жизнь? Ты сама не понимаешь, о чем просишь? Я не могу дать тебе ничего! Я могу дать тебе сокровища, о которых никто не знает, но ни одно сокровище не стоит человеческой жизни, а ее у меня нет!!!
- Почему ты решаешь за меня? Ты не хочешь, что бы я была с тобой? - упрямствовала Элли. Теперь она была готова на что угодно, лишь бы он остался. А о том, что он ей рассказал, о сердце в сундуке и обо всем остальном она подумает потом.
- Элли, ты не понимаешь, что ты говоришь... Я не могу позволить тебе испортить себе жизнь, - повторял Джек, словно испорченная пластинка.
- Джек, ты окончательно ее испортишь, если снова оставишь меня. Я не боюсь. И мне все равно, сколько тебе лет. Я люблю тебя, Джек. Такого, какой ты есть. И будешь ли ты пиратом, или кем -то другим  - мне все равно...
Джек ожидал чего угодно.  Что она накричит на него, выставит за дверь, или просто будет не одна... Но она любит его и простила его. За что ему такое счастье?! Разве это возможно? Джек понял, что проиграл. Или победил...

Элли подошла к нему вплотную.
- Опомнись, Элли, - Джек сделал последнюю попытку остановить девушку. Но голос его предательски дрогнул.
- Скажи, что я тебе не нужна еще раз, и я не вынесу этого... второй раз. Джек, все, что мне нужно - это ты... Твоя любовь. Столько, сколько это возможно. Столько, сколько нам отпущено судьбой, - горячо прошептала она и поцеловала его, нежно, легко и робко касаясь его губ.
- Судьбой? - прошептал Джек. 
- Если бы ты знал, что я пережила, когда ты прогнал меня... Я готова отдать все за право быть с тобой. Я знаю, чего я хочу больше всего. Быть с тобой. Скажи, что ты не любишь меня,  Джек,  если сможешь, - сказала она, сделав шаг назад и взгляд ее был полон отчаянной мольбы.

Джек, опустив голову, беззвучно шевельнул губами, и Элли поняла, что он шепчет ее имя.
- Элли, - хрипло прошептал он, - любимая...
- Будь ты трижды пират, мне все равно. Я не отпущу тебя. Ты - мой...- прошептала она и поцеловала его смелее, обнимая его и прижимаясь к нему всем телом.

Джек Воробей сдался. Как сладок был этот плен.
Через несколько секунд Элли почувствовала на спине его горячие ладони. И, с силой прижимая к себе девушку, Джек со стоном прошептал  ей в губы: «Я люблю тебя, клянусь, я не хотел этого».
Элли, почувствовав, что земля уходит у нее из под ног, вцепилась в него непослушными руками. Его жадные губы становились все более настойчивыми, а легкая ткань между его ладонями и ее кожей казалась досадной помехой.
Одной рукой Джек рванул пыльное покрывало, и, опускаясь на диван, они зацепили какие - то вещи, и те с грохотом упали. Но ни Джек, ни Элли, не видели и не слышали этого.

...А рядом, в сундуке, билось живое сердце капитана Летучего Голландца.

***

Джек ничего не сказал Элли. Он не знал, что сказать. Воробей все еще надеялся на чудо. Он был уверен, что его существование не закончится внезапно. Калипсо, при ее  склонности к театральным эффектам, наверняка еще появится, что бы «скрасить» его последние минуты. «Прости, прощай» - что бы сказать эти два слова любимой, у него времени наверняка хватит.  Однако Джек все еще надеялся на то, что кроме двух путей ему все-таки подвернется третий.

Всеми силами он пытался скрыть свое тревожное состояние от Элли, и ему это почти удалось. Почти. Потому, что любящее сердце обмануть сложно. А сердце Элли билось только в одном ритме - «Джек, Джек, Джек».

День прошел, как обычно. Элли видела, что Джек задумчив, смущен, а временами и вовсе словно отсутствует. Но она ничего не спрашивала, потому что знала, что его волнует. И, как всегда в такие моменты, она подходила к нему, обнимала и стояла так, молча, закрыв глаза, словно стараясь навсегда удержать его возле себя.

Но Элли, увы, не знала главного -  не знала того, что их время закончилось.  И все же она волновалась. Волновалась все сильнее и сильнее, потому что за ужином Джек почти ничего не ел и все время так смотрел на нее, словно стараясь запомнить навсегда каждый ее жест, каждую черту. И она тоже не думала о том, что ест. Обстановка их любимого ресторана незримо изменилась. Она словно стала какой-то мрачной, атмосфера - напряженной, музыка - пронзительной, а еда - безвкусной. И если бы у Элли спросили, что именно она ест, то она, скорее всего,  затруднилась бы с ответом. 

Джек, уже напрочь забывший о выпивке, сегодня так отчаянно хотел напиться! Искушение заглушить мучившие его сомнения алкоголем было настолько велико!
Но все же пить не стал. Здравый смысл восторжествовал. Привычно потянувшийся к спиртному, Джек Воробей решил не позориться и встретить неизбежное в трезвом состоянии.
А Элли  видела, что ее любимый меняется на глазах. И, уже начиная паниковать, она опять подумала, что Джек снова собирается оставить ее. Элли на стала портить ужин, но твердо решила поговорить с ним дома. «Как же убедить его остаться? Сегодня нужно, наконец, решить этот вопрос раз и навсегда. Это мучение, эта неизвестность просто невыносимы. Что же  делать??? Только бы он не решил снова уйти... Только не это...», - такие мысли блуждали в голове девушки.

***

Прохладный вечер взбодрил ее и придал решимости. И Элли даже пыталась шутить и смеяться, когда они возвращались домой из ресторана. В голове у нее уже созрел план серьезного, решающего разговора.
У дверей Джек задержался.
-Что случилось, Джек? - спросила она, выглядывая из-за его плеча.
- Замок заело. Подожди, не могу достать ключ, он застрял. Надо менять замок, давно пора.
Пока Джек возился с ключом, Элли наклонилась поправить тонкий ремешок, обвивавший щиколотку.
- Ай, порвался, - с досадой воскликнула она. - Ой, и браслет расстегнулся. Куда же он упал?
Джек стоял прямо перед дверью. Он  все еще возился с непослушным замком.
«Как не вовремя, замок, браслет. А время идет. И сон... ...это дом не пускает меня», - внезапная догадка осенила его. На секунду Джек перестал бороться с замком.
«Пьеса под названием «Драма капитана Воробья», автор - Калипсо, она же Тиа Далма... Финальная сцена. Только задумка режиссера до сих пор остается тайной для исполнителей главных ролей в этой пьесе», - горько усмехнулся он.
«Но на кой ей это все надо????» - в отчаянии взвыл он про себя.

Джек чуть-чуть повернул голову, что бы посмотреть на Элли. О, как же он хотел оттянуть момент расставания. Он так боялся, что от нее не укрылось его внезапное прозрение.  Нет, Элли сидела на корточках и искала браслет. Похоже, что она ничего не заметила. Джек вздохнул с некоторым облегчением. Значит, у него есть еще, по крайней мере, несколько минут. И они смогут спокойно проститься. Спокойно ли?!
- Джек Воробей! - окликнул его кто-то. Голос был ему незнаком... Незнаком ли?!
Джек резко обернулся.

Но ведь никто, кроме Барбоссы и Элли, не мог в этом мире назвать его Воробьем. Но голос, этот голос, он знает этот голос!

Недалеко от них стоял Тони. Их разделяла только машина, на которой Джек и Элли вернулись. Девушку Тони, скорее всего, не заметил.

В руке у незадачливого актера был пистолет. Такой же, как тот, из которого так давно Джек застрелил Барбоссу в пещере Исла де Муэрто. Такой же, как в кино... «Как в кино», - пронеслось в голове Джека.
- Эта пуля для тебя, Джек Воробей!

В этот момент Элли выпрямилась во весь рост и оказалась между Тони и Джеком. Все произошло в доли секунды, раздался щелчок. Джек Воробей, легендарный пират, ловкий и всегда отличавшийся мгновенной реакцией, в этот момент словно оцепенел. Не успел среагировать. Девушка тихо вскрикнула и стала медленно оседать на землю. Джек подхватил девушку на руки, в ужасе наблюдая, как на ее груди расплывается ярко-красное пятно.

Пуля, предназначенная ему, ему не досталась. И, по всей видимости, такова была ирония судьбы, что в пистолете снова пуля была всего лишь одна...

Джек обалдело смотрел на Элли, не понимая, почему ее платье такое красное... Кровь... Элли??? Казалось, он потерял возможность соображать. Он растерянно переводил взгляд с ее груди на бледнеющее лицо, и обратно. Руки Джека окрасились кровью. Он опустился на колени вместе с ней. Его не покидало ощущение нереальности происходящего.
- Джек... что  со мной... что ...это...  - прошептала она.
И потеряла сознание.
- Нет, Элли, не-е-е-е-т! - нечеловеческий вопль вырвался из груди Джека.

Казалось, само небо дрогнуло от этого крика и наступила тишина. В звенящей тишине, прорезаемой лишь отчаянным стуком сердца Джека,  Воробей услышал звук, с которым упал из рук незадачливого актера пистолет. Джек поднял глаза и посмотрел не убийцу. Тони попятился, на лице его застыло выражение ужаса. Джек отвернулся и стиснул в объятиях девушку. Мир вокруг него завертелся с бешеной скоростью, затягивая их в образовавшуюся воронку. Джек Воробей чувствовал дикую боль в сердце, словно не сердце Элли, а его сердце истекало кровью.

Джеку показалось, что он сходит с ума.

Сколько прошло времени, Джек не знал. Очнувшись, он подхватил бесчувственное тело девушки, бережно уложил в машину, подоткнув под голову свою куртку, и рванул с места. Как он добрался до больницы, он не помнил.

Измазанный кровью, с бездыханной девушкой на руках, Воробей ввалился в клинику
Словно наблюдая за собой со стороны, он с удивлением обнаружил, что шепчет: «Помогите, помогите», в то же время крепко держа девушку, и никак не реагируя на людей, которые пытаются у него ее отобрать. «Зачем? Зачем они пытаются у меня ее отнять?»,  - недоумевал он.

Каким-то чудом девушку высвободили из его рук.

Джек Воробей впал в какое-то безумие, набросившись на стоящего ближе всех к нему человека. Теперь персоналу больницы пришлось как-то сдерживать беснующегося Джека, что бы тот не натворил бед, порываясь бежать вслед за людьми, которые увезли Элли.

- Пустите меня, пустите меня к ней, вы не понимаете, я больше никогда ее не увижу, верните мне ее, - кричал он, мало соображая, что говорит.
- Мистер, вам туда нельзя... С вами будет беседовать полицейский. Успокойтесь же!
Джек продолжал буйствовать, и внезапно почувствовал укол. Сознание его стало меркнуть, и Воробей с удивлением погрузился в блаженное успокоительное забытье.

***

Усталый доктор тронул Джека за плечо. Джек очнулся, глядя вокруг мутными глазами. С трудом сфокусировал взгляд на докторе... Вскочил и схватил того за плечи.
- Что... как... как она? - срывающимся голосом произнес он.
- Ваша жена? - спросил доктор.
- Моя жизнь, - ответил Джек.
- Она чудом выжила, но...
Доктор покачал головой.

Джек отшатнулся.
- Нет... - прошептал он.
- Поймите, мы сделали все, что могли... Она чудом выжила. Ранение было очень серьезным. Но операция прошла успешно. Но все же... я не уверен, что ее организм справится. Шансы у нее не велики.
- Сколько у нее шансов?
Доктор молчал.

- Сколько? - закричал Джек, тряся доктора за плечи. - Отвечайте!
- Мне жаль, но... немного.
- Я должен ее увидеть.
- Вы не можете.
- Я должен ее увидеть! Где она?
- Вам нужно отдохнуть. Успокоиться. Прекратите же истерику! - потеряв самообладание, крикнул доктор.
Джек отшатнулся от доктора и бросился по коридору. Доктор покачал головой, глядя ему вслед.

- Пускай идет. Кто знает. Хуже не будет. Может, он совершит чудо, - прошептал он сам себе.

***

Элли очень быстро шла на поправку. Все называли это чудом и удивленно разводили руками.
Но только Джек Воробей знал, что произошло на самом деле. Насколько действительно волшебным было ее выздоровление.
Как только она достаточно окрепла и могла, по мнению Джека, спокойно вынести этот фантастический рассказ, он рассказал ей все.
Он рассказал ей о Тиа Далме  - богине Калипсо, о том, что она вернула Элли жизнь... но почему-то не потребовала ничего взамен. О том, что у них теперь на самом деле есть шанс. Шанс начать все сначала. Потому, что он, Джек Воробей, свободен от прошлого и теперь самый обыкновенный человек.

Элли молча слушала его, внимая каждому слову.
Он оказался прав, что не стал тревожить ее раньше. Потрясение, вызванное рассказом о Калипсо, было слишком сильным.
Но тем сильнее и острее было ощущение счастья, огромного, неизмеримого счастья. Словно камень – нет, огромная каменная глыба  свалилась с плеч. Страх, который змеей душил ее и не давал вздохнуть полной грудью, внезапно исчез. Джек останется с ней… Навсегда… Столько, сколько им предназначено.
Да, мистика уже прочно пустила корни в их жизни. Элли приняла все это, как бесценный дар.
И сейчас радость переполняла ее, заставляя ее душу парить  в небесах, а сердце таять от счастья.
Только в одном она была с ним не согласна. Пусть Джек стал таким, как все, но на самом деле он очень отличался от тех людей, с которыми Элли довелось встречаться.
- Ты необыкновенный, Джек, - прошептала Элли. Пальцы их переплелись, и на мгновенье, на одно долгое мгновенье они забыли, где и когда они находятся.
С трудом разлепив объятия, придя в себя и стряхнув наваждение, они, рассмеявшись, принялись строить планы на будущее. Ведь раньше они не могли позволить себе такой роскоши – мечтать.
Но все же одна мысль не давала ей покоя.
Одна мысль едкой каплей отравляла ее практически безоблачное счастье.
Джек пощадил ее, промолчав, но она должна была знать, что случилось.
«Сейчас или никогда», - решила Элли.

- Джек, подожди.. я должна.. я хотела тебя спросить... что стало с Тони, - изменившимся голосом произнесла она.

Воробей нервно сжал ее руку. Тихо и медленно, аккуратно подбирая слова, он рассказал ей, что приехала полиция, вызванная всевидящими недремлющими соседями, и Тони не оказал никакого сопротивления. Участь его была незавидна. Он так остался на том же месте, где прозвучал злополучный выстрел.
- Это я убила его, - прошептала девушка, и отвернулась, чтобы Джек не видел ее слез.
- Ты не виновата, дорогая, - прошептал ей в ответ Джек, трепетно взяв ее лицо в ладони и нежно пытаясь повернуть к себе. - Ничего не происходит просто так. Все в этом мире предрешено. Это судьба. Перст судьбы. А мы - только актеры. От нас мало что зависит. Лишь иногда появляется возможность перекроить эту пьесу под себя… Но ты не должна чувствовать себя виноватой в том, что произошло с ним. Ведь мы не хотели никому причинить вреда. Мы просто хотели быть счастливыми.
Элли помолчала, переваривая сказанное Джеком.
- Наверное, ты прав, - тяжело вздохнула она. - И все же, мне жаль его...
- Мне тоже, - честно признался Джек. - Он пострадал в этой постановке. Возможно, такова была его роль. Давай думать о том, что нам достался хеппи енд.

***

Наконец-то ее заточение закончилось, и она могла отправляться домой. За окном с самого утра светило яркое солнышко, неожиданно пробившееся сквозь серую сталь облаков. Теперь оно настойчиво старалось отогреть весь мир своим теплом, словно наверстывая упущенное.  Сегодня как никогда Элли рвалась на волю из этих стен, которые сохранили ее жизнь …и хранили ее от Джека.
С самого утра она с нетерпением ждала его, чтобы сообщить эту новость. Бедный, он совсем вымотался за время ее болезни, и лишь недавно стал уходить из больницы, что бы привести себя в порядок и поспать, как человек, в кровати, а не растянувшись на стульях в коридоре, словно верный пес.

Дверь открылась, и он показался на пороге. Стройный, порывистый, словно мальчишка.
В рваных джинсах, с растрепанными волосами, смуглый - загар словно навсегда въелся в его кожу.  И такой нереально красивый – ее мужчина. Вот он привычным жестом откинул со лба упавшую прядь волос. Сердце ее снова сладко заныло. Как всегда, когда она видела его. Похоже, что это никогда не закончится. И ее это вполне устраивало. О чем еще можно было мечтать?
Вместо приветствия она выпалила:
- Джек, доктор сказал, что не видит больше причин держать меня здесь.
В темных глазах Джека заплясали золотые озорные искорки, он схватил ее в охапку и закружил.
- Значит, мы сейчас же отправляемся домой.
- Джек... остановись, Джек… - хохотала она. – Ой, ну, остановись, у меня закружилась голова…
Джек остановился, все еще не выпуская ее из объятий.

- А еще доктор сказал, что мне не помешал бы морской воздух...
- Все, что хочешь. Все, что захочешь… Куда бы ты хотела отправиться, любимая?
- Туда, где все время тепло... и где  я полюбила тебя... На Карибы... – почему-то ей было неловко.
- Жемчужина к твоим услугам, - улыбнулся своей чарующей улыбкой Джек. - Так же, как и ее капитан. Навсегда.

Тянуть с отъездом они не стали. Джеку не терпелось вернуться туда, где когда-то началась вся эта история. Вполне логично, что закончится она должна была бы именно там.
Огромные мегаполисы лишали его душевного равновесия. А там – там еще можно было найти уголки, практически не тронутые цивилизацией. И никому не нужно будет объяснять, кто он на самом деле.  Там он чувствовал себя, как дома. Там ему было спокойно.
А кроме того, на обласканных солнцем карибских просторах Джек собирался сделать предложение девушке, которую он так любил и без которой не мыслил себя. Именно так – только рядом с ней он был собой. И справедливо надеялся, что она ему не откажет.
Изящное кольцо уже лежало у него в кармане, ожидая своего часа.
А где-то там, в Карибском море, их ждала Черная Жемчужина.

Перед самым вылетом, уже находясь в аэропорту, Джек позвонил Барбоссе. Воробей немного сомневался, но все же сделал это.  Сказать, что Барбосса был очень удивлен, услышав голос Джека, означало бы не сказать ничего. А еще больше Гектор удивился, когда тот пригласил его на свадьбу.
- Я буду, Джек, обязательно буду, но лишь для того, что бы лично удостовериться, что ты окончательно не повредился умом - нет, подумайте, он решил жениться! - таков был ответ Барбоссы. Но на самом деле старый пират был тронут до глубины души. Как бы это ни казалось  странным, Джек Воробей был единственный человеком во всем этом мире, который знал настоящего Гектора Барбосу.

Карибское море, наши дни

Черная Жемчужина стала их домом. Днями предавались они блаженному ничегонеделанью.
Давно Элли не чувствовала такого умиротворения, как в эти дни. Казалось, само карибское солнце своими яркими лучами согревает ее усталую душу и залечивает раны. А Джек – Джек был по-настоящему счастлив. Вот чего ему не хватало рядом с Элли. Он только сейчас понял это, хотя догадаться было не сложно. Ему не хватало моря, моря, его бескрайних просторов, необъяснимого чувства свободы, которое охватывало его только тогда, когда он находился на Жемчужине. Свежего ветра и соленых брызг. Вот оно, чудо, сбывшаяся мечта - Элли, Жемчужина и море. Несовместимое совместилось, то, что казалось невозможным, сбылось.

Был тихий вечер, солнце уже почти скрылось за горизонтом. Море казалось таким мирным и спокойным. Вода искрилась и переливалась бриллиантовым сиянием. Джек знал, что момент настал.
Он был уверен, что сейчас Голландец явится на его призыв. Воробей  не смог бы объяснить, что давало ему такую уверенность. Но это было так.
Щурясь и сосредоточенно глядя на заходящее солнце, он произнес:

- Элли, я хочу познакомить тебя с одним… человеком. Только обещай, что не будешь бояться. Обещаешь?
- Я больше ничего не боюсь, - уверенно произнесла Элли.
- Смотри, Элли, смотри…

Из толщи воды величественно поднимался Летучий Голландец.