PIRATES OF CARIBBEAN: русские файлы

PIRATES OF THE CARIBBEAN: русские файлы

Объявление


Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Морской Дьяволенок.

Сообщений 1 страница 6 из 6

1

Автор: Liana
Название: «Морской дьяволенок». Сиквел к «Левиафану»
Рейтинг: PG-13
Герои: знакомые все лица, плюс пара-тройка незнакомых. Уилл Тернер, Элизабет Суонн-Тернер, Билли Тернер, Марго-Жемчужинка, Гектор Барбосса, Джек Воробей, Тиа-Дальма, Эладжа Морган.   
Жанр: думайте сами.
Права: как обычно.
От автора: обычно мои фики не взаимодополняют, а взаимоисключают друг друга. Этот, похоже, будет исключением.

Билли Тернер сидел, скрестив ноги, на поленнице и задумчиво крутил пятнистую ракушку, висящую у него на шее на грубом шнурке. Ракушка была не проткнута – море само выточило в завитке сквозное отверстие. А уж потом, ныряя солдатиком со скалы, Билли нашел ее на дне, полузарытую в песок.
Мама, если честно, не очень одобряла эти выкрутасы. Нырять вниз головой со скал, рубиться на деревянных мечах и пропадать целыми днями на пристани или уходить с рыбаками ставить сети, и возвращаться под полночь, с исцарапанными руками и довольной физиономией.
Но, наверное, все мамы такие. Даже те, которые каких-то десять лет назад готовы были заткнуть за пояс всех пиратов Карибского бассейна, смотаться на край света и дальше, не побояться скрестить клинки с самим Морским Дьяволом...
Им постоянно кажется, что их чада подвергаются опасности. Такой, от которой они – мамы – не сумеют защитить свою кровиночку. Мамы боятся, что дети повторят их ошибки – и почему-то не боятся, что те могут совершить свои собственные. И поэтому мамы очень беспокоятся, когда их дети начинают подолгу зачитываться романами о лихих пиратах и благородных героях, пропадать на побережье и мечтательно смотреть на горизонт…Они пытаются увлечь своих детей домашним хозяйством, каким-нибудь ремеслом, музыкой и алгеброй. Но детям это скучно… Им хочется не зубрить французские глаголы, а травить шкоты, распускать кливер и отдавать якорь.
И вот тогда-то на сцене и появляются папы… 
Наверное, если бы миссис Элизабет Тернер узнала о том, какого положительного мнения ее сын о нелегком родительском труде, она, наверное, целую неделю не заставляла Билли пропалывать клубнику…
Упомянутая клубника вот уже как полчаса сверкала аккуратными зелеными кустиками без единого сорняка, и Билли счел, что вполне заслужил моральное право полакомиться плодами трудов… отчасти и своих!
Однако его ждало разочарование: спелых ягод почти не было. И мальчишка решил, что, раз уж он покинул нагретое местечко, неплохо бы прогуляться – и направился к морю.
Он шагал, засунув руки в карманы и весело насвистывая песенку, которую не раз слышал. Тропинка, давно протоптанная босыми ногами, петляла по изумрудному лугу, становясь все шире, и наконец уперлась в песчаную полосу, которую нехотя лизали набегающие волны.
Вот здесь когда-то причалил корабль, огромный и странный, как с того света, и сошел с этого корабля капитан… И оказался его, Билли, отцом.
  А потом здесь стоял другой корабль – стоял раньше, потому что папка почти сразу отогнал его в порт, на другой конец острова. И правильно сделал – тут бы этот прекрасный бриг долго не протянул…
Билли прищурился, глядя на ту неуловимо тоненькую полоску, где синева неба сходится с синевой моря, и почти невозможно их отделить друг от друга.
Ничего. И никого. Как и всегда.
Что ж, раз уж приключение с кровожадными пиратами и поисками сокровищ откладывается, то, пожалуй, можно поискать, чем заняться. Можно плавать. Можно искать ракушки, или камешки, или что-нибудь еще, что море выбрасывает на берег. Или, повиснув вниз головой на обрыве, набрать цветов, которые растут только там. Жаль, правда, что домой их будет принести нельзя – все знают, где они растут, и мама опять будет переживать и твердить, что Билли не жалеет ее… И папке придется ему выговаривать, изо всех сил стараясь быть суровым… А получается это у него не очень-то хорошо: Уильям Тернер души не чаял в сыне, а на его проказы смотрел сквозь пальцы, не сомневаясь в ловкости и силе мальчишки.   
Утопая босыми ногами в песке по самые щиколотки, Билли побрел вдоль полосы прибоя. Время от времени набегала волна, и он оказывался по колено в воде.
Спроси Билли кто-нибудь, любил ли он море, мальчишка бы только пожал плечами: разве можно его не любить? Это же невероятно, необычайно красиво… И такой приятный запах, от которого кружится голова… И легко скользящие по серебристо-голубой глади суда, и белоснежные паруса, и пьянящее чувство свободы… И так здорово, уплыв далеко-далеко, вон туда, к торчащим из воды плоским камням, улечься на спину и мечтать: вот поступлю юнгой на какой-нибудь корабль… А вот я уже не просто юнга, а настоящий, взрослый матрос! Может, даже капитан! И у меня свой корабль, и я на нем лихо рассекаю бухту, и причаливаю, и мама восторженно улыбнется, а папка положит мне руку на плечо и скажет: «Молодец, Билли! Ты настоящий моряк!»…
Из мечтаний мальчишку вывел довольно неприятный инцидент. 
Что-то крепко ударило его по затылку. Билли потер голову и оглянулся: в чем дело? И тут же удар повторился.
- Эй ты! – окликнули его. Билли резко повернулся на голос и увидел его источник.
На склоне стояла девчонка почти такого же, как и он, возраста – что-то около десяти лет. У нее были растрепанные темные волосы, собранные сзади в хвост, и крепкие, загорелые и исцарапанные руки, одной из которых она подбрасывала обкатанный камешек. Детей вокруг жило не очень много, и Билли знал их всех. Эта была ему незнакома.       
- Что я тебе сделал? – отозвался Билли. Не хитрое дело – сразу лезть в драку. Горячность только портит дело, папка постоянно так говорил… (Забыв, наверное, каким Д’Артаньяном был в юности – прим. авт. Не удержалась – до чего забавно рисовать Уилла и Лизу, уберегающих дитя от своих собственных ошибок!)
- Ты на мою территорию зашел! – сердито крикнула девчонка, замахиваясь для третьего броска. На этот раз Билли увернулся, и девчонка была этим раздосадована. В несколько прыжков она преодолела расстояние, разделяющее их, и встала перед Билли:
- Уходи!
- А то что? – невинно поинтересовался мальчик.
- Я тебя поколочу! – заявила незнакомка.
- Я не дерусь с девочками, - сказал Билли.
- Ну и дурак. – Незнакомка села на песок. – А если девчонка нападет на тебя, чтобы тебя убить? Так и будешь стоять?
- Нет, наверное, - Билли пожал плечами. – Не дам ей причинить мне вред. А бить не буду.
- Тогда попробуй! – девчонка вскочила и тигрицей кинулась на него.
Драться Билли, конечно, умел. Приходилось иногда, когда требовалось отстоять свою или чужую честь. Например, белокурой Эмили из поселка, когда два хулигана отобрали у нее шляпку и забросили на верхушку дерева…  Но незнакомка, несомненно, была не менее искусна. Билли наконец удалось отшвырнуть ее и залезть на склон.
- Что, струсил! – крикнула девочка, прыгая внизу.
- Не-а! Залезай сюда, и додеремся. Или тебе слабо?
Окончательно разозленная, девчушка полезла на обрыв. Буквально за несколько секунд она, цепляясь за корешки, торчащие из земли, добралась до края, и была готова кинуться на мальчишку. Но вдруг  ее нога соскользнула, и она с криком исчезла за краем обрыва… Билли среагировал молниеносно. Он подскочил к девчонке и в последний момент схватил ее за шиворот. Та зло полыхнула на него глазами.
- Упирайся ногами! Так, а теперь держись за мою руку и подтягивайся… - скомандовал он. Через пару секунд девочка оказалась рядом с ним. Оба тяжело дышали. Билли протянул руку:
- Я Билли Тернер, а ты?
Девчонка насупилась, но на рукопожатие ответила:
- Я Марго. Слушай, а почему ты мне помог?
Билли пожал плечами:
- А что, ты бы предпочла сломать себе ногу?
- А если бы я снова полезла драться?
- Не полезла бы, - убежденно сказал Билли.
- Ты такой… честный, и всех остальных считаешь такими же?
- А почему бы и нет. Это ведь лучше, чем постоянно ждать удара в спину. Слушай, Марго, а ты ведь не отсюда? Ну, я имею в виду, не с этого берега Тортуги?
- Нет, я недавно приехала. А ты?
- А я живу здесь. Всю жизнь живу. А у твоего отца корабль?
- Да.
- И что, твоя мама позволяет тебе ходить на корабле? – Марго кивнула. - Вот повезло, а моя за меня, - Билли сделал характерную гримаску, - переживает. А что делает твоя мама?
- Ну… - Марго задумалась, - Как все мамы, наверное. Сидит дома, готовит. Полы моет. Нас с папой ждет.       
- А папа твой кто?
- А ты не выболтаешь?
- Я? – Билли возмущенно расправил плечи, - я никогда и ничего не выбалтываю! Я не предатель!
- Ну слушай. – Марго сложила ладони трубочкой и прошептала ему в ухо: - Мой папа – пират!
- Правда? – восторженно уставился на нее Билли. – Знаешь, а я думаю – мой папа тоже пират… Только не признается!
- А он что, похож на пирата?
- Похож, - кивнул Билли. – Он ведь приплыл к нам, когда мне девять было. Он, ну, такой… Загорелый. И повязка на голове, как у всех пиратов. И шрамы. Вот здесь, здесь и здесь, - он потыкал себя в скулы и плечи. – И вот здесь… был. – Он прочертил на своей груди полосу. – Только он исчез. На следующий день. Я помню, он когда приплыл – был шрам. Я лег спать, а утром – смотрю, мама с папой завтракают, а у него рубашка расстегнута, а шрама нет…
- А сокровища у твоего папы есть? – спросила Марго. – У всех пиратов есть сокровища, - добавила она самоуверенно.
- Не знаю… Но был сундучок. Не очень большой. Вот такой, - Билли показал руками. – Он у мамы под письменным столом стоял. Весь такой, в засохших водорослях, с разными фигурками, очень старинный. И там стучало что-то, как будто часы. И мама этот сундук трогала часто, и говорила, что там самое главное сокровище. Ее и папино. И что она обещала его сберечь. И что десять лет – это не только папин грех, но и ее тоже. Что она погналась за химерой, позволила себе увлечься, и чуть было не потеряла настоящую любовь. Ну, ты знаешь, взрослые всегда говорят про любовь, - будто извиняясь, добавил он. – Она много чего говорила, а потом махала рукой и добавляла, что я все пойму, когда подрасту, а сейчас смысла нет рассказывать…
- А почему ты сказал: «был сундучок»? – спросила Марго. – Его что, нет больше?
- Нет, - покачал головой Билли. – Он все время был, сколько я себя помню. А потом, когда папа приплыл, на следующий день я полез под стол – а сундучка нет.
- И больше твой папа не плавал?
- Не плавал. И корабль его исчез. Новый, правда, появился… «Левиафан». Но он в порту, не очень далеко отсюда.
- И что твой папа теперь делает?
- Кует. Он кузнец. Ну, знаешь, всякие канделябры, инструменты… Сабли еще.
- О, сабли! – глаза Марго засияли. – Здорово!
- Еще как здорово! К нему многие приходят клинки заказывать! – похвастался Билли. – Рукоятки – засмотреться можно, как будто кружево. А повернешь ребром, и даже не видно, такие мечи тоненькие! А еще он флюгера делает. Вон, смотри! – он показал на свой дом, еле виднеющийся вдали. – Видишь, там, на крыше? Кораблик, на всех парусах. Видно?
- Чуть-чуть видно, - сказала Марго, щурясь.
Вдали раздался выстрел.
- Ой! - спохватилась новая знакомая. – Я, кажется, заболталась… Пока, Билли!
- Пока… Слушай, а ты еще приплывешь?
- Не знаю! – крикнула Марго, убегая по прибрежной полосе. Билли, уже собираясь уходить, увидел, как она подбегает к подошедшей к берегу шлюпке, забирается в нее и плывет куда-то за скалы… А там еле виднеется корабль. Буквы на корме слепят глаза, но прочитать можно: «AVENTURA».
* * *
Солнце, напоследок прочертив в море широкую полосу расплавленного золота, опустилось за горизонт. Элизабет проводила его печальным взглядом, точно это был ее последний закат.
Вот уже год прошел с того заката, как зеленый луч ознаменовал «возвращение чей-то души, прямехонько с того света». И одиннадцать лет с того дня, когда она впервые обняла – не просто возлюбленного, не юношу Уильяма Тернера – мужа.  И так изменилась она за эти одиннадцать лет, что даже самой удивительно, и не знаешь сама – а было ли? Было ли так, что голова кружилась от ожидания неведомого, и сабля плясала в руке, и ром бы, много-много рома… Порой даже слишком много. И жуткие рожи, грозящие вот-вот разрубить тебя на кусочки, и роковые проклятия, и злодеи, и интриги, и абордажные схватки… И чувствовалось, будто идешь по тонюсенькой доске, нависшей над морем… А глаза завязаны. И стоит лишь на волосок отклониться в сторону – и полетишь вниз, в леденющую воду… И не факт, что сумеешь выплыть.
Наверное, всех нормальных родителей обуревают подобные чувства. Да, теперь Элизабет понимала, почему так тревожился губернатор Суонн, когда его маленькая дочка расспрашивала лейтенанта, а потом капитана Норрингтона, и старого боцмана Гиббса, и вообще того, кто ей попадется, о встречах с пиратами, о кладах и невероятных тайнах… Одно дело – вспоминать, сидя в обнимку у камина, как ты ходила на кораблях самых лихих пиратов и даже сама была капитаном и королевой Берегового Братства. И совсем другое – видеть впервые взглянувшие на тебя золотисто-карие глаза, точь-в-точь такие, как у того, кого ты любила больше жизни… И представлять, как – не приведи Господи! – однажды эти глаза вдруг помутнеют и застынут, и сабля, звякнув, выпадет из плетью повисшей руки на окровавленную палубу… А дальше – совсем жутко: тело, только что бывшее им, Билли, родным сыном, плоть от плоти, кровь от крови, а сейчас уже просто ТЕЛО – поднимают за ноги и швыряют за борт, в равнодушные, сизые волны…  И задрожать в ужасе, и затрясти головой, сдавить виски, попытавшись прогнать эти ужасные видения, и потеснее прижаться к мужу, чтобы хотя бы он, такой родной и теплый, помог от них избавиться… И даже всплакнуть, уткнувшись ему в плечо, и твердить: «Я не пущу его в море, Уилл! Я чуть не потеряла тебя, я так боюсь потерять его!». И забыться наконец сном, сначала тревожным, а потом – по-детски спокойным, мурлыча в его надежных объятиях...       
- Я счастлива, - тихо сказала Элизабет, глядя, как Билли посапывает, улегшись, как всегда, поверх одеяла. – Я повзрослела… Нельзя все время жить фантазиями. У меня есть все. Любимый муж, сын… У меня есть все.
- Элизабет. – Уилл, подойдя неслышно, дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула:
- Разбудишь… Ты только что пришел?
- Да. Не разбужу я его, не бойся, - Тернер улыбнулся уголками губ. – Когда он так за день набегается, его и пушкой не разбудишь. Душно в доме, не находишь? Выйдем?
Элизабет кивнула, поднимаясь.
Снаружи было чуть попрохладней. Вечерняя свежесть уже перерастала в ночной ветерок, звезды усыпали чернильное небо. Элизабет шла, опираясь на руку мужа.
- Ты сильно устала? – чутко спросил Уилл.
- А ты забыл, как я сутками носилась по палубе, разматывая снасти? – улыбнулась Элизабет. – Тогда я действительно уставала. А это… Так. Пустяки.
Они подошли к склону. Уилл дотронулся до шнурка, висящего у него на шее. Раньше там находился ключ. А сейчас в руке Тернера оказалось что-то, напоминающее витую раковинку. Уилл поднес ее к губам – тишину прорезал протяжный, похожий на гудок звук.
Посереди бухты забурлила вода, волны расходились чередой… К берегу приближалось диковинное существо – морской змей, с перепончатыми ушами и гребнем, свисающим на сторону… Через несколько секунд чудовище приблизилось вплотную к обрыву, и стало видно, что это всего лишь фигура на носу корабля, темного и незаметного в ночи.
- Ваше величество, - Уилл галантно протянул руку. Элизабет обхватила его за шею, и он, подняв жену на руки, шагнул прямо на бушприт. Перешел по деревянной фигуре на палубу и весело сказал:
- Прогуляемся?
…«Левиафан» рассекал морские воды с такой скоростью, что огни, еще виднеющиеся на суше, сливались в одну сияющую полосу. Да иначе и быть не могло: морской змей был порождение стихии, и она с радостью ему покорялась. «А ведь вполне может оказаться, что он и побыстрее «Жемчужины» будет», - мелькнула у Уилла шальная мысль. (Как он ни старался, думать о «Левиафане» как об искусственном предмете у него не получалось.) *
*Волосы Элизабет плясали по ветру, ноздри раздувались, глаза сияли. Она опять на миг превратилась в ту десятилетнюю девчонку, которая когда-то распевала на корабле британского флота: «Так выпьем по чарке, йо-хо!» Или в ту юную девушку, мечтающую о том, как бы было замечательно вот так взять – и уплыть вдвоем, далеко-далеко, навсегда… Хоть сейчас!
Нет…
- Вот чем мы отличаемся от НАС прежних, - промолвил Уилл. Он держал штурвал, хотя надобности в этом и не было…
Элизабет обернулась, удивленная неожиданностью его слов.
- Мы не принадлежим больше только себе… Мы принадлежим Билли. – Уилл оставил штурвал и шагнул к любимой. Через секунду он уже стоял рядом с ней, жадно вдыхая морской воздух. – Ты скучаешь по морю?
Элизабет кивнула.
- Я тоже… Хотя и боюсь, как ты, даже себе в этом признаться. Вот забавно – кровь ничем не обмануть. Я думал, что буду мечтать о тихой и мирной жизни на суше… На «Голландце» я только об этом и думал! А сейчас меня тянет туда, за горизонт… Эгоистично, правда? Кровь пирата! – горько усмехнулся Уилл. – Человек – самое несовершенное существо на свете – никогда не бывает доволен тем, что у него есть… Даже море замечательно только тогда, когда тебя ждут.
- Кровь ничем не обмануть, - эхом повторила Элизабет. – Моя кровь, похоже, тоже осталась такой же… Кровь богатой девчонки, мечтающей о приключениях. И очень расстроившейся,  когда приключения оказались не такими, как в книжках. Мы оба повзрослели?
- Наверное… - Уилл посмотрел на небо, где среди звезд виднелась тоненькая дужка месяца. – Но столько философии в одну ночь, кажется, вредно. Знаешь, в такие ясные ночи на «Летучем Голландце» команда пела свои длинные, печальные песни… А капитан играл на органе в своей каюте.
- Жаль, что здесь нет органа, - засмеялась Элизабет. – Но петь ведь и так можно?  Вы, наверное, пели тогда разные пиратские песни? Вроде той, что служила мне паролем в Сингапуре?
- Не совсем… Это про моряков, которые всей душой мечтают вернуться. – И он тихо запел под рокот волн и скрип палубы и бортов.
- Синее море, только море за кормой,
Синее море, и далек он, путь домой.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами – берег наш родной.
Шепчутся волны, и вздыхают, и зовут.
Но не поймут они, чудные, не поймут,
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами – любят нас и ждут…
И мы вернемся, мы, конечно, доплывем.
И улыбнемся, и детей к груди прижмем.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами песню допоем…
*от автора: я не удержалась…* 

* * *
Мальчишка-подросток, чуть долговязый, но задорный и крепко сложенный – словом, такой, какими бывают мальчишки на четырнадцатом-пятнадцатом году жизни, - быстро шагал по вытоптанной дороге. Бывают же счастливые моменты в жизни! В порту говорили, сегодня должны будут прийти суда аж с Мадагаскара! А еще, может, даже из Сингапура и Японии. Жаль, уйти с рыбаками не успел… Ну да не последний заход. А если уйдешь пешком, есть больше шансов встретить кого-нибудь из интересных знакомых. Например, толстого моряка с седыми бакенбардами и фляжкой в руке, который неизменно попадается Билли на пути в порт. Или симпатичную миссис Далси, напоминающую румяную пышку… Вот только мало кто знает, что эта румяная пышка носит за поясом тесак, и горе тому, кто посмеет покуситься на ее корзинку с фруктами!
Порт, как и было обещано, пестрел самыми разными флагами и парусами: воды, казалось, просто не видно из-за деревянных бортов. Столь разношерстное сборище было редким даже для хваленого порта на Тортуге.  Признаться честно, Билли не до конца еще простился со своей детской мечтой устроиться на какой-нибудь корабль… Но с годами эта мечта представала все в менее романтичном виде. Это только читатели приключенческих романов думают, что плавание – это прекрасный морской ветер, нежные и упрямые волны, тень от белоснежного паруса… Это еще и грязь, и крысы, и гниющие сухари, и ругань матросов. И штиль, когда медленно сходишь с ума посреди абсолютно неподвижного моря… Билли только оставалось удивляться самому себе: каким образом рассказы тех редких моряков, оставшимися относительно трезвыми в тавернах и на улицах, сумели сформировать в его сознании столь четкую и ясную картину. Эту картину, как и ощущения качки на рыбацком ялике, и всякие снасти-команды-тросы-тали он даже не запоминал – он как будто ВСПОМИНАЛ. Как будто это все уже где-то и когда-то было…
Отпускать его в порт одного, возможно, было небезопасно. Но ведь не менее опасно, чем в шторм уходить спасать сети, которые вот-вот грозит снести бушующий ветер! А на случай непредвиденной опасности за поясом неизменно присутствовал клинок. Отцовская работа, и как раз по руке. Надо сказать, в свои четырнадцать с лишним Билли знал и приемы рукопашного боя – не надо его считать однобокой, зацикленной на одном только судоходстве личностью! Тернер-старший не мог не позаботиться о том, чтобы его сын умел достойно держаться в любой сабельной схватке. И Билли делал неплохие для своих лет успехи… Знал он и то, что в самый неподходящий момент соперник может выхватить и пистолет – и он умел уворачивться и наносить неожиданные удары. Знал он, как составлять карты и наносить на них новые земли. Знал, как прокладывать по ним курс. Знал, как соорудить лук и пращу. Знал, какую рыбу, пойманную в море, можно есть, а какую – даже в перчатках нельзя трогать. Знал, как провернуть такой фокус, что все вокруг только диву будут даваться – куда подевалась монетка, которую ты только что держал в руке? Знал, какие диковинные звери и птицы живут в каких странах, знал, что и как растет… Да мало ли может узнать юркий четырнадцатилетний паренек, умеющий слушать и запоминать, на острове, полном морских волков и простых проходимцев!..     
Билли любовался кораблями, пытаясь отыскать среди них отцовский «Левиафан». Вот бы как-нибудь, размечтался паренек, угнать его и прокатиться по бухте! А то стоит просто так, никому не нужный…
«Левиафана», впрочем, Билли найти не удалось – или он был полностью скрыт другими судами. Среди них был и корабль, связанный из полос какого-то блестящего дерева, африканский, судя по всему, и роскошная испанская каравелла, и китайская джонка с забавным перепончатым парусом… Толкаясь среди портового люда, Билли заметил еще один бриг, с буквами на корме, сияющими как золото. Он попытался прочесть название, но тут его грубо толкнули, а когда Билли вновь поднял голову – брига было не видно.   
Грязно-синие волны лизали столбы, поддерживающие причал. С канатов свешивались гирлянды осьминожьей икры. По сходням то и дело проходили два-три моряка с разных судов, кто налегке, а кто – разгружая свои корабли. Матросы таскали тюки, катали громыхающие о брусчатку бочки, то и дело отхлебывая из своих фляжек.   
И снова ничего, ничегошеньки таинственного… Никто не махал сквозь стекло иллюминатора, умоляя спасти от жутких пиратов, и даже «Веселого Роджера» на мачте ни у кого не было! Значит, правы были те, кто говорил, что эпоха пиратства подошла к концу. Даже если на Тортуге, этом оплоте пиратства, настоящие джентльмены удачи уступили свое место обычным мошенникам и контрабандистам! 
В очередной раз прогромыхали сходни – Билли, сидящий на пустых ящиках у причала, поднял голову… Да так и застыл с разинутым ртом.
У сходней стояла прехорошенькая девчонка, в штанах до колен и рубахе-безрукавке навыпуск, перехваченной широким ремнем. Босая, с распущенными волосами – должно быть, темными, но выгоревшими на солнце и оттого казавшимися рыжеватыми. Черты ее лица, как разглядел Билли, были чуть грубоватыми, какими-то «наотмашь сделанными» – но имелась в этом своя прелесть. Кожа ее была обветренной и загорелой, а карие глаза блестели. Она быстро повела этими блестящими глазами, и… остановилась на Билли.
- Билли, ты? – воскликнула она. И тут паренек, сперва не до конца уверенный, что встретил свою старую знакомую, окончательно в этом убедился.     
- Марго! – он подошел к девчонке. Не то, чтобы он был безумно рад увидеть девчонку, с которой общался всего ничего… Но все-таки забавно, что судьба надумала их вновь столкнуть. И потом… Она стала такая… красивая! Билли поймал себя на этой мысли и тут же захотел отвести глаза – как будто в них теперь уже старая знакомая могла прочесть то, что он подумал.
- Ты где же была? – спросил он.
- Мы с отцом ходили, - небрежно тряхнула девочка гривой. – Далеко, ужасно далеко. Тсс! Тайна! – она приложила палец к губам. – Если проболтаюсь – за язык повесят! Наша бригантина только что прибыла и разгружается, а я удрала!
- Хоть в чем-то мы с тобой схожи, - усмехнулся Билли, - Любим бегать от работы.
- А что еще прикажешь делать, - пожала плечами Марго. – Слушай, а раз уж мы тут, и никто не собирается нас отлавливать и приковывать к делам, - задорно воскликнула она, - давай прошвырнемся! Что еще можно делать в порту, верно? Только гулять и шуметь! Ну, и ты заодно расскажешь мне, чем ты занимаешься на этом клочке земли…
Это только со стороны кажется, что болтать в толпе невозможно – обязательно будут толкать, и твои слова, предназначенные собеседнику, непременно до него не долетят. Ерунда! Просто надо быть юными особами лет, приближающихся к пятнадцати, с малолетства бегающими в подобных местах… Последнее не всегда обязательно!
- …А что твой отец, который не признается, что он пират, все еще кует свои клинки? – подкалывала Билли собеседница.
Паренек пожал плечами:
- Ну да. А что в этом плохого? Это же здорово! Клинки – это битва, а битва – это пираты! А пираты, - Билли решил, что его черед шутливо кольнуть Марго, - это ты. Где бы пираты были без сабель, а?
- Стреляли бы из пистолетов! – дернула плечиком Марго. – И что, ты тоже хочешь быть кузнецом?
- Нет, - сказал Билли. – Я хочу пойти в плавание. Ну, я, когда был маленький, хотел… И сейчас хочу. Совсем чуть-чуть. Но еще я хочу, - его глаза заблестели, - строить корабли! Я хочу быть корабельным мастером, Марго!
Признаться, он сам не ожидал, что скажет это. Он не особо задумывался, чем займется, когда вырастет. Ну, ВСЕРЬЕЗ не задумывался. Он ведь знал всякое ремесло, но ни одно не захватывало его так, чтобы ему хотелось всецело отдаться. А сейчас эти слова как-то сами сформировались и вырвались. А в самом деле, это ведь будет здорово!  Перед его взором тут же пронеслись десятки бригантин, ботов и яликов, легких, белопарусных, быстрых… Построенных его, Билли, руками.
- Ты хотя бы знаешь, как это непросто? – фыркнула Марго. – Сколько времени уйдет на то, чтобы построить одни-единственный шлюп!
- Не боги горшки обжигают, - ответил Билли. Воображение настолько захватило его, что ему прямо тут же, сейчас, немедленно захотелось все и броситься домой, чтобы делать чертежи, рассчитывать и пересчитывать, а потом пилить, рубить, строгать, смолить, и наконец выйти в море на СОБСТВЕННОМ судне.
- Эй, Билли! – Марго щелкнула перед его носом. – Пока ты не стал корабельным поставщиком Морского Дьявола, пойдем-ка отсюда! Ты забыл, что в толпе нельзя останавливаться? – Властно схватив парня за рукав, он потащила его прочь. Внезапно Билли ощутил резкую боль в руке. Вернее, даже не столько боль, сколько… Как будто в салочках, когда бежишь, взявшись за руки, и кто-то разрывает эту связь. Все это Тернер-младший успел отметить краем сознания, а в следующую секунду мимо него пробежало два или три человека.
- Лови! – пронзительно надрывался женский голос.
- Держи ворюгу!!
- Он у меня кошелек утянул! – гремел чей-то бас.
- Билли, затопчут! – послышался пронзительный крик Марго. Билли попытался было найти ее взглядом, но в такой толпе, да еще и гнавшейся за кем-то, это было сделать нереально, и он вжался в стену, едва не упав, когда мимо пронеслись еще пара жаждущих наказания вора. Вдруг в него все-таки кто-то врезался, затормошил его, так, что в глазах замелькало… Это оказался подросток, грязный и смуглый, на несколько лет постарше Билли, но невероятно худой.
- Вон он! – рявкнул кто-то из погони, и все ринулись к Билли. Подросток тут же рухнул на четвереньки, забившись куда-то за спину Тернеру-младшему, обхватив его ноги и уткнувшись в них грязными вихрами. Билли успел заметить, что одно ухо у парня оборвано, и на нем запеклось бурое пятно крови.
- Это не он! – крикнул Билли. Корноухий мелко трясся, хватая Билли за ноги… И вдруг Тернер-младший почувствовал, как ему суют под полу нечто округлое и тяжеловатое. Билли крепко сжал это нечто сквозь ткань куртки и ощутил, как худые руки отпускают его.
- Это не он! – повторил Билли. – Это не тот, я видел! – Он вдруг заметил Марго. Странно, что этого не случилось раньше – она ведь стояла в двух шагах. Ее губы прыгали, а глаза смотрели испуганно.
- Врешь, сопля! – крикнул рыжий верзила, примеряясь, чтобы пнуть корноухого.
- Я не тот, я не тот, это не я! – отчаянно и хрипло заверещал корноухий. Он приподнялся и распахнул порванную рубаху. – Вот, смотрите, нет ничего!
Рыжий верзила ухватил подростка за локти, а второй, в цветном платке, повязанном на макушке, ощупал его:
-  Одни вши, и те голодные, - сплюнул он.
- Бьют! А сами не знают, за что бьют! – плаксиво пожаловался корноухий, убегая.
- Э! А кто мой кошелек утянул! – возмущенно крикнула басом потерпевшая, неопрятная тетка лет пятидесяти. 
- Сама за своим тряпьем следи! – огрызнулся верзила, недовольный тем, что все усилия по поимке воришки оказались напрасными. Люди, ворча, разошлись.
- Вставай, парень, что расселся! – кто-то потянулся поднять Билли, еще сидевшего на земле. Паренек увернулся:
- Нет-нет, не надо… Я, кажется, ногу зашиб. – Он, придерживая руку у бедра и старательно хромая, дошел до угла и со вздохом облегчения выпрямился.
- Значит, ногу зашиб? – перед ним чертенком возникла Марго. Она неожиданно протянула руку и быстро ущипнула Билли повыше локтя. Тот, скорее от неожиданности, чем от боли, разжал кулак, и через секунду Марго внимательно рассматривала засаленный, протертый в некоторых местах кошелек…
- Отдай, - велел Билли.
- А зачем он тебе? – сощурилась девчонка.
- Просто отдай, и все.
- Не отдам, - заявила Марго. Она развязал шнурок и вытряхнула из кошелька пару монет, рассмотрела и попробовала на зуб. – Было б из-за чего мараться, медяки!   
- Марго, отдай кошелек, - теряя терпение, повторил Билли. Девчонка ссыпала монетки назад и высунула язык. Свистнула сталь выдернутого из ножен клинка – Билли поднес свою саблю к шее Марго. Та уважительно и с интересом оглядела его героическую позу:
- Уж не собираешься ли ты вернуть его той жирной тетке? Брось, у нее и без него морда от сала плавится! Или, может, облагодетельствуешь воришку? Или это ты себе надумал заграбастать – и чем ты тогда лучше него?     
- Вот это уж точно нет. Один честно заработанный фунт лучше украденного мешка золота, - твердо сказал Билли, не убирая саблю.
- Ах, Билли, Билли, - нараспев произнесла Марго. – Вряд ли на этом свете найдется хоть один честно заработанный фунт. Вот эти монетки, к примеру, - она побренчала кошельком. – Он у нас от воришки, желающего спасти свою шкуру и избавившегося от улики. Ау вора откуда? От толстой тетки. А у нее? Монетки испанские – значит, она их получила от каких-то испанцев за миску похлебки, или, может, за постель, набитую клопами…И почти наверняка обсчитала! А у испанцев они откуда? Наверняка заработаны благодаря индейцам с плантаций или рудников, индейцам, которые при этом мерли как мухи. А теперь скажи, Билли, у кого на эти монетки больше прав? У индейцев, у испанцев, у толстой торгашки? А может быть, у тебя?   
Билли почувствовал, что еще немного – и он попросту утонет в ее словах. Эта девица умела мастерски заговаривать зубы и пудрить мозги. И, даже если ее оппонент не проникся глубинным смыслом того, что она говорила, в любом случае, отвечать он был уже не способен. Но саблю он все-таки опустил. Марго, опуская кошелек в свой карман, проводила его жест насмешливым взглядом. Она даже не вытащила свой клинок! Она знала, что Билли ничего ей не сделает, до того была в себе уверена! Парню ужасно захотелось чем-то уколоть ее, побольнее. И он быстро придумал, чем.
- А ты трусливая, - заявил он. – Строишь из себя вояку, а сама задрожала, когда подумала, что нас могут схватить, будто мы заодно с этим вором! 
- Вот уж враки! – рассердилась Марго.
- Не думаю! И саблю в руках держать не умеешь, а то бы стала со мной рубиться, как настоящая пиратка, а не забалтывать меня! И знаешь что, - негодующе продолжил Билли, - по-моему, ты все это выдумала! Никакая ты не пиратка, а просто глупая девчонка, начитавшаяся сказок! И… И никакого корабля у тебя нет! Никакая ты не пиратка, а настоящая фантазерка!
- Вот как? – тихо и зло проговорила Марго. – Вот как, фантазерка, значит? А это ты видел? – И она рывком поднесла к его глазам свое запястье, одновременно задирая рукав. На загорелой руке пропечаталось клеймо: «П». Но красные вздувшиеся полоски не возвышались над кожей, а растягивались по ней, как будто раскаленное железо приложили к еще совсем маленькой, детской ручке…
Билли глядел на это уродующее кожу клеймо, не в силах выговорить слова. Значит, она не врала, эта странная босая девчонка с выцветшими волосами и обветренной кожей… Она в самом деле пиратка. Заклейменная властями, еще будучи ребенком…  Он попытался лихорадочно вспомнить, было ли клеймо у нее тогда, в десяти-одиннадцатилетнем  возрасте? Кажется, нет… Или он просто не заметил? Нет, никак не вспомнить... А Марго, мрачно налюбовавшись его изумлением, повернулась к нему спиной и задрала свою рубаху до лопаток. Там, на желтовато-смуглой коже прочертились белые рубцы. От семихвостки, в ремни которой вплетают железные крючья. Дав ему и на это полюбоваться, девчонка опустила рубашку и сердито уставилась ему в глаза.   
- Извини, - только и мог выговорить Билли. Честно говоря, он отчасти был склонен считать россказни девчушки, встреченной им когда-то случайно на побережье, выдумкой, похвальбой… Но сейчас это было полностью опровергнуто.
- Убедился, да? – сощурилась Марго.
- Да…
- А вот и нет! – Марго рубанула воздух ладонью. – Я же вижу, ты мне все еще не веришь! А знаешь, как я тебе это докажу? – Она, как когда-то, рассказывая, что ее отец пират, притянула его за ворот, сложила ладони трубочкой и прошептала: - Мы с тобой уйдем ночью в море!
Билли удивленно посмотрел на нее:
- На ялике?  Рыбацком?
- Нет! – Марго в волнении взмахнула руками. – На бриге! Уведем ночью бриг из порта! Реквизируем – так говорят. Потом ведь вернем.
- Мы вдвоем не справимся, - выдал Билли традиционный аргумент.
- А вот увидишь! Я же пиратка! – гордо вскинула голову Марго. – Или, может, - она снова прищурилась, - ты боишься? А-а? – Она по-птичьи склонила голову.
- Я боюсь? – возмутился Билли. Обвинить его в трусости – это был лучший способ вынудить его сделать что-то запретное…  - Отлично, реквизируем бриг! «Левиафан» моего отца! И вот тогда вы, миледи, измените свое мнение обо мне к лучшему.
- Значит, сегодня ночью? – уточнила Марго, протягивая ему свою исцарапанную и запачканную смолой ладонь.
- Сегодня ночью!

Луна, вроде бы уже круглая, но не совсем, и оттого какая-то незавершенная, заглядывала в окно. Билли, старательно сопя, выглянул из-под одеяла. Мог бы и не конспирироваться – вряд ли бы мама или папка поднялись среди ночи… Хотя, говорят, бывает же какое-то родительское «предчувствие»… На всякий случай Билли, стараясь не скрипнуть дверью, заглянул в родительскую спальню. Спят, оба. Отлично. А ведь глупо бы вышло, если бы они уплыли кататься на бриге?? Как бы он тогда по-дурацки выглядел в глазах Марго…
Зажав в одной руке ботинки – чтобы не стучать каблуками, а в другой  - сумку с кое-какой провизией, Билли на цыпочках пробрался к входной двери. Осторожно притворил ее за собой. И уж тогда, обувшись, задал стрекоча по направлению к порту… Идти одному по пустынной дороге было чуть жутковато, но он не мог себе позволить чего-то бояться. Тем более признаться в этом Марго, которая должна была присоединиться к нему уже на подходе к порту.
Этот порт, как, впрочем, и все его собратья на Тортуге и не только, ночью жил едва ли не более активной жизнью, чем днем. Единственным преимуществом была темнота, в которой так легко спрятаться, убежать или испугать незадачливого преследователя.
Из-за вяза, стоящего на распутье трех дорог, одна из которых вела прямиком в порт, раздалось тихое курлыканье. Билли ответил тремя короткими трелями из свистка, висевшего у него на шее. Собственно, это был не совсем свисток – так, витая ракушка, которая, если дунуть в нее, издавала протяжный звук. Билли как-то нашел ее во дворе и прикарманил, вместо той ракушки с отверстием, которую он давно разбил.
Марго показалась из-за дерева и приблизилась к Билли.
- Неужели ты прямо здесь ночевала?  - с долей уважения спросил он.
- Ага. Подумаешь, тоже мне подвиг, - пренебрежительно отозвалась девица. – Ну, идем?
Они обогнули старый вяз и двинулись вперед. Билли оглянулся на дерево, и при дневном-то свете казавшееся ему жутким… А сейчас луна освещала его крепкие нижние ветви, и качающийся в петле труп как нельзя кстати дополнил бы картину. 
- На таком дереве, говорят, повесили капитана Кидда, - замогильным голосом произнес Билли, думая если не напугать, то хотя бы произвести впечатление на свою спутницу. – И его призрак до сих пор бродит неупокоенным…
- Он был твой тезка – тоже Уильям, - беспечно парировала Марго.   
Дурак, мысленно обругал себя Билли. Нашел кого пугать рыбацкими байками.
- Среди пиратов вообще было много Уильямов, - продолжила девица. – Еще Уильям Шоу, ходивший с пираткой Морган Адамс. И Билли Бонс, укравший у самого Флинта карту Острова Сокровищ. И Билл Прихлоп, служивший когда-то на проклятом «Летучем Голландце».   
- Прихлоп? Смешное прозвище, - удивился Билли. Марго жестом велела ему замолчать:
- Сейчас надо идти быстро и тихо. А то заметят!
Сказать по правде, пьяные гуляки и моряки были не в том состоянии, чтобы заметить кого-то, но рисковать не следовало. Бесшумными тенями Билли и Марго скользнули на причал. Добрую часть пристани подпирали корабли – те, что еще не ушли вечером, и их было немало. Юноша и девушка перебегали от одного судна к другому, разглядывая их силуэты и разыскивая нужный.
- Это китайская джонка, - определяла Марго. – Смотри, какой засаленный канат, она небось сто лет не выходила в море. А это «Вальхалла», видишь, на носу крылатая тетка в доспехах. Так, здесь «Тритонида», на ней одни голландец плавает, приятель отца, если заметит, будет худо! Шагай тише. Смотри, это не он? – Она указала на изящное судно с резным чудищем под бушпритом. В темноте он казался живым, даже глаза сверкали, а спущенные паруса выглядели диковинными крыльями.
- Да, «Левиафан». – Билли сразу же узнал корабль отца.
- Хватай доски! – скомандовала Марго. Вдвоем ребята соорудили импровизированные сходни и перебрались на палубу «Левиафана». Билли почудилось, что упругое дерево дышало под их ногами. Но, возможно, ему просто показалось…
- Красивый корабль, крепкий, - Марго постучала по фальшборту, дотронулась до штурвала. – Пойдем, Билли, надо поднять якорь. – Они подошли к кабестану, и через пару минут упорной работы «Левиафана» удерживали у причала только канаты. Марго вполне профессионально командовала, что за чем закрепить и что где отвязать. Паруса, шурша, распустились и тут же вздулись, наполненные непонятно откуда взявшимся ветром.
- Отдать концы! – велела Марго, стоя за штурвалом. Билли приподнял и отпустил намокшие канаты. Они со звонкими хлюпами ушли под воду, и «Левиафан» пришел в движение.
- Поехали! – счастливо выдохнула Марго, поворачивая штурвал. Билли, донельзя гордый собой, подошел к напарнице и изменился в лице:
- Марго, нас сносит!
- Что? Не может быть! – Марго крутанула штурвал влево, но «Левиафан» упорно  приближался к длинному пирсу.
- Врежемся!!! – Билли повис на штурвале. Само собой, получил тычок в бок от девицы, которой наступил ботинком на босую ногу, но, едва Тернер-младший прикоснулся к штурвалу, бриг как по мановению волшебной палочки взял курс на выход из бухты. Билли счастливо утер пот с лица.
- Значит, лихая пиратка, с трех лет за штурвалом? – иронически поинтересовался он.
- Не знаю, что за ерунда произошла, - сердито надула губы Марго, но место за штурвалом уступила и без лишних капризов полезла ставить паруса, покорявшиеся ей с куда большей охотой.
- Знаешь, а, по-моему, это и не бриг вовсе, - вскоре послышался ее голос откуда-то с салинга.
- А что же? – Билли мысленно пересмотрел свою экипировку на предмет чего-нибудь, чем можно убрать лезущие в глаза волосы. Словно подслушав его мысли, сверху спикировал ярко-синий головной платок. Точно такой же, но зеленый, уже красовался на голове Марго. Откуда она их достала, представлялось не очень ясным: сумки при девице не было. Впрочем, карманы ее широких штанов топорщились от всевозможных вещей, туда когда-то засунутых, да, видно, так и забытых.
- Не бриг, точно,  - уверенно повторила девушка, оседлав рею. – У бригантины две мачты, и длина – 60 метров. Но и не шлюп – он поменьше, и мачты тоже одна-две. И уж точно не фрегат. И на шхуну не похоже… Барк? У него на вооружении от двенадцати до двадцати пушек, а тут их вовсе не видно… Впрочем, судя по бойницами, их быть должно… Нет, вот же они.  Раз, два, три… Ага, на юте – пушка-миньон для четырехфунтовых ядер, и два фальконета – для шестифунтовых, на полубаке – три для восьмифунтовых… И в трюмовых палубах и по другую сторону, я полагаю, тот же наборчик. Итого сорок орудий. Нехило для оружейника! Нет, и не барк. Общая длина примерно тридцать четыре метра, бимс – ширина – где-то семь с половиной… Эй, Билли, а физику с математикой знаешь?
- Знаю, - отозвался Билли, держа курс. «Левиафан» словно повиновался даже не движению, а взгляду, парень чувствовал необъяснимое наслаждение и гармонию, и подъем в душе: хотелось петь или радостно кричать во весь голос.   
- Ну-ка подсчитай водоизмещение!
- Примерно от двухсот до трехсот тонн, - мгновенно ответил Билли.
- Ну вот, а то я думала, считать не умею… Нет, какой же это линкор? – Марго задумчиво повисла на рее вниз головой, уцепившись за нее коленями. – Нечто похожее, я слышала, было у Тича… Его «Отмщение Королевы Анны».  Нет, Билли, я пас! Ни к одному из известных видов кораблей твое судно отнести не представляется возможным! – она перекувырнулась через голову и соскочила на палубу прямо перед штурвалом.
- Ну и здорово! – улыбнулся Билли. – Это очень даже здорово… Нас не сумеют найти.
- Нас и так не сумеют найти! – гордо заявила напарница. – Не будь я Марго-Жемчужинка! И вообще… Дай порулить!

Один из островков Карибского моря, днем позже.
Торговое судно «Бристоль» закупало продовольствие в одном из небольших портовых городков на островке, попавшемся ему по пути на Ямайку. Боцман нервничал, то и дело прикрикивая на матросов. Ему вовсе не улыбалось прозевать прилив, а опасность этого существовала, и вполне реальная. Да еще и жара, из-за которой и без того вялые люди ползают, как сонные мухи…
Но вот наконец последние бочонки – с солониной и пресной водой – покатились по доскам, наконец был дан приказ отдать якоря – и «Бристоль» покинул порт и продолжил свой путь.
Спустились сумерки, отбили восемь, девять, десять склянок… На палубе оставались лишь вахтенные, все остальные давным-давно спали, кто в подвесных койках, а кто и в уютных каютах.
И когда, наконец, стрелки на часах в каюте капитана сравнялись на цифре «12», и раздался их тоскливый бой – одна из бочек с солониной, что стояли в трюме, зашевелилась. 
Она вздрогнула раз, другой, точно ее что-то толкало изнутри; раскачалась, однако все еще не падала. Толчки последовали с удвоенной силой. На этот раз бочка упала, но… движимая силой инерции (или какой там??), «встала на голову», перевернувшись другим днищем кверху. Послышалось недовольное мычание. Его источник находился как будто в точности на уровне пола.
Бочка снова сотряслась. Послышались ритмичные удары, один, другой… И, едва не ударившись о потолок, днище вылетело, выбитое ногой в засаленном ботфорте.
Нога, торчащая из бочки, дернулась и исчезла, а вместо нее наружу показались две руки с длинными пальцами, унизанными, по крайней мере, полудюжиной перстней. Руки уперлись в края бочки, и их обладатель выбрался на белый свет.
Джек Воробей… Он же Капитан Воробей… Он же – самый удалой пират Карибского бассейна, он же – вечная головная боль Ост-Индской торговой компании…  В общем, как его ни назови… Присел, с озабоченным видом нашаривая что-то на дне бочки, и наконец выудил в следующей последовательности: верный пистолет с потресканной рукоятью, два клинка – один поменьше, другой побольше, и, конечно, шляпу. Все, кроме последней, Джек разложил на соседнем бочонке, к треуголке же отнесся с повышенным вниманием. Осмотрел, зачем-то обнюхал, вытащил из нее кусок солонины, глубокомысленно поразглядывал его, и наконец отправил в рот.     
- Ну что, повременим с остальным ужином? – проглотив трофей, подбодрил себя пират, взводя курок и помахивая саблей.
   
Снова ночь отплытия «Левиафана».
Ребята поочередно сменяли друг друга у штурвала. Ночное море выглядело волшебно, и Билли, совершенно им опьяненный, подумал, что, пожалуй, он сделал не такую уж и глупость, согласившись на эту выходку. Ветер дул ровный, луна прекрасно светила, управлять «Левиафаном» оказалось проще, чем он думал, и все казалось просто идеальным. Признаться, становилось обидно при мысли о том, что скоро утро, и придется вернуться в порт.
- Марго, - тихо позвал он. Девчонка, сидящая по-турецки на планшире, обернулась:
- Ну, теперь ты убедился?
- Да… Марго. – Билли вдруг почувствовал себя совершенно нелепым – оттого, что невольно восхищается этой пираткой. Она ворвалась в этот день совершенно неожиданно и бурно, и все тут же перевернулось с ног на голову. Он только думал – а она уже делала. И от этого было самую капельку завидно… - Тебе, наверное, многие говорили… - Он замялся.
- Смотря что говорили.
- Что ты красивая, - выпалил Билли. И тут же залился краской (хорошо, в темноте не видно) и пожалел о сказанном.
Юная пиратка встала во весь рост.
- Так. Ты нарочно? – зло спросила она.
- Что нарочно? – не понял Тернер-младший.
- Сам понимаешь! Ты просто издеваешься! – бушевала Марго. Она спрыгнула на палубу и сердито отвернулась.
- Ничего я не понимаю! – взорвался Билли. Ох уж эти девчонки! Постоянно с ним так. То одно, то другое. – Что ты начала… И вообще… Нам пора возвращаться!
Марго не ответила. Она стояла, упираясь руками о фальшборт и не шевелилась, как будто вросла босыми ногами в палубу.
- Эй, Марго, - позвал ее Билли. – Ну ладно тебе. Нам надо вернуться.
Марго обернулась. Подошла к нему, так, что штурвал разделял их. Ее лицо было очень серьезным.
- Мы не можем вернуться, Билли, - сказала она.   
- Почему не можем? – недоуменно спросил Билли.
- Мы отошли слишком далеко… Знаешь, сколько времени мы уже в море?
- Не очень много, - неуверенно предположил Билли.
- Очень. В плавании время всегда летит быстро, и ты даже не замечаешь, как проходят дни, не то что часы. Берег скрылся из виду давным-давно, а мы ведь не замеряли координаты, не прокладывали курс – просто вели судно, куда глаза глядят.
- И… - Билли почувствовал, как позорно трясутся у него коленки.
- Прости, что заманила тебя на смерть, - как-то по-взрослому трагично сказала Марго.
- Ну уж нет! – Билли топнул ногой, радостно отмечая, что дрожь в коленках прекратилась. Девчонки, даже пиратки, ужасные трусихи, - в очередной раз удостоверился он. Но он-то, черт побери, Уильям Тернер-младший, сын моряка! И он, как мужчина, должен даже не искать – найти выход из сложившейся ситуации.
И, в конце концов, не может быть такого, чтобы он, Уильям Тернер-младший этого выхода не нашел! Не может быть такого, чтобы что-то плохое с ними произошло, просто… Просто потому что такого не может быть никогда! 
- Мы вот что сделаем, - решил он. – Уберем паруса, встанем на якорь. Посмотрим, что из навигационных приборов есть в каютах. А утром определимся с курсом. Или хотя бы попытаемся дойти до любой суши. Ничего, выберемся, - подбодрил он не то себя, не то напарницу.   

Элизабет проснулась от непривычного ощущения простора. Уилла рядом не было. «Работяга»,  - подумала молодая женщина, понимаясь с постели. Набросила халатик поверх сорочки и шагнула было к комнате сына – разбудить его, как вдруг была остановлена.
- Его там нет.
Элизабет оглянулась – Уилл стоял в дверях, уже полностью одетый, и с довольно встревоженным лицом.
- Его нет, Лиз.
- Не может быть… - Элизабет распахнула дверь и увидела пустую кровать. – Нет, нет, может, он просто убежал на побережье… - попыталась она себя успокоить.
- Лиз, - Тернер обнял жену. – Если я хорошо знаю тебя… И себя, - быстро прибавил он, - То можно предположить, что Билли сейчас в открытом море… «Левиафана» нет в гавани, - тихо прибавил он.
- Но что, что могло его заставить, - нервничала Элизабет. – По крайней мере, его не заманили на какой-то чужой корабль, - вздохнула она.
- Лиз,  не переживай так, - успокаивающе говорил Уилл, - Он мальчишка умный, смышленый. Не пропадет… По крайней мере, прежде, чем мы его найдем. Лошади готовы.
- Так чего мы стоим! – Элизабет подбежала к шкафу. На пол посыпались сорочки и чулки, но Лиз их не подбирала. На кровать упали бриджи и морская куртка.
- Я быстро! – Элизабет подбирала и затыкала за пояс длинную рубаху.
Возможно, мисс Суонн и изменилась, превратившись в миссис Тернер. Но в те минуты, где требовалась решимость, отвага, быстрота действий – она вмиг была способна преобразиться в ту «леди удачи», когда-то возглавившую войско знатнейших из пиратских Баронов…     
Десять или пятнадцать минут спустя два коня – гнедой и серый – промчались по дороге, выбивая копытами барабанную дробь.

- В порт, - скомандовала Элизабет. 
- Ты уже решила, с чего начать? – крикнул Уилл.
- Ты помнишь того, благодаря которому я попала на Совет Берегового Братства?
Самая замызганная из таверн встретила Уилла и Элизабет крепкими спиртными парами и нестройным пением. Пробравшись вдоль стенки к одному из столов, Лиз пихнула локтем сидящего:
- Эй, хватит уже! Пора приняться за дело.
Тот, к которому она обращалась, поднял голову со столешницы и уставился на супругов. У него были узкие, раскосые глаза и плоский нос с широкими ноздрями.
- Лизи-сан? – промямлил он, покачиваясь.
- Да он лыка не вяжет, - махнул рукой Тернер.
- Ничего-ничего, сейчас очнется! – Элизабет дернула китайца за воротник, Уилл приподнял его и оттащил к выходу. Внимания на них никто не обратил – уж слишком привычная была картина.
После душа из двух ведер холодной воды китаец стал больше походить на человека.
- Лизи-сан, моя вас сто лет не видать…
- Потому что незачем было, - сурово отрезала Лиз. – А сейчас настал такой момент. Отвечай, Кхай-гонь, «Императрица» на месте, или вы и ее пропили?
- На месьте, на мьесьте, - закивал китаец. – Как пликазывали… Молодцы заботились о ней… Смолили… В палусах ни плолехи… Капитан-сан наконец решила отплавиться в плавание?
- Именно, - сурово произнес Уилл. Впрочем, суровость давалась ему нелегко при виде того, как трясся перед его хрупкой женой отчаянный сингапурец.       
- И лучше тебе сейчас подняться и собрать всех из команды Сяо-Фэня,  кто остался верен королеве Братства. Ступай! – Элизабет напутствовала его пинком.
Сингапурец, прихрамывая, скрылся в толпе.
- Пьянь, но верный, - пожала плечами Элизабет на вопросительный взгляд Уилла. – Пойдем, «Императрица» заждалась. Пятнадцать лет не выходить в море!
Они поднялись на борт джонки и уселись в капитанской каюте в ожидании команды. Уилл прикрыл глаза, попытавшись почувствовать «Левиафана», но сейчас не получилось. Можно только было понять, что он находится в море…
- Почему «Левиафан» послушался его, - медленно протянула Элизабет.
Уилл дотронулся до шеи, где раньше висел шнурок.
- Мой свисток. Я думал, я потерял его, но ведь он мне был и не нужен, Йормунгард прибыл бы на мой зов. Он повинуется своему хозяину… или хозяевам. Кровь…
- Надо бы расспросить людей, не видел ли кто отходящий от пристани корабль, - проговорила Лиз.
- Вчера пришло много судов, вряд ли кто мог его запомнить. Здесь очень много островков – поднимем все паруса и будем двигаться от одного к другому. И обязательно нагоним его, - уверенно сказал Тернер. 
- Как ты думаешь, он был один или с кем-то? – подняла на него глаза Элизабет.
Уилл пожал плечами.
- Управлять «Левиафаном» может и один человек, ты же знаешь. Хотя, он, конечно, мог бы взять кого-то из друзей.
- Но тогда бы мы были не одни, а с другой парой, потерявшей своего сына или дочь…
Их прервал вошедший Кхай-гонь: сообщить, что команда приведена. 
- Командуй отплытием, - велела Элизабет. – Идем к ближайшему островку. Вот сюда, - она ткнула в карту, висящую на стене. – И не беспокой меня по пустякам!
Кхай-гонь поклонился и вышел
- Ты сурово с ними обращаешься, - улыбнулся Уилл.
- Я капитан, - подчеркнуто твердо сказала Элизабет. 
- Вижу… Элизабет, нам не помешает помощь одного старого друга.
- Уж не имеешь ли ты виду капитана Воробья? – сощурилась Элизабет. – Уже давным-давно от него не было ни слуху ни духу, он не появлялся на Тортуге…
- Я не про Воробья. Не только про него. Кто больше всех знает на Карибском море?

2

Тем же утром.
  Ветер усиливался: Билли проснулся вовремя. Еще немного, и «Левиафана» снесло бы настолько, что это могло быть опасно. Он вместе с Марго еще ночью обшарил капитанскую каюту, найдя и карты, и кое-какие приборы. Жаль, не нашлось компаса, и поэтому положение прояснилось не сильно. Марго залезла на марсовую площадку, чтобы высматривать суда или сушу, Билли снова встал за штурвал. Было невероятно, странно тихо – даже чайки не кричали и плеск волн не слышался. Только Марго что-то бормотала наверху. Бормотала-бормотала и вдруг крикнула:
- Билли! Правь на два румба влево! И полный ход! – Она ловко пронеслась по реям, разворачивая паруса. Схватила канат и врезалась в палубу прямо перед Билли.   
- Ты увидела землю? – обрадовался парень, ставя указанный курс.
- Вроде того, - ответила девица, отводя взгляд.
Прошло примерно полчаса, прежде чем и Билли заметил впереди тоненькую ниточку суши. И почти час – прежде чем эта ниточка разрослась до размеров острова.
- Не надо заходить в гавань, опасно, лучше правь вон в ту бухту, - скомандовала Марго.
Бухта и правда была удобная – огороженная высокими скалами, скрывающими все, что за ними находится, от посторонних глаз. «Левиафан» вошел в нее, и проплыл несколько кабельтовых, как вдруг его словно что-то толкнуло изнутри, и он встал. Билли, не удержавшийся на ногах, покатился по палубе, откуда-то сверху свалилась Марго.
- Мель! – огорченно констатировала она. – Придется ждать прилива, а он только вечером… Так что наша стоянка будет дольше, чем мы планировали.
Они бросили якорь – мель мелью, а рисковать не стоило, - и где вплавь, где вброд, по «кошкам», добрались до берега, а оттуда – к порту.
Этот порт ничем не отличался от Тортуги, разве что народу там было поменьше, а шуму – побольше. Протиснувшись в какую-то таверну, напарники уже успели уяснить, что островок назывался Гуарахед. 
- Такого нет на наших картах, - прошептал Билли.
- Ерунда, - отмахнулась напарница, - может, это местный акцент, или еще что… Разберемся. Смотри в оба, вдруг увидим знакомых моряков! Вряд ли, конечно… Но почему бы нет?!
Знакомых моряков они не замечали, но зато заинтересовались другим. Какой-то старик с деревянной ногой рассказывал собравшимся вокруг него какую-то невероятно захватывающую историю. Билли прислушался.
- И тогда, братцы, - взмахивал старик руками, - закипела страшная битва! И немногие корабли вернулись из нее – кто-то был затянут в водоворот, а кого-то потопил проклятый лорд. И совсем бы худо было дело Берегового Братства, но тут поднялся из пучины, - одноногий сделал паузу, - «Летучий Голландец»!
Билли стал слушать еще внимательнее – как и всякий, выросший у моря, он любил подобные байки. Которые в любой момент могут обернуться правдой…
- …И в один миг этот корабль потопил армаду Его Величества, а проклятого лорда Беккета утянул на дно!
- А потом? – сипло спросил кто-то из слушателей.
- А потом, капитан проклятого корабля сошел на берег. Сошел вместе со своей любимой – а это была не какая-то там портовая девка, а сама королева Братства! – многозначительно поднял указательный палец рассказчик. – И они провели на острове ночь, а наутро капитан оставил ее, уплыл на край света…
- Бедная девка, - хохотнули из угла. – Что же, неужели она так и осталась одна?
- Осталась, - кивнул одноногий. 
- И что, эта цыпа ни разу не ощутила потребности в сильном мужском плече? – не унимались в углу.
- Посмотрел бы я на храбреца, осмелившегося позариться на женщину капитана «Летучего Голландца»! – неодобрительно сказал одноногий.
- Не мешай, пускай доскажет, - зашикали отовсюду.
- Да досказывать почти и нечего… Говорят, что капитан «Голландца» и по сей день бороздит моря, а раз в десять лет возвращается к любимой,  - продолжил одноногий.
- И каждые десять лет делает ей по ребеночку, - вновь усмехнулся никак не унимающийся слушатель.
- Нет, - покачал головой одноногий. – Разве может быть ребенок от дьявола? Ни одна ведьма не понесла от Сатаны, земного дьявола, хотя, говорят, он устраивает оргии на шабашах. И у морского дьявола не бывает детей. Иначе, вы представляете, сколько дьяволят явилось бы на свет?
- Да уж, немало, - улыбнулся в усы насмешник.
- Но зато, - взмахнул руками рассказчик, - морскому дьяволу повинуются все морские течения, все ветры, даже последняя волна ему покорна и не плеснет без его ведома! Все рыбы, чайки и морские гады готовы ему служить… А еще на службе у него есть чудище! Огромный, длинный гад, покрытый чешуей и перепонками! Это левиафан. Одним ударом хвоста он разнесет в щепки любое судно! А капитан в ясные ночи плавает у него на спине по морю…
Билли вдруг обнаружил, что его непоседливая напарница исчезла. Но беспокоиться за нее он не стал, а решил подождать. История о морском дьяволе ему понравилась. Он попробовал пофантазировать: каково это, видеть свою любимую лишь раз в десять лет. Вот мама ждала папку, очень-очень долго… Билли и сам не помнил, сколько. И как рада была, когда он вернулся… Тяжело, наверное, живется этому дьяволу. Ну да на то он и дьявол…
- Билли! – перед ним возникла Марго, растрепанная, но довольная, - Слушай, что я узнала. Здесь ночью останавливалась «Авантюра», мы еще можем ее догнать. Она ушла курсом…
- Что за «Авантюра»? – попробовал сопротивляться Билли, но было бесполезно.
- Так надо! Идем, идем!.. – Марго потащила его за рукав. Билли только и видел, как мелькнула корма какого-то грузящегося судна, пожилое лицо в седых бакенбардах да большой желто-синий попугай, сидящий на вывеске…
- «Авантюра» - корабль, который нам поможет, - объясняла Марго, пока они забирались на борт «Левиафана». – Что ты на меня так удивленно смотришь? Это единственный корабль, который пойдет на Тортугу, и который мы сможем догнать. Поэтому мы ее и догоняем. Ставь курс!
Уже отходя от островка, Билли заметил небольшой бриг с надписью «Бристоль» на корме. Кажется, тот самый, который грузился, и где попугай сидел…
- А мы узнаем твою «Авантюру» издали? – спросил Билли.
- Узнаем… По парусам. 
   
На борту «Бристоля», следующим утром.
Капитан Джек Воробей лежал, раскинувшись поперек кровати, и тоскливо смотрел на расплывающееся по его рубахе пятно темно-красного цвета. Его руки дрожали… Собственно, именно из-за этого он и опрокинул на себя бокал с красным вином. Захотелось, понимаете ли, красивой жизни… «Сколько продукта пропадает», - мрачно подумал капитан Воробей. В качестве компенсации за эти неприятные мысли он решил подумать о чем-то более приятном. Скажем, о его блистательном появлении утром у штурвала… Джек усмехнулся в усы. До чего обалдело выглядела команда «Бристоля», когда он изящно вынул пистолет, и, не отрываясь от штурвала, направил ствол в сторону капитана… Ах, простите, уже бывшего капитана. «Сохраняйте спокойствие, я захватил это судно!» «И бросьте оружие» - это мистер Гиббс добавил, целясь с обеих рук. А потом, о, потом было его блистательное выступление, да такое, что любой лягушатник обзавидовался бы. Вот как надо вести переговоры!
«Друзья мои!» - пафосно начал он, - «Вы родились под счастливой звездой! Ибо что светило бы вам, не явись я перед ваши очи? Вам предстояла долгая и скучная жизнь, полная каторжного труда, за который вы получали бы жалкие гроши от этого куска сала», - и показать на трясущегося купца-капитана. «Но, к счастью, вы встретили меня. И я предлагаю вам – идите в команду ко мне, капитану Джеку Воробью! Да-да, тому самому! И у вас будет каждый день ром, веселая жизнь, равная доля добычи, которой, скажу, будет навалом… А самое главное – свобода! Никто не будет заковывать вас в колодки… Пока вас не сцапают собаки Его величества, конечно. И никто не будет вами помыкать… Кроме вашего капитана. А если найдется такой смельчак, которому не по нраву окажется капитан Воробей, то пусть он выйдет, пусть вынет свой кортик, и если я живым выйду из этой схватки, а он будет победителем, то отдам ему свою шляпу и сам буду козырять ему наравне со всеми, и отдавать долю добычи… А теперь решайте – что вам по душе. Гнить в оковах или быть вольными джентльменами удачи?»
Само собой, его команда тут же пополнилась несколькими бравыми ребятами. Остальных ссадили в шлюпку с парой бочонков провизии и воды и отдали на волю волн…
А сейчас предстояло не очень приятное дело… Очередная встреча с очередным старым другом. Нет. Пожалуй, этот старый друг уже давным-давно заслужил звание внеочередного.
- Кэп, вы не в духе? – в каюту заглянул мистер Гиббс.
- А в чем же я еще, по-твоему? – раздраженно отозвался Джек. Он отбросил бесполезную бутылку из-под коллекционного красного вина и поднес к губам сосуд с привычным ромом. – Насквозь проспиртовался… Что там у тебя?
- Кэп, - Гиббс вытянулся во фрунт, - «Черная Жемчужина» по правому борту, сэр.
- Помянешь, тут же всплывет… - пробормотал Джек, поднимаясь с очень большой неохотой. – Это, я, само собой, не про «Жемчужину», а про того, кто имеет наглость называться сейчас его капитаном… И из-за кого мне пришлось опуститься до плавания на этой посудине… - Джеку наконец удалось принять относительно вертикальное положение, которое грозило в скором времени превратиться в строго горизонтальное. Понятливый мистер Гиббс поспешил дать капитану опереться на свое плечо.
- Мерси, друг… Ну, а пока мы с Гектором обсуждаем кое-какие дела, косвенным образом нас всех касающиеся, даю следующий приказ, - говорил Джек, пока они с Гиббсом выходили из каюты и направлялись к шлюпке. – Отвести эту посудину… Как там она называется, «Ливерпуль»? «Челси»? А, «Бристоль»! Так вот, отведешь «Бристоль» на Барбадос и подберешь там мою команду. Ты помнишь, надеюсь, где мы ее оставили?
- Так точно кэп, - ответил Гиббс, усаживая Джека в шлюпку. – Кэп, но… Вы уверены, что Барбоссе можно доверять? Ну, то есть, нельзя, конечно…. Я имею в виду, ему можно доверять в этом предприятии? Он ведь почти наверняка задумало очередную пакость!
- Пакость? Вне всякого сомнения! – заявил Джек, берясь за весла. – Но вот в чем вопрос, друг мой: пакость ПРОТИВ меня, или пакость, когда Я В ДОЛЕ? А это, мистер Гиббс, две большие разницы… Очень большие… А сейчас, сто акул нам в глотку, беритесь за штурвал и ведите «Бристоль» на Барбадос!
- Есть, кэп! – отсалютовал мистер Гиббс. 

Этим же утром, на «Левиафане».
Билли недовольно щурился на солнце, изредка поднимая глаза на Марго, ловко управляющуюся со штурвалом. Точнее, недовольство адресовалось как раз-таки слепящему светилу, а никак не напарнице. Всю ночь она добросовестно несла вахту, да еще и утром держалась молодцом. «Когда мы ходили к островам Пряностей, а за нами по пятам шли испанцы, спать приходилось по два часа в сутки», - поясняла она свою выносливость. Билли только улыбался. Он уже привык, что напарница обожает похвастаться и преувеличить свои успехи, которые и без того были порядочны для подростка. Но ей этого было мало – они должны были быть порядочны для морского волка! 
- Эй, спишь? – раздался вдруг звонкий голос напарницы совсем близко от него.
-  И не думал… А штурвал? – Билли открыл глаза. Марго стояла перед ним. 
- Ха, тоже мне карта капитана Флинта… (карибский аналог «бином Ньютона» - авт.))) Пару тросов привязала, натянула на рым-болты, придавила, чтоб струной стояли, и все, - беззаботно ответила Марго. – Недолго ведь, курс-то есть. Всего и нужно, чтоб в сторону не отклониться.
Билли вскочил и помчался на ют…
Картина, открывшаяся его глазам, была удивительна.
Штурвал, к рукоятям которого были привязаны туго натянутые канаты, закрепленные на палубе, сам собой держал курс. Авантюрная напарница невинно улыбнулась…
- А если риф? – в возмущении спросил Билли.
- А если риф, то за секунду увидим и обойдем… Ты уж мне поверь!
(От автора: уж не знаю, насколько возможен подобный «автопилот» на парусном судне… Но ведь всегда можно отвертеться, что «Левиафан» - не совсем обычное судно.)))   
- Все великие изобретения делаются от лени… - усмехнулся Билли.
- Это тебе отец сказал? – подмигнула Марго.
- Почему же? – как-то даже обиделся Тернер-младший. – Я сам… додумался…
- Ну, сам так сам, - примирительно сказала Марго. – Слушай, а вот ты тогда так сразу шпагу достал… Ты правда хорошо умеешь фехтовать?
- Ха! – Билли гордо расправил плечи. – Я даже не помню,  во сколько лет впервые взял шпагу! Меня мама сначала учила, а потом и отец.
Он мгновенно выхватил свой клинок, и, любуясь, как он блестит на солнце, запел, делая всевозможные выпады в пустоту.
- Шпаги звон, как звон бокала с детства мне ласкает слух,
Шпага многим показала, шпага многим показала, что такое прах и пух!
Вжик, вжик – уноси готовенького. Вжик, вжик, кто на новенького!
Кто на новенького! 
Он, как мог, изобразил суровое лицо борца за честь и доблесть.
- Подходите, ближе, ближе – вам урок преподнесу.
Подлецов насквозь я вижу, подлецов насквозь я вижу, зарубите на носу!
Облокотился на борт, продолжая фехтовать с пустотой, и с нарочитой скукой запел дальше:
- Эх, народец нынче хилый, драться с этими людьми…
Мне померяться бы силой, мне померяться бы силой, с чертом, черт меня возьми!
И напоследок он подбросил шпагу, та, сверкая, перевернулась в воздухе несколько раз и упала точно ему в руку. Билли замер, держа шпагу в поднятой руке, его волосы развевались, лицо раскраснелось, а глаза сияли.
Марго захлопала.
- Красиво, впечатляет… Но, знаешь что, я заметила, ты щурился пару раз, и мог легко пропустить любой удар. 
- Ну да, солнце в глаза… - нехотя признал Билли, превращаясь из Памятника Великому Фехтовальщику обратно в четырнадцатилетнего паренька. – Но ведь и повернуться можно.
- Не всегда ведь.
- Верно. Эх, ну почему никто не придумал средства, чтобы солнце не слепило глаз! – в сердцах сказал Билли. – Вроде монокля, там, или лорнета… Чтоб видеть сквозь него изнутри было можно, а снаружи – нельзя…
- Есть одно средство, - засмеялась Марго. Она запустила руку в карман своих штанов, пошарила там и вытащила небольшую овальную шкатулочку из позеленевшей меди.
- Иди сюда, - поманила она Билли, открывая шкатулочку. Внутри оказалась какая-то густая вязкая мазь, иссиня-черного цвета.
- Это сурьма, - пояснила напарница, окуная в мазь указательный палец. – Не моргай… - Она аккуратно и медленно провела черту по нижнему веку Билли. Тот едва не дернулся, но представил, что тогда будет представлять собой его лицо – и решил держать себя в руках. 
- И что, это поможет? – спросил он, пока Марго обрабатывала второй глаз.
- На востоке и в африканских странах мужчины так сберегают глаза от солнца и песка. Черный цвет притягивает солнечные лучи. Смотри! – она протянула Билли раскрытую шкатулочку. На внутренней стороне крышки было прикреплено зеркальце.
Билли с радостным удивлением уставился на свое отражение: подведенные глаза здорово меняли и взгляд, и облик в целом. Смотрелось это весьма забавно, хоть и необычно.
- Я же выгляжу как девчонка! – засмеялся он, решив повозмущаться для вида.
- А по мне, так тебе идет… Ты просто еще не видел, как разрисовываются дикари из племени Пелигостов! – заявила Марго.     
- А что за Пелигосты?
- А вот послушай. – Марго одним махом вскочила на кабестан, выхватила из карманов кастаньеты, и, пощелкивая ими и отбивая босыми ногами ритм, запела:
- Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, остров невезения в океане есть,
Остров невезения в океане есть, весь покрытый зеленью, абсолютно весь!
Там живут несчастные люди-дикари, на лицо ужасные, добрые внутри,
На лицо ужасные, добрые внутри, там живут несчастные люди-дикари!
Крокодил не ловится, не растет кокос, плачут богу молятся, не жалея слез,
Плачут, богу молятся, не жалея слез. Крокодил не ловится, не растет кокос!
По такому случаю с ночи до зари плачут невезучие люди-дикари,
И рыдают бедные, и клянут беду в день какой, неведомо, в никаком году! 
- А богом своим, - Марго подбросила кастаньеты, и они сами собой исчезли в ее руках, - они назначают самого красивого, на их взгляд, белого человека из попавшихся к ним в лапы!
- А что, эта должность сменная? – усмехнулся Билли.
- Вроде того… Потому что они съедают этого бога, освобождая его дух из темницы бренной плоти! И выбирают нового.
- И правда остров невезения. – Тернер-младший попробовал посмотреть на солнце. На этот раз – получилось почти не щурясь, сурьма действительно помогала.
- Марго, смотри, - воскликнул он, - остров, впереди остров! Надеюсь, это не твои Пелигосты, а?
- Нет. – Марго соскочила с кабестана и подбежала к борту. – Они совсем в другой стороне… Я к штурвалу – подойдем поближе и бросим якорь!   

На борту «Черной Жемчужины».
- Здравствуй, Гектор… - Джек перемахнул через борт и уставился в глаза бывшему квартмейстеру. 
- Здравствуй, Джек. Ну что, как тебе мой корабль? – Барбосса наигранно гордо обвел рукой «Жемчужину».
- Красивый, - в тон ему ответил Джек. Последние несколько лет они только и делали, что искали возможности отбить друг у друга «Жемчужину». В данный момент удача сопутствовала Барбоссе, но капитан Воробей не терял надежды изменить существующее положение вещей.
- Джек, ты уговорил меня на это временное перемирие, в надежде, что вдвоем мы скорее доберемся до Источника Жизни?
- Но ты позволил себя уговорить, - парировал Джек. – Нет, конечно, два корабля не доберутся дотуда быстрее чем один, а, учитывая навигационные возможности той посудины, которой я по твоей милости вынужден довольствоваться, и того медленнее… Но, ты не находишь, что путешествие к столь ценному… Э-э-э… месту весьма опасно? И кто может поручиться, что на обратном пути на нас не нападут некие… Личности, желающие отбить у нас нашу добычу? И как лучше ее транспортировать – в одной корзине? Или же в двух?
- Уболтал, чертяка языкастый, -  нахмурился Барбосса. – Но скажи-ка мне, с чего бы на нас нападать этим твоим неким личностям? Разве что ты слишком много распускал язык на этом островке…
- Я? – Джек изобразил само воплощение невинности. – Клянусь, я был нем как могила!
- А может, ты сам подговорил этих «личностей»? А что… - продолжал мыслить вслух Барбосса. – На нас нападают, отбивают и воду из Источника, и МОЙ корабль… Тебя якобы берут в плен, а меня сажают в шлюпку и отдают в жертву Морскому Дьяволу. А ты в результате остаешься и с добычей, и с кораблем…
- Гектор! – Джек, как мог, изобразил смертельную обиду, - Подумай сам, поверь, получится: будь у меня столько сообщников, разве стал бы я подписывать на совместное путешествие еще и тебя? Ты думаешь, я так скучаю по тебе? Вынужден тебя разочаровать, это далеко не так.
- Ты и не на такое пойдешь ради своей любимой «Жемчужины»… Да, кстати, Джек! – Барбосса ухмыльнулся, - одна маленькая пташка напела мне, что завелся в Карибском море вор, сумевший обвести вокруг пальца самого Джека Воробья, а? Ох, простите, капитана Джека Воробья!
Джек дернулся, как от удара. В его глазах загорелся нехороший огонек.
- Это грязное плагиаторское козявкообразное существо совсем обнаглело - покусилось на святое! – раздраженно бросил Джек.
- Вот как? Ну-ну, наследственность – великое дело! – Барбосса довольно погладил бороду. Джек яростно уставился на него, и почти тут же нашел, чем уколоть в ответ.
- Наследственность или не наследственность тебе, конечно, виднее… Но еще виднее это одной нашей общей знакомой, которая без покровительства своей богини являет собой самую обычную шарлатанку!
Барбосса побагровел:
- Не советую тебе так отзываться о ней! Она ждет меня!
- Еще и неверную шарлатанку, - ввернул Джек, и как будто только что услышал последние слова бывшего квартмейстера: - Вот как? Неужели ты надеешься, что в обмен на твои ласки она поможет тебе добыть то, что ты хочешь, возможно, еще сильнее, чем Источник? Хотя и он тебе не помешает…   
Барбосса встал и оперся о стол, нависая над Джеком.
- Я и сам добуду это! Ты знаешь, Джек, я всегда получаю то, что я хочу. Рано или поздно.
- Но, насколько мне известно, мистер Тернер избавился от дара Калипсо… - протянул Джек.
- Он не избавился, Джек, и ты знаешь почему! – Барбосса стукнул кулаком по столу. Отлично знаешь. И неужели тебе не стыдно?
- Стыдно? А что это такое? – Удивление Джека было совершенно искренним.
- Ты никогда прежде не имел дела с настоящей женской любовью, Джек, и поэтому не знаешь, какая это сила, - зло протянул Барбосса. – Она любит, а ты развлекаешься. И из-за тебя она стала причиной вечных мучений чужой души…
- Но ты ведь тоже собираешься поступить не самым лучшим образом, - ввернул Джек.
Барбосса нахлобучил свою шляпу с пышным плюмажем:
- Такова наша натура, забыл? И довольно об этом. Итак, твои предложения относительно Источника?
- Вот что мы сделаем. Я, так и быть, останусь на этом корабле, пока мистер Гиббс привезет мою команду. А ты подождешь и велишь не гнать «Жемчужину» к Источнику, пока мистер Гиббс не привезет сюда мою команду.
- Вот как? – нахмурился Барбосса. – А ты знаешь, что мне вовсе не улыбается из-за твоей прихоти терять драгоценное время?
- Но, Гектор, время еще есть, - невинно улыбнулся Джек. – В конце концов, если бы не я, у тебя не было бы карт… Причем дважды не было бы, - кольнул он. – Вернее, дважды могло бы не быть. Таким образом, из ста процентов обладания картами две трети мои, и только тридцать процентов – твои…
- Хорошо, хорошо… - Барбосса гневно отвернулся. Этот размалеванный обвешанный побрякушками черт умел говорить так, что его оппонент был не в силах продолжать разговор. – Только с условиями. Первое – на борту «Жемчужины» командую я. Второе – ты молчишь, ведешь себя тише воды ниже травы, и даже не мечтаешь о том, чтобы поднять бунт среди МОЕЙ команды, ясно?
- Ясно, - проговорил Джек.
- И третье. Лучше тебе вообще не разговаривать ни с кем, кроме меня, ясно?
Джек кивнул и сложил ладони в молитвенном жесте.
Барбосса встал, чтобы отправиться на палубу, отдать соответствующие распоряжения. Джек было рассчитывал остаться в каюте, но, не доходя двух шагов до двери, Барбосса галантно протянул руку в жесте «после вас». Джек ничего не оставалось делать, кроме как покинуть каюту капитана… И жадным взглядом наблюдать, как Барбосса запирает ее.
- Лечь в дрейф, - гаркнул Барбосса. – Мы дожидаемся «Бристоля», и тут же отправляемся.
Матросы кинулись исполнять приказания, и Барбосса обернулся к Джеку:
- А ты что стоишь? К тебе это тоже относится.
У Джека отвисла челюсть от такой наглости. Налюбовавшись на своего верного врага, Барбосса сказал:
- Не  пугайся так, я пошутил. Будешь пока на положении квартмейстера. Но учти – ни слова!
- Ни слова, - кивнул Джек.
Прошло полчаса. Паруса были переставлены, и «Жемчужина» мерно покачивалась на волнах. Кто-то из матросов драил палубу, кто-то начищал рым-болты. Джек прохаживался по палубе, насвистывая что-то. Мало-помалу свист перешел в слова:
- Жил отважный капитан, он объездил много стран,
И не раз он бороздил океан…       
Два матроса, мимо которых он проходил, подняли головы и тут же пригнулись, пряча ухмылки.
- Раз пятнадцать он тонул, погибал среди акул,
Но ни разу даже глазом не моргнул, - чуть громче пропел Джек.
К нему раскачивающейся походкой подошел Барбосса.
- Что это значит, капитан Воробей?
- А что? – невинно осведомился Джек. – Ты запретил мне разговаривать с командой. Насчет пения распоряжений не было.
Барбосса плюнул на свежевымытые доски и удалился. Джек проводил его насмешливым взглядом и продолжил вполголоса, но так, чтоб команда слышала:
- Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка это флаг корабля,
Капитан, капитан, подтянитесь – только смелым покоряются моря.
Теперь уже захихикали и два канонира, чистившие пушки по левому борту. А Джек, воодушевленный успехом, медленными шажками направился к Барбоссе, вставшему за штурвал, и завел елейным голоском:
- Но однажды капитан был в одной из дальних стран,
И влюбился, как простой мальчуган… 
Барбосса бросил на него взгляд, способный обратить в пепел, и резко отвернулся, вперив взгляд в горизонт.
- Раз пятнадцать он краснел, заикался и бледнел…
Но ни разу улыбнуться не посмел! – нагло продолжил Джек.
Барбосса заскрежетал зубами. Перед его мысленным взором пронеслась череда образов, самым красочным из которых было расчленение одного из капитанов с птичьей фамилией прямо на юте…
- Он худел, он мрачнел, и никто ему по-дружески не спел, - издевательски протянул Джек. Он стоял уже в шаге от Барбоссы:
- Капитан, капитан, улыбнитесь… Ведь улыбка, это флаг корабля,
Капитан, капитан, подтянитесь – только смелым покоряются моря…
- Ну все, довольно! – Барбосса бросил штурвал и встал во весь рост. Его лицо перекосилось от ярости, а глаза метали молнии. Он был поистине страшен в этот миг.   
- Что… довольно? – пролепетал Джек, понимая, что на этот раз перегнул палку.
- На этот раз разозлил ты меня, Джек Воробей! – глаза Барбоссы налились кровью.
- Капитан Джек Воробей, - шепотом поправил Джек, понимая, что это уже чересчур… 
- Капитан! – Барбосса сгреб его и приподнял за грудки. – Слишком долго я тратил на тебя свои нервы! Не кажется ли тебе, что, не будь тебя, я бы давным-давно получил то, что хотел, а? И возможно, более легким путем?
- Но, ты же сам говорил, я – причина того, что… - заюлил Джек.
- Нет уж! Овчинка не стоит выделки, Джек. Ты, возможно, и помогаешь, но при этом порчи получается не меньше. Друзья мои! – рявкнул Барбосса команде. – Капитан Джек Воробей, по вашему мнению, пират достойный?
Матросы переглянулись, не совсем понимая, какого ответа ждет от них капитан. 
- Достойный! – сам ответил на свой вопрос Барбосса. Он зло рассмеялся. – А, значит, и погибнуть он должен достойно!
- Гектор… - протянул Джек. – Гектор, это же ты не серьезно?
Барбосса захохотал.
- Джек, мы столько раз отправляли друг друга на тот свет, что уже могли бы привыкнуть. Разом больше или меньше, какая разница… Мистер Твигг, Адамс, Шарки! Протянуть капитана Джека Воробья под килем!
- Зараза… - только и сумел выговорить Джек.

Со стороны, возможно, это выглядело зловеще… Джеку связали руки, но не за спиной, а спереди, и привязали его за них к бушприту, на длинный канат. Поставили его на борт в носовой части корабля. Джек сглотнул. Сейчас его столкнут в воду, и он врежется в борт, и будет погружаться все ниже, пока не упрется в киль… «Жемчужина» продолжит курс, а он будет болтаться беспомощным довеском под ее днищем, обросшим ракушками, кораллами и полипами, возможно, сильнее, чем матросы «Летучего Голландца» когда-то… А у ракушек невероятно острые края и сколы, некоторые народы даже используют их вместо лезвий. Кораллы врезаются в тело, оставляя в нем свои гнилые семена, а анемоны выплескивают парализующий яд. А кровь, расплывающаяся в воде, приманивает акул… И когда его наконец поднимут на борт «Жемчужины», будет ли он еще что-то понимать, чувствовать? Останется ли на его костях хоть пара клочков плоти? Какая ирония – погибнуть от того, что ты любил почти больше всего на свете! И не в первый раз, между прочим… «Ну вот ты и доигрался, Джеки», - с какой-то веселой обреченностью подумал Воробей. В голову вдруг полезла мысль о том, считается ли смерть под килем смертью в море? И если да, то, может, еще не все потеряно? «Может, малыш Уилли возьмет в команду… По старой дружбе», - усмехнулся Джек. Было не столько страшно, сколько обидно, что нельзя сказать любимую фразу: «Вам запомнится этот день, когда…» Все равно же отсюда никто не услышит!
- Довольно тянуть! – сердито крикнул Барбосса. – Толкайте его!
Джек с печально-иронической ухмылкой посмотрел на своего верного врага, выбросил вперед руки и сам прыгнул за борт. Послышался плеск.
- Нам запомнится этот день, когда я в очередной раз избавился от Джека Воробья, - прогремел Барбосса. Команда поддержала его радостным гулом. Что ни говори, а когда ругаются два капитана – простым матросам тоже приходится несладко. Так что, лучше, когда капитан все-таки один. Спокойнее как-то, знаете ли…

Джек даже не почувствовал удара о волны, сразу же «солдатиком» уйдя под воду. Зато это компенсировалось ударом о борт «Жемчужины». Головой… «Зараза!» - успел подумать Джек. – «И еще говорят о том, что корабли вернее женщин… Ничего по… Ма-ма!!!» Джек почувствовал, как на его спину точно плеснули кипятком. Значит, там, наверху, его уже потянули вдоль всего борта… Руки, неловко выброшенные вперед, свело судорогой. Джек попробовал извиваться, точно морской угорь, пытаясь освободиться от петли, но руки ему затянули крепко… «Накрутили целое макраме», - сквозь начинающееся головокружение подумал Джек. Боль грызла его тупой ржавой пилой и начинала переползать со спины на бедра, грудь и живот… Джек бешено завозился, как можно сильнее прижимая связанные руки к днищу, пытаясь если не распороть, так перетереть веревки об острые раковины. Погибать во цвете лет, это не входило в его планы. Но раковины, охотно вгрызающиеся в человеческую плоть, наотрез отказывались перерубать канат… «А ведь этот седой черт сейчас потешается там, наверху!» - попытался вызвать в себе злость и волю к спасению Джек. – «И яблоки жрет… АААА!» Его сильно дернуло назад. Соответственно, усилилась боль… Нет… Почему-то не усилилась. Джек осторожно открыл (и когда только успел зажмуриться?) глаза и увидел примерно в десятке метров над собой нечто продолговатее и черное, радостно узнав в этом днище «Жемчужины». Освободиться ему не удалось, но какой-то из канатов наконец внял его мольбам и усилиям, и наконец то ли развязался, то ли перетерся! Соответственно, длина его, Джека, «поводка» резко увеличилась, теперь Воробей мог безболезненно плыть вслед за «Жемчужиной»… Йо-хо-хо и бутылка рому!!!  Триумф победы омрачило то, что Джек ощутил невероятно острую потребность дышать… Как бы ни лих был капитан Воробей, жабрами он еще не обзавелся. Джек, держа перед собой связанные руки, бешено начал грести одними ногами, штопором поднимаясь на поверхность и желая лишь одного – наконец глотнуть воздуха…
Вынырнул!!! Джек, болтаясь на волнах, лег на спину, делая один глубокий вдох за другим. «Жемчужина» находилась в кабельтове от него. «Не пожалели каната», - ухмыльнулся Джек. Внезапно он ощутил, что его потянуло куда-то в сторону… Жемчужина поставила все паруса и направляется куда-то дальше… Нет! Куда, как раз известно, черт!!! Зараза, зараза, зараза! Надо поскорей добраться до нее, Барбосса не станет подвергать повторному наказанию протянутого под килем, это не по кодексу!..
В следующие несколько секунд Джек полностью познал то, что испытывает игрушечный кораблик, который тянет за веревочку мальчишка, шлепающий бегом по колено в воде. Волны хлестали его со всех сторон, вода забивала то нос, то рот, он вляпывался в медуз и в дым распугивал попадающихся ему рыб, орал какие-то проклятия вслед «Жемчужине», одновременно гордясь, какая она у него, оказывается, быстрая… Ползти в таких условиях, да еще с по-прежнему связанными руками, по натянутому канату было не просто нереально… Но где наша не пропадала!
И вдруг все прервалось вместе с довольно ощутимым ударом по лицу…
Пару секунд Джек лежал неподвижно, стараясь не думать, во что это такое он влетел. Еще через пару секунд он отважился подняться. И еще почти полминуты тупо разглядывал свои руки, на которых болтался измочаленный обрывок каната, клочок песка под ногами, размером примерно с одеяло, и абсолютно пустой океан на все триста шестьдесят градусов вокруг… Пустой, если не считать повернутой к нему кормой «Черной Жемчужины».
- А-а-а… К-как… - Джек закашлялся. – Что, опять?! Эй, не уходите!! Подождите-е-е! Подберите меня-а-а! Спа-а-си-ите-е-е! – Он сдернул с рук остатки каната и замахал ими, как мирным флагом. – Помогите-е-е-е!! Барбоссик!!!   
- Дядь, а чего вы кричите? – раздался рядом спокойный и чуть удивленный голосок.
- Иди отсюда, мальчик, не мешай, - не глядя отмахнулся Джек. – Ма-мо-чка!!! Гекторчик, вернись, я все прощу!!!     
И тут его точно мешком ударили по голове. Он тупо обернулся… И увидел, как мальчишка лет пятнадцати, держащий в руках сетку, набитую ракушками, преспокойно шагнул в воду и направился вдаль… По воде, не доходящей ему до щиколоток…
Джек склонил голову на бок и потерял челюсть. Точно так же, когда увидел «Жемчужину», саму собой плывущую по песку. «Калипсо!» - благоговейно подумал он, шагая вслед за мальчиком. «Калипсо, благодарю тебя, ты не оставила своего любимца!»
Внезапно его нога нащупала пустоту, и капитан Джек Воробей с громким плеском скрылся под водой…
Мальчишка тут же перекинул сетку на локоть и направился на помощь любимцу Калипсо. Джек, отфыркиваясь, забрался на косу… И уставился в лицо парню не с меньшим изумлением.
- Ты кто?
- Билли, - недоуменно отозвался парнишка.
- Я сплю? – Джек поднялся на косе в полный рост и протер глаза.
- Не думаю, - усмехнулся Билли.
- Что-то в высшей мере невразумительное. А… Ты здесь откуда, Билли?
- Пришел на корабле, - пожал плечами парнишка.
- У тебя есть корабль?? – Джек схватил Билли за плечи и затряс его, точно грушу.
- Есть, есть… Знаете, если вы решили болтать, то лучше это делать на суше. Если начнется прилив, нам будет худо, коса скроется… Так что давайте-ка поспешим, сэр…
- Воробей. Капитан Джек Воробей, - представился Джек, шагая вслед за парнишкой. – И зови меня на ты, сынок… Где ты видел, чтоб старые морские волки «выкали» друг другу, а?
Билли пообещал больше не «выкать».
Они с Марго еще утром встали здесь на якорь набрать пресной воды, и, если повезет, провианта. Остров оказался совсем крохотным и пустынным – там не было ни цивилизованных людей, ни, к счастью, дикарей. Билли предложил поискать устриц на косе, которая, как оказалось, уходила в море на километры. В итоге Тернер-младший отошел так далеко, что остров превратился в едва заметную точку на горизонте. И неудивительно, что нового знакомого он увидел лишь тогда, когда тот начал орать и молить о спасении. «Забавный дядечка»,  - подумал Билли, разглядывая насквозь мокрого, но в то же время невероятно самоуверенно державшегося мужчину, покрытого бронзовым загаром, с черной гривой, заплетенной в десятки косичек, и с ярко-красной обшитой бусинками повязкой на голове. От этого человека за версту разило «Веселым Роджером» и морскими приключениями… И еще, пожалуй, ромом. «Интересно, а что с ним произошло?» - подумал паренек. – «Надо будет непременно спросить… Хотя, я же не собираюсь ему рассказывать о своих злоключениях…»
- Вон остров, где мы пришвартовались, мы почти пришли.- Билли указал на приближающийся остров, покрытой буйной зеленью. Перевел взгляд на своего случайного знакомого и ахнул:
- Что с ва… тобой, Джек?
Лицо Джека, несмотря на загар, казалось белым с прозеленью, а под глазами залегли круги. Впрочем, последнее отчасти было из-за растекшейся сурьмы.
- Ты ранен! – Только сейчас Билли заметил бурые потеки на спине капитана. Он подскочил к Джеку, перекидывая его руку на свое плечо. – Черт, я ж тебя не дотащу… Ну, шагай…
Марго, оказывается, уже была на «Левиафане». С мачты она заметила бредущих, и без лишних вопросов схватила канат и спикировала на отмель прямо перед Билли, подняв тучу брызг. Деловито забрала у Билли сетку с устрицами и обхватила Джека с другого бока. Однако лицо ее перекосила гримаса злости.
- Ты кого привел, балда! – шепнула она Билли, пользуясь тем, что Джек был в полубессознательном состоянии. 
- А в чем дело?
- Если тебе дорога моя шкура… Молчи! И ни в чем не прекословь мне! – бросила Марго, забираясь на борт и предоставляя Билли втаскивать туда Джека одному.
Кое-как парнишке это сделать удалось. Он оттащил Джека в каюту и уложил на койку.
- Джек, эй, Джек,  - потряс он Воробья за плечо.
- Ммм? – недовольно отозвался тот.
- Ну, хорошо, хоть жив. Марго, у нас ром есть? – Билли припомнил азы лечебного дела в морских условиях.
- И по имени не смей называть! – Марго, материализовавшись перед ним, со звоном поставила на пол перед койкой несколько бутылок с ромом.  – В трюме нашла. – Зови меня… Как хочешь. Ну, скажем, Протея. И не спрашивай, я потом все объясню! – И она вновь исчезла. Билли дал глотнуть Джеку рома (капитан сразу начал подавать куда более заметные признаки жизни) и с большим трудом перевернул его на живот. Вся спина Джека была изодрана, точно ее рвали когтями сто взбесившихся кошек. Но, похоже, глубоких ран не было. Билли принялся аккуратно отгибать лоскутья окровавленной рубахи и оттирать засохшую кровь, прикладывая к очищенным ранам тряпицу, смоченную ромом. Хлопнула дверь.
- Мар… Э-э-э, Протея, а отчего остаются такие раны?
- Егьо протьянулльи подь кильем жестее-кие вра-акки! -  шепеляво потянула Марго. Билли перевел на нее взгляд и чуть не выронил бутылку с ромом.
Напарница была закутана с ног до головы в какие-то лохмотья. Подолом длинной драной юбки она подметала пол, ее лицо полностью скрывал не менее драный капюшон, с которого свисал клок полупрозрачной ткани, а ее руки, единственное, что осталось неприкрытым, оказались почему-то темно-шоколадного цвета. Заглянув под капюшон, Билли убедился, что и лицо напарницы радикально сменило окрас.
- Чем ты намазалась? – шепотом спросил он.
- Протея зна-аеть разьныйе трафвы, и плоды, и что изь нихь мощщно сттеелать! – ответила Марго, протягивая Билли половинку скорлупы кокосового ореха. Внутри находилась некая мазь ядовито-желтого цвета. – Не бойся, это другая… Намашшь ему раны! – старательно коверкая слова, выговорила Марго. 
- Что за черт? – Джек между тем мало-помалу приходил в себя. Столь притягательный запах рома не позволял ему находиться в забытьи слишком долго.
- Все в порядке, Джек, - успокоил его Билли, осторожно дотрагиваясь до мази. Она приятно холодила пальцы, и парень, решив, что Марго знает, что делает, начал аккуратно наносить мазь на раны Джека. Тот поежился.
- Дай-ка еще рому, сынок…
Марго тут же поднесла ему бутылку, и Джек сделал пару приличных глотков.
- Так, значит, ты Билли, парень? Сокращенно от Уильяма, я полагаю?         
- Да, - ответил Билли, всем свои видом показывая, что он не склонен распускать язык. Одно дело – спасти человека от смерти, и совсем другое – откровенничать с ним.
- Что-то уже совершенно невразумительное, - пробормотал Джек, отхлебывая рому. – А ты кто, цыпа? – спросил он Марго. Та, как могла, изобразила испуг и отскочила на почтительное расстояние.
- Это Протея, я подобрал ее на одном заброшенном острове, - поспешил ответить Билли. И мстительно добавил: - Отличная травница, знахарка и повариха, но больше ничего не умеет и почти не говорит.
Как ни странно, из-под капюшона не донеслось ни одного возмущенного писка. Очевидно, эта характеристика Марго на данный момент устраивала.         

* * *
Дельта реки

В месте, где река впадала в море, вода меняла свой цвет. Возможно, это был всего лишь зрительный обман, а может, дело было в размываемых глинистых берегах и обильной растительности…
Еще там всегда было темно. Густые пальмовые ветви, лианы, какие-то другие ползучие растения так тесно сплетались над головой, что сквозь этот зеленый заслон не проникало ни единого лучика солнца.
«Императрица» встала на якорь, и Элизабет отдала распоряжение спустить шлюпку. К «избушке на курьих ножках», в которой, как и десять, как, наверное, и двадцать лет назад обитала болотная ведьма, добраться можно было лишь по воде…   
Гребли в молчании. Не потому, что сказать было нечего. Просто когда впереди есть цель – действовать легче, но и надобность в разговорах отпадает. 
- Ты правда думаешь, что она может знать о Билли? – спросила Элизабет, когда они уже подплывали.
Уверен. – Уилл схватился за веревочную лестницу, которая, как всегда, свисала до воды, и помог подняться жене. Они толкнули дверь, ожидая, что их встретит обычное приветствие Тиа-Дальмы. Что-то вроде: «Супруги Тернеры! Я знала, что рано или поздно вы появитесь…»
Но уже с первого, вскользь брошенного взгляда становилось понятно: что-то не так.
И пожалуй, даже хуже…
Каждому, впервые посещавшему хижину морской ведьмы, ее убранство казалось совершенно диким беспорядком, ориентироваться в котором может разве что хозяйка. Но, как ни странно, некая гармония во всем этом все же присутствовала.
Именно присутствовала.   
Во-первых, все, что раньше было развешено по потолку и стенам, расставлено по полкам, разложено по ящичкам, валялось сейчас на полу. Чьи-то руки сорвали тряпичные перегородки, развязали и разбросали пучки трав, висевшие по углам. В воздухе витали резкие ароматы каких-то снадобий. На пороге блестели осколки от нескольких разбитых сосудов. На столе лежал черепок, из которого медленно вытекало что-то тягучее, ядовито-зеленого цвета. Элизабет дернулась от неожиданности: по ее туфлям проползло два или три скорпиона.
Она и Уилл посмотрели друг на друга. В мыслях обоих пронесся один и тот же вопрос, глупый, но наиболее подходящий к ситуации. «Что здесь произошло?!»
В смятении они вернулись на «Императрицу». Мозг отказывался понимать и принимать то, что, возможно, произошло. Шаманка Тиа-Дальма казалась вечной и незыблемой, бессмертной и бессменной… Казалось, можно приплыть в дельту реки через сколько угодно лет, и темнокожая ведьма встретит тебя своей обычной ухмылкой. Жрица богини Калипсо обладала удивительным даром выходить невредимой из самых невероятных ситуаций (еще лучше, конечно, было бы для нее направлять в эти ситуации других, а самой отсидеться на своем болоте)… Она была самой настоящей ведьмой и могла за секунду превратить человека в ссохнувшийся труп, так же легко, как заставить гнилую корягу выбросить почки и зацвести – хотя и удачно притворялась обычной шарлатанкой. Очевидно, для того, чтобы обеспечить себе покой и не метаться днями и ночами между постелями морских волков, решивших, что именно они достойны возвращения с того света. «Хорошенького понемногу» - таким был один из ее многочисленных девизов.
И вот сейчас даже невозможно сказать наверняка, жива ли она. Сама абсурдность этого вопроса пугала и заставляла подумать о силе, осмелившейся бросить вызов жрице Моря.
- Ну вот и не оправдалась наша надежда. – Элизабет стояла за штурвалом, держа курс скорее машинально.
Уилл молчал. Глупо было бы сейчас произносить слов утешения, что-то вроде «Не беспокойся, любимая», «Мы обязательно найдем его…» В этом плюс, а для кого-то и минус супружеских пар, проживших в любви и согласии долгие годы. Они понимают друг друга без слов. И Тернер понимал, что сейчас его жену беспокоит не столько сам факт того, что Билли где-то далеко и один, а то, что на Карибском море снова нечисто…
- Пойдем на всех парусах, - твердо сказал Уилл. – Ближайший остров… здесь, в двух шагах буквально. – Он ткнул пальцем в карту. – Командуй, а я встану за штурвал.   

Островок обладал довольно странным и труднопроизносимым именем – его никак невозможно было даже прочесть на карте, не то что произнести. Поэтому местные жители называли его Гуарахед.
Китайская джонка в маленьком порту не привлекла много внимания. Уилл и Элизабет сошли на берег, рассчитывая поспрашивать людей в тавернах или на улицах, не видели ли они приметный корабль с фигурой морского змея у бушприта. Кто-то пожимал в ответ плечами, кто-то откровенно хохотал… Уилл уже настраивал себя на безрезультатность, считая, что трудно с первого раза попасть в десятку, как вдруг в одной из таверн им повезло.
- Морской змей? – почесал в затылке старик с деревянной ногой, сидящий за столиком в мрачном углу. – Как же, как же… Нет, не я, а рыжий Боб, вот он видел. Еще заливал, что корабль стоял прямо на суше, в бухте Кривой Клюки. А потом исчез. С приливом и исчез. Ушел, видать. Рыжий болтает, в сторону Алых рифов ушел.   
- А… Не было ли на том корабле мальчика? – дрожащим голосом спросила Элизабет.
- Да я не спрашивал… - Одноногий снова почесал в затылке. – Юнги, они ж всегда на всех судах есть. Ну, и тут постоянно всякая мелкота бегает, байки слушает… Я тогда и рассказывал, - оживился он. – Про морского дьявола! Как он корабли топит и грешников на дно утягивает. А говорят, у него морские желуди на лице, а вместо волос щупальца! И вместо пальцев щупальца! И даже вместо… Везде, везде отвратительные склизкие щупальца – слыхали про такое? – его глаза заблестели.
- Слыхали, - ответил Уилл, невольно пряча улыбку.
- Нет, вы посмотрите на него! – сердито закашлялся старик. – Дьявола морского не боится, смеется! Может, ты ему вызов посмеешь бросить, а, парень?
- Вряд ли, - уже открыто улыбнулся Уилл, проталкиваясь к выходу и уводя за собой Элизабет.
Едва дверь таверны захлопнулась за ними, оба рассмеялись.
- Билли был здесь, я точно знаю, - весело говорил Уилл, пока они поднимались на «Императрицу». – Видишь, я не ошибался в нем. Он смелый паренек, не пропадет в море… Постой-ка, ты улыбаешься?
- Улыбаюсь и буду улыбаться! – Элизабет жадно вдохнула морской воздух. – Я знаю, это звучит нелепо и как-то глупо… Но я рада, что так все вышло. Рада, что вырвалась из клетки…
Улыбка Уилла погасла.
- Никто не осмелился бы держать тебя в клетке, а я тем более… Ты была вольна покинуть ее в любой момент, - тихо сказал он.
Элизабет грустно и серьезно посмотрела ему в глаза.
- Кто я такая, чтобы из-за своей жажды свободы навеки лишить свободы другого? Если я королева пиратов, это еще не значит, что я – пиратка, насквозь пропитанная алчностью и стремлением везде искать лишь выгоду.
- Спасибо, - только и смог ответить Уилл. – И, знаешь… Я тоже рад, что ТАК вышло.
«Императрица» шла к горизонту, утопая в лучах заходящего солнца.

- Капитан! На голизонте колабль! – раздался голос Кхай-Гоня. 
Элизабет не глядя протянула руку открытой ладонью вверх и поднесла к глазам подзорную трубу, которую тут же поднесли ей.
- Британский… - задумчиво произнесла молодая женщина. Единственным отличием этого судна от обычного «торговца» был… «Коленкоровый Джек», развевающийся на грот-мачте. – Отставить панику, ребята – свои! Приспустить наш флаг, поднять белое знамя – пускай видят, что мы сейчас с миром.
Приказание было исполнено, и через несколько секунд над бывшим «торговцем» ответно затрепетал белый флаг.
Корабли сошлись борт в борт. Элизабет прищурившись, попыталась разглядеть людей на незнакомом судне. Она сложила ладони рупором и крикнула:
- Эй, молодцы, кто из вас капитан?
Ответом ей были неясные крики, какая-то возня… А потом над фальшбортом показался человек, с которым она не один пуд морской соли когда-то съела.
- Мисс… Миссис Элизабет?
- Мистер Гиббс? – одновременно выдохнули Уилл и Элизабет.
-…Неужели теперь вы добыли себе корабль и решили оставить Джека Воробья? – спросила Элизабет.
Они втроем сидели в капитанской каюте «Бристоля», попивая ром, которого, как и следовало предположить, имелось предостаточно. Правда, пил в основном Гиббс – супруги Тернеры сделали лишь по паре глотков. И, в общем-то, правильно – праздновать пока было нечего, а заливать горе – тем более не годилось.
- Нет, вот из-за Джека и началась очередная заварушка… - протянул мистер Гиббс. – Давным-давно, еще сразу после того, как Барбосса снова увел у Джека «Жемчужину».
- Как, опять? – воскликнула Элизабет.
- Это судьба… - не удержался Тернер. 
- Неужели вы ничего не слышали? Ну, мистер Тернер, понятно, но вы, Элизабет… Вы же жили на этом островке! Так вот, Джек не остался в долгу. Он завладел теми самыми картами – помните их? Ну те, что смастрячили проклятые китайцы… Ничего на них не разберешь. Ну, и отплыл на утлой лодчонке с Тортуги, как когда-то. Помните небось? Крохотная шлюпка, парус гнилой, а на единственной мачте – его пестрый флаг.
- А ты, конечно, остался? – спросил Уилл. Гиббс засмущался:
- Ну, там бы все равно не хватило места двоим… И, к тому же, там, на Тортуге, такие очаровательные дамы…
- Ну что ж, понятно… И долго ты оставался там?
- Ровно до того дня, как Джек явился назад – спустя год примерно. Очень злой явился, и ругал последними словами то себя, то Барбоссу… Ругал себя за то, что не удосужился вызнать кое-чего у черномазой ведьмы, что поддался на провокацию… Но знаете, что я заметил, - Гиббс, хотя нужды в этом не было, понизил голос. – Старина Джек стал с той поры куда задиристей. Если такое вообще возможно. Лез куда ни попадя, дрался, выходя один на десяток. С такими развлечениями он должен был загнуться уже на третьей неделе! Но он все же был жив, его как будто ни один меч не разил. Нет, вру – меч-то как раз разил. Бывало, он весь в крови приползал – а через сутки-другие снова на ногах. Нечисто дело, вот что я вам скажу. Ну, а потом он опять пропал. Вернулся уже на «Жемчужине», и почти тут же отправился в новое плавание. Да только недолго радовался – как я слышал, его и Барбоссы пути опять ухитрились пересечься. Так они и отбирали друг у друга «Черную Жемчужину»… А в последний раз Джек явился на Тортугу и с порога заявил, что у него созрел самый отважный и безумный план… - Гиббс довольно сощурился. – Эх, провернули – аж слюнки текут! Представляете, мы с Джеком – что ни говорите, а голова он – пробрались на борт этого красавца в бочках с солониной! Ну, а потом уж дело умения. И вот, капитан Воробей отдал мне приказ подобрать остальную команду  - как вы заметили, наверное, она уже здесь, вся, - и идти ему навстречу.
- То есть, «Черная Жемчужина» должна быть где-то здесь? – спросила Элизабет.
- Именно что должна, - произнес мистер Гиббс. – Не нравится мне, что кэп опять пошел на сговор с этим дьяволом Барбоссой. Всем ведь известно – тот якшается с ведьмой из дельты, с Тиа-Дальмой…
- Мы были там, - перебила его Элизабет. – Хотели попросить у нее помощи, в поисках нашего сына. Но там никого нет. Все разгромлено, как будто была битва.
Гиббс поперхнулся:
- Святая матерь божья!.. Где найдется безумец, готовый поднять руку на эту бабу? И много ли останется смельчаков живых после этого? Ну вот, зря ром пил, - огорченно добавил он заметно более трезвым голосом.
- Где Джек Воробей, там жди приключений, - задумчиво произнес Уилл. – Так или иначе, на нем сходятся все ниточки. Как бы ни начиналось очередное путешествие – рано или поздно оно выведет на капитана Воробья… Нам нужно разделиться.
- В смысле? – спросила Элизабет.
- Раз уж у нас два корабля, а цель, по-видимому, теперь будет одна – найти не только Билли, но и капитана Джека – нам следует союзничать.
- Уилл, ты серьезно? – улыбнулась Элизабет. – Ты же сам не раз говорил, что в нашей жизни иногда слишком много Джека.
- Если мы сейчас увернемся от него, все равно карты лягут так, что мы вновь окажемся спина к спине… А потому лучше поторопить этот момент, не так ли? Я предлагаю тебе, Элизабет, продолжать следовать нашим курсом. А я перейду на «Бристоль», и мы пойдем за «Черной Жемчужиной». Мистер Гиббс, вы не против?
- Не против, - кивнул Гиббс. – Может, то, что нас поведет сам Морской Дьявол, заставит команду держаться чуточку подисциплинированней. Как там у вам на «Голландце» было заведено – чуть что, и под киль, на корм рыбам?
- И сорок ударов семихвосткой, и врастание в борта, - в тон ему сказал Уилл.             

    * * *
Погода выдалась отменная: все морские духи, очевидно, пребывали в прекрасном настроении и совместно решили не чинить никаких препятствий. За штурвалом на этот раз стоял Билли – Марго с появлением Джека резко изменила свое поведение. На палубу она теперь выходила редко, а если и выходила – то тут же забиралась на мачту и сидела там, переставляя паруса. Одному черту было известно, как она ухитрялась это проделывать в своей длинной хламиде, скрывающей и лицо, и все тело… Задавать вопросы казалось Билли пустым делом – все рано напарница бы не ответила, а догадываться можно было бесконечно.
Море, на диво спокойное, расстилающееся до горизонта, навевало романтичное настроение, и хотелось петь…   
- Отдав морской пучине дань – сказания не врут,
Летит корабль в злую даль, везет разбойный люд…
Им жребий дан, их капитан мешает ночь с огнем,
И ключ сокрыт, сундук закрыт, и сердце бьется в нем.
И мокрый трос – вперед, матрос! – проклятый бриг летит,
И паруса слепят глаза, и палуба скрипит…
И распроклятый капитан плывет все ночь за днем,
И ключ сокрыт, сундук закрыт, и сердце бьется в нем…
- Неплохо, капитан Уильям, - послышался знакомый голос. Билли, смутившись, обернулся.
Перед ним стоял Джек.
Снадобье, сваренное Марго, то ли и впрямь было чудесным, то ли Джек отличался крепким здоровьем и дубленой шкурой, а может, и то, и другое, но только их спасенный уже на второй день стоял на ногах, а на третий – разгуливал по кораблю, как ни в чем ни бывало. Впрочем, на его разговорчивости это не сказалось: он по-прежнему ухитрялся болтать без умолку, таинственным образом умалчивая обо всем, что касалось его самого. Билли лишь было известно, что капитан Джек Воробей ходил на судне «Черная Жемчужина».   
- И где же ты слышал такую песенку? Не от родителей, случайно?
- Ну, в общем, да… Это про морского дьявола, капитана «Летучего Голландца». Знаешь ведь эту легенду?
- Кто же не знает. – Джек оперся о фальшборт и посмотрел на небо, где не было ни облачка. – Слушай, сынок, а если я скажу тебе, что знаю этого морского дьявола, что видел его, так же, как видел тебя?
Билли вежливо улыбнулся, как на шутку.
- Ну, это маловероятно. 
- Не скажи, приятель. В мире есть многое, что неподвластно никаким законам. А я, поверь, всякого навидался… Водил свой корабль в бездну и за проклятым кладом, вступал в сделку с нечистой силой, погибал в глотке морских чудовищ и загибался в Чистилище. Один раз даже пришлось скрестить шпаги с самим чертом…
- Ты мне Марго напоминаешь, - не подумав, сказал Билли, и тут же прикусил язык…
- Кого? – насторожился Джек.
- Никого. Никого… Так, сестра троюродной племянницы второй двоюродной тети… Тоже болтала о подвигах…
- Двоюродной тети, значит… - пробормотал Джек. – Жемчужинка… 
- Что?
- «Черная Жемчужина». Корабль на горизонте. Смотри!
Билли прищурился. На тоненькой ниточке, по которой небо сходилось с водой, и правда, виднелась крохотная точка.
- Ты уверен, Джек?
- Свой корабль я узнаю! – заупрямился Джек. – Вот что, приятель, растолкай-ка свою чернокожую помощницу, и подойдем к ним поближе. Мне надо кое-что там уладить…
Билли без вопросов уступил штурвал и отправился в каюту Марго.
Войдя, он испытал некую смесь зависти и возмущения: напарница спала, как ни в чем ни бывало. Билли на цыпочках подобрался к кровати и собрался было сдернуть накрывающее девчонку с головой одеяло, как вдруг получил удар по затылку. Обернулся и сказал:
- Ничего умнее не придумала?
Марго сидела на подлокотнике кресла, в углу. У ее ног лежало два или три яблочных огрызка, и именно ими она метко кидалась в Билли.
- Ты просто очень заманчивая мишень, - заявила она.
- Вылезай, мы догнали корабль Джека.
- Не тянет что-то… Кстати, а ты не задумывался  о том, почему это капитан оказался вне своего корабля? Обычно это очень плохо для капитана…  - Марго слезла с кресла и подошла к Билли, серьезно взглянув ему в глаза. Выглядела она не лучшим образом: под глазами живописно размазались потеки сурьмы, волосы напоминали клубок бурых водорослей, а по всему лицу пошли красновато-коричневые пятна.
- Не дури… Я не глупец, я понимаю, что ты знаешь Джека, что ты ему чем-то насолила, и поэтому боишься его, прячешься… Как бы то ни было, мне до этого дела нет. Довезем его до его «Жемчужины», и расстанемся, - резко сказал Билли.   
Марго понуро уставилась на него:
- У, разнюхал… А может, это он тебе жаловался, а? Нет? Это мое дело, Билл Тернер, и только мое… А теперь, будь добр, исчезни… Дай хоть в порядок себя приведу.
Билли удалился, сердито хлопнув дверью. Отношения с напарницей делались все более и более натянутыми. Причем совершенно непонятно, по какой причине.
«Девчонки…»
Джек мастерски вел «Левиафана», расстояние между кораблями все сокращалось. Капитан Воробей уже предвкушал свое эффектное появление на палубе СВОЕГО корабля и свое эффектное: «Вам запомнится этот день, когда к вам вернулся…», как вдруг… Тишину прорезал грохот пушечного залпа.
- Они стреляют по нам?! – недоумевающе воскликнул Билли, подбегая к Джеку. Тот глубокомысленно уставился на ощетинившийся пушками бор «Жемчужины».
- Похоже, что да, сынок… Ты, насколько я знаю, не встречал раньше этот корабль, нет?
Билли, не понимая, к чему Воробей клонит, покачал головой.
- А меня они вряд ли сейчас видят, и тем более, вряд ли даже догадываются, что я здесь. Следовательно… дело в твоей молчаливой спутнице, – тихо промолвил Джек. – Смекаешь?
Билли изменился в лице.
- Неправда! – возмущенно крикнул он.
Прогремел второй залп. Джек резко крутанул штурвал, уходя от ядра.
- Пушки у вас тут есть, растудыть вас на реи?!
- Есть! – Билли пронесся по юту. Откуда-то выскочила Марго, и они уже вдвоем начали лихорадочно заряжать фальконет…
- Держитесь, ребятки, сейчас тряханет… Огонь!!!
Фальконет бабахнул, выплевывая клуб дыма.
- Ну кто так стреляет… Всем бортом надо! – кричал Воробей, разворачивая «Левиафана». – Огонь!!
«Черная Жемчужина» ответила двойным залпом. Бушприт «Левиафана» разлетелся щепками… Джек послал в сторону своего корабля пару пуль из верных мушкетов.
- Огонь!!
Залп. Залп. Еще один залп. Вдребезги разлетелся фальшборт, как-то медленно и лениво повалилась перебитая ядром бизань… Билли с ужасом видел, как погибает его корабль, который и он, и его отец любили, как живое существо…
Между «Черной Жемчужиной» и «Левиафаном» оставалось не больше десятка метров, когда зазмеились в воздухе тросы абордажных кошек, и понеслись на палубу вооруженные до зубов головорезы… Билли очутился лицом к лицу с здоровенным громилой в чалме, и даже не успев замахнуться, ощутил удар на своем теле, ощутил, что лежит на палубе, увидел краем глаза, как Джек рубится с двумя, а то и с тремя пиратами… Не стихал звон клинков, грохот орудий… Женский крик взлетел вверх и оборвался… Марго… Неужели ее успели убить?! Но тут его схватили за шиворот, ворот рубахи врезался в горло, а перед глазами замелькали темные пятна, в которых вскоре скрылось все… Лишь «Левиафан» остался, «Левиафан», медленно уходящий под воду… И что-то гибкое, сизое, изумрудное, скользящее под поверхностью моря…     

- Какого морского дьявола? – ревел Барбосса. Доски палубы жалобно затрещали под ударом его сапога. Боцман, явившийся отвечать за всю команду, нервно держался за скулу, на которой расплывался темно-фиолетовый синяк.
- Какого… какого пьяного кракена?? У вас в голове мозги или труха от гнилых рангоутов?
- Кэп… - пролепетал боцман. – Вы приказали…
- Я не приказывал отправлять корабль на дно!! – Барбосса ударил кулаком по фальшборту. Капуцин Джек заверещал и сиганул прочь с плеча хозяина. – Если вы все такие балбесы, что даже устрицы в винном соусе соображают больше – это исключительно ваша вина! Как и то, что мы могли бы заполучить отличное судно!
- Но, кэп… Мы же не знали, что на борту только трое… Мы…
- Что? – Барбосса встрепенулся. – Трое?
- Смотрите, кэп… - Боцман сделал знак матросам, и те подвели, а точнее, приволокли пленников. Барбосса обвел их хмурым взглядом. Мальчишка, еле держащийся на ногах, девушка, выглядевшая точно больная проказой, и…
- Джек Воробей, - констатировал Барбосса.
- Здравствуй, Гектор, - ухмыльнулся Джек.
- Черт побери, как он выжил? – зашептались матросы.     
- А может, проверим на прочность его еще раз?
- Молчать! – рявкнул Гектор. – Этих двоих, - он указал на Марго и Билли – в трюм, Капитана Воробья – в носовую часть, за решетку, и пусть сидит там один. И лучше бы вам самим попрыгать за борт в лапы к морскому дьяволу, если тронете хоть кого-нибудь из них пальцем, ясно?
Команда недовольно зароптала, но перечить капитану не осмелилась. Джека увели в одну сторону, Билли и Марго – в другую…
- Шагай, шагай, крыса…
Перед глазами все плыло. Все так по-настоящему, все всерьез… Не как отцовские рассказы, не как байки в тавернах… Их швырнули на осклизлый пол, мерзко лязгая, задвинулся засов… Марго несколько секунд не шевелилась – Билли даже струхнул, не сломали ли ей руку или ногу, но крови на напарнице не было. Она вообще казалась практически невредимой. Да и сам Билли, если не считать пары синяков и царапин, особых травм не получил.
Билли окинул взглядом место, куда их заперли. Вроде обычное трюмообразное помещение, где держат, кажется, балласт… Или там, не очень часто нужные вещи, или снасти запасные, или что-то в этом роде. И, кстати, не так уж сыро тут было. Так что, если прибавить к этому то, что обращались с ними не в пример аккуратно, не как с захваченными пленными, то можно сделать некие выводы… Выкуп? Нет, вряд ли… Тогда?…
- Марго, - окликнул Билли девушку. Та недовольно привстала.
- Ну?
- Тебе не кажется странным, что мы здесь? – тихо спросил парень. Марго сделала вид, будто ее ужасно заинтересовали пятна на потолке.   
- Не притворяйся. Нам ничего не сделали. Нас только захватили – значит, мы им нужны. А раз мы им нужны – значит, они нас искали. А раз искали и нашли, значит… Марго. Тебе знаком их капитан?
- Гектор Барбосса, - безучастно бросила Марго.
- И давно ты на него работаешь? – скорей наугад, чем с уверенностью, спросил Билли, не скрывая презрения.
- Старая сволочь, - беззлобно ответила Марго. – Седой морской черт… И обманщик еще тот.     
- И что же он пообещал тебе в обмен на то, что ты выманишь меня в море? – с горечью спросил Билли.
- Какая теперь разница? – беззаботно сказала Марго. – Я теперь в том же положении, что и ты…  - она с тоской посмотрела на свое клеймо.
- Но зачем мы ему? Мои родители не аристократы, не богачи. У отца был только «Левиафан», а твой Барбосса потопил его.
- Я не знаю, Билли. Знаю только то, что Барбосса всегда обдумывает, прежде чем делать, не как Джек Воробей. 
- А Джека Воробья ты давно знаешь?
- Достаточно давно. Кто же в Карибском море не знает капитана Джека Воробья… Все джентльмены и леди удачи его знают.
- Марго, можно еще вопрос?
- Валяй…
- В том, что ты болтала на Тортуге, в море, сейчас – во всем этом есть хоть слово правды? – Билли приподнялся, чтобы увидеть ее глаза. Девушка снова потерла свое клеймо, закинула руки за голову.
- Да все неправда, - беззлобно ответила она.
Дверь скрипнула. В образовавшуюся щель чья-то рука просунула миску с хлебом и бутылку с чем-то прозрачным. Оставалось надеяться, что это вода, а не ром.
- Лопайте, чертенята…

3

* * *
Гектор захлопнул дверь и раздраженно прошелся по своей каюте. Дело пахло порохом, и кто знает, когда этот порох взорвется.
- Что там у вас еще? – недовольно рявкнул Барбосса.
У порога, нехорошо ухмыляясь, топталось несколько матросов. А за ними сгрудилась едва ли не вся команда. И выражения их лиц и то, как они, будто невзначай дотрагивались до своих сабель, явно не предвещало ничего хорошего… Толпа матросов – как и любая другая толпа – капризна, в точности как море. Сегодня они покорны тебе и охотно идут за тобой, а завтра они забудут все, что ты сделала для них – и ты захлебываешься своей же кровью под их восторженный рев.
Несколько секунд матросы лишь перешептывались да подталкивали друг друга, и наконец навстречу Барбоссе шагнул рослый канонир.
- Кэп, - начал он чуть резче, чем полагалось бы при разговоре с капитаном, - команда имеет кое-что сказать вам.
- Вот как? – наигранно равнодушно поинтересовался Барбосса и отвернулся к столу, где тревожно верещал капуцин Джек. – Ну говори-говори, я парламентеров не убиваю.
- Кэп, мы вроде не дураки и понимаем, зачем вы велели запереть в трюме мальчишку и девчонку. Это ваши планы, ваши дела, и мы в них не лезем. Но скажите на милость, на кой черт вы оставили жизнь этому ночному кошмару Дэйви Джонса, этому лохматому недоумку? Кажется, - канонир сверкнул золотой коронкой, - за него ни корабля, ни выкупа не дадут. Или, может, мы ошибаемся?
- А на что он вам? – нахмурился Барбосса.
По толпе прошла волна ропота. Очевидно, кроме метких ударов саблей, на счет Джека попало еще немало подвигов.
- Не дело, когда на судне два капитана, пусть даже корабль одного из них затонул. Это что две хозяйки на кухне, - выкрикнул кто-то из толпы.
- Он пленен, его мы одолели его в честном бою, его судно сгинуло в пучине, так неужели вы откажете ребятам в забаве, - поддержал канонир.
- Он выбрался живым из-под киля, так пусть и по доске прогуляется!
- Или сорок ударов – по закону Моисееву!
- Пустить ему кровь, сто акул в глотку! – наступали сзади.
- Стоять! – рявкнул Барбосса, дернувшись вперед. В его руке молнией сверкнула сабля, капуцин Джек вздыбил шерсть и грозно застрекотал, грозя выцарапать глаза любому, кто покусится на хозяина.
Не ожидая отпора, команда замешкалась. Этих секунд Гектору хватило, чтобы вернуть ситуацию под свой контроль.
- Кто ты такой, Том, и кто ты, Боб, и ты, Джон, чтоб здесь командовать? – он медленно очертил саблей круг вокруг себя. – Может, капитан, а? – Его голос делался все более тихим и зловещим. – Не слишком вы храбры, ребятки? Тогда слушайте и запоминайте. Джек Воробей останется на борту «Черной Жемчужины», целым и невредимым, пока я тут командую, ясно? А если кому это не по душе, так путь тот выйдет, вынет свой клинок, и я, хоть и наполовину седой, увижу, какого цвета у него потроха, еще до того, как мои глаза закроются.
Команда молчала. Эта манера говорить была необычна для Гектора Барбоссы. Обычно он предпочитал орать так, что по всему судну тряслись рангоуты. Но сейчас этот зловещий полушепот вогнал на какой-то момент каждого из матросов в не меньший трепет.
По одному его головорезы покинули каюту. Едва вышел последний, Барбосса свистнул своего капуцина – тот прыгнул ему на плечо – и направился прочь.
Уже у люка его нагнал боцман. Пряча глаза, он взял капитана за рукав одной рукой, а второй – вложил ему в ладонь что-то маленькое, и так же быстро отошел.
Разжимать кулак Барбосса не стал.

Джек полулежал, привалившись к стене, и уныло пересчитывал трещины в ней, когда по ступенькам прогромыхали шаги.
- Зачем явил сюда свои полипы, Гектор? – привычно осведомился он.
Вместо ответа Барбосса – небывалое дело, где-то сдох кит! – протянул ему сквозь решетку бутылку рома.
- Надо же, - Джек внимательно осмотрел поданное и вытащил пробку. – Еще одна попытка уничтожить меня тем, что я люблю больше всего на свете, а? Отравлено?
- Не хочешь, так отдай. – Барбосса, недовольно скривившись, протянул руку за бутылкой. Джек тут же отскочил на порядочное расстояние.
- То-то же. Джек, дело худо.
- Для тебя или для меня? – Джек отхлебнул хороший глоток.
- Не паясничай хотя бы сейчас. Для обоих. – Барбосса поднял руку, так, чтобы Джек мог ее видеть, и разжал кулак. – Как говорит твой квартмейстер, лопни мои глаза, если это не то, что я думаю. 
На его ладони темнел бумажный кружок, вымазанный чем-то черным.
- Не так красиво, как у Дейви Джонса, но все-таки самая что ни на есть настоящая черная метка, - криво усмехнулся Барбосса. – Меня собираются разжаловать. И знаешь, из-за чего? Из-за кого, вернее?
- Даже не смею предполагать. – Джек протянул бутылку Барбоссе. Тот отхлебнул и отдал ее назад.
- Команда взбесилась. Озверели совсем. Ты не хуже меня знаешь, как это бывает. «Сегодня, пират, ты пьян и богат, а завтра на рее висишь». Не хватает им развлечений, видите ли… Сначала за парня и девчонку, потом за тебя… Я бы не стал подвергать тебя повторному наказанию, Джек. Да и первому, между нами, тоже…
- Прости, я не удержался, - очаровательно улыбнулся Джек. – Ты такой забавный, когда злишься… Знаешь, какое это искушение?
- Джек… - в глазах Барбоссы начали появляться искры неукротимой, бешеной ярости…
- Все! – Джек поднял обе руки. – Понял, осознал, признал и вырезал золотыми буквами на мраморной скрижали моей памяти. Вот в чем твоя беда, Гектор – ты вспыльчив, но вот в чем твой плюс – ты отходчив! Я всегда это знал, учти…   
- Только не подумай, Джек, что я, как крыса, ищу помощи у кого попало, едва запахло жареным. Я просто счел своим долгом верного врага предупредить тебя. Когда дело дойдет до драки – всем не поздоровится.
- Сдается мне, причина не только в этом… - протянул Джек. – Смотри, Гектор, нам просто дьявольски везет! Что бы ни происходило, это делается к лучшему. Поэтому, я должен поблагодарить тебя. Ты бросил меня за борт – а в итоге я снова здесь, да еще и с трофеем.
Барбосса, слушая его вполуха, выуживал из кармана ключи. Капуцин Джек, питавший к своему тезке неприязнь, цеплялся за решетки под потолком и стрекотал, жалея, что ничего не может сейчас утащить.
Ключ заскрежетал, отпирая замок.
- Низложив меня, до тебя доберутся тут же. Большего я сделать не могу, Джек, поэтому предлагаю выход, благодаря которому мы оба останемся живы, – быстро заговорил Барбосса. – Я сделаю вид, что согласен отдать тебя команде («Что?! В каком смысле?!» - возмутился Джек), но ты сбежал. Они пошумят и успокоятся, а там и «Авантюра» подоспеет, при Моргане они не посмеют выступать. Черт дернул меня пойти к Источнику жизни с тобой, и теперь мы повязаны!..   
- К лучшему, опять-таки - ввернул Джек, выбираясь из-за решетки и проверяя бутылку на наличие остатков рома. – Гектор, а можно вопрос? Теперь ты еще на шаг ближе к цели – ну а второй подросток тебе зачем? Может быть, я…
Барбосса грозно надвинулся на Джека.
- Ты забыл, из-за чего у нас все сорвалось пятнадцать лет назад? Бесценное время… Мы до сих пор живы, наши раны, хоть и медленно, но заживляются сами собой – но надолго ли это, ты знаешь? Я – нет! Ты знаешь, Джек, я не привык проигрывать, и всегда получаю то, что хочу. Поэтому, будь добр, болтай поменьше, и побольше дела! Шагай, и постарайся на этот раз быть куда более незаметным. 
- Я всегда знал, что ты славный малый, Гектор…
Через несколько минут от «Жемчужины» отошла шлюпка, в которой, согнувшись, сидел человек.

* * *
«Бристоль», хоть и серьезно потрепанный пиратским обращением, все еще сохранял в себе некий отблеск чисто английского благородства. Палубы еще не были заляпаны кровью и залиты ромом, не тронутые снарядами стены – не были прожжены или закопчены, и даже рояль в кают-компании, вот диво – не был даже поцарапан. Даже нотная тетрадь лежала на подставке. Впрочем, возможно, матросня еще не успела до него – рояля – добраться…
Уилл не до конца был уверен в правильности своих действий. Стоило ли ему оставлять Элизабет? Черт побери, она не какая-нибудь кисейная барышня, она сумеет за себя постоять, она – пиратка, не по крови, так по духу… 
А может быть, именно этого и надо бы опасаться?
Не ищи проблем там, где их нет, уверял себя Уилл. Незачем сейчас вновь пробуждать в себе того ревнивого мальчишку… Каких еще доказательств ее любви тебе, капитан Уильям Тернер, надо? Она дождалась тебя, она сохранила твою любовь, она вырастила твоего сына.
И все-таки…
Ну почему, почему так несовершенно это живое существо, вылепленное кем-то когда-то из глины - человек?..
Как она сказала про Джека Воробья. Как она удивилась.
Но ведь лучше, чтобы мы его нашли, чем он найдет нас? А это не замедлит случиться.
Уилл прошелся по палубе, чисто для острастки проверяя, как идет работа. Очевидно, предположения мистера Гиббса оправдались – матросы, заслышавшие, что к ним на борт пожаловал бывший капитан «Летучего Голландца», ходили по струнке. Некоторые особо дотошные прямо-таки следовали за Уиллом по пятам, выискивая в нем нечеловеческие черты. Сначала он даже посмеивался, но когда своими ушами услышал, как кто-то из моряков заливает, что-де, «видел на шее этого парня с серьгой вот такенные жабры», болтунов пришлось приструнить. На первый раз – устным замечанием. «Нелегка доля морского дьявола», - усмехался потом Тернер.
Обязанности матросов выполнялись исправно, отметил Уилл. Судно шло полным ходом, волны разбегались красивыми изгибами, все еще белые паруса радовали глаз… Море, как лучший лекарь, исцеляло душу. Уилл впервые за то время, которое он провел на «Бристоле», улыбнулся, и…
…он схватился за горло и захрипел. Как будто прямое попадание из ружья… Или картечью… Или плеснули кипящей смолой… В глазах замелькали пятна чего-то красного и пепельно-дымного. Руки ощутили знакомое, прохладно-гладкое, чешуйчатое и живое… Стонущее и гибнущее… Ощутили и тут же потеряли. Над морем раздался протяжный не то стон не то крик, и Уилл был готов поклясться, что слышал его только он один.
- Кэп? – осторожно поинтересовался кто-то из команды. – Вы в порядке?
Уилл тряхнул головой и потуже затянул повязку.
- Все в порядке! Чего уставились, не отлынивать, черти, не то отправитесь украшать рею! – грубо крикнул он и зашагал в каюту. «Нервы ни к дьяволу… А теперь еще и это…»   
День клонился к закату, закат перетекал в ночь… Боль проходила медленно, но все же проходила. Уилл был сам не свой. Он слушал плеск волн, редкие крики чаек, чувствовал запах соли и водорослей, и знал, просто ЗНАЛ о том, что произошло…
Клавиши рояля негромко блямкнули, когда он, в очередной раз проходя мимо, случайно задел их. Тернер машинально присел, привычно расставил пальцы. Музыка успокаивала его, помогала ему когда-то побороть тоску, длившуюся десять лет. Руки заскользили по клавишам, звуки сплелись в мелодию, за мелодией потянулись знакомые слова, те самые, которые он пел когда-то, и в памяти возникло такое родное, такое нежное лицо Элизабет…       
- Позови меня тихо по имени
Ключевой водой напои меня
Отзовётся ли сердце безбрежное,
Несказанное, глупое, нежное.
Снова сумерки всходят бессонные
Снова застят мне стёкла оконные,
Там кивает сирень и смородина,
Позови меня, тихая родина.
Позови меня, на закате дня,
Позови меня, грусть печальная, позови меня.
Знаю, сбудется наше свидание,
Затянулось с тобой расставание.
Синий месяц за городом прячется,
Не тоскуется мне и не плачется.
Колокольчик ли, дальнее эхо ли?
Только мимо с тобой мы проехали.
Напылили кругом, накопытили,
Даже толком дороги не видели.
Позови меня тихо по имени,
Ключевой водой напои меня.
Знаю, сбудется наше свидание.
Я вернусь, я сдержу обещание...
Он сидел, задумчиво глядя в оставленную нотную тетрадь, словно сквозь нее, не видя ничего, когда услышал голос мистера Гиббса.
- Вы прекрасно пели, капитан.
- Спасибо, - небрежно сказал Уилл, улыбаясь. – Будь тут капитан Воробей, он бы, ставлю что угодно, не удержался от своей любимой штуки… - Его вдруг охватило желание спросить Гиббса о том, упоминал ли Джек хоть раз об Элизабет, и если да, то что именно? Но этому позыву Уилл приказал немедленно убираться прочь. Еще чего не хватало! И, желая показаться безразличным, он спросил:
- Вы просто так или доложить нечто очень важное?  - Черт пробери, какая-та вольная пародия на лорда Беккета! – Я так понимаю, не очень. Во всяком случае, не враждебно настроенный корабль?
- Шлюпка.
- Подойдите  поближе, киньте конец… Сами бы не сообразили?
- Порядок прежде всего, кэп! – отчеканил Гиббс. Уилл удивленно посмотрел на обычно расхлябанного боцмана… Вот что творят с людьми суеверия! Неужели поверил про врастание в борт?!     

* * *
- Черный ворон…
Что ж ты вьешься,
Над моею головой… Ик!…
Джек Воробей – все еще капитан Джек Воробей! – вальяжно полулежал в шлюпке, глубокомысленно соцерзая горизонт. Посмотри он сейчас на стрелку компаса – она бы, вне всякого сомнения, указала на бутылку рома, заботливо прихваченную Джеком с «Жемчужины». Бутылку, к глубокому сожалению капитана, опустошенную уже больше чем наполовину.
- Ты добычи не дождешься,
Черн…ый! Ворон, я н-не твой…
Джек дотянулся до бутылки и отхлебнул еще.
- Черный… (ик!) кракен,
Что плывешь ты
Под моею палубой…
И ты добычи не дождешься,
Я тем более не твой…
Плыть без курса, без провианта, без надежды – это было кредо капитана Джека Воробья. Был бы ром, а все остальное приложится, рано или поздно...
На загорелое лицо капитана наползла тень. Джек недовольно огляделся в поисках источника оной. К нему подходило некое судно весьма благоприятного вида. И с весьма благоприятными намерениями. Во всяком случае, канат ему бросили.
- Кто так бросает, ну кто так бросает… - пробурчал Джек, водружая на место сбитую шляпу и забираясь на борт. – Ну ладно, если меня опять кому-то захотелось спасти, я очень даже не против… - Палящее немилосердно солнце плюс ром на голодный желудок не прошли для него бесследно.

- У меня такое впечатление, что я это все уже где-то и когда-то видел… Или мне голову напекло? – капитан Воробей, покачиваясь, уставился на окруживших его матросов.
- Кэп, это же ваш корабль! – воскликнул кто-то. Джек удивленно уставился на него:
- Что, правда? То-то он мне показался знакомым! А, ну и ты… Твою рожу я и после трех бочек рома не забуду… Чертовы британские «торговцы», все на одно лицо, тьфу, на одну корму…  Как, говоришь, он называется, никак не запомню… «Манчестер», «Арсенал»? А, «Бристоль»!
- Джек! – через толпу матросов пробился мистер Гиббс, - Джек, черт побери, что с тобой произошло?! Барбосса выкинул тебя за борт?! Или неужели «Жемчужину» потопил вернувшийся с того света лорд Беккет?
- Не надо таких страшных слов! – Джек вскинул руки, - от этого имени я сразу трезвею… Джош, я тебя умоляю… Мне нужно принять ванну и выпить чашечку кофе… Потом я буду готов рассказать тебе все об этом мерзавце с хлипкой бороденкой! Дорогу капитану!..  – И он побрел к каюте.  Вполне вероятно, упал бы, не дойдя двух шагов, но его успел подхватить верный мистер Гиббс, и таки довел своего капитана до каюты.
- Капитан, это Джек! – радостно сказал Гиббс, втаскивая Воробья внутрь.
- Верен себе, - улыбнулся Уилл. – Ну вот, хоть одной проблемой меньше.
Джек, усаженный в кресло, покрутил головой. Его взгляд поблуждал по стенам каюты и сфокусировался на Уилле… Лицо капитана Воробья приобрело примерно такое же выражение, когда с ним заговорила прибывшая за ним же на тот свет Элизабет.
- Уильям? – не веря себе, выговорил Джек абсолютно нормальным голосом. – Я сплю? Что-то в высшей степени невразумительное… Ты на моем корабле?
Уилл развел руками, мол, сам видишь.
- Почему ты опять на МОЕМ корабле? Дьявол, только реквизируешь себе какое-нибудь мало-мальски приличное судно, и там как константа появляешься ты!
- То же самое можно сказать о тебе, - подковырнул Уилл.
- Но почему ты КАПИТАН на моем корабле!  - страдальчески возмутился Джек.
- Исполняю обязанности, пока тебя не было.
- Минутку! – Джек схватился за свою шляпу. – А почему ты здесь? Нет, не в смысле почему, а в смысле, ПОЧЕМУ… Ну ты понял! Неужели «Летучий Голландец» отпустил тебя?!
- Как видишь. – Уилл расстегнул ворот своей рубашки и продемонстрировал отсутствие шрама на груди. Джек внимательно уставился туда, нагнувшись так низко, что едва не ткнулся носом.
- Знаешь, Джек, - добавил Уилл. – Тогда не удалось, не до этого было… Я должен… должен поблагодарить тебя. – Он протянул Джеку руку, тот ответил на рукопожатие. – Спасибо тебе, Джек Воробей, за то, что спас мне жизнь тогда.
- И подарил власть над морями, - не преминул добавить Джек. – Мда… Нет, вот это все – действительно невразумительно… Да, знаешь, Уильям, появись ты сейчас передо мною, спрашивая жутким голосом: «Джек Воробей, ты боишься смерти?» - я бы, признаться, долго думал, прежде чем ответить.
- Джек Воробей, ты боишься смерти? – замогильным голосом протянул Уилл, поднимаясь с кресла. Джек отшатнулся:
- Уилли, не надо, я ж пошутил! Ну вот, разве можно так пугать старого и больного человека! Не к добру, между прочим!
- Я знаю средство, которое все сгладит, - ухмыльнулся Уилл, вытаскивая пару бутылок рома. Глаза Джека заблестели.
- Смотрю, за эти годы, которые я тебя не видел, ты стал настоящим морским волком, а?
- За капитана Воробья, пирата и славного малого!
- За капитана Тернера, славного малого и пирата! – поддержал Джек.
Бутылки звякнули друг о дружку.

«До чего же хорошо», – думал Уилл спустя пару часов. – «В кои-то веки, сидим тут на своем мужском междусобойчике… Напиваемся, как последние шавки с Тортуги… И никто никого не колет, не издевается… Всегда бы так, а?»
- Уильям, друг мой нетрезвый… Как ты думаешь, что бы сказала сейчас твоя дражайшая женушка, взгляни она в твои ясные очи? Пардон, уже не совсем ясные…   
- Надеюсь, сейчас – не взглянет, - пробормотал Уилл. «Разве я для того его спасал, чтобы с ним напиваться?» - укоризненно подумал он, пытаясь пробудить в себе совесть. Совесть наотрез отказывалась пробуждаться, обложившись со всех сторон звуконепроницаемыми подушками. Несколько пустых бутылок вяло болталось под ногами. Иллюминаторы и обстановка каюты медленно расплывались. Джек шатающейся походкой прогулялся вокруг стола.
- Уилли, дорогой мой ев…  Пардон!  А можно узнать, почему, собственно, ты оказался на моем корабле, и в море вообще? Неужели за десять лет на «Голландце» не нагулялся?
- Мы сына искали. – Уилл тоже попробовал подняться. Именно попробовал, именно тоже – ибо ноги не держали уже обоих… - Элизабет… На «Императрице»… А я – тут.
- Ну, понятно, куда уж понятнее – если искать сына, то всенепременно – на моем корабле… Значит, сына… Как назвали-то?
- Джек…
- Что, серьезно? – неподдельно удивился Воробей.
- Джек, я, в смысле… Ты его не встречал? Случайно… А зовут Билл.
- О, ну как же я не догадался… Уилли, а ты не знаешь, чего это мы в третий раз уже мимо двери проходим, а??
- А н-нечего так нализываться было!..   
- Между прочим, ты сам предложил! – праведно возмутился Джек.
- А ты бы отказаться мог…
- Отказаться? Уильям, ты ошибся человеком… Я что, сам себе враг?
- А чего это ты меня лапаешь, а?!
- Ну хочешь, отпущу! Валяй, позволяй лучшему (что я говорю?!) другу упасть наземь… Только учти, ты тогда тоже свалишься!
- Нет уж, держи… Убери хотя бы руку с моего бедра… Переложи на какое-нибудь другое место!
- А что, можно??
Так, переругиваясь, им наконец – попытки с пятой – удалось вписаться в дверной проем и без повреждений выбраться на палубу – подышать свежим воздухом…   
Там опасность упасть угрожала куда меньше – по крайней мере, можно было подержаться за фальшборт.
- Значит, все-таки Элизабет… - пробормотал Джек, - Лиззи… Дождалась своего дьявола, а? Уилли и Лиззи – милая парочка… И сын Билли… Уильям, а ты в ней уверен?
- В ком именно?
- В малютке Лиззи… Вдруг этот парень… И не твой вовсе, а?
- Что ты имеешь в виду? – посуровел Уилл, все еще недопротрезвевший, как, впрочем, и его собеседник. – Она… дождалась, и сердце вернула… Проклятие снято.
- Как бы… не так! У «Голландца» всегда должен быть капитан, верно? И живое сердце… Кто там вместо тебя, а? Никто… А значит, ты... Все еще ты. И без сердца… Ты же не хотел, чтобы ею обладал человек без сердца, верно? 
- Ты что, видел «Голландец»? – встрепенулся Уилл.
- Не-е…  Другой корабль... Ушел под воду… Слушается только морского дьявола, смекаешь?
- Джек, ты пьян…
- С трех-то бутылок?! Да, кстати, Уилл, пианинка Джонса еще как, жива? Бренчишь помаленьку? Уилли, а давай споем, а? 
- Так, Джек, похоже, мы с тобой явно переборщили… - пробормотал Уилл. – Давай-ка черпнем воды и освежимся, а? Поверь, полегчает…
Джек обиженно вырвал у Уильяма свою руку:
- А мне и так легко, легче некуда!.. Уильям. Вот ты скажи, почему вы все так? Пират, пират! А я, между прочим, тоже человек, вот… - В его глазах засветился какой-то отблеск грусти. – Я тоже, это, как его… Влюбленный и непонятый. Я, может, только с виду такой нехороший, а душа у меня нежная, как цветок… Эх, где же ты порхаешь, моя бабочка… Цыпа, это я для тебя пою… Слышишь, море? Слышишь, где б ты не была, «Черная Жемчужина»? Дорогу – капитан Джек Воробей идет! Посвящается моей единственной и неповторимой цыпе!
Он нахлобучил шляпу, лихо заломил ее на затылок, и, подбоченясь, начал:
- Пальба, трактиры, cтычки, шпaги, кoни.
И буйный пиp oт cхвaтки дo пoгoни.
И миг любви, и миг святого пылa -
Pукa лacкaлa, a душa - любилa.
Ta вcтpeчa - нe чeтa пpocтoй удaчe.
Была любовь, и было вce инaчe.
И вот, cpeди друзeй я кaк в пуcтынe,
И чтo мнe oт любви ocтaлocь ныне – только имя...
Голосом, полным вдохновенной нежности, он затянул:
- Элизабет, Элизабет, Элизабет….
Уилл недоуменно и возмущенно посмотрел на него, а Джек не унимался. Забравшись на палубу полуюта, он вдохнул пьянящий морской воздух и запел дальше, под плеск волн, подняв глаза к небу, на котором занималось темно-розовое зарево восхода:
- Тортуга, Порт-Роял, друзья, нaдeжды, гpeзы.
Mы чacтo лили кpoвь, и редко - cлeзы.
Я убивaл, нo cмepти я нe видeл,
Koлoть - кoлoл, нo paзвe нeнaвидeл?
Я понял cмepть впepвыe здecь, зa двepью.
Cкaзaл: мepтвa! - и caм ceбe нe вepю...
Cтoю cpeди дpузeй я кaк в пуcтынe,
И чтo мнe oт любви осталось нынe – тoлькo имя... – уже совсем тихо пропел Джек. – Элизабет, Элизабет, Элизабет…
- Ну довольно! – не выдержал Уилл. Он замахнулся, и сам едва удержался от падения. – Ты, сволочь нечесаная, довольно трепал мне нервы! И… и невесту мою совратил!
- Что, правда? – округлил накрашенные глаза Джек. – Ну разве что когда я заснул, она воспользовалась моей беспомощностью!.. Надо же, как быстро расползаются слухи…
- Замолчи, пират! – Уилл сделал еще одну попытку нанести удар. Доски под его ногами затрещали и покрылись ракушками. Джек запоздало понял, что выпивать в компании морского дьявола, пусть и в отставке – дело опасное… Вот так спьяну врастит в палубу… Свищи потом! 
- Уилли, не нервничай так… Обещаю, я больше не буду!!! И вообще, не виноватый я… Она сама пришла!
- Я тебя вызываю… на дуэль! – заявил Уилл.
- На корабле нельзя, это не по кодексу!..
- А мы на берег сойдем! Во-он на тот островок!
- Цыпа, уверен? Я капитан Джек Воробей, смекаешь?
- А я морской дьявол Уильям Тернер! Ты боишься смерти?..
Удивительно, что им удалось относительно безболезненно добраться до берега. По дороге хмель из их голов частично выветрился, но отступать от принятого решения не захотел ни один.
- До первой крови? – Джек элегантно выставил вперед шпагу.
- До полного поражения! – твердо сказал Уилл. Его клинок звякнул, приветствуя противника.
Два капитана начали бой. Носиться по рыхлому песку было крайне неудобно, и оттого часть атак захлебывалась, не успев начаться. Положение осложнялось еще и тем, что Уилл, хоть и приверженец классической школы фехтования, на этот раз позволял себе более грязные приемы, а Джеку, в кои-то веки, захотелось побыть благородным героем… В какой-то момент они достигли зарослей, и сражаться стало чуть полегче – в том смысле, что за кустом или пальмой можно было укрыться от противника, а пока тот оглядывается – врезать ему рукоятью по затылку, или, мерзко хихикая, поставить подножку. Сложно даже прикинуть, какой урон понесла флора этого островка… Однако густота зелени была не только помощником, но и помехой – стоило раз полностью потерять противника из виду, и можно было даже не пытаться найти его.
Уилл быстро оглянулся. Так и есть, капитан Воробей как сквозь землю провалился.
- Сдавайся! – крикнул Тернер, отмахиваясь от широких пальмовых листьев. – А ну, выходи, подлый трус!
- Ага, уже бегу. Только, сделай одолжение, пройди еще пару шагов! – раздался откуда-то голос Джека. Уилл в недоумении шагнул, и… Прямо перед своим носом с изумлением увидел копье с костяным наконечником. Джек, стоящий рядом, под прицелом пяти таких же копий, невинно улыбнулся.
Копья, понятное дело, не висели в воздухе сами по себе, а покоились в руках то ли скупо одетых, то ли щедро раздетых людей, количеством около двух десятков, по внешнему виду – весьма агрессивно настроенных.
- Чужаки! – сурово высказался один, разрисованный красно-белыми полосками.
Пленники переглянулись:
- Ну, в общем, да…   
- Несите! – махнул красно-белый. И их действительно понесли… Предварительно связав каждому ноги и руки. Драться против заведомо превосходящего количеством противника было явно нецелесообразно – потому-то оба капитана так быстро сдали позиции. 
«Может, еще договоримся», - дорогой раздумывал Джек. – «Как будто это первый мой визит к дикарям. Ха! Да я капитан Джек Воробей! Неужели бы я один не нашинковал всю эту плесень на шашлык! А тут я даже не один, со мной еще один балбесик… Хм… «еще один» - это не звучит. Такое ощущение, что я сам признаю, что я тоже… ммм, не блещу умственными способностями. Ладно, пусть будет так: со мной еще один, балбесик…О, так-то лучше!»
- Уилл, - шепнул Джек товарищу по несчастью, - как ты думаешь, что с нами собираются сделать? Нет, ты не говори, просто кивни, если знаешь… Спасибо, я так и думал. А между прочим, это из-за тебя!
Глаза Уилла гневно полыхнули:
- Из-за меня?! Да если бы ты!..
- Что?? Да если бы ты!.. – праведно возмутился Джек.
- Да если бы ты!..
- Нет, если бы ты…
- Молчать! – прикрикнул один из туземцев. Другой довольно ощутимо потыкал пленников копьем.
Оба – и Джек, и Уилл, - тут же замолкли и отвернулись друг от друга. Каждый прямо-таки кипел от ярости. 
Их принесли в некое подобие деревни. Впрочем, «деревни» - громко сказано, всего-то пять-шесть хижин, окруженных хилым забором. Тут и там мелькали те же туземьи физиономии, размалеванные соком фруктов. И Уилл, и Джек демонстративно не смотрели друг на друга. Даже когда их стали связывать за руки, спиной к спине, они держались так, что каждый из них – кровный враг другому.
Дело определенно запахло жареным – причем в прямом смысле. К ногам пленников начали складывать сухие ветки. Причем туземцы двигались в полном молчании, лишь под ритмичные звуки тамтамов, что придавало всему действу довольно зловещий окрас.
- Товарищи, а может, вы скажете, в чем, собственно, дело? – попробовал выступить Джек. Красно-белый нахмурился.
- Я скажу! Вы двое – он махнул копьем в угрожающей близости от побледневших лиц пленников, - без разрешения ступили на нашу землю и осквернили ее! Теперь боги разгневаются на нас и пошлют нам бедствия! И лишь искупительная жертва сумеет уберечь нас!
Папуасы, сгрудившиеся вокруг, завизжали и попадали на колени, воздевая руки к небу – видимо, показывая, насколько они страшатся гнева богов.
- Получив эту жертву, боги обрадуются и не тронут нас…
- Я, конечно, очень польщен, что выбран на столь почетный пост, но, может, глубокоуважаемые боги согласятся на усеченный вариант жертвы? – прищурившись, спросил Джек. – Скажем, вот этого парня, который привязан за мое спиной и уже успел просто зверски мне надоесть, будет достаточно?
- Вы оба – грязные осквернители, и оба понесете наказание! -  мрачно изрек красно-белый.
- Ну почему же грязные… - пробормотал Джек.
- А что, умилостивить богов никак нельзя как-нибудь по-другому? – поинтересовался Уилл.
- Давайте мы вам новую богиню привезем, - не пожелал уступать первенства в вербальном поединке Джек. – Декольте шикарное, змей разводит… Вот только зубы черные, но это уже так, мелкий недостаток…
Туземцы зароптали. Несколько их, в ожерельях из каких-то устрашающих фигур, зашептались, залопотали, размахивая руками.   
Красно-белый выслушал соплеменников и задумался. Наконец, он произнес:
- Если вы вступите в наше племя, то, может, боги примут вас за своих и не покарают…
- Мы согласны! – поспешно сказал Джек.
- Что от нас потребуется?
Красно-белый отбросил кремень и трут и вытащил длинный кривой нож.
- Усекновение греховной плоти.
- Скопцы… - свистящим шепотом выдохнул Джек.
- Тоже мне, парламентер… - прошипел Уилл.
Застучали тамтамы. Красно-белый махнул рукой, и сразу четверо туземцев вытащили пленников из кучи хвороста и поволокли к нему. Джек несколько секунд молчал и только хватал губами воздух. Потом первый шок спал, и капитан Воробей принялся вопить и отбрыкиваться, причем доставалось и привязанному к нему Уиллу. 
- Это величайшее освобождение от самого страшного из всех соблазнов! – перекрикивал его красно-белый.
- Это для вас освобождение, а я уж как-нибудь так обойдусь! – орал Джек. – А-а-а! Я протестую! Не сметь оскоплять капитана!!  - он ухитрился подскочить и ударом с двух ног отшвырнул одного из державших их папуасов. Оставшиеся в бешенстве зарычали. – Уилл, сделай что-нибудь!!
Двое папуасов держали их за связанные руки, еще, кажется, трое, повисли на ногах, кто-то уже грозил вот-вот добраться до поясов…
- Почему я??
- Легко тебе говорить… Тебе-то нечего терять!!
- Не понял?!
- В смысле, у тебя уже есть сын! – поспешно исправился Джек, и завопил: - Нагнись!!
Уилл инстинктивно согнулся, Джек, подпрыгнув, откинулся ему на спину и отправил в нокаут еще двух поклонников целибата. В следующую секунду в челюсть красно-белому впечаталось сразу два кулака. Джек закрутился волчком – привязанный к нему Уилл удачно расшвырял оставшихся папуасов.
- Куда бьешь, а?! У них же болевых точек нет!!
- Бежим! – крикнул Уилл. Бежать в таком положении было бы самоубийством… Но, к счастью, гнилые веревки то ли за что-то зацепились, то ли в процессе перетерлись – и одна из связок лопнула. Скованные теперь уже более свободным образом, два капитана ринулись в самую гущу зарослей. За ними, вопя и улюлюкая, ломанулась толпа оскорбленных в лучших чувствах папуасов…
- Слушай, Уилл, а твоя жена была права! – успел выдохнуть Джек, - ром даже самых достойных людей превращает в животных!.. И мы с тобой – тому доказательство! Трезвыми мы бы сюда и носа не сунули-и-и-и!..
Вы когда-нибудь бегали таким образом по джунглям? Прикованные к своему то ли злейшему врагу, то ли лучшему другу – сейчас сложно понять – преследуемые окончательно взбесившимися папуасами, сквозь густые заросли, в которых водятся не только пауки и змеи… И не пытайтесь, это капитану Воробью такое не впервой, а всяким дилетантам не стоит и пробовать! Над их головами свистели отравленные стрелы, летали пущенные из пращи камни, неслись самые жуткие проклятия на всех языках, а Уилл и Джек, изредка успевая отправить в ответ пару-другую попавшихся на пути кокосов, только и смотрели, как бы не зацепиться ногами за коварно высунувшийся из земли корень…   
И вдруг прямо им навстречу выскочило еще несколько туземцев!
- Отрезали дорогу! – в ужасе выдохнул Джек. – Окружили, черти полосатые!! 
Туземцы профессионально взяли их в кольцо и выставили вперед свои копья.
- Уилл, - прошептал Джек, - пятимся назад и прижимаемся вон к той пальме! Ты ползешь по одну сторону ствола, я по другую, руки держим над стволом.
- Зачем?
- Только без вопросов, умоляю!
Кольцо зловеще и неотвратимо сжималось. Туземцы, заляпанные кокосовым молоком, скрипели зубами и трясли копьями.
Уилл почувствовал спиной гибкий ствол пальмы.
- Дальше, дальше…
Пальма начала сгибаться под двойным напором. Красно-белый уже поигрывал своим жуткого вида ножом…
- Еще, Уилл… - макушка пальмы уже почти касалась земли.
- Джек, ты… Я же скользю!! 
- А теперь – отпускай! – Джек махом отдернул ноги от земли – Зашибу-у-у!!
И…
Правильно. Пальма упруго распрямилась, и оба капитана, все еще «скованных одной цепью», улетели по красивой параболе над головами изумленных туземцев. До них донеслось лишь два прощальных крика:
- Вам запомнится этот день, когда чуть не был оскоплен…
- Дже-е-ек Воро-о-обе-е-ей!!!!     

* * *
Несколько дней «Императрица» шла без приключений, осматривая попадающиеся ей островки. Чаще всего это были коралловые атоллы и жалкие кусочки земли, покрытые буйной зеленью, с художественной точки зрения очень милые, но максимальной пользой от них была возможность набрать пресной воды, и, если повезет – провианта. Тревога Элизабет, уже было затухшая, начинала разгораться снова…
- Капитан! Капитан! – Кхай-гонь стоял на пороге каюты. Элизабет недовольно высунулась из-под шелкового покрывала.
- В чем дело, кракен под кормой?
- Нет, молские боги миловали, - серьезно ответил совершенно не понимающий шуток квартмейстер. – Лебята подоблали потелпевшего колаблеклушение.   
- Несите ко мне, - скомандовала Элизабет, поднимаясь и отыскивая одежду. – Ну там, ром принесите, если совсем без чувств. Посмотрим, что за потерпевший. А ведь говорят, что в этой части Карибского моря не встретишь ни одного судна…
Потерпевшего внесли двое матросов. Элизабет, еще находясь от него на расстоянии в несколько шагов, узнала его…
- Джек? Джек Воробей? – она склонилась над капитаном и затормошила его. – Исчезните! – махнула она матросам.
Джек протестующе замычал и попытался замахать руками.
- Джек, ну что же с тобой произошло… - в сердцах воскликнула Элизабет.
- Лиззи, это ты, цыпа? – промурлыкал Джек. – А мне тут такой сон приснился… Как будто ты весь мой ром сожгла, а потом я Барбоссу убил, а потом меня кракен съел, а потом вы меня спасали…     
- Джек! – Элизабет энергично потрясла его за плечи. – Джек, будь добр, не пугай меня так!
Джек наконец разлепил глаза и окинул Элизабет мутным взглядом. 
- Цыпа, ты мне снишься всегда в каком-то экзотическом виде… - пробормотал он, рассматривая китайский халат миссис Тернер, который она набросила по привычке.
Элизабет возмущенно всплеснула руками, огляделась в поисках чего-то, подходящего для приведения капитана Воробья в более-менее вертикальное положение... И через секунду над тем пролился дождь из рома, выплеснутого из попавшейся под руку бутылки.     
- Цыпа, так же нельзя! – Джек моментально вскочил. Провел ладонью по щеке, принюхался… - Знаешь, будь ты на моем корабле, за такое расточительство с тобой знаешь что бы сделали?..
- Мы на моем корабле, - отрезала Элизабет.
- О да, как же я мог забыть, - Джек привстал и оглядел каюту. Поднялся на ноги и прошелся, дотрагиваясь до висящих тут и там побрякушек. – Старина Сяо-Фэнь был бы доволен тем, что его джонку ведут столь очаровательные ручки. Элизабет Суонн -  королева пиратского братства! – пафосно и торжественно воскликнул он.
Элизабет подняла бровь.
- Виноват, Элизабет Тернер, - исправился Джек. – Прекрасная и грозная! Нежная и неукротимая! Гроза морей и мужчин!..
- Приятно слушать такие комплименты, Джек, но ближе к делу. Мы с Уиллом встретили твой корабль, и Уилл перешел на него, чтобы найти тебя.
Джек повел глазами.
- Как причудливо плетут свои нити богини судьбы, Лиззи! Какая ностальгия… Помнишь, как точно так же мы с тобой летели прочь от Тортуги, под черными парусами моей «Жемчужины», и ты мечтала спасти своего отважного Уильяма, отправившегося на поиски лихого и несравненного меня… Ты не находишь, что судьба намеренно постоянно сталкивает нас?
- Сталкивает, Джек, - спокойно отозвалась Элизабет. – Поэтому Уилл и предложил разделиться. Так вы не встретились?
- Нет, цыпа, - не колеблясь, ответил Джек. – К моему глубочайшему сожалению, нет… Наверное, мы разминулись. Но что же заставило тебя пуститься в плавание? Неужели супруги Тернеры из чистого гуманизма решили помочь капитану Джеку Воробью?
Элизабет вздохнула и кратко рассказала Джек историю исчезновения Билли Тернера.   
- Весь в отца, я гляжу, - сказал Воробей, когда молодая женщина замолчала.
- Это меня и тревожит… - Элизабет дотронулась пальцами до висков, как при головной боли, и жалобно взглянула на Джека. – Я сама бывала в таких переделках, и с тобой, и с Уиллом… Но Билли, он же никогда не ходил в настоящее, долгое плавание! Он многое знает, многое умеет – но с предательством не сталкивался. Я ведь мать, Джек. А он… Он совсем-совсем как Уилл до встречи с тобой…
Джек вздохнул.
- Знаешь, цыпа, - промолвил он, - Я, пожалуй… Сумею предоставить тебе сведения о местонахождении твоего ненаглядного, расчудесного, самого замечательного отпрыска…
- Что?! – Элизабет вскочила. – Ты его видел? – Она схватила Джека за ворот и принялась трясти. – Где? Ради всего святого, говори…
- Но не просто так… - Джек аккуратно отвел ее руки в сторону. – В обмен на, скажем, поцелуй…
- Что?! – Элизабет вспыхнула. – Да как ты посмел!.. – ее руку, уже готовую отвесить оплеуху, Джек успел перехватить в последний момент.   
- Не стоит, дорогая, пожалей старину Джека… Жизель и Скарлетт в прошлый раз живого места на мне не оставили.
- Грязный мерзавец! – выругалась Элизабет, вырывая у него руку. Она села, пытаясь успокоиться. Внутри у нее все клокотало, и ей невероятно хотелось кликнуть Кхай-гоня и устроить капитану Воробью головомойку.
Джек элегантно прошелся по каюте и остановился позади Элизабет. Дотронулся до ее плеч – Элизабет вздрогнула – и промурлыкал:
- Не стоит так переживать, дорогая. В последний раз, когда я видел юного Тернера, он находился в добром здравии. И, заметь, в полнейшей и абсолютной безопасности…
- Где ты его видел? – процедила сквозь зубы Элизабет, глядя, как узкие ладони Джека убирают пряди волос с ее лица.   
Капитан Воробей наклонился к ее ушку и прошептал:
- На «Черной Жемчужине».
- У Барбоссы? – встрепенулась Элизабет.
- Спокойно, цыпа… Если я сказал, что твой ненаглядный в безопасности, значит, он в безопасности. Капитан Барбосса, конечно, дерзкий пират и отчаянный авантюрист, но и он не посмеет причинить вреда тому, за кого ему может крепко достаться от Морского Дьявола…
- Но Уилл избавился от проклятия, - ответила Элизабет, не понимая, к чему он клонит.
- Но Гектор-то этого не знает… Смекаешь?
- Джек… - Элизабет встала и отмахнулась от его рук, постепенно теряющих всякую совесть, и озабоченно посмотрела на пирата. – Неужели ты не врешь?
- Нет, - не моргнув глазом, сказал Джек. – Я готов поклясться. – Он торжественно поднял руку. – Пусть «Черная Жемчужина» разлетится подо мною в щепки, если я совру: капитан Гектор Барбосса считает Уильяма Тернера капитаном «Летучего Голландца». 
- Так, значит… - Элизабет растерянно поднялась. Мысли, бестолково носящиеся у нее в голове, вот-вот были готовы сложиться в единую картину…
- Ты права, цыпа. – Джек снова дотронулся до ее плеча. – Так что же, неужели я не заслужил награды… - Его лицо с гипнотическими, бездонными, как вселенная, глазами было волнующе близко…
Элизабет отпихнула его.
- Джек, мы идем за «Жемчужиной»! Немедленно. Каким курсом она ушла?
Джек назвал курс и добавил:
- Советую поспешить.
- Хорошо, я сейчас дам распоряжение команде, и… Подожди! – Элизабет, изумленно прищурившись, взглянула ему в лицо. – Джек, ты говоришь курс, советуешь торопиться, хотя сам клянешься, что опасности нет, и ничего за это не требуешь?.. Ты хорошо себя чувствуешь?
- Ты как всегда, проницательна, цыпа, - трогательно улыбнулся Джек. – Дело в том, знаешь ли, что на борту «Жемчужины» имеется одна штучка, которую мне бы очень хотелось получить…
Элизабет облегченно вздохнула: Джек Воробей оставался таким же.
«Императрица» сменила курс и устремилась к горизонту под всеми парусами.   
- Вот видишь, цыпа, даже от меня иногда бывает польза, - проникновенно говорил Джек, отхлебывая рома из бутылки.
Элизабет, стоя у штурвала, рассеянно кивнула.
- Черт побери, так непривычно…- продолжал Джек. - Обычно было наоборот – я вел корабль, а ты надоедала мне разговорами…
- Когда же такое было? – не выдержала Элизабет.
Джек пожал плечами.
- Может, и было когда… Мужчина за штурвалом – это король! Повелитель и властелин. Сила, мужество, отвага и решительность. – Джек мечтательно взмахнул руками. – Но женщина за штурвалом – это восхитительно… Это мечта, это волнение, это романтика…
- Все такой же болтун, - улыбнулась Элизабет.
- Обижаешь, цыпа!.. Я же капитан Джек Воробей. А он не может быть другим. Элизабет?
- Что? – от удивления ответила женщина. Обычно Джек не называл ее полным именем – все «цыпа» да «Лиззи».
- Ты любишь море?
- Да… Да, - удивленно сказала Элизабет. – К чему это?
- Ты ведь не выходила в море до этого, верно? – серьезно спросил Джек. – Тебе не было тоскливо?
Элизабет помолчала.
- Знаешь, Уилл… Он тоже спрашивал меня об этом. Он до последнего боялся, что я не выдержу, предам его, забуду… Меня это даже немного обижало. Как будто я девчонка, не способная на настоящую любовь и верность… Море притягивает, Джек. Манит. Обещает невиданное блаженство… Это настоящая страсть… Но страсть тем и отличается от любви, что она – лишь на миг. Только что полыхала – а вот уже отгорела, и нет ее. А любовь – она навсегда… Это когда ты уверен. Ты не боишься ничего… И два человека, один из которых вызывает страсть, а другой – любовь, разные, как… ночь и день. После первого остается пепелище, после второго – зеленый лес. Но сажать лес – неблагодарное дело. Стоишь по колено в земле, в грязи, махаешь лопатой, уставший, и руки болят, и никто не придет, не оценит, не посмотрит… А греться у огня любят все.
Элизабет замолчала.
- Но огонь может спалить любой лес, - пробормотал Джек. – А лес не вырастет на пепелище. 
Они оба молчали, думая каждый о своем.
- Лиззи, - наконец нарушил тишину Джек. – Ты не находишь, что находиться столь долго у штурвала вредно для твоего личика? Может, вернемся в каюту?
- Да, пожалуй, ты прав, я немного устала… - Элизабет велела верному Кхай-гоню сменить ее, и они с Джеком ушли в капитанскую каюту.
- Так, может, ты расскажешь мне о своих приключениях поподробнее?
- Любопытство! – взмахнул руками Джек. – Ах, любопытство! Неужели мистер Гиббс не удосужился вдоволь посплетничать? Знаю, удосужился… В другой раз, цыпа! - Он щелкнул несколько раз костяшками пальцев и запел:
- Если б я был султан, я б имел трех жен,
И тройной красотой был бы окружен,
Но с другой стороны при таких делах,
Сколько бед и забот – ах спаси Аллах!
Неплохо очень иметь три жены,
Но очень плохо с другой стороны!
Зульфия мой халат гладит у доски,
Шьет Бейби, а Фатьма штопает носки,
Три жены – красота, что ни говори.
Но с другой стороны – тещи тоже три…
Неплохо очень иметь три жены,
Но очень плохо с другой стороны!
Как быть нам, султанам, ясность тут нужна,
Сколько жен в самый раз – три или одна.
На вопрос на такой есть ответ простой,
Если б я был султан – был бы холостой!
Неплохо очень совсем без жены,
Гораздо лучше с любой стороны!
Элизабет рассмеялась уже на втором куплете. Злиться на капитана Воробья было невероятно сложно – умом ты понимаешь, что этот черноглазый черт, так же мило улыбаясь, сдаст тебя при первой же возможности – если цена будет достойной, конечно… Но стоило капитану Воробью подкрутить усы, взмахнуть длинными ресницами и хрипло прошептать своими обветренными, но невероятно красивыми губами: «Цыпа, я…» - и ты моментально сдаешь все позиции. Эта игра называлась «Я капитан Джек Воробей, смекаешь?».  Была и другая – «Пират, разочаровавшийся в жизни и мечтающий о капле тепла, любви и понимания». Глаза Джека вдруг становились такими глубокими, влажными, и в них появлялся отблеск грусти, губы кривились в горькой усмешке, брови изгибались «домиком», и… Все! Тебя кусает за сердце совесть и жалость («Ах, как он страдал!»), и тебе так хочется прижать его к своей груди, и чтобы в этих печальных глазах вновь загорелась жизнь, и заплясали дьявольские искорки, с первым же поцелуем грозящие перерасти в настоящее извержение вулкана…
- Неплохо очень совсем без жены
Гораздо лучше с любой стороны! – залихватски повторил Джек и вдруг бросился на колени, проехал по гладкому полу до Элизабет, схватил ее руку и прижал к своим губам.     
От неожиданности женщина даже не сразу решила, что делать. А Джек не торопился прекращать поцелуй. Он нежно и медленно дотрагивался губами до ее ладони, словно вдыхая аромат прекраснейших духов, и вдруг начал двигаться выше… Поднялся к запястью, перешел на нежный локоток, затем стал покрывать поцелуями предплечье, плечо… Элизабет стояла, не смея двигаться – у нее закружилась голова, все плыло, как в тумане, словно она единым духом осушила две бутылки рома. Губы пирата уже щекотали ее шею, готовясь перебраться на подбородок, как вдруг очарование спало. Где-то там, впереди, Элизабет будто  увидела лицо своего мужа. Своего возлюбленного. Услышала его слова. И свои клятвы. Увидела Билли. Его глаза, его улыбку…
«Что я делаю?!»
Все встало на свои места. Элизабет с силой оттолкнула Джека. Тот посмотрел на нее… И вышел из каюты.
- Джек… - прошептала Элизабет. – Джек, прости… - Она побежала было за ним, через несколько шагов догнала его, схватила за руки. – Джек, прости, но… Тебе не стоило… - Она обогнула его, взглянула в его лицо и замолчала.
Капитан Джек Воробей улыбался. 

* * *
Темнота и невозможность заняться хоть чем-нибудь физически вынуждала заняться трудом интеллектуальным. Билли размышлял. Складывал кусочки головоломки, главным героем которой он оказался. Но этих кусочков явно не хватало…
Юноша посмотрел на мирно спящую Марго.
Итак, пункт первый. Марго-Жемчужинка. Как она сама себя называет. Подручная капитана Барбоссы. Возможно, она чем-то замарала себя – поэтому капитан и приказал запереть и ее, разочаровался в ней… Или уличил в предательстве? Неужели он подумал, что Марго решила предложить Билли помощь? Перешла на его сторону?
Билли покачал головой. Нет, так не получится. Конечно, было бы приятно тешить себя надеждой, что девушка на самом деле решила изменить своему капитану ради него, Билли Тернера… Но пираты, вдруг становящиеся на сторону героев, гораздо чаще встречаются в романах, чем в жизни.
Тогда, может… Капитан Джек Воробей? Марго своими замашками очень напоминала этого пирата. Пожалуй, ничуть не удивительно будет, если окажется, что эти двое что-то не поделили. Да она и сама что-то намекала. Что-то украла у него.
К тому же, название судна… «Черная Жемчужина». Случайно ли это совпадение?..   
Хм. А если так? Марго стянула у Джека нечто ценное – для всех ценное! – но решила не отдавать Барбоссе, а воспользоваться этим «нечто» самостоятельно? Зная характер напарницы, Билли подумал, что такое вполне возможно. Тогда понятна ярость обоих капитанов: их обвела вокруг пальца юная девушка! К тому же, у Барбоссы и Джека явно очень старые счеты…
Но при чем тогда здесь он, Билли? Нет, это другая ниточка, ведущая к другой головоломке… И деталей в ней все-таки не хватает… 
Он снова подумал о Марго. Во сне девушка совсем не казалась грозой морей. Обычная девчонка, не то чтобы хрупкая, но все-таки девчонка… И что-то в ней было такое, от чего Билли порой хотелось заложить крутой вираж, да так, чтобы она от ужаса завизжала – хотя, он, конечно знал – не завизжит! Побелеет от молчаливого ужаса, но не завизжит!.. А он бы тогда снисходительно хмыкнул – дескать, настоящему морскому волку, вот как я – это тьфу, легонькая встряска! И ты тоже не бойся, со мной ничего тебе не страшно!   
Или, например, залезть на клотик, или на самый конец бушприта, и громко, на все Карибское море, петь про Морского Дьявола, или «Йо-хо-хо, и бутылка рому». И чтобы она крикнула: «Ты с ума сошел, Билли! Слезай немедленно…»
Или чтобы из пучины поднялся жуткий левиафан, и он, Билли, в неравной битве одолел бы его… А почему нет? Сумел же отец подпалить чудовищному кракену половину щупалец!
…Сейчас эти мечтания шатались, точно карточный домик. Мысль о том, что легкомысленная и хвастливая девушка оказалась предательницей на посылках пирата, никак не укладывалась в голове…   
В дверь поскреблись, затем раздался заискивающий голосок:
- Эй, ребятки…
- Пьяная каракатица тебе ребятки, - дружелюбно отозвалась сонная Марго.
Очевидно, сейчас кормить их прислали другого матроса. Дверь приоткрылась, и Билли, забирая миску, убедился – да, другого. Тот был пузатый, лысоватый на макушке, а этот – помоложе, тощий, и с черной повязкой на глазу.
- Эх и за что же таких птенчиков да к нашему зверю-капитану! – тоскливо протянул одноглазый. Причем было непонятно, глумится он или говорит на полном серьезе. Ясно было лишь одно – то, что ему явно скучно, и он не прочь поболтать. – Эй, парень, тебя ведь Биллом зовут?
- Да.
- Ну а я что говорю, - почему-то обрадовался одноглазый. – Конечно Билл, еще бы ты не им был! Все трое, как из ларца… Одинаковы с лица! – он захихикал. – Уильям, значит. А кличут как?
- Кличут? – не понял Билли.
- Ну да… Дед, стало быть, Прихлоп, батяня – Кузнец, а ты, получается, кто будешь?
- Клинок! – снова подала голос Марго.
- Верно, ишь ты! – засмеялся их собеседник. – Если папка Кузнец, то уж сын – точно Клинок!..
(По аналогии – Bootstrap, Blacksmith, Beat-sword.) 
- Билл Клинок, - произнес Билли, - Да уж, неплохо. А тебя как зовут, приятель?
- Раджетти меня зовут, - с охотой представился одноглазый. – А тот, который да меня, это Пинтел был.   
- А послушай-ка, Раджетти, - Билли понизил голос, - ты не знаешь, зачем Джека не с нами держат, а отдельно? Тут что-то не так.   
- Знать не знаю, а что я слышал, - зашептал Раджетти, - наши здорово обозлились на капитана, что вас велел запереть и держать не как пленников, а как заложников, что ли… А тут еще и Джек. В общем, Барбоссе дали черную метку, знаешь, что это такое? Мол, если не мелкотню, так подавай хоть Воробья, а то тебе перья из шляпы повыщиплем и в другое место засунем. Кэп, кажется, перепугался, и был уже готов пойти на уступки – ан глядь, Воробей сбежал! И Барбосса вроде бы и ни при чем… Короче, сейчас вся «Жемчужина» друг на друга косится.
- А зачем мы Барбоссе? – задал Билли вопрос, который, собственно, следовала задать сразу. Раджетти отшатнулся:
- Чего не знаю, того не знаю! Может, совсем обезумел, самого дьявола не боится! Не спрашивай, не скажу! И не вздумай проболтаться, что я с тобой вообще говорил, иначе болтаться мне на рее…
Дверь захлопнулась, заскрежетал поспешно задвигаемый засов. 
- Дела, - произнес Билли. – Марго, что делать будем?
Напарница оживилась. В ее глаза вдруг мелькнул огонек, которого Билли не замечал с того неприятного разговора.
- Ты действительно хочешь узнать это? – мурлыкнула она. Билли почувствовал себя немного неловко. На что она намекает??
- Сидеть и ждать своей участи, - огорошила его Марго.
- Ну уж нет! – Билли сжал кулаки. – Хватит, насиделись.
- И что? Ты способен снести эту дверь плечом? – с искренним любопытством поинтересовалась девушка.
- Ну… будем думать. Слушай, а почему Джек, если он сумел сбежать, не взял нас?
- Смеешься? Когда это Джек Воробей делал хоть что-то, что не принесло бы лично ему блага? Хотя… - Марго замолкла, - пожалуй, один раз такое было. И не сделай он этого – тебя бы здесь не сидело.   
- Что? – удивился Билли.
- А, ерунда… Сдается мне, тут дело нечисто… Не верю я в то, что Барбосса испугался бунта команды! – Марго стукнула кулаком по стенке, та отозвалась жалобным скрипом.
- Почему?
- А вот не верю! Он не из тех, кого можно запугать и заставить плясать под чужую дудку, - с оттенком гордости произнесла Марго. – Не верю! – она еще раз ударила ни в чем не повинную стенку. Сверху послышался стук и недовольный возглас:
- Сидите тихо, чтоб вас морской дьявол побрал…
Билли озорно ухмыльнулся. Он сел, прислонившись к стенке, от нечего делать поскреб темную древесину, поддал ногой опустевшую миску… 
- Как за меня матушка все просила бога, - протянул он приятным голосом,
- Все поклоны била, целовала крест…
Марго недоуменно посмотрела на него.
- А сыночку выпала ой дальняя дорога,  - «а» в последнем слове он тянул на одной ноте, пока не кончился воздух в груди, и вдруг быстро и цыгановато зачастил:
- Хлопоты бубновые, пиковый интерес!
Журавль по небу летит,
Корабль по морю идет,  - он забарабанил в такт по стенке. 
- А что меня куда влечет по белу свету,
И где награда для меня, и где засада на меня -
Гуляй, солдатик, ищи ответа.
Журавль по небу летит...
Марго, в состоянии, близком к шоковому, вскинула брови. Сверху понеслась отборная ругань и топот нескольких пар ног. Билли довольно подмигнул девушке. Из-за двери раздался голос капитана:
- Какого морского дьявола?! Что вы тут устроили?!
- Развлекаемся, дедуля, - крикнула Марго. – А что, нельзя?
Из-за двери послышался гневный вопль, а затем – отдаляющийся крик: «Задницей на бушприт того, кто подлил им рому!!» Марго захохотала. В ее руках сами собой появились кастаньеты, девушка вскочила на ноги и начала изображать некое подобие безумного танца. 
- Ой, куда мне деться, дайте оглядеться,
Впереди застава, сзади - западня.
Белые, зеленные, золотопогонные…
- А голова у всех одна, как и у меня! – Пропели они уже вдвоем, и завопили уже изо всех сил, кружась, топая, хлопая:
- Журавль по небу летит,
Корабль по морю идет, 
А что меня куда влечет по белу свету,
И где награда на меня, и где засада на меня -
Гуляй, солдатик, ищи ответа.
Журавль по небу летит...
- Где я только не был, чего я не отведал,
Березовую кашу, крапиву, лебеду.
Вот только на небе я ни разу не обедал,
Господи, прости меня, я с этим обожду! – Вклинился Билли, выводя тонюсеньким и невероятно противным голосом.
- Журавль по небу летит,
Корабль по морю идет, 
А что меня куда влечет по белу свету,
И где награда на меня, и где засада на меня -
Гуляй, солдатик, ищи ответа.
Журавль по небу летит...
Корабль по морю идет!
Корабль по небу летит!
Журавль по небу идет!..
Матросы наверху ругались, орали, посылали напарников ко всем чертям вместе, и к каждому по отдельности, проклинали всеми проклятиями ацтеков и гневом Калипсо, призывали на их головы тайфуны, ураганы, цунами, «Летучий Голландец», сопливого кракена и проголодавшихся Пелигостов, но не смели войти и раз и навсегда разобраться с юными хулиганами. В конце концов те повалились на пол, давясь от подступившего хохота. Настроение у обоих заметно подскочило, грозя аж зашкалить, а от прежней напряженности не осталось и следа.

Команда попряталась: капитан Барбосса рвал и метал. Поэтому докладывать о приближающемся судне не рискнул никто, пришлось тянуть жребий…
Раджетти, сглотнув, глядел на доставшуюся ему палочку.
- Давай-давай, обещаю собрать тебя потом по кусочкам, - похлопал его по плечу Пинтел. Одноглазый пират бросил на своих товарищей взгляд, полный укоризны, и направился к капитану… Матросы втянули головы в плечи, и не зря. Через секунду из каюты вылетел верещащий капуцин Джек со столовым ножом в спине, следом, упав на четвереньки, – Раджетти, и наконец третьим объявился сам Барбосса. 
- Почему вы мне не доложили немедленно? – взревел он. Отвечать не посмел никто. Гектор не глядя вскинул руку – ему тотчас же подали подзорную трубу, которую капитан навел на приближающееся судно. Судно, паруса которого были почему-то зелеными.
- Ты смотри, а название-то золотом горит! – зашептались матросы. На корме корабля красовались до блеска начищенные буквы:  «AVENTURA».
- Пыль в глаза пускает, - недовольно пробурчал Барбосса. – Эй там, будьте готовы принять гостей!
Через несколько минут к «Жемчужине» подошла шлюпка, и на борт поднялось несколько человек. Среди них один выделялся ярким камзолом и шляпой, перевязанной шелковой лентой. Это был грузный мужчина, с коротко остриженными волосами, чуть подернутыми сединой. Он без лишних слов направился прямо к Барбоссе, встретившего его скептическим взглядом.
- Эладжа Морган, рад видеть, сынок.
- Не стоит врать, если в этом нет необходимости, - хмуро отозвался капитан «Авантюры». – Ты нашел то, что искал, Гектор?     
- К чему вдруг такое любопытство?
- К тому, что я, может быть, наконец могу забрать то, что принадлежит мне? Не будешь ли ты так любезен? – иронически расшаркался Морган.
- О чем ты, Эл? Я ничего не забирал, а если что и есть на борту твоего, то изволь – если сумеешь, конечно… - Барбосса недовольно прищурился. Вот к чему иногда приводят ошибки юности мятежной… Вот так, будучи шестнадцати-семнадцатилетним юнцом, поддашься на уговоры прелестной рыжульки – о, все они в эти года прелестны! – а потом она еще тебя же и обвинит, и будешь скрываться от разъяренного папеньки по всем морям, а папенька у нас не абы кто – сам потомок некогда могущественного клана Морганов, да-да, тех самых… А потом и думать об этом забудешь, когда свалится тебе на голову такое вот счастье, претендующее на свой участок охоты в Карибском море… И окажется, что один другого стоит, а потому лучше друг от друга держаться подальше, кроме случаев совсем уж «делового подхода». Вот как сейчас.
- Ладно, - неожиданно легко согласился Эл Морган, - сейчас мне некогда торговаться, я должен отыскать кое-кого… Кто поступил по отношению ко мне ОЧЕНЬ нехорошо.
- И кого же, позволь спросить? – поинтересовался Барбосса, на девяносто процентов знающий ответ.
- Джека Воробья! – лицо Моргана перекосилось от бешенства.
- О, он и тебе успел пробоину оставить? – понимающе и в то же время глумливо протянул Барбосса.
- Воробей был у нас в плену… - ляпнул кто-то из людей Барбоссы. 
- ЧТО?! – Эл побагровел от ярости. – Был?! Почему был?
- Он сбежал… - тихо пробормотал осведомитель.
- ДЖЕК ВОРОБЕЙ БЫЛ У ТЕБЯ В РУКАХ, И ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕМУ УДРАТЬ?! – Эл шагнул к Барбоссе и схватил его за грудки. Двое из команды «Жемчужины» молниеносно выхватили пистолеты и направили их на Моргана. Матросы с «Авантюры» ответили тем же.   
- Эл, мы так попросту убьем друг друга! – Барбосса ловко вывернулся. – Ты уверен, что это тебе надо?
- Когда Джек сбежал? Где вы тогда были? Он мог далеко уйти? – один за другим, точно вбивая гвозди, ронял Морган вопросы.
- Он почти наверняка где-то поблизости, и ты его легко найдешь, - не задумываясь, ответил Барбосса. – А пока позволь, просто из чистого гуманизма, помочь тебе. Так и быть, я отдам тебе то, что, возможно, отчасти компенсирует тебе Воробья. – Он дал знак матросам, двое тотчас скрылись в трюме. 

Билли старательно и сосредоточенно царапал щель межу косяком и дверью, когда за последней послышались шаги. Парень метнулся на свое местно и изобразил самый невинный взгляд, на который был способен. Вошли двое матросов.
- Девка, капитан тебя требует, - бросил один.
- Что? – Билли вскочил на ноги и сжал кулаки. – Только троньте ее! – Да, пусть Марго не раз его обманывала, но она в первую очередь девушка, почти девчонка, и последним сопляком и мерзавцем был бы тот, кто без боя отдал бы ее в лапы к кровожадному капитану!
- Билли, не дури! – крикнула Марго. Один из матросов без труда отшвырнул Тернера-младшего и схватил девушку в охапку. Та замолотила его кулаками по спине. Билли вскочил – голова как будто вдоль и поперек треснула! – и набросился на противника, превосходившего его габаритами почти вдвое.
- Ах ты щенок! – здоровенный кулак с размаху опустился ему на лицо. Марго, перекинутая через плечо громилы, завизжала и схватила его за патлы. Тот закрутился на месте, но тут подоспел второй, и оба вытащили брыкающуюся Марго из их тюрьмы.
Билли остался лежать на полу. За каждое движение нужно было платить просто дикой, нечеловеческой болью. «И ты еще хотел стать пиратом!» - в бешенстве говорил себе Билли. – «Крыса ты сухопутная, вот ты кто! Швабра! А-а-й, у-у-у, больно-то ка-а-ак!... Трус ты разнесчастный, неженка беседочная! Сейчас, на счет три, встанешь, понял?! А-а-а… Папка бы непременно встал, ясно?! А ну, я кому говорю! Ну, раз, два… ТРИ!»
В глазах замелькали искры, к горлу подкатил ком, но он, Клинок-Билл, все-таки стоял на ногах. Ну, теперь все будет легче, шаг, другой… Эти двое, кажется, забыли задвинуть дверь на засов? А если бы и не забыли, Марго бы точно не оставила бы им возможности это сделать. Билли, сперва медленно, держась за стену, а затем и быстрым шагом, направился прочь из каюты. Теперь бы только найти их оружие… Ну, то есть, конечно, любое оружие было бы найти славно, но все же жаль было терять шпагу папиной работы…
Или Билли просто повезло, или морские боги, или дьяволы, или кто там есть, наконец сжалились над ним. Вплоть до того, как Тернер-младший добрался до каюты капитана, никто его не заметил.
Неплохо устроился капитан Барбосса, отметил Билли, осматривая живописно захламленную каюту. Свой и Марго клинки он заметил почти сразу. Еще прихватил пару пистолетов, валявшихся на полу. Начал уже присматриваться к странного вида – круглой – навигационной карте, как вдруг до сих пор молчавшая на своей жердочке обезьяна-капуцин заверещала и начала метаться по каюте. Билли швырнул в нее попавшимся под руку канделябром и, боясь, что шум выдаст его, поспешил прочь, изо всех сил вжимаясь в стенки. Он выбрался на палубу. В носовой части, очевидно, велись какие-то важные переговоры, оттуда слышались голоса, и знакомые, и незнакомые. Билли перемахнул за борт, и, цепляясь то за выброшенные наружу канаты, то за штормтрап, пополз по направлению к носу… Неподалеку на волнах покачивалось судно с зелеными парусами и слепящими буквами на корме – когда эти слепящие буквы стрельнули ему в глаза десятком солнечных зайчиков, он едва не свалился в воду. «Авантюра»… Он ведь это и слышал, и видел, но когда? Когда?.. И тут до его ушей донеслось такое, отчего он забыл сразу про все…
- …Забирай, надеюсь, это компенсирует тебе Воробья, - сказал Барбосса. Марго стояла, раскрасневшаяся и злая, смотря на обоих капитанов сквозь упавшую на лицо лохматую шевелюру. Билли высунулся из-за фальшборта, рискуя быть замеченным. Незнакомый пират деловито оглядел Марго.
- Зачем ты держал их вместе? Она могла проболтаться…
- Не к матросам же мне ее кинуть, - буркнул Барбосса. – Между прочим, самое удобное помещение после моей каюты… Парень бы что-нибудь заподозрил! А ей бы он не поверил – слишком много выдумывала.
- Идет. – Пират махнул своим людям, кто-то из них подхватил девушку, перекинул ее через плечо, и они направились к шлюпке. «Сейчас меня заметят!» - сообразил Билли. Он скользнул ниже, и, едва его ноги коснулись плескавшихся волн, отпустил руки, полностью скрывшись под водой. Вынырнул, глотнул воздуха и снова ушел под воду, на этот раз поглубже. Через несколько секунд над ним проплыла вытянутая темная тень – днище отчалившей шлюпки. Билли мощными гребками последовал за ней, моля лишь о том, чтобы ему хватило воздуха. Впереди замаячила громада корабля. Ну, еще чуть-чуть… Несколько мгновений, пока шлюпку поднимали, показались вечностью… И наконец можно вынырнуть. Билли, лихорадочно карабкаясь по борту вверх, не думал ни о чем, в его голове стучала лишь одна-единственная мысль: не допустить, чтобы эти подонки хоть что- то сделали с Марго, а там – будь что будет…         
Он успел, кажется, как раз вовремя. Марго стояла перед капитаном, окруженная моряками… Билли выпрямился во весь рост:
- Отойди от нее! – крикнул он, как можно более грозно, наставив на капитана пистолет. Капитан недоуменно поднял брови, дескать, что за комаришка пищит, не слышу?
Билли подскочил к нему и заслонил Марго собой, свободной рукой  выхватывая и шпагу.
- Тебе придется сперва убить меня! – твердо и тихо сказал он, готовый в любую секунду спустить курок.
- Убить? – недоумевающее протянул капитан «Авантюры». – Парень, я вовсе не собираюсь убивать свою дочь.

4

* * *
- Дже-е-ек Во-о-ро-о-обе-е-ей!!!
Уилл ощутил мощный толчок и свист ветра в ушах… По запястью как будто полоснули ножом, и в теле вдруг поселилась неожиданная легкость… Все это произошло за пару секунд, а потом Уильяма Тернера встретила прохлада и солоноватый вкус морской воды.
Он медленно открыл глаза, удивляясь, почему их не щиплет, как бывает обычно под водой.
Перед ним… Нет, не только перед, но и за ним, и над ним, и под ним – везде, вокруг – расстилался голубой простор. Только синева моря, безграничная и бездонная… Уилл поднес руки к лицу – под водой они казались серебристо-призрачными – и сделал несколько пробных гребков.
Плыть было очень легко – вода словно сама несла его, стоило ему лишь шевельнуться. И… почему-то не ломило виски от нехватки воздуха. Как в те моменты, когда «Летучий Голландец» опускался под воду…
Нет, нет, не сейчас. Ни о чем не думать, ни о «Голландце», ни о Воробье, а только плыть, скользить в водяной толще, как стрела по воздуху, и ни о чем не думать…
Внезапно девственную синеву, чистую и прозрачную точно стекло, нарушило нечто, темнеющее вдали, увеличивающееся с каждым гребком и застилающее взор.
Руки наткнулись на нечто, скользкое, деревянное. Наткнулись и тут же, инстинктивно, схватились, чувствуя, как это нечто оживает и со страшной, бешеной скоростью стремится вверх, к воздуху, солнцу, свету…
В глаза ударил солнечный луч, тело окатило сияющими брызгами, лицо обдало порывом ветра, уши наполнились смесью самых разных звуков. Среди них был и плеск волн, и скрип снастей и рангоутов, и чьи-то командные окрики, и хриплый голос, напевающий знакомую песенку…
Уилл Тернер стоял на полубаке «Летучего Голландца».
- Капитан? – изумленно крикнул кто-то сзади.
- Боцман? – Уилл обернулся. Его окружила команда.
- Капитан, вы вернулись?
- Что произошло?..
- Неужели… Она?.. – отважился прошептать кто-то.
- Уильям Тернер! – сладко пропел знакомый голосок.
Оставив штурвал, с юта спускалась Тиа-Дальма. 
- Ты?.. – еле выговорил Уилл. – ты жива?
- Не очень вежливо с твоей стороны задавать такие вопросы, Уильям, - морская ведьма сердито тряхнула подолом платья, хвостом волочащимся за ней по палубе. – Десять лет ты сам был ни жив, ни мертв. А если принять за правило то, что человек не может жить без сердца, то ты УЖЕ ДАВНО мертв. Давным-давно. Я отвечу, Уильям – я жива. В своем роде. Как и все мы. – Тиа-Дальма улыбнулась, обнажая вычерненные зубы. 
- Тиа-Дальма, я… - Уильям, как всегда, терялся, когда маленькая ведьма по своей привычке говорила, не оставляя собеседнику ни единого шанса вставить свою реплику. А говорила она так почти всегда. – Мы с Элизабет были у тебя, и там такой разгром… Как будто тебя схватили. – Он шагал за ней, стараясь из вежливости не обгонять.
- Стоит разок собраться впопыхах, и это уже называют разгромом, - небрежно бросила Тиа-Дальма.
- Собраться? А почему ты на «Летучем Голландце»? Ты же никогда не любила морские путешествия, предпочитая сидеть на своем островке… И что все это значит? – Он вдруг вспомнил, что следы погрома в «избушке на курьих ножках» казались совсем свежими, а «Голландец», судя по всему, находился в плавании достаточно давно…
- Что именно, Уильям? – ведьма снова кокетливо улыбнулась.
Они пришли в каюту, помнящую двух прежних капитанов. При Джонсе потолок и стены покрывали присохшие водоросли и кораллы, а на  полу хлюпала вода. Уилл, приняв командование, перво-наперво велел почистить корабль от киля до клотика. Капитанская каюта словно посветлела, а все необходимые вещи и приборы заняли свои места. Теперь Уильям, признаться, с опасением представлял, во что эта каюта превратилась – Тиа-Дальма наверняка обставила ее по своему вкусу…
К его сильному облегчению, ни банок с пауками, ни сушеных змей в его аккуратной каюте не наблюдалось. Все было так, словно он только вчера сошел на берег, где его встретили жена и сын.
Тиа-Дальма опустилась в кресло, не забыв при этом приподнять одно плечо так, чтобы пышный рукав чуть-чуть сполз, обнажая терракотовую кожу. Изгнание из ее тела богини Калипсо ничуть не изменило маленькую ведьму – во всяком случае, с мужчинами она продолжала кокетничать все так же, не особо заботясь о том, как будет скрипеть зубами ревнивый Гектор Барбосса.
- Так что именно тебе рассказать, Уильям Тернер? – прищурилась она, положив подбородок на сцепленные ладони.
- Все. Почему ты здесь? И где...
- Тсс! – Тиа-Дальма легонько дотронулась до его губ двумя пальцами. – И этого вопроса будет много… Помнит капитан Тернер, как он освободил от проклятия команду «Летучего Голландца»? И как сам был освобожден той, кого любит он, и той, что любит его?
Уилл не отрывал взгляда он ее лица.
- Но слышал ли капитан Тернер, чтобы кто-нибудь еще сменял капитана «Летучего Голландца» на его посту?
- Никто не сменял… - проговорил Уилл, не понимая, к чему ведьма клонит. – Дэйви Джонс был первым и единственным капитаном. До той битвы.
Тиа-Дальма закивала. Ее лицо нависло над Уиллом. От нее пахло морской солью.
- Капитан Джонс был брошен своей любимой, и оттого был обречен на скитания. Кто знает, что было бы, не забудь она его? И вот случилось то, что случилось. Капитан новый, и проклятия вроде бы больше и нет… Но все же оно есть! – глаза ведьмы полыхнули расплавленным золотом.
- Зачем ты рассказываешь сейчас то, что прошло давным-давно?
- История Дэйви Джонса, которую я рассказала вам при нашей первой встрече, тоже произошла давным-давно, Уильям, - хитро сощурилась маленькая ведьма. – «Летучий Голландец» таит часть проклятия в себе. Капитан Тернер не проклят – проклят его корабль! Но капитану Тернеру подвластно море. А за все дары надо платить, и он заплатил. Заплатил тем, что не ступал на землю и нес бремя. И богиня, видя любовь капитана и его прекрасной жены, сжалилась – и отныне она сама заботится о тех, кто погиб в море… Как и все женщины, богиня немного ленива – но сейчас лень придется оставить.
- Так значит, «Голландец» больше не перевозчик душ?
- Нет, Уильям… Но как был, так и остался он кораблем, неспособным найти свою гавань. Кораблем-скитальцем. Кораблем, способным исчезать под водой, способным пройти сквозь любой шторм… Кораблем, который не сумеет потопить целая армада. Кораблем, капитан которого может нести смерть… А может нести и жизнь.
- И его привели к тебе сразу же после того, как я вернулся? – догадался Уилл. – чтобы он не попал в плохие руки? 
- Да. – Тиа-Дальма кивнула.   
- Понятно… - Уильям прошелся по каюте. – Так, получается, ты теперь капитан…
- Нет. – Тиа-Дальма обаятельно улыбнулась. – Разве может быть капитаном слабая женщина? Капитан – Уильям Тернер.
- Что?! – Уилл остановился и недоумевающе посмотрел на нее. 
- Твое сердце по-прежнему в груди – потому что это была часть проклятия капитана, от которого ты избавился. Но проклятие корабля – оно еще есть. И от него никуда не денешься, Уильям Тернер… - медленно произнесла Тиа-Дальма. – Его можно лишь передать.
- Кому?..
- Будь ты, как Джонс, проклят – ты не подарил бы своей возлюбленной сына, - Тиа-Дальма сверкнула глазами, в которых отражалось пламя горящих повсюду свечей. Ее волосы и платье колыхались, когда она шла, и делали ее похожей на диковинную тропическую медузу, которой довольно лишь раз дотронуться, чтобы парализовать. – Но что это за сын? Юный Уильям Тернер!.. – Ее улыбка стала вдруг хищной и зловещей. – Сын не моряка, не кузнеца, не смертного человека Уильяма Тернера. – В ее голосе стали проскальзывать пугающие нотки тревожности и угрозы, ее тень заплясала на стене. - Сын Уильяма Тернера, морского дьявола, бессердечного и всемогущего, повелевающего морем и проклятым кораблем!.. 
- Нет! Нет! Я не позволю сыну… - Уильям в ярости вскочил на ноги. На плечи ему легли узкие и прохладные ладони Тиа-Дальмы.
- Уильям… - мягко сказал ведьма, - Тут ты не властен… - Уилл мрачно стряхнул с себя ее руки, но в кресло все же сел. Женщина тут же уселась на подлокотник.
- Меня почему-то все считают интриганкой, - отсутствующим тоном произнесла она, - Хотя, захоти я, я могла бы такой стать. Но я всего лишь говорю правду…Всю, что мне известна. И кто виноват, что даже я не узнаю всю правду сразу?
Одной рукой она дотянулась до стола и сгребла несколько бирюлек для гадания, которые всегда таскала с собой. Крабьи клешни, сушеные плавники, ракушки… Второй рукой маленькая ведьма гладила Уилла по голове, перебирая и накручивая на палец его волосы. Тернер попробовал ненавязчиво отстраниться от Тиа-Дальмы. «Кто виноват, что я люблю лишний раз напомнить о том, что я женщина?» - говорил ее взгляд.
- Уильям, - тихим голосом – протянула морская ведьма, - может быть, ты сам согласишься вновь принять командование «Летучим Голландцем»? – Она поднесла раскрытую ладонь с бирюльками так, чтобы Уилл мог их видеть. – Нет ведь, я знаю… У тебя есть все сейчас, что может пожелать мужчина – жена, сын, дом, любовь… Но знай, в любой миг все может разрушиться…   
Уилл привстал.
- О чем ты? И где мой сын, ты мне можешь сказать? Может быть, Элизабет уже нашла его?
Тиа-Дальма плавно поднялась. 
- Околдовать слабую женскую душу можно лишь в отсутствие ее мужчины, капитан Уильям Тернер… Я познала это когда-то – а теперь познаешь и ты. 
Она медленно побрела из каюты. Несколько секунд Уилл молчал – а потом кинулся следом за ней, догнал уже на палубе и схватил за плечи, разворачивая лицом к себе:
- Что ты сказала?
- Ты уверен, что действительно хочешь это знать? Я покажу тебе – а потом бедную Тиа-Дальму снова назовут интриганкой, вертящей мужчинами так, как ей заблагорассудится… Хотя она всего лишь говорит о том, что видит.
- Я действительно хочу это знать, - четко и раздельно, будто вбивая гвозди, проговорил Уильям.
Тиа-Дальма взглянула ему в глаза. Повела руками – из широких рукавов словно полилось пламя, и все вокруг окутал цветной туман, сладко дурманящий и пьянящий, нашептывающий свои легенды. Взмахнула ресницами – Уилл ощутил порыв ветра – и запела, медленно кружась по палубе.
-  Тень ночная смутная дремлет на полу.
Подойду я к мудрому, древнему стеклу.
Словно в небо светлое дивной высоты,
Загляжусь я в зеркало, и возникнешь ты.
Стекло меж нами, как лунный свет,
Но этой грани прочнее нет.
Там даль за нею светлым-светла...
Смотрю, не смея отойти от стекла.
Вот опять похожие рядом мы стоим,
Взгляд мой настороженный встретился с твоим.
Даль в глазах безмерная, звезд огни горят...
И опять я первая опускаю взгляд.
Стекло меж нами, как лунный свет,
Но этой грани прочнее нет.
Там даль за нею светлым-светла...
Смотрю, не смея отойти от стекла.
Тишина звенящая в рамке темноты.
Кто здесь настоящая? Может это ты...
За лесами, реками может, есть земля,
Где ты смотришь в зеркало, чтоб возникла я. 
Стекло меж нами, как лунный свет,
Но этой грани прочнее нет.
Там даль за нею светлым-светла...
Смотрю, не смея отойти от стекла.
В ее глазах отражались звезды, руки плели паутину из солнечных лучей, а брызги оседали на коже и превращались в ледяные искры… И из этих искр, из этих лучей и тумана вдруг вылепились две фигуры. Молодая женщина со светло-русыми, растрепанными локонами, одетая в длинный китайский халат и запыхавшаяся от бега, и улыбающийся мужчина с головой, повязанной вылинявшим, некогда алым шарфом…
Палуба «Голландца» преобразилась, в один миг покрывшись призрачными коврами, на фальшборте затрепетали полосы яркой ткани, такой же призрачной… Уилл узнал капитанскую каюту «Императрицы». Забывшись, он порывисто шагнул к жене, но Тиа-Дальма осторожно тронула его за рукав:
- Мы не рядом с ними… И все же – рядом!
Уилл чувствовал, как закипает его кровь. Он едва не сорвался, когда Джек слился губами с его женой… Ему хотелось немедленно, прямо сейчас, развернуть «Голландец», догнать «Императрицу» и подвесить Воробья на рее…
- Зачем ты мне это показала? – рявкнул он.
- Ты захотел… - равнодушно пожала плечами морская ведьма. – Не вини ее… Это лишь то, что только может произойти. Может, или… не может. Если ты не позволишь.
- А я могу не позволить? – горько усмехнулся Уилл.
Тиа-Дальма подошла к нему вплотную и зашептала в ухо:
- Зачем ты задаешь такие вопросы? Ты – морской дьявол, ты – всемогущий капитан «Летучего Голландца»… Ты любишь ее?
- Ну, да… - прошептал Уилл, глядя, как его возлюбленная нежно перебирает иссиня-черные пряди капитана Воробья.
- «Да» или «ну, да»?
- Да, - твердо сказал Уилл. – Сейчас я понял… Я ее люблю… даже такую…   
- Тогда, - зашептала Тиа-Дальма, обхватив его за шею, - не дай потерять и убить любовь, ту любовь, перед которой сама смерть оказалась бессильна!.. Огонь может сжечь лес – но огонь можно остановить. И тогда зеленые ростки проклюнутся сквозь мертвую землю…
Уилл, не дослушав, рывком стряхнул с себя руки морской ведьмы и шагнул к призрачным фигурам.
- Околдовать, значит, - прошептал он. – Ну я вам покажу, как чужих жен околдовывать!..
Он оказался лицом к лицу с призрачной Элизабет. Она с любовью смотрела куда-то сквозь него. Уилл чуть склонился, чтобы их глаза оказались на одной линии, и запел:
- Представь себе весь этот мир, огромный весь,
Таким, каким он есть, на самом деле есть.
С полями, птицами, цветами и людьми,
Но без любви, ты представляешь, без любви…
Он попытался дотронуться до ее руки, но ничего не почувствовал…
- Есть океаны, облака и города,
Лишь о любви никто не слышал никогда.
Так же синей ночью звезды в небе кружат,
Так же утром солнце светит с вышины.
Только для чего он, и кому он нужен –
Мир, в котором люди друг другу не нужны?
Так же гаснет лето, и приходит стужа,
И земля под снегом новой ждет весны.
Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен
Мир, где мы с тобой друг другу не нужны.
В глазах Элизабет вдруг что-то засияло, и Уилл почувствовал, что она слышит его. И видит… а если не видит и не слышит, то чувствует, ощущает его присутствие… И его любовь. И сама любит…
- Представь себе весь этот мир, огромный весь,
Таким, каким он есть, и что любовь в нем есть.
Когда наполнен он дыханием весны,
И напролет ему цветные снятся сны.
И если что-нибудь не ладится в судьбе,
Тот мир, где нет любви, опять представь себе.
Их взгляды встретились, и никакого сомнения уже не оставалось – это не призрак, не тень, это она, Элизабет, неведомым образом перенесенная к нему, пусть на краткий миг, но потом они обязательно будут вместе, обязательно, по-другому просто нельзя…
- Так же синей ночью звезды в небе кружат,
Так же утром солнце светит с вышины.
Только для чего он, и кому он нужен –
Мир, в котором люди друг другу не нужны?
В мире не осталось ничего. Исчез Джек Воробей, исчезла Тиа-Дальма, исчезли «Летучий Голландец» и «Императрица», а остался лишь стук двух сердец, нежно и неутомимо стремящихся друг к другу…
- Так же гаснет лето, и приходит стужа,
И земля под снегом новой ждет весны.
Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен
Мир, где мы с тобой друг другу не нужны.
Их ладони соприкоснулись
- Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен
Мир, где мы с тобой друг другу не нужны… - повторил он. И Элизабет потянулась к нему, и их губы встретились… Сверкнули тысячи молний, рассекающих в клочья цветной туман, небо расчертилось радугами и треснуло надвое, скомкавшись, как листок бумаги, и в провал между мирами посыпались разноцветные звезды, сплетая из своих лучей новую ткань бытия… 

* * *
Капитан Джек Воробей улыбался. 
- Сейчас ты дашь мне оплеуху, цыпа, и мне самому не верится, что я говорю это… Говорю, что я это заслужил! – заявил он. – Так вот, я искренне рад, что ты осталась верна своему Уильяму. Несмотря на все мои старания раздразнить тебя, учти это!
Элизабет вспыхнула, замахиваясь.
На этот раз капитан Джек Воробей перехватывать ее руку и уворачиваться не стал. В конце концов, он это заслужил!..
Вошедший Кхай-гонь смерил парочку недоумевающим взглядом.
- Навожу порядок, - отмахнулась Элизабет. – Прибавьте парусов…
- Мы идем под всеми палусами… - пробормотал квартмейстер.
- Ну, тогда… еще что-нибудь поделайте! Что, на моем корабле больше делать нечего?
- К нам подходит английский колабль…
- Что? И вы молчите?..

Мистер Гиббс находился в крайнем недоумении. Вечером он лично отвел капитана Воробья к капитану Тернеру, надеясь, что последний, как человек весьма ответственный и суровый, уж как-нибудь убережет первого. Однако утром каюта была пуста… Вдобавок на полу болталось штук восемь пустых бутылок, из чего можно было сделать весьма неутешительные выводы. А именно – что капитан Тернер отнюдь не всегда такой ответственный… Раз позволил себя споить капитану Воробью. И сейчас перед квартмейстером во всей своей красе встал вопрос: что делать? Отправляться на поиски Джека и Уилла? Искать черную кошку в темном трюме? Или же двинуть назад, надеясь и рискуя встретить либо «Жемчужину» (с Барбоссой, что плохо!), либо «Императрицу» (с миссис Тернер, что, возможно, еще хуже… Ибо как она себя поведет, узнав о пропаже дражайшего супруга??).   
- Куда это капитаны вечно исчезают? - пробормотал мистер Гиббс, склоняясь в пользу последнего, то есть, догнать «Императрицу». Ром, остававшийся во фляжке, помог ему справиться с боязнью скорой встречи с грозной королевой пиратов. Вскоре он довольно гулял по палубе, покрикивая на матросов, и напевал очередную морскую песенку:
- Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли.
Не слышно на палубе песен
Холодное море шумит,
А берег суров так и тесен,
Как вспомнишь, так сердце болит...

- Джек, они возвращаются! Это же твой «Бристоль»! Уилл нашел Билли, и они возвращаются! – ликовала Элизабет.
- Элизабет, - тихо произнес Джек. – Я не жалуюсь на зрение… Не люблю хвастаться, но я за кабельтов разгляжу бусину в клюве у чайки. А сейчас между нами и «Бристолем» уже меньше кабельтова, и почему же я не вижу Уильяма, спешащего увидеть свою жену?.. Я вижу только ребят из своей команды и мистера Гиббса, который, как я понимаю, нагло присвоил себе звание капитана, а потому блаженно бездействует. А, увидел нас, машет…
Улыбка Элизабет потухла.
В шлюпке, отправленной с «Бристоля», сидел мистер Гиббс и несколько матросов. Слабая надежда Элизабет на то, что ее муж и сын все-таки вернулись, умерли окончательно.
- Цыпа, я сожалею, - тихо проговорил Джек. Молодая женщина с тоской и нарастающей злостью посмотрела на него.   
- Капитан! – мистер Гиббс вытянулся во фрунт, чуя, что сейчас, возможно, ему достанется от обоих, - капитан, лопни мои глаза, куда вы подевались? Представляете изумление мое и всей команды, когда мы увидели пустую каюту – ни вас, ни Уилла!..
- Уилла? – повторила Элизабет. Ее пылающий праведной яростью взор обратился на капитана Воробья.
- Ты врал?! – отчаянно и безнадежно воскликнула она. – Так вы все-таки встретились?! Где он сейчас?! Ты… Ты опять наврал!.. Ты… Ты… Я тебя ненавижу!..
- Цыпа!.. – промолвил Джек, как только она замолчала и уставилась на него глазами, в которых заблестели слезы. – Я… Я, конечно, понимаю свою глубочайшую вину и не надеюсь на то, чтобы заслужить твое прощение… И, полный искреннего раскаяния, готов признаться во всем! Тем более что другого пути развития сюжета попросту не существует. Я действительно повстречал храброго Уильяма. Но, по странному стечению обстоятельств, никак – заметь, никак не связанных со мной, наши пути разошлись. И тут я душой не кривлю – это он предложил выпить! И больше я ничего о нем не знаю – я, признаться, надеялся, что наш морской дьявол в отставке обретается на «Бристоле» – но увы… - Джек картинно взмахнул рукавами. – Где он сейчас, мне неведомо… Вполне возможно, пучина поглотила его.
- Нет… - Элизабет прижала ладони к щекам.
- Миссис Элизабет, не может такого быть! – кинулся поддержать ее Гиббс. – Уильям, да чтобы утонул! Неужели вы забыли, сколько раз он выбирался из самых жутких передряг?
- Да, не может… - стараясь подбодрить себя, повторила Элизабет. – А Билли? Про него ты тоже сказал не всю правду?
- Вот про него как раз всю! – Джек сложил ладони в молитвенном жесте. – Юный Тернер – на борту «Черной Жемчужины». И никакой опасности ему не угрожает, но медлить в деле его спасения отнюдь не стоит, цыпа, смекаешь?
- Тогда чего же мы ждем! – яростно крикнула молодая женщина, смахивая позорные слезы и на глазах обращаясь из нежной жены и любящей матери – миссис Тернер – в грозу морей, бесстрашную и дерзкую, капитана Элизабет! – свистать всех наверх! Паруса поднять, идем полным ходом, готовить орудия, флаг на грот-мачту, всех вздерну на рею!!!
- Моя школа, - усмехнулся Джек. - Цыпа, я, с твоего позволения, перейду на свой, пусть и временный, корабль, - ввернул он. – Не привык, когда меня возят.
- Штурвал «Бристоля» ждет вас, кэп! – с гордостью поведал мистер Гиббс.
- Я же должен вернуть украденное, - пробормотал Воробей себе под нос. Садиться в шлюпку он отказался, и, схватившись за попавшийся под руку канат, лихо перемахнул на «Бристоль», описав в воздухе красивую параболу и приземлившись точно на бушприт, под рукоплескания обеих команд. Элизабет, восхищенно проследив за ним, свистнула в два пальца.   
- Еще бы чуть-чуть вправо, и не удержался бы! – усмехнулся Джек в усы, отпуская канат. – Друзья мои! – пафосно воскликнул он, балансируя. – Я буду краток! Идем за «Черной Жемчужиной»!
Матросы одобрительно зашумели.
- Только стреляйте осторожнее, это же все-таки мой корабль! – ввернул Джек, предупредительно подняв указательный палец.   
Два корабля стали борт в борт и двинулись к горизонту, разрезая острыми килями прозрачно-зеленоватые волны…
- Отправим их к морскому дьяволу, цыпа! – крикнул Джек, стоя за штурвалом. 

* * *
Марго, обхватив колени и привалившись к пушке, уныло разглядывала в бойницу крохотный кусочек неба, доставшийся ей взамен этого гигантского, пьянящего, то нежного и прозрачного, то глубокого и черного купола. Ведро и тряпка, врученные ей с наставлениями и пожеланиями «поживее отдраить все что можно, раз уж ты сидишь тут запертая», давно валялись на так и не тронутых досках. 
Мозоли, к которым пора бы уже привыкнуть, уже почти затвердели; одна была содрана и кровоточила. Девушка задумчиво поднесла ладонь к лицу и лизнула алую капельку, чувствуя солоноватый, неприятно-липкий вкус.
Отец сейчас небось у штурвала, насуплено подумала Марго. И Билли с ним. Болтают и смеются…
Она не удержалась от улыбки, вспоминая, как вылупил парень глаза, узнав о том, что она, Марго-Жемчужинка – дочь похитившего их пирата! Но настроение от этих воспоминаний поднялось не очень сильно. Тем более что их – воспоминаний – вторая часть была куда менее приятной.
«Негодяйка, я тебе покажу, как удирать!» - гаркнул Морган, наступая на нее и хватая за волосы. Билли, к его чести, на этот раз соизволил совладать со своими обычными вспышками неконтролируемого героизма и не вмешивался. Хотя далось ему это ой как непросто…
А она, Марго, привычно увернулась и взвизгнула, когда широченная пятерня сгребла-таки волну выгоревших на ярком солнце до рыжины волос. «Я тебе покажу, как отца на все Карибское море позорить!» И еще на Билла оглянулся, дескать, видал, кто на борту хозяин? Бабы должны знать свое место, значит?
К горлу подкатил обидный комок.
С сыном бы он не стал так обращаться. Не стал бы, никогда-никогда не стал бы!
А потом в воздухе свистнул и впился куда-то в плечо потрепанный кушак, плетенный из кожаных полос. Не очень больно, но очень обидно.
Эладжа Морган был невероятно вспыльчивым человеком, на любой плевок в свой адрес отвечая сторицей – словом, кулаком, пистолетом или шпагой – безразлично. Его гордая натура не терпела поражений. Мать, Амалия – она была сдержанна, умна, хитра… Два этих полярных качества дивно сплелись в характере Маргариты Морган, давая ей одновременно и честолюбие и амбициозность, которых хватило бы на два Гектора Барбоссы, и умение проглотить оскорбление – до поры до времени, а в нужный момент нанести сокрушающий удар…
Когда-то давно Марго, еще пятилетняя кроха, очень гордилась отцом. Впрочем, она им всегда гордилась, и будет гордиться… Просто тогда она гордилась им до такой степени, что расстраивалась, что у нее никогда не будет таких же широких рук и седых мазков на висках… И морщинок вокруг глаз. И странного клейма на правой руке – в виде буквы «п», темно-багрового. Это клеймо казалось ей священным знаменем, Знаком принадлежности к особому клану. И Знак этот она старалась всеми силами заполучить – то есть рисовала его на руке то углем, то вареньем, то соком тропических плодов. Но уголь осыпался, сок и варенье смывалось через несколько часов. А однажды она подсмотрела, как отец, сидя у камина, вертит в руках странную металлическую трость, и на конце этой трости – о чудо! о диво! – красовалась фигурка точь-в-точь такой же формы, что и отцовский Знак.
- Хозяин этой палки получил теперь по заслугам, Амалия… - тихо сказал Эл Морган. – Надеюсь, он на веки вечные будет вмурован в палубу проклятого «Голландца», и вороны будут клевать его протухшие глаза. Славная кочерга выйдет, а?   
Потом родители ушли, а Марго, сцепив зубы, на цыпочках подбежала к оставленной у камина трости и несмело дотронулась до нее. Попыталась поднять – трость оказалась просто чудовищно тяжелая! Но раза с третьего ее все-таки удалось оторвать от пола и сунуть фигурным наконечником в еще не затухнувший огонь. Несколько секунд девчушка с любопытством наблюдала, как раскаляется металл, а потом со всей силы рванула на себя. Не удержавшись на ногах, она рухнула на пол, трость отлетела в сторону, все еще светясь призрачным красноватым светом. Пару секунд Марго собиралась с духом, а потом решительно задрала рукав и приложила к раскаленному металлу свою руку чуть повыше запястья…
Визг, который она издала в следующий миг, заставил дом содрогнуться. Прибежали родители. Амалия Морган схватилась за голову и запричитала, потом помчалась за маслом – обработать ожог… А Эл Морган попросту сдернул свой кушак и вытянул дочь по чем попало, приподняв ее за шиворот. «Ты хоть соображаешь, дура, что сделала?» - кричал он. Марго визжала и брыкалась, но клеймо, великий и желанный Знак, теперь навсегда останется с ней…
…Нельзя сказать, что она не любила отца. Любила – как любит, наверное, каждая девчонка. Просто… ей было обидно. Обидно – что она не на первом месте. Что она, как ей казалось, ничего для него не значит. Что она, еще не родившись на свет, начала его разочаровывать, а уж сейчас – и подавно не стоит мечтать оправдать его чаяния и надежды. Что, как бы она ни старалась, простаивая ночами на вахте, свешиваясь с самого конца реи и ловя упущенный трос, забираясь на самый клотик – хотя сердце замирало от ужаса! – Эл Морган удостаивал дочь вниманием не больше, чем любого другого на ее месте.
А так хотелось!.. Так хотелось порой устроить что-то невероятно храброе, отчаянное, и чтоб небу жарко стало! И чтоб этот такой смешливый с партнерами и незнакомцами, и такой бешено орущий со своей командой контрабандист хоть раз увидел, как она, его родная дочь, управляется со штурвалом!.. И готова вести судно на штурм любого, хоть того самого, девятого вала! И как она хитра, умна – хотя он примерно раз на дню не забудет назвать ее дурехой, и она сама в это почти верит… Бестолковая дуреха, у которой все валится из рук, с пятью прорехами в голове…  Как удивится капитан Морган, мечтала она, когда она с гордостью скажет: «Да, может быть, я бестолковая дуреха! Но я сумела обвести вокруг пальца самого Джека Воробья!»
Но это было после. А до этого были хитрые сероватые глаза деда. И его вопрос: «Ты готова доказать, что ты достойна своих корней?»
Черт побери, конечно, она была готова! Ради того, ради возможности доказать, чего она стоит – она отдала бы все…
Тем более что просьба была пустяковая.
А в случае удачного исхода дела можно было получить корабль! Не просто корабль – с большой буквы Корабль! Такой, которому все шторма и бури нипочем, которому не страшна морская пучина, которому покорна каждая волна!..
«Тебе это раз плюнуть – придумаешь, наплетешь что-нибудь, и он тут же ринется в море! Скажется одно из двух – или наследственное благородство, или любовь к авантюрам, тоже наследственная…»
«Уильям Тернер, если он до сих пор бороздит моря… А он бороздит – зная эту чертовку и капитана Воробья… Ставлю что угодно, она не дождалась своего бессердечного капитана! Зачем ей он, если рядом крутится этот, с сердцем, душой и льстивым языком?»
«Но даже бессердечный не захочет, чтобы с его кровиночкой – или даже не его, все одно живая душа! – стряслось что-то дурное, верно? И он будет готов на все, лишь бы избавить паренька от жуткой участи!»
«А если я ошибся, и она его все-таки дождалась? Так это еще легче! У корабля всегда должен быть капитан, и этим капитаном должен будет стать его сын, кто же еще?»
«Если только моя черноглазая бесовка не соврала, и новому капитану больше не нужно убивать своего предшественника…»
Марго не сразу вспомнила мальчугана, с которым когда-то подралась на тихом берегу Тортуги. Билли Тернер, забавный парнишка, надежный друг и верный товарищ. Пусть не совсем пират – но славный малый! Такой, может быть, и не будет регулярно накачивать твои вены адреналином, зато, если ты будешь голодать, он не раздумывая вломится в пекарню и принесет тебе хлеба, хоть и зная, что за это ему грозит каторга. *Последняя фраза среквизирована с Кинокадровских рецензий. Сказано об Уилле.*
Наверное, у этого Билли в семье все по-другому, с тоскливой завистью думала Марго. Не надо предавать, чтоб выгадать. Не надо бояться, что тебя предадут. Не надо хитрить, чтобы поступать по-своему, вопреки всем угрозам и запретам. Потому что тебе не запрещают! А если и запрещают, то толково и по делу.
Когда она была маленькая, она была уверена, что предавать и обижать друг друга могут кто угодно, но только не ее семья. Ее семья – самая лучшая на свете, так она считала…
А Билли, Билл-Клинок, рассказывал о своих родителях с такой нежностью, что Марго путалась – неужели она ошибалась, и есть на земле такие семьи, где отец не кричит, и мать и дети не ругаются друг на друга, где все друг друга очень-очень любят, и не страшно разбить чашку за столом, и не страшно порвать новую куртку, не страшно ничего – потому что рядом с тобой Твой отец и Твоя мать…
А может, Билли просто еще не вырос, так, как выросла она – может, до определенного момента все дети на самом деле верят в то, что их родители – самые лучшие люди на свете?
Если так, то, наверное, будет очень грустно, когда Билли это поймет.
Хотя, конечно, вряд ли ему будет хуже, чем тогда – когда он понял, что милая и хвастливая, легкомысленная и болтливая Марго-Жемчужинка на самом деле грязная и подлая, гнусная предательница…
Она всегда этого хотела – хотела доказать, что она пиратка. Доказать отцу. Матери. Команде «Авантюры». Всем, кто ее знает…
Тогда почему же так тяжело на душе?
Почему так погано, когда приходится предавать славных людей?   
Как будто на душе не просто камень – а целая мраморная глыба. Как будто все тело опутали тяжеленными цепями, и к каждому звену крепится по десять булыжников. И вся эта тяжесть клонит, утаскивает на самое дно, в черную мрачную глубину, откуда никак не вырваться…
Из липкой паутины тоскливых раздумий девушку вызвал звук повседневности: кто-то из матросов покачивался в люльке снаружи, красил или проверял и чинил борта. Марго осторожно пододвинулась к пушечной бойнице, изо всех сил скашивая глаза, стараясь увидеть матроса. Но он заметил ее сам, и, приблизившись к ее бойнице, насмешливо спросил:
- Ну что, Жемчужинка, мотаешь срок за бунт против капитана?
- Мотаю, - привычно огрызнулась Марго. – Билл Прихлоп, тебе кто-нибудь говорил, что у тебя самый ядовитый язык во всем Карибском море?
- Говорили, и не раз! – Прихлоп махнул кистью, с которой сорвалось несколько капель янтарной краски. – Женушка моя говорила, чтоб ей… доброго здоровьичка! Хотя, она, конечно, посоперничает со мной в этом… И еще как посоперничает!
- Наверное, ядовитая слюна в рот попала, когда целовались, - буркнула Марго. Долгое сидение на одном месте явно усугубляло ее и без того не сахарный характер. – Слушай, Билл, а ты видел, кого сегодня доставили на борт «Авантюры» вместе со мной, а?
- Когда б я увидел! – удивился Прихлоп. – Я ж только-только из койки вылез, отсыпался после вахты… А меня тут же за борт – крась и не булькай! 
- Билли Тернера-младшего, - буднично поведала Марго. – Поздравляю… Дедушка!
Прихлоп едва не вывалился из люльки.
- Шутишь, Маржи? – недоверчиво спросил он.
- Ты что, не интересовался своим сыном, с тех самых пор, как вы покинули «Летучий Голландец», а дороги ваши разошлись?..
Прихлоп явно засмущался.
- Ну, Марж, ты же понимаешь, не каждый день возвращаешься на землю в возрасте… мммм, чуть за тридцать, причем проведя последние годы едва ли не столетним стариком! Хочется вспомнить все радости жизни, знаешь ли… И вообще… - Билл, кажется, вспомнил, что лучшая защита – это нападение: - Ты-то откуда знаешь такие подробности об Уильяме и его «Голландце», пигалица?
- Я ведь знаю тебя, сколько себя помню! Имеюшший ушши да услишшить, имеющщий гла-аза да увидить! – явно копируя кого-то, прошепелявила Марго. – Есть много путей узнать неведомое… О, кстати о неведомом! – ее глаза заблестели. – Не знаешь, с чем кок сегодня пудинг готовит?
Прихлоп наморщил лоб.
- Кажется, с изюмом.
- Билли! – Марго молитвенно сложила руки. – Будь другом, Билли, притащи мне пару кусков, а?..     
- Капитан же не велел, - решил поломаться для вида Прихлоп.
- Ну Би-и-и-и-илли-и-и-и-и!.. Ну будь ты человеком! А я тебя поцелую!..
- Сиди уж, пигалица, - ухмыльнулся Билл. – Сейчас, сгоняю…
Он сделал еще пару взмахов кистью и исчез из зоны видимости, а Марго задумчиво уставилась на постепенно выцветающее небо. Как бы хотелось ей, чтобы под этим огромным небом нашлась бы хоть одна душа, которой была бы небезразлична судьба маленькой дурехи, которой так и не удалось стать пираткой. Чтобы нашлись руки, которые обнимут ее. Не за то, что она лучшая – хотя для НЕГО она всегда, конечно, будет лучшая! – а просто так. Просто за то, что она – это она…
Может, не только ее обуревают подобные думы? Не только она такая, глядит то в небо, то в море, и тоскует о несбыточном? Может, поэтому старые морские волки предпочитают море радостям любви и семьи? Море – лучший лекарь и лучший убийца… И иногда эти понятия взаимосвязаны. Море – и тюрьма, и свобода… Иногда те, кто делают свой выбор, понимают, что выбор этот неверен – не почему-то не жалеют о нем. Никогда…Марго, прислонившись щекой к холодному металлу пушки, сначала тихонько, а потом все громче запела: 
- Цепи якорей гремят в порту,
Верят корабли в свою мечту,
Всем ветрам назло я спешу на зов
Дальних, неизведанных миров.
Снятся, снятся, часто, часто
Мне по ночам дельфины.
Снятся, снятся, чайки, чайки
И мачты бригантины.
След мой волною смоет,
А я на берег с утра приду опять.
Море, ты слышишь, море,
Твоим матросом хочу я стать.
Море, подари свои шторма,
Пусть до самых звезд летит корма.
Палубу качай, с ног сбивай меня,
Брызгами холодными звеня.
Знаю, знаю, можешь, можешь
Ты черным стать и синим.
Море, море, море, море,
Стать помоги мне сильной.
След мой волною смоет,
А я на берег с утра приду опять.
Море, ты слышишь, море,
Твоим матросом хочу я стать.
След мой волною смоет,
А я на берег с утра приду опять.
Море, ты слышишь, море,
Твоим матросом хочу я стать…
Она замолчала, прижавшись к бойнице и безуспешно стараясь увидеть хоть край волны, хоть кусочек белой пены.
- Эй, Марго! – послышался голос Прихлопа. В бойницу просунулась его рука, держащая пудинг, завернутый в тряпицу. По взгляду старого (или уже не такого уж и старого?) пирата Марго поняла, что часть добычи придется отдать ему – в качестве гонорара.
Отведав вкусного печева, оба повеселели.
- Знаешь, Билли, - с набитым ртом промолвила Марго, - я тебе не советую пока попадаться на глаза Билли-Клинку.
- Это еще почему?.. Хм, до чего же забавно повторяется история – точно так же когда-то на борт «Голландца» доставили Уилла – и наша встреча для нас обоих была большим сюрпризом…
- Он не знает… Как мне известно.
- Что? Совсем не знает? Ничегошеньки? – нахмурился Прихлоп, стряхивая со своей куртки следы преступного поедания пудинга.
- Не-а… Ни про то, что его отец управлял когда-то «Летучим Голландцем», и про то, что его же дед служил на том же «Голландце»…
- А ты молчала, пигалица?
- Ясное дело… Ты думаешь, он бы мне поверил? – грустно посмотрела на него Марго. – Поэтому и ты молчи… По крайней мере, пока что. Ладно?
- Ладно-то ладно… Ну что ж, в наблюдательности и умении составлять факты тебе не откажешь. Интересно, есть ли хоть что-то, что ты не знаешь?
- Есть… Не знаю, что Джек Воробей сделал батьке, что тот его сожрать готов.
- Явно что-то в своем духе, - усмехнулся Прихлоп. – Что-то легкое, незаметное для остальных, и очень обидное… Слыхала, как капитан Воробей в молодости расправился с тогда еще не лордом Беккетом?
- Когда Беккет потопил его «Распутницу», а Джека захватил?..
- Вот-вот, а потом…
- Джек бежал… - зевнула Марго.
- Бежал, но Катлер Беккет успел заклеймить его как пирата! Да только капитан Воробей в долгу не остался – свалив Беккета ударом кулака, он и ему поставил клеймо, той же печатью. И знаешь куда? Пониже спины!
Марго расхохоталась. Да уж, капитан Джек Воробей поистине не мог поступить иначе!
- Вот и капитану Моргану, думаю, досталось нечто в том же духе, - закончил Прихлоп. – Только, конечно, не такое унизительное! – поспешно добавил он. – Кстати, эта трость с печатью потом переходила из рук в руки, пока к твоим родителям не попала.
- Знаю… - задумчиво сказала Марго, бросив взгляд на свое клеймо. – Вот вы все носитесь: Воробей да Воробей! – задорно крикнула она, - а знаешь ли ты, Билл, что знаменитого капитана Воробья кое-кто сумел обворовать?
- Сказки! – улыбнулся Прихлоп. – Кто же смог?..
- Я!
Тут уже расхохотался Билл.
- Я правду говорю! – возмутилась Марго. Билл, не обращая на нее внимания, заливался вовсю. Рассерженная, Марго выхватила из-за пазухи крохотный сверток и рывком поднесла его на раскрытой ладони к глазам Прихлопа.
- Кракен мне на палубу, русалку мне в койку… - прошептал Билл, не отрывая взгляда от ладони девушки. – Это его…     

* * *
Капитан Эл Морган, по-видимому, любил пестрые, броские вещи. Его расшитый золотом и кружевами камзол с рукавами-буфами, возможно, выглядел нелеповато на грузном теле, но, как говаривала незабвенная Марго, «пусть смеется тот, кому я не вышибу зуб из мушкета с пятнадцати шагов».
- Как же она тебя, сынок, объегорила, - с досадой говорил Морган. – Ты же парень неглупый, по виду-то…
Билли вежливо слушал, изредка кивая. Экзекуция, обрушившаяся на Марго, никоим образом его не коснулась – напротив, с ним обращались весьма деликатно, едва ли не как с гостем. И это как-то не вязалось с образом кровожадного пирата, какой успел сложиться у Тернера-младшего в отношении капитана «Авантюры».
- Ты верь моему опыту, сынок – с женщинами связываться себе дороже… Я вот связался – и что вышло? – хмуро заявил Морган. – Бесенок морской с языком попугая вышел… Ведьма натуральнейшая, отца в грош не ставит. То на вантах вниз головой болтается, то на борт не затащишь, едва куда зайдем – удирает и запрячется так, что мало не вся команда часами отыскивает… Башка чем попало забита, а чтобы что дельное поучить… Как же, засадишь ее за навигацию! Дура-девка…
- Вы хотели сына? – догадался Билли. 
Морган вздохнул:
- Все мужчины ждут наследников. Твоему бате повезло, я вижу, – он взъерошил пятерней отросшие волосы Билли. – Не каждый решится, вот так, с бухты-барахты, с незнакомой девчонкой, в открытое море…
Билли смущенно хмыкнул: похвала показалась ему незаслуженной. Ничего же такого особо храброго, в самом деле!
- Да вытерпеть в плавании все ее закидоны, да еще потом ее же защищать, - Морган скорчил жуткую рожу, - перед толпой ужасных пиратов!
- А вы не пират? – улыбнулся Билли.
- Не похож, да? – усмехнулся Морган. Оглядел свой пестрый камзол, дотронулся до шляпы с высокой тульей – то ли голландской, то ли датской. – Когда-то, знаешь ли, был похож… Во времена, которые закончились Великой битвой – слыхал? А сейчас… Пираты вымирают как вид.
Он отвернулся и оперся на фальшборт, устремив взгляд на горизонт.
- Вымирают старые – а новых не появляется. И не появится – молодое поколение уже не столь решительно и безрассудно, да и к лучшему. А я уже давно не пират… Я уже давным-давно всего лишь обычный контрабандист.
- Но вы же сейчас вышли в море, на военном корабле… Как я вижу, - промолвил Билли.
- А вот это, парень, совсем по другому делу… - Морган сжал кулаки. – На торговой каравелле, знаешь ли, должок не взыскаешь.
- Должок? – не понял Билли. Морган одарил его суровым взглядом, и Тернер-младший счел за лучшее сменить тему.
- А вы ведь раньше заходили на Тортугу на этом корабле, да? Я видел его, когда впервые встретил Марго. Только забыл, а когда его сейчас увидел, сразу вспомнил.
- Да, раньше я только на ней и ходил, - Морган одобрительно хлопнул по фальшборту. – Красавица, маневренная, быстрая… Только не мне теперь на ней ходить. А вот какому-нибудь любителю-путешественнику  - самое оно. Продам ее, как только свое получу. В последний раз и вышел…
- Продадите? – не поверил своим ушам Билли. Продать корабль – это казалось ему самым большим кощунством, равным которому могла быть только торговля женщинами…
- Ну, а зачем она мне – только место занимать… А не купят – так дочке отдам, пускай себе ходит, раз делом заниматься не желает. - И Эл Морган неожиданно улыбнулся. И сразу стало видно его сходство с Марго – у обоих была совершенно очаровательная улыбка: чуть растянутые, сомкнутые губы и два полукруга в уголках рта. С виду – совершеннейшая невинность, а приглядишься – и тут же поймешь, что улыбающийся определенно что-то задумал…
- Она, конечно, дура, но девка смелая, - Морган как-то преобразился, и Билли показалось, что не так уж он не любит дочь, как изображает. – Знаешь, как она вообще в команде оказалась? Мать наотрез ее отказывалась в море отпускать, ну и я, само собой – бабе на корабле не место, сам знаешь. Она, конечно, вопила что-то там про демократию и феминизацию, но большего мы от нее не ожидали.
- А что же она сделала?
- В ночь перед отплытием пробралась на борт. Спряталась в трюме, - усмехнулся в усы Морган. – Сидела там неделю. Сражалась с крысами, говорит, жрала их.
- Про крыс она рассказывала, - кивнул Билли. – Когда мы моллюсков ели…
- Ну как же, похвастаться, она это любит… А потом наверх выползла. Через трюм, битком грузом набитый! Три ящика шляп мне, поганка, перепортила... – поморщился старый контрабандист. - Ну не поворачивать же судно из-за одной дурехи, когда до порта назначения три дня пути! Вот и осталась в команде. Признаться, она мне и пользу принесла. Когда мы еще пошаливали… Идем, мы, значит, у Барбадоса, и тут из вороньего гнезда кричат – на горизонте судно! Фрегат, военный, на борту дюжины пушек… Издали не зацепим, вплотную не подойти – мигом на дно отправят. И знаешь, что я придумал? – серые глаза Моргана весело заблестели. «У Марго карие глаза», - вдруг вспомнилось Билли.
- Согнал всех людей с палубы, велел подготовить пушки – и чтоб ни звука! И не видать никого на всем судне. А у штурвала поставил Марго – в длинном белом платье, и волосы распущенные…  Они подошли – и что видят… Ты только представь, сынок – совершенно пустое судно, с белым призраком у штурвала! Они стоят, репу чешут – а мы как ударим всем бортом! – Морган залихватски махнул шляпой. – Эх, времечко было… Так знаешь, что самое удивительное? Пока мы под палубами к бою готовились, она сносно курс держала, а как мы с фрегатом расправились – мигом нас о риф стукнула…  Косорукая… Представь, Билл, ей и фамилия уже наша не по нраву! Маргарита Морган – чем плохо? Так нет, выдумала себе какое-то прозвище – Марго-Жемчужинка…
- А сейчас вы ее что, взаперти держите? – отважился спросить Билли.
- В трюме, - махнул рукой куда-то вниз Морган. – Пусть посидит и подумает… Как отца на все Карибское море позорить! Да не переживай ты так, если только я ее и себя знаю, она там долго не просидит… Небось уже всю стенку надписями «капитан - дурак» исцарапала. Шторм, смотрю, собирается, - вдруг нахмурился Морган. – Парень, шел бы ты с палубы… Снесет еще.
Билли перевел взгляд на небо, если и темнеющее, то исключительно из-за спускающихся на Карибское море сумерек – и направился к трапу.   

Дождь хлестал как из ведра. Острые струи резали кожу не хуже китайских ножей. В ушах еще отдавались стоны раненых и звон клинков… Стук ног о палубу… И боль, боль, рогатым копьем торчащая в груди и растекающаяся по всему телу… И звук, какой бывает, когда втыкаешь нож в дерево… А ног уже не чувствуешь – они стали точно ватными, словно вместо мяса и костей в тебе студень из медуз…
…И ты уже легкий-легкий, кажется, вот-вот медленно поднимешься в воздух…
…И плевать уже на все… Потому что уже не важно…
…Хочется только одного – не открывать глаз…
…Но они все равно открыты, потому что нет сил даже шевельнуть веком… 
…И видно, как надвигаются на тебя тяжелые, темные фигуры, от которых пахнет смертью…
…И видишь перед собой лицо… Знакомое лицо…
…Отец…
…У «Голландца» должен быть капитан…

«Папка!»
Билли дрожал, глядя вверх невидящими глазами… Шевельнул рукой – как чугунная! – и дотронулся до груди.
Это он, Билли, лежал сейчас на мокрой палубе мертвого корабля.
И это ему сейчас его отец, Уилл Тернер – только постаревший, с прорезавшимися морщинами – вырезал сердце… 
Под рукой вновь ощутилась грубая ткань гамака.
Всего лишь сон. Странный, страшный, но – сон…
Он по-прежнему на борту «Авантюры».
«Интересно, а Марго все еще взаперти?» - ни к селу ни к городу подумалось Биллу.
«Как же она там?..»
Дурная голова ногам покоя не дает – Билли выбрался из гамака и, стараясь не зацепить никого из спящих матросов, выбрался наружу.
Глубокая ночь… Наверняка не спят лишь вахтенные и дозорные.
Интересно, где же ее держат?
«А может, выпустить ее?» - мелькнула шальная мысль. «Нет уж, не стоит», - решил Билли. Не стоить сердить Эла Моргана, это он пока кажется добрым дядюшкой, а потом, мало ли… Пусть уж сам с дочерью разбирается.
Билли ощупью пробрался до провизионной кладовой, поплутал еще немного, ругая себя за то, что не прихватил огня... Над головой ему послышался легкий шорох, какое-то мурлыканье. «Я, кажется, под каютой капитана», - догадался Билли. Провел рукой по стене, осмелел, и вдруг наткнулся ладонью на нечто… Длинное, холодное и острое…
- Кто здесь? – хрипло спросила темнота.
- Билл Тернер, - машинально ответил Билли.
- Билл Тернер, - повторила темнота с непонятной интонацией. Где-то сверху загорелся светильник, выхватывая блеклым пятном лицо пожилого матроса. – Ну раз уж забрел, то присоединяйся к нашей честной компании. Я тут нашу мятежницу караулю, - матрос кивнул на дверь у него за спиной. – А она меня песнями развлекает.
Билли прислушался. Марго, в самом деле, что-то напевала, тихим и нежным голосом.
- Всегда быть вместе не могут люди,
Всегда быть рядом не могут люди,
Нельзя любви земной пылать без конца.
Скажи, зачем же тогда мы любим,
Скажи, зачем мы друг друга любим,
Считая дни, сжигая сердца…
Билли удивился – подобного он в репертуаре отъявленной пиратки не ожидал.
- Посмотри на нее, - ухмыльнулся матрос, подталкивая Билла к окошечку над потолком. Тот заглянул: каморка на три шага, да еще большая часть ее занята пушкой, явно вышедшей из употребления. Стены, как и ожидал Морган, оказались заполнены надписями в духе «кэп - дурак», «всех на рею», «якорь вам в глотку» и канонического «walk the plunk». А внешность самой Марго, как отметил Билли, перетерпела некоторые изменения. Поверх своего обычного одеяния девушка набросила матросскую куртку, явно с чужого, более массивного плеча, а волосы ее превратились в замотанную тряпкой косицу, что превращало ее в совершенного английского юнгу. Впрочем, только до пояса – ниже она оставалась той же босоногой пираткой.
Девушка, словно почувствовав взгляд на себе, дернулась и отвернулась.
- Злится, - понимающе сказал матрос. – Сынок, ты морской кодекс знаешь? По ночам в трюме не пить,  не играть и не петь, можно только на открытой палубе. Ты в подкидного умеешь?..

5

* * *
Вернемся в прошлое… Накануне захвата «Бристоля».

Огонек свечи вздрагивал, влекомый потоками воздуха, и от того пятна на замызганных стенах таверны казались живыми.   
- …И тогда, братцы, - взмахивал для пущего страху одноногий старик, - закипела страшная битва! И немногие корабли вернулись из нее – кто-то был затянут в водоворот, а кого-то потопил проклятый лорд. И совсем бы худо было дело Берегового Братства, но тут поднялся из пучины, - рассказчик сделал паузу, - «Летучий Голландец»!
Джек запрокинул бутылку, в которой, как ему казалось, оставалась малая толика чудодейственной сорокоградусной жидкости. По крайней мере, должна была оставаться… Если у этой проклятой стекляшки имеется хоть щепотка совести… Бутылка, впрочем, последней не отличалась, и потому тоскливо испустила дух, истекая двумя-тремя каплями рома…
- …И в один миг этот корабль потопил армаду Его Величества, а проклятого лорда Беккета утянул на дно!
Джек Воробей навострил уши. До этого момента он не вслушивался особо в трактирную байку и даже не замечал, о чем она. Виной тому отчасти была и верная бутылка, сейчас позорно опустевшая. И, стало быть, можно переключиться на нечто другое, не меньше заслуживающее внимания.
- А потом? – сипло спросил между тем кто-то из слушателей.
- А потом, капитан проклятого корабля сошел на берег. Сошел вместе со своей любимой – а это была не какая-то там портовая девка, а сама королева Братства! – многозначительно поднял указательный палец рассказчик. – И они провели на острове ночь, а наутро капитан оставил ее, уплыл на край света…
«Вот о чем сейчас модно болтать», - усмехнулся про себя капитан Воробей. – «Любопытно, как отнеслись бы господа Тернеры к тому, что они стали, по-видимому, самыми популярными героями морского фольклора?»
- Бедная девка, - хохотнул он вслух. – Что же, неужели она так и осталась одна?
- Осталась, - кивнул одноногий. 
- И что, эта цыпа ни разу не ощутила потребности в сильном мужском плече? – с искренним интересом спросил Джек. Зная непостоянный характер экс-мисс Суонн, вполне можно было предположить, что она уже на следующий день после отплытия своего мужа пустилась в очередную авантюру – как же, на Карибском море столько всяких нехороших людей, всем нужно дать по морде! Однако, зная ее же упрямство… 
- Посмотрел бы я на храбреца, осмелившегося позариться на женщину капитана «Летучего Голландца»! – неодобрительно сказал одноногий.
- Не мешай, пускай доскажет, - зашикали отовсюду.
- Да досказывать почти и нечего… Говорят, что капитан «Голландца» и по сей день бороздит моря, а раз в десять лет возвращается к любимой,  - продолжил одноногий.
- И каждые десять лет делает ей по ребеночку, - ляпнул Джек. Хм, неужели малыш Уилли и впрямь остался заточен на борту «Летучего Голландца»? Тогда ему не позавидуешь… Черт, ему-то такая доля за что, только за то, что угораздило ему появиться на этот трижды проклятый свет пиратом по крови?.. Вот жил же себе парень, весь такой честный, работящий, пиратов ненавидел, и, между прочим, правильно… В красотку был влюблен. А тут – на тебе, с собственной свадьбы да в тюрьму, битвы, предательства, ни с того ни с сего убивают, сердце вырезают… 
Джек незаметно вздохнул, накрывая ладонью клеймо на запястье. Эх, малыш Уилли, не один ты такой… Вспомнилась боль от ожога и презрительный взгляд проклятого лорда. Вот ведь… Дальше мысли пошли окончательно бесцензурные.
Впрочем, он получил по заслугам. За все, за поломанные судьбы, искалеченные души… За все. И не стоит даже лишний раз его поминать. Как говорится – помянешь, тут же всплывет…   
Между тем за столами закипел спор о том, насколько велика возможность понести от Морского Дьявола. Одноногий рассказчик старательно убеждал всех, что нулевая.
- Иначе, вы представляете, сколько дьяволят явилось бы на свет?
- Да уж, немало, - улыбнулся в усы Джек. А ведь правда, интересно, вдруг все-таки увидит свет еще один Тернер? Любопытно знать, что наврет ему наша знакомая цыпа – папа капитан дальнего плавания?
- Но зато, - никак не унимался рассказчик, - морскому дьяволу повинуются все морские течения, все ветры, даже последняя волна ему покорна и не плеснет без его ведома! Все рыбы, чайки и морские гады готовы ему служить… А еще на службе у него есть чудище!
- Где-то я уже такое слышал, - тихо пробормотал себе Джек. – Неужто снова кальмар?..
- Огромный, длинный гад, покрытый чешуей и перепонками! Это левиафан. Одним ударом хвоста он разнесет в щепки любое судно! А капитан в ясные ночи плавает у него на спине по морю…
Да уж, этот будет покрасивее бедняги кракена, мимоходом подумал Джек Воробей. Он засунул руку в карман, нащупывая пару монет и старательно думая – что ему хочется больше. Сохранить их или выпить еще? Наконец, последнее желание победило, и через пару секунд капитан Воробей с восторгом присосался к новой бутылке, на этот раз – восхитительно полной!
По мере поглощения живительной влаги обстановка таверны медленно, но верно растекалась перед глазами. Духота начала становиться убийственно-давящей. Джек попытался привстать и вынужден был схватиться за стенку.
- Так… Вроде стою… - пробормотал он, поправляя съехавшую на нос шляпу. – Интересно, идти буду? Ну, давай, раз шаг, два шаг… О, иду! Нет… Кажется, уже не иду…
Он зашарил руками по стенке, нежно прижимающейся к его лицу.   
- Кы… кыто дверь убрал?.. Зы-здесь щас дверь была! Пры-знавайтесь, усе рав-воно уз-знаю… - Он шагнул назад и качнулся взад-вперед.
- Ну, прально… Вот, он-на, родимая… даже две… - Для равновесия махнув пару раз руками, Джек медленно двинулся к выходу и раза с третьего удачно вписался в дверной проем.
- В-вот… Уже лучше… - кое-как перебирая заплетающимися ногами, Джек побрел вдоль по улочке. А заодно и попытался вспомнить, что он, собственно, делает на этом островке.
- М-мистер Гиббс, - привычно бросил через плечо Джек. – М-молчит? Ну я те… Нету Гиббса? А гыде он?.. А-а-а… - Джек глубокомысленно прижал палец ко лбу. – Мы же собрались, это… как его… ре-ви-кзи-ви-вро-врать… рекзиворовать…. Бриг! Значит, он где? На при-причале! Ждет капитана! Ну, идем значит на причал… Нам педерас… передрас…пердрерс… пердерстоит… этот, как его… долгий путь, во…
Десяток шагов дался без особых усилий, а потом капитан Воробей зацепился за что-то ногой и с размаху впечатался в Нечто.
Нечто недовольно кашлянуло. Джек догадался откинуться назад, и перед его мутными очами забрезжили две малопривлекательные фигуры, больше всего напоминающие не то трактирных вышибал, не то просто наемных убийц.
- А… здрасьте, - зачем-то сказал Джек. – А вы тут это, причал не видели?.. Ток-ка говорите по одному, у меня ушки слабые…
Громилы насупились: очевидно, они принадлежали к той часто встречающейся породе людей, которые сначала рубят в капусту, а потом начинают думать… Причем последнее не гарантировано.
«Будут бить», - решил Джек, и, удерживая равновесие путем размахивания руками, принялся бормотать:     
- Черт бы побрал всех французов… ну это, как его… у-у-у… парл… Парлалентюр… парла… Порш-нипорш… А-снику-снику… Ой, это на Пелигостовском… парли, парла… парламентер!
Громилы переглянулись.
- Он? – недоверчиво спросил один.
- Точно он! – заверил его второй.
Они подхватили обмякшего Джека под руки с обеих сторон и потащили…

* * *
На борту «Императрицы»

Элизабет была сама не своя.
Все пушки, имеющиеся на борту, были давным-давно готовы к бою, снаряды находились под рукой, сабли нетерпеливо дрожали в ожидании в руках матросов.
Но море оставалось чистым.
Ни одной точки на горизонте – как бы не всматривались в синеву – до боли в глазах – дозорные на марсовой площадке.
Недолго, правда, там маячил «Бристоль», безнадежно вырвавшийся вперед уже на второй день после совместного плавания.
А сейчас…
- Капитан! – прорезал вдруг тишину крик дозорного. Элизабет вскинула голову.
- К нам подходит корабль.
- Какой? – она кинулась к борту, выискивая взглядом корабль. – Подзорную трубу, живо!
Но труба уже не понадобилась. Этот корабль она бы узнала из тысячи, потому что именно он снился ей долгих десять лет…
«Летучий Голландец», вопреки всем законам, шел против ветра. А на баке стояли двое…
- Уилл!.. Билли! – вне себя от счастья воскликнула Элизабет. Она не верила своим глазам.
Через несколько минут отец и сын поднялись на борт. Элизабет плакала, произносила бессвязные слова и целовала то одного то другого.   
- Билли, глупый, ну как же ты нас напугал… - шептала она.
- Я хотел доказать, что я взрослый… смелый, - оправдывался Билли, но его почти не слушали.
- Как ты нашел его? Почему ты на «Голландце»? – спрашивала Элизабет, не выпуская сына из объятий.
- Билли был на «Черной Жемчужине», - сдержанно объяснил Уилл.
- Как он там очутился?.. «Голландец» подобрал тебя в море? Где сейчас «Жемчужина»? А мы с Джеком собирались брать ее на абордаж… - вопросы так и сыпались.
Лицо Уилла посуровело, разом став таким, какое было у него в первые минуты его командования «Голландцем».
- Я потопил ее, - коротко бросил он.
Элизабет замолчала, скорее от неожиданности, чем от ужаса.
- «Жемчужину»?.. – пролепетала она. – Как ты… зачем?
- Барбосса похитил моего сына. Держал взаперти. Собирался использовать в своих целях. Этого достаточно? – раздраженно бросил Уилл. Его губы превратились в тонкую полоску, а в глазах нарастало пламя. – Они все погибли. Все на дне.
- Да, но… «Жемчужина»… Как ты мог… А Джек?..
- А почему тебя волнует Джек? – зло спросил Уилл.
Элизабет растерянно замолчала. Как-то не верилось, что гордиев узел всех тревог и волнений оказался вдруг так резко и неожиданно разрубленным. К действительности ее вернул окрик мужа:
- Командуй кораблем. Мы возвращаемся на Тортугу. Я перейду на «Голландец».
- И я с тобой! – завопил Билли.
- Нет, останься с матерью, - велел Уилл.
Всю дорогу до Тортуги они не разговаривали. Даже Билли не подходил ни к матери, ни к отцу, предпочитая отсиживаться в «вороньем гнезде» или на баке.
И вот настал тот момент, когда «Императрица» заняла свое место у причала, а «Летучий Голландец» с супругами Тернерами на борту направился в бухту Подковы.
Элизабет слезящимися глазами смотрела на приближающийся берег, когда до ее плеча дотронулась чья-то рука.
Она вздрогнула и обернулась.
- Уилл…
- Прости меня, - тихо сказал он. – Это не моя вина… А может, и моя. По-другому нельзя.
- О чем ты? – не понимая, спросила Элизабет.
Уилл мягко улыбнулся, вдруг превращаясь в себя, прежнего:
- У «Голландца» должен быть капитан, помнишь?
- Но ты…
- Не я. – Уилл вздохнул. – Я отмечен судьбой, но мой срок истек, а преемника у меня не было, и «Голландец» скитался неприкаянный. И поэтому-то…
- Билли? – страшная догадка мелькнула в голове Элизабет.
- Я не хочу ему такой судьбы, Элизабет! – Уилл стукнул кулаком по фальшборту. – Ты видишь, что стало со мной, едва я вернулся сюда? Я потопил «Жемчужину», убивал… Это не я! «Голландец» отпустит меня, только если я дам ему нового капитана! 
Элизабет в ужасе молчала.
- Или… останусь сам. Добровольно. 
- Нет!.. Я не отпущу тебя… - Элизабет крепко обняла мужа, тот прижал ее к себе.
- По-другому нельзя. – Он помедлил и мягко отстранился. – Сходи на берег.
Элизабет, как во сне, спустилась в шлюпку, напротив нее сел Билли, последним опустился Уилл.
Вскоре шлюпка заскрипела днищем о песок. Элизабет, подобрав китайский халат, вышла на берег, за ней прыгнул Билли. Оглянулся на родителей и зашагал к дому. Уилл стоял, выпрямившись, и грустно смотрел на них.
Молодая женщина молчала, не в силах выговорить слова. Ей не верилось, что история повторяется… Что придется все пережить снова, и на этот раз еще хуже – если он и вернется, то на этот раз – на один день, как и полагается капитану проклятого корабля… Проклятия не работают наполовину, их нельзя снять частично, на время…  И за каждую такую попытку рано или поздно придется платить. 
- Элизабет, - тихо промолвил Уилл.
Она встрепенулась.
- «Летучий Голландец» будет мучить не только меня… Когда меня не будет, мое место займет кто-то другой… И будет так же страдать, и так же будет страдать по нему та, кто его любит. И так, веками, «Голландец» будет калечить судьбы и разлучать души… Есть способ… - Уилл заговорил громче. – Нам он уже не поможет, но, по крайней мере, проклятый корабль больше не причинит зла никому другому.
Он шагнул со шлюпки, оказавшись по колено в воде, и двинулся к берегу.
- Нет… - прошептала Элизабет, догадавшись.
- Корабль погибнет вместе с капитаном. Капитаном, могущим ступить на сушу лишь раз в десять лет, помнишь? – улыбнулся Уилл.
Песок уже скрипел под его ногами.
- Нет, нет, нет! – бешено кричала Элизабет. По ее лицу текли слезы.
Уилл мягко взял ее за подбородок.
- Не надо… - прошептал он.
Тыльная сторона его ладони начала бледнеть. Белеть… И вдруг тоненькие лоскутки кожи начали отслаиваться, точно пузыриться… как морская пена.
И вот уже нежные белые пузырьки начали вздуваться у него на шее, на руках, на щеках. Пальцы стали белыми, точно вылепленными из мыла, и медленно таяли на солнце.
- Нет, нет, нет… - шептала, как молитву, Элизабет.
Он таял… Рассыпался морской пеной, испарялся…
- Не пускай Билли в море, - прошептал он уже совсем прозрачными губами. Его лицо скривилось, точно от последнего усилия… Он наклонился и дотронулся до губ жены своими. – Я люблю тебя… 
Ее лицо словно накрыло сеткой морской пены. На губах остался соленый привкус. Уильям Тернер улыбнулся в последний раз… И исчез в солнечных лучах.
- НЕТ!!! 

* * *
- Цыпа?..
- Уилл! Уилл, нет! – Элизабет яростно размахивала руками, а по ее щекам в два ручья текли слезы.
- Спокойно! Эй, заденешь же!..
Ее лицо вдруг обожгла пощечина. Несильная, но чувствительная. От возмущения Элизабет тут же села, намереваясь достойно ответить, и…
- Успокоилась? – осведомился Джек. – Хотел бы я знать, что тебе снилось…
- Уилл… погиб… - тяжело дыша, выговорила Элизабет. – И… потопил «Черную Жемчужину»…
- Что? – глаза Джека расширились. – Мою девочку… Да как он… Да я б его… ну тогда я понимаю… Приношу свои извинения… От такого я бы еще не так заорал.
- Джек… сделай мне одно одолжения… - пробормотала Элизабет, прижимая пальцы к вискам. – Не болтай, хоть сейчас… и раздобудь мне рому!
- Долго я спала? – осмелилась спросить молодая женщина, когда все страхи от сна были разогнаны.
- А неужели это так тебя беспокоит? Конечно, знаменитая капитан Суон-Тернер заснула перед битвой, как самая обыкновенная салага, - потешался Джек… - А между тем, на горизонте вот-вот появится наш противник!
- Джек! – Элизабет демонстративно взяла бутылку за горлышко.
Джек сложил руки в молитвенном жесте.
- Не надо, не жалеешь меня, пожалей хотя бы ром. Не очень долго. Цыпа, - капитан Воробей серьезно посмотрел ей в глаза. – Когда ты в последний раз спала?
- Не помню…
- Оно и видно, - отечески заключил Джек. – Вот и результат во всей ее красе. А ты еще в бой рвешься…
- У них мой сын… А ты что, не рвешься?
- Так у них моя «Жемчужина»! Девочка моя, спокойствие, только спокойствие! – Джек начал гладить ее по голове, превращая и без того растрепанные волосы женщины в окончательное воронье гнездо.
- Капитан! – в каюту ворвался Кхай-Гонь. Увидев такую «картину без масла» – зареванная и лохматая Элизабет и гладящий ее по голове Джек – он стушевался и тихо сообщил: - Там колабль…  Под челными палусами…
- Цыпа, нам пора! – Джек мигом вскочил на ноги. – Будь добра, будь готова… Тьфу, тавтология… В общем, покажем им, где медузы ночуют!
Меньше чем через минуту Элизабет увидела его на полуюте «Бристоля», размахивающего верной саблей.
- Готовьте абордажные крюки! – крикнула женщина своей команде. – И упаси вас морской дьявол повредить «Жемчужину» - на топе грота подвешу…
Между тем Джек, удивленно щурясь, глядел в противоположную сторону, откуда к «Бристолю» подходила бригантина на зеленых парусах.   
- Еще один… Не пустынный участок Карибского моря, а ливерпульский международный порт… И чего он ко мне прицепился?? – недоумевающее пробормотал Джек. Обернулся к команде и спросил:
- Вы ему ничего не должны? 

* * *
На борту «Летучего Голландца»

- Уильям…
Уилл поднял голову с клавиш органа. Минутку, откуда??
Тиа-Дальма стояла рядом с ним, опираясь на подлокотник кресла.
- Это что, все был сон?.. Элизабет, и Джек, и…– пробормотал Уилл.
Морская ведьма промолчала. По ее взгляду Уилл понял – не сон.
- Что все это… Да, знаю, бесполезно, - усмехнулся капитан Тернер. – Ты же не скажешь… И ты еще называешь себя «не интриганкой».
- Остерегись, Уильям Тернер! – по-кошачьи фыркнула Тиа-Дальма. – Ты, может быть, и дьявол… а я ведьма! Что же тебе от меня нужно?
- Мне… - пробормотал вконец замороченный Уилл, - мне ничего не нужно, кроме Билли, Элизабет… и Йормунгарда.  И мне глубоко наплевать, что придется ради них сделать, натянуть глаз на задницу какому-нибудь новому мерзавцу или перевернуть Карибское море вверх дном! - Он стукнул кулаком, клавиши органа жалобно отозвались. 
- Не выражайся при даме.
- А я на своем корабле! Я капитан или кто?.. – Уилл двинулся прочь из каюты, явно собирающийся поднять в ружье всю команду и живо перестрелять всех, имеющих хоть какое-то отношение к исчезновению Тернера-младшего. 
Тиа-Дальма только ресницами хлопала ему вслед. Затем, спохватившись, она подхватила подол и побежала следом. Догнала уже у штурвала…
- Уильям… А куда же ты сейчас возьмешь курс?
- Ты мне скажешь, - твердо произнес Уилл. И было в его глазах что-то, отчего Тиа-Дальма предпочла грациозно повести плечом и процедить:
- Ты уведешь «Голландец» под воду, а я сделаю так, чтобы мы поднялись на поверхность в нужном месте.
Чернокожая ведьма, как всегда, была ленива и иронична. Снисходительность, с которой она обращалась со всеми, порой выводила из себя, а легкость, с которой открывала секреты, мучающие неделями – просто раздражала… Но что поделаешь – для жрицы морской богини простые смертные были не более чем малыми детьми, которых можно иногда отпустить поиграть без присмотра, а иногда за ними нужен глаз да глаз… 
- Где Билли, ты знаешь точно или прикидываешься? – теряя терпение, рявкнул Уилл.
- В море, - невозмутимо бросила маленькая ведьма. – Между четырьмя кораблями…
- Четырьмя?..
- «Черная Жемчужина», - загнула Тиа-Дальма один палец, - «Императрица»… «Бристоль», и еще один, чьего капитана ты не знаешь. Смотри, как забавно получилось – за юным Тернером шел ты, за ним же – Барбосса, за Барбоссой – Джек, за Джеком – Эл Морган… Карибское море еще не знало подобной погони!
- Барбосса?.. – уловил Уилл. – Так он… Барбоссе был нужен?
Маленькая ведьма кивнула.
- Уильям, - тихо сказала она. – Послушай. Женщина на корабле – к беде, потому что все корабли – женщины… А «Летучий Голландец» - корабль-мужчина… - Она хотела добавить еще что-то, но резко замолчала. – А вот сейчас, - она перевела взгляд на горизонт, - и правда пора… Четыре корабля вступили в битву, которая совсем-совсем не нужна… И если мы поспешим, то еще успеем к ее разгару.
Уилл посмотрел на Тиа-Дальму. На команду, ожидающую приказов. На выцветшее небо «изнанки света»... И крикнул во всю мощь:
- Вперед! 

* * *
Четырнадцать лет и триста шестьдесят три дня назад. 

Утес, поднимающийся над морем, напоминал гнилой зуб какого-нибудь гиганта. Такой же узкий, бесформенный, с зияющими расщелинами.
И пустынный. Даже чайки не отваживались опуститься на этот утес, с жалобными криками пролетая высоко над его щербленной макушкой.
И был тот утес пустынным, пока не ступили на него ноги двух человек…
Они добрались на шлюпке, оставив свой корабль – на черных парусах – в четырех кабельтовых от утеса. Ближе было опасно.
Первый из них сразу же выпрыгнул из шлюпки на камень, и, чертыхаясь, заплясал на месте: тот оказался горячим.
Второй, снисходительно посмеиваясь в седые усы, предпочел сделать сначала несколько шагов по колено в воде.
- Так что, Джек, мы на месте?
- Сейчас увидим! – огрызнулся приплясывающий. – Вдруг мы ошиблись, и придется еще пилить сотню миль в совершенно другую сторону…
Он извлек из-за пояса тонкий и длинный рулон и встряхнул им. Рулон оказался сплетенной из тростниковых полосок картой, круглой формы и с обтрепанными краями. Джек задумчиво повертел ее, посмотрел с одной стороны, с другой, зачем-то обнюхал и едва ли на зуб не попробовал. И, наконец, когда его спутник был готов лопнуть от нетерпения, изрек: 
- Ты зря беспокоился, Гектор, карта в полном порядке, а, значит, должна была, по идее, отвести нас куда следует… Проверю-ка я еще по компасу! – с этими словами он выхватил упомянутый прибор и бросил быстрый взгляд на дрожащую стрелку.
- Перестань меня дразнить! – медленно и зло проговорил Гектор Барбосса.   
- А кто дразнит?.. – насупился Джек. – Не желаешь мириться с моим присутствием, так не брал бы меня с собой… Свой корабль я бы как-нибудь сам потом у тебя реквизировал… И сам бы, без тебя, добрался до Источника Жизни. По своей карте!
- Тебе повезло, что старина Сяо-Фэнь пал жертвой «Голландца»… Иначе не видал бы ты этой карты, как своих фенечек… на затылке. – Барбосса хотел было добавить еще что-то язвительное, но изменился в лице, глядя куда-то за спину Воробью. Тот машинально обернулся, и оба выдохнули:
- Это он!..
У подножия темной скалы нежно переливалось крохотное озерцо. Не то жемчужная, не то серебристая жидкость пульсировала, как живая, время от времени выплескиваясь через край, и там, куда упала сияющая капля, камень на миг покрывался радужным облачком.
- Так вот ты какая, аква де вита… - благоговейно прошептал капитан Воробей.
Барбосса же, не тратя слов, сделал шаг по направлению к Источнику жизни.
- Стой! – Джек схватил верного врага за ворот. Барбосса недовольно фыркнул: мол, что еще?
- Я первый подойду и выпью из него, - заявил Джек.
- Еще чего! – нахмурился Барбосса. – Ты посмотри, он крохотный, с две мои горсти! Ты как хлебанешь, а меня на бобах оставишь? Нет уж, ты после меня.
- А я не доверяю тебе! Вдруг отравишь Источник своим смрадным дыханием?
- Сам-то когда в последний раз умывался?!
От словесных аргументов верные враги перешли к более активным действиям. Джек пихнул Гектора в живот – тот мгновенно согнулся, – припечатал по спине сцепленными руками, а сам бросился к драгоценному источнику. Барбосса, приподнявшись, исхитрился ухватить Джека за сапог и дернуть на себя. Капитан Воробей покатился по земле, изрыгая проклятия на трех языках. Барбосса для порядка пнул его под ребра, но уже через секунду Джек снова перехватил инициативу, уложив Гектора лицом вниз и, запустив пальцы в его волосы, методично разбивая его лицо о камни. Барбосса взревел, покатившись по земле, пытаясь раздавить Воробья. Еще с полминуты они бестолково возились на месте, пытаясь отпихнуть от заветной цели противника и пытаясь самому дотянуться до нее. Пыхтение и ругательства не прекращались ни на миг.
- Отвали!
- Сам отвали!
- Седой моллюск!
- Лохматый бес!
- Проклятый ворюга!
- А от ворюги слышу!
- А ну пусти!! 
- Потаскун!
- Немощный старец!!
- Ах ты!!!........
- Ах ты…
- Смотри!
- Сам смотри! – с развороту запулил Джек, не сразу понимая, что хватка противника ослабла.
Драгоценная лужица, точно в насмешку над ними, медленно уменьшалась в размерах.
- Уходит!!! – с удесятеренным рвением оба кинулись к источнику. Попытались кинуться… Ибо ни один по-прежнему не желал уступить другому. Джек рухнул навзничь, вытягивая руку до боли в костях и радостно чувствуя, как самый кончик пальца дотрагивается до жемчужной прохлады. Каким-то чудом извернувшись, он мазнул пальцем по своим губам, жадно втягивая драгоценную капельку и рассчитывая в следующий миг зачерпнуть уже пригоршню…
- Аррр! – Барбосса, рассвирепев, рванулся за ним, Джек махнул рукой, сгребая мелкие камушки и пытаясь попасть ему в глаза, и случайно во второй раз зацепил серебристую лужицу. Мелкие брызги покрыли лицо Барбоссы, он машинально облизнул губы и вновь кинулся на врага. Две или три секунды они продолжали пихать друг друга… А потом им оставалось лишь наблюдать, как последние серебристые капли утекают в темную расщелину.   
Первым ожил Барбосса.
- Это из-за тебя все!!
- Почему это из-за меня? – огрызнулся Джек. – Если бы один оживший ночной кошмар Морского Дьявола не соизволил пропустить меня…
- А с чего это я должен пропускать тебя?! Сам бы уступил!
- Да если бы ты!..
- Да если бы ты!!
Постояв миг друг напротив друга с яростными лицами, оба опустили кулаки. Вспышка гнева миновала, и оба понимали, что сейчас затевать новое выяснение отношений как минимум не имеет причины. Материальной, по крайней мере.
- Что ж, - пробормотал Джек. – Подведем итоги. Источник Жизни мы нашли. Но – не испили, так сказать, его плодов… Или это как-то не так называется, неважно… Как там говорила твоя дражайшая чернозубая зазноба, напутствуя нас? Признаться, я тогда немного… э-э-э-э… отвлекся от темы.
- Источник может открыться только на три часа, раз в пятнадцать лет, - мрачно отозвался Гектор Барбосса. – И тот, кто пришел к нему единожды, повторно не придет… Если он отпил из него!
Глаза Джека Воробья заблестели.
*Тут хорошо бы пустить саундтреком музычку, когда Джек от Пелигостов свинчивает.)))*
- Так это же отлично!
- И что же ты тут углядел отличного? – осведомился Гектор.
- Это ведь означает, что мы сюда еще вернемся… Смекаешь?   

* * *
Четыре корабля сходились с какой-то пугающей неторопливостью…

  На борту «Бристоля»
Стрелять в свое судно – об этом Джек не допускал и мысли. Максимум, что он мог себе и Элизабет позволить – дать предупредительный залп, и изо всех сил постараться подойти поближе и сцепиться бортами, а потом уже не давать пощады ни себе, ни противнику в рукопашной. Даже раздробить штурвал «Жемчужины», что дало бы хороший шанс на реализацию этого плана, он бы не согласился ни за что. В идеале, конечно, хорошо бы обойтись вообще без драки… Но глаза миссис Тернер так горели решимостью пустить на дно любого, покусившегося на ее драгоценного отпрыска, что заикаться о переговорах было неудобно и даже как-то неприлично…
- Барбоссу не убивать, он мне еще пригодится… Залп холостыми!

На борту «Авантюры»
- Прямо по курсу – джонка и бриг, оба без опознавательных знаков! – послышался голос марсового.
Эл Морган потянулся за подзорной трубой, и едва поднес ее к глазам, как из его груди вырвался бешеный рев:
- Чтоб мне стать камбалой под соусом, Воробей! Твою сальную шевелюру я узнаю и за три мили!
- Джек Воробей? – в изумлении повторил Билли.
- Парень, лучше сгинь под палубу, сейчас будет жарко… - раздраженно бросил ему Морган. – Эй, ребята, а ну живо! Подберемся ему в кильватер, раздробим орудия на корме. Залп с левого борта, сначала четными, потом нечетными. Воробья брать живьем! Готовсь!! 
Матросы кинулись по местам. Билли, притаившись у капитанской каюты, глядел на «Бристоль», выраставший перед ним неприступной громадой по мере того, как расстояние между судами сокращалось…
- Там три корабля! – воскликнул он. – На него в лоб идет «Черная Жемчужина»…
- Значит, расстреляем с обеих сторон! – в сердцах крикнул Морган. – На «Бристоль»!

На борту «Черной Жемчужины»
Барбосса был вне себя от ярости. Проклятый франт! Надо было все-таки оставить на борту любезную внученьку, заложницей! Не хочешь себе зла, не делай другим добра… Мальчишку ухитрились увести прямо из-под носа, а вместе с ним – и все надежды на добычу одного из самых быстроходных кораблей. И чем его прельстил проклятый Морган?!
То, что юный Тернер сбежал сам, даже не предполагалось… И сейчас досадно вставший прямо на пути «Бристоль» на пару с джонкой, когда-то принадлежавшей старине Сяо-Фэню являлся не более чем препятствием на пути к истинному виновнику всех бед.
- Готовьте орудия! Чтоб через две секунды я видел, как их грот падает в море!
«Жемчужина» огибала «Бристоль», когда с последнего раздалось два холостых выстрела.

«Авантюра»
- Почему они к нам подходят! – недоумевающе воскликнул кто-то из канониров.
- Дают нам возможность не задеть их… Огонь!!
Выстрел с борта пришелся по бизани «Бристоля», та повалилась, и ее паруса бессильно повисли на реях.
- По штурвалу, по штурвалу! – в азарте кричал Морган, и вдруг изменился в лице:
- Барбосса никак по нам целится?!   
- Это за мной… - обреченно догадался Билли.

«Бристоль»
- Зараза, зараза, зараза!!! – Джек лихорадочно командовал канонирами. Одна потерянная мачта, конечно, не была резоном для капитуляции, но, согласитесь, малоприятно… Если удастся зайти за «Императрицу» и загородиться ею от следующего залпа… Только дотянуть…
- Заряжай «летающими ангелами»! Перешибите мачту… - Джек вдруг начал сомневаться в работоспособности своих глаз. «Жемчужина» явно повторяла маневр зеленой «Авантюры», намереваясь открыть огонь по кормовой надстройке последней.
«Барбосса за МЕНЯ заступается? Вот это – действительно невразумительно… Эй, а, может, пока не поздно, сбежать, а они пусть сами разбира…»

«Императрица»
- Два залпа, и на абордаж! Пушки! – сейчас Элизабет была способна одним взглядом испепелить любого супостата. Как, впрочем, каждая мать в такой ситуации.
Легонькая джонка развернулась и устремилась вдогонку за «Черной Жемчужиной», шедшей впереди на расстоянии меньше пушечного выстрела, и это расстояние сокращалось с каждой секундой.

«Авантюра»
- Гектор, сдурел?.. – в борту «Авантюры» появилась пробоина, чуть повыше ватерлинии. 
Канониры Моргана ответили тройным выстрелом, «Жемчужина», ведомая Барбоссой – лучшим из рулевых, ловко ушла от двух ядер, но третье все-таки снесло фор-бом-брамсель…

«Бристоль»
- Мою девочку?!! – Вне себя от ярости, заорал Джек. – Разворот орудиями, собаки! Размажем эту зелень позолоченную!
Как мы помним, дать залп по «Черной Жемчужине» капитан Воробей не собирался. Однако в отношении «Авантюры» он не был связан никакими обязательствами… 

«Императрица»
Море взбугрилось двумя ядрами, улетевшими «в молоко».
- Заслонился дружком, тварь! – в сердцах бросила Элизабет, глядя, как «Черная Жемчужина», на прощание мелькнув кормой, скрывается за крутым бортом «Авантюры». – Ну ничего, разминется, а мы его с другого борта встретим. Обходим бригантину с левого борта, вперед!

«Бристоль»
Бывший «торговец», сделав полный разворот, шел в лоб на «Авантюру». Джек, с двумя саблями в руках, стоял на баке, чувствуя, как зудит все тело ощущением предстоящей схватки.
«Умница Лиззи», - мельком отметил Джек, глядя, как «Императрица» огибает «Авантюру». – «Не подает виду, вся из себя такая нейтральная… Еще чуть-чуть, и расстреляем!»…
Гремели мушкетные выстрелы, а с носа зеленой бригантины отвечал ему бешеным взглядом полуседой пират в расписном камзоле…

* * *
Марго, запертая в каморке под каютой капитана, скучала.
Вот уже несколько часов как ее страж нахально оставил пост и отправился на палубу играть в карты с юным Тернером. Это же надо иметь такое неуважение к пленнице!
Стены, пол и даже потолок были зарисованы сплошь – свободного места для новых шедевров не нашлось бы и под лупой. Марго мерила каморку шагами, напевала под кастаньеты, плела и переплетала косицу, отрабатывала – насколько это было возможно в тесном помещении – приемы фехтования… Но отец, очевидно, был серьезно настроен забыть о существовании дочери как минимум на два дня.
- Ну все!.. – Крайне хрупкий и малоемкий бокал терпения юной пиратки дал трещину и рассыпался стеклянной пылью. Девушка решительно встала на ноги и направилась к двери. – Я вам кто, дочь капитана или, тьфу, сын кузнеца?! Я вам такое устрою! Эй, лю-ю-у-у-у-у-уди-и-и! – завопила она во всю мощь легких, барабаня по равнодушному дереву. Ушибла кулак, посадила занозу, выругалась и продолжила, присовокупив на этот раз и удары коленями. 
И вдруг пол резко покосился… Не удержавшись, Марго шлепнулась, тут же вскочила и ощутила легкую болтанку в голове: судно явно кренилось. Пытаясь устоять, девушка с размаху схватилась за стенку. Пол снова ушел из-под ног, но на этот раз так, словно «Авантюра» вертелась волчком.
- Эй, что там у вас такое?! – Марго с размаху саданула по двери, но та стояла насмерть. – Э-э-э-эй! Батька! Прихлоп! Билли! Кто-нибудь! Тонем, да? – она что было силы замолотила по дереву. - Люди, вы там что, заснули все? Эй, что там у вас происходит?! 
В следующий миг ее оглушило пушечным выстрелом. Каморка перестала быть таковой: полстены раздробило выстрелом с «Жемчужины», дотянувшейся-таки до кормовой части бригантины.
В пробоину ударил свет. Марго, отброшенная выстрелом на противоположную стену, бегло проверила руки-ноги-голову-саблю на предмет присутствия, и отважно поползла на волю…
Удивляться и думать было некогда. Все это следовало оставить на потом, когда сволочь, осмелившаяся покуситься на отцовский корабль, будет пущена ко дну.

«Авантюра»
Выстрел по корме оказался столь же опасным, сколько и обидным – покорежилась доска с вызолоченным названием судна!
- Снимите их канонира, который так по нам пристрелялся, и идем на сцепление с «Бристолем»! – рявкнул Морган. – Штурвал не задели, и на том спасибо! 

- Марго! – вдруг в ужасе вспомнил Билли. – Она же еще там! – И он, не обращая внимания на крики, полетевшие ему вдогонку, метнулся прочь из своего укрытия. Боязнь за девушку, оказавшуюся в самом эпицентре пальбы, напрочь затмила все оставшиеся в нем крохи инстинкта самосохранения.   

«Бристоль»
… И тут Джеку второй раз пришлось усомниться в правдивости того, что показывали ему его глаза. «Черная Жемчужина» развернулась носом к «Бристолю» и направилась к нему борт о борт с «Авантюрой», явно намереваясь вступить в рукопашную схватку. При этом Морган и Барбосса не забывали обмениваться пушечными выстрелами и между собой. Капитан Воробей медленно сложил «один плюс один» и получил явное «два - ноль» не в свою пользу…

«Императрица»
Ошибкой Элизабет было то, что она, маневрируя, отошла слишком далеко от «Авантюры».
(К чести Моргана стоит сказать, что он не приказал стрелять по не подающей агрессии по отношению к его кораблю джонке. Ну обходит и обходит, не стреляет же. А то, что гонится за чужим врагом – только на руку!)
И именно поэтому, когда Элизабет увидела, как два судна надвигаются на изрядно потрепанный к тому времени «Бристоль», было уже поздно – несколько драгоценных секунд оказались проглочены этим проклятым «фактором неожиданности».
И, пока она лихорадочно разворачивала «Императрицу» и подводила ее к «Черной Жемчужине», три корабля сцепились…

«Авантюра»
Судно сотряслось от носа до кормы, и Билли едва не полетел за борт.
Цепляясь за частично разрушенный кормовой балкон, он пробирался к каморке, где была заперта Марго. Там, внизу, зияла внушительная пробоина… Только бы Марго была жива, молил юный Тернер про себя. Только бы…
- Билли! – вдруг прорезался сквозь шум битвы знакомый голос. Парень поднял голову.
Марго лежала, прижимаясь к палубе полуюта, укрывшись от пуль за резными фигурами, невозможно чумазая и, похоже, перепуганная, но – живая! Билли почувствовал, как с плеч у него свалилась гора…
- Лезь сюда!..
- Ты ненормальная?! Нас собьет первым же залпом…
- Да лезь же! – отчаянно крикнула Марго, и Билли пришлось повиноваться. Девушка втащила его на полуют буквально за шиворот.
- Они же все на носу, там вовсю идет рукопашная…
Битва и правда успела перекинуться на «Бристоль».
Морган первым вскочил на его палубу. За ним, черные от порохового дыма, посыпались молодцы из его абордажной команды. Пираты ревели, как взбесившиеся черти. Мушкеты гремели, и взрывы гранат, точно желтые и красные цветы смерти, распускались в клубах черного и коричневого дыма. И никто из сражающихся не видел, как где-то наверху, над покрытыми копотью парусами, ползут, а затем пикируют прямо в гущу битвы две крохотные фигурки…
Спроси кто Билли в этот момент, зачем он пустил бывшую напарницу в самое пекло, да еще и сам туда полез, он бы не ответил. А посоветовал бы самому спрашивающему побывать в такой ситуации. Впрочем, один вариант объяснения был – Марго рвалась помогать «своим», и удержать ее не было возможности. А Билли, как джентльмен, не мог оставить ее без присмотра. Устраивает?     
Двух новых участников битвы, свалившихся в буквальном смысле с неба, не заметили. Вокруг бушевал настоящий ад. В ход, кроме ножей и пистолетов, шли зубы, пальцы, кулаки, доски, свайки… Порой становилось настолько тесно, что было невозможно не только размахнуться оружием, но и даже извлечь его из-за пояса или из ножен. Билли и Марго, прижавшись друг к другу спинами, уже не рубили, а натурально секли всех, попадавшихся им под сабли. У парня кружилась голова от запаха крови… В какой-то момент его развернуло боком, и он увидел лицо Марго. Белое как смерть, со стиснутыми зубами, и пустыми, испуганными глазами…

Джек шел сквозь нападающих, как нож сквозь масло. До чего же он не любил такие вот свалки… Ни выстрелить, ни развернуться, а замнешься – и затопчут, и поминай как звали… По пути от фок-мачты до бушприта он уже успел помахать саблями и один на один, и в паре, и стенка на стенку. Интересно, жива еще Лиззи? Если нет, угадайте с одного раза, кому предъявит счет к оплате морской дьявол в отставке? Тут его сабля вновь встретила противницу – абордажный палаш в руках пожилого моряка с повязкой по самые брови.
- Прихлоп? – успел ляпнуть Джек, уходя от удара.
- Джек?.. – Билл Тернер умело перенаправил удар – не пропадать же усилиям! – на кого-то другого, оказавшегося поблизости.
Их притесало спина к спине.
- Ты здесь откуда?.. – поинтересовался Джек между выпадами.
- Служу… На «Авантюре», - отозвался Билл.
- А… Понятно. А ничего, что ваш капитан явно спит и видит, как меня убить? Кажется…
- А это уже не ко мне… Берегись!!
Одновременно рухнули фор-марс и часть грот-мачты. Изорванные паруса накрыли бак, точно саваном. Все, кто мог, ринулись прочь…
Это «Авантюра», отцепившись от «Бристоля» и не обращая внимания на жалкие выстрелы с «Императрицы», вдруг отошла в сторону и дала залп правым бортом по корпусу, причем половина ядер была направлена в ватерлинию. Борт был пробит, и оттуда валил дым и уже вырывались языки пламени…  Пожар разгорался быстро, и Барбосса велел как можно скорее отойти от «Бристоля». Спешили все, так как каждый понимал, что огонь может достичь крюйт-камеры, и тогда от взрыва никому не спастись… 
Пламя в несколько секунд охватило палубу. Потушить его уже не представлялось возможным. Люди прыгали за борт, спасая свои жизни.
- Скорее, сейчас рванет!! – Билли, с плывущими перед глазами кругами, тащил на себе напарницу и молился лишь об одном: только бы не упасть. Девушка что-то кричала ему прямо в ухо, что она может идти сама, что ей просто глаза кровью залило, и кровь не ее, а вон того громилы… Билли ее не слышал – грохот выстрелов оглушал его. Он подобрался к борту, готовясь прыгнуть в море вместе с Марго…
И в этот миг все на «Императрице», на «Авантюре» и «Черной Жемчужине» разом услышали, как прозвучал сильнейший взрыв. На том месте, где за мгновение до того находился оседающий в воду «Бристоль», появилось большое черное облако. В воздух, отделяясь от темного дыма, летели в разные стороны люди, куски бортов и части стоячего такелажа.

Билли не слышал взрыва. Он его почувствовал – как будто по всему телу ударили горячей волной, а в следующую секунду – уже холодной… Он ушел под воду, и его и напарницы руки расцепились. Билли сделал несколько гребков, пытаясь выбраться на поверхность, взглядом отыскивая Марго.
Та болталась в двух-трех метрах от него. Косица ее тут же расплелась, и волосы, напоминающие под водой бурые водоросли, обвились вокруг ее шеи. Девушка беспомощно бултыхалась, медленно опускаясь вниз, и Билли понял, что Марго-Жемчужинка, гроза морей, банально тонет!
Двумя гребками он добрался до нее, и, обхватив под мышки, изо всех сил принялся грести ногами. Глоток воздуха показался глотком жизни.
- Ну, давай, давай… - Билли закинул руку девушки на свое плечо. – Держись, сейчас… Сейчас… Ты и плавать, что ли, не умеешь?.. – буркнул он, загребая в сторону «Черной Жемчужины» - она была ближе всего.   
- У…умею… - отплевываясь, просипела Марго, и тут же получила волной по голове. – Только плохо…
Между тем обстановка явно не переменилась к лучшему. Эл Морган наконец соизволил обратить внимание на надоедливую джонку, а Барбосса, избавившись от лишнего противника, решил взыскать все долги со своего побочного отпрыска… И ко знает, чем бы закончилась эта битва, если бы в следующий миг не разверзлась морская гладь, выпуская на этот свет «Летучий Голландец»!
Билли, помогающий Марго подняться на борт «Жемчужины», приоткрыл рот от изумления.
«Летучий Голландец» развернулся, и на носу его все увидели чернокожую женщину в пестром развевающемся платье. Она властно подняла тонкую руку, и все звуки затихли, все движение прекратилось, как по волшебству. (Впрочем, почему же как?..)
- Тиа-Дальма… - прошептала Марго.
- Кто? – переспросил Билли.
- Скоро узнаешь…
Признаться, сейчас Марго-Жемчужинка являла собой жалкое зрелище. Намокшая одежда липла к телу и противно хлюпала, нос покраснел, ноги дрожали, и вообще она в целом напоминала попавшую в котел с киселем кошку. 
- А у тебя волосы кольцами завились, - зачем-то сказал Билли, дотрагиваясь до ее мокрой шевелюры. Само собой, получил по руке. Подумав, Марго попыталась двинуть его еще и по плечу, но тут уж Билли увернулся.
- Эй, ты чего? Ну прости, прости, - он примирительно обнял ее за плечи.
- Да-а… - захлюпала носом Марго. – Тебе легко говорить… Ты там, с батькой… А я в трюме… - И она заревела, уткнувшись ему в плечо.
Билли, успевший познать тяжелую мужскую долю в деле утешения плачущих барышень, только вздохнул. В конце концов, он и так был насквозь мокрый… 
А между тем над неожиданно разгладившимся морем разнесся уверенный и почему-то всеми до последнего матроса услышанный голос Тиа-Дальмы:
- Переговоры!

* * *
На палубе «Черной Жемчужины» собралась пестрая и удивительная компания…
Барбосса и Морган, наскоро приказавшие своим командам как можно скорее устранить поломки на обоих кораблях. По мере возможностей, лишь бы сразу не затонули. (Марго опять куда-то исчезла, не имея ни малейшего желания участвовать в переговорах.)
Элизабет, тут же с радостным визгом кинувшаяся на шею мужу.
Собственно муж, Уильям Тернер-средний, и с ним – инициатор переговоров Тиа-Дальма, как всегда, с крайне загадочным выражением лица.
Джек Воробей… Капитан Джек Воробей, который, как оказалось, спасся с горящего «Бристоля» в последний миг. (А вы как думали?)
И Билли, с глазами по пять гиней, вышедший как раз к тому моменту, когда все упомянутые встали в круг в ожидании первого слова…
- Мама?! – воскликнул Билли. – Ты-то здесь откуда?? – перевел взгляд чуть левее и застенчиво, как нашкодивший кот, добавил: - Папка…
Как проходило полное и окончательное воссоединение семьи, предлагаю каждому домыслить самостоятельно. В результате начало переговоров отодвинулось еще на полчаса как минимум.
Но вот наконец все отобнимались, отрадовались («Потом все расскажешь, когда дела закончим!»), и Тиа-Дальма вышла в центр круга.
- Ни на одну минуту нельзя вас оставить…Сразу же начинается стрельба, драки… Первое, о чем я вас спрошу, - певуче молвила она, - зачем вы шли в битву?
Капитаны, ожидая чего-то более… заковыристого, замолчали.   
- За сыном, - в один голос сказали Уилл и Элизабет.
- За товаром, - сказал Морган.
- За МОИМ кораблем, - подчеркнул Джек.
- За юным Тернером, - неохотно бросил Барбосса.
- Зачем он тебе понадобился, ты, тварь! – взъярилась Элизабет, готовая выцарапать старому пирату глаза.
- Да я бы с удовольствием бы без него обошелся! – рявкнул Барбосса. – Если бы мог! «Летучий Голландец» не послушается меня, если со мной не будет его капитана.
- «Летучий Голландец»? – изумленно повторил Уилл.
- Капитана? – пробормотал Билли. Элизабет взволнованно обняла его. 
- Так, значит, «Летучий Голландец»? – снова повторил Уилл. – Все, ради чего ты похитил моего сына, это «Голландец»? Он тебе нужен был?
- Между прочим, я его не похищал, он сам убежал!.. А я только подобрал его в море. Следил бы за сыном получше, Тернер! Все, что было нужно – чтобы твой парень отказался им командовать и согласился передать пост новому капитану. Просто согласиться! Теперь-то я уже узнал, что ты больше не на «Голландце». Не ты – значит, твой сын, чего уж проще. На «Голландце» нам было бы легче добраться до Источника Жизни, и мы бы обрели вечную молодость. Чего в прошлый раз, - Барбосса погрозил кулаком Джеку, - не произошло из-за одной блудной птахи!
- Но-но! – возмутился Джек. – Сам-то…
- Вот дьявол! – воскликнул Уилл. – И это все? Все эти интриги – все только из-за «Летучего Голландца»? По-вашему, он этого стоит? Билли! – он строго и пытливо обратился к сыну. – Тебе нужен «Летучий Голландец»? Ты хочешь вечно бороздить моря на проклятом корабле? Капитан которого раньше должен был быть бессердечным? На корабле, которого боится все Карибское море? На корабле, который дает беспредельную силу, вечную жизнь и вечную смерть? Ты хочешь быть морским дьяволом? Ты хочешь этого?   
- Нет, - прошептал Билли.
- И это, - Уилл сделал шаг навстречу Барбоссе, глядя на него сурово и презрительно, - Это все, что тебе было нужно?   
- Да! – громко и тягуче сказал Барбосса. – Да… Полюбуйтесь, ребята! – гаркнул он своей команде. – Отныне и навечно, Гектор Барбосса – новый капитан «Летучего Голландца»! – Он зловеще рассмеялся.   
- Тогда зачем же… - не выдержала Элизабет. Мысль о том, что вся битва четырех кораблей оказалась совершенно и абсолютно напрасной, посетила одновременно и остальных капитанов. Тиа-Дальма в своей любимой манере, легко и изящно, посадила всех в лужу…
- Очень часто мы сами придумываем себе такие препятствия, которых на самом деле нет и в помине, - качнула головой маленькая ведьма. Она подошла к Барбоссе.
- Гектор. – Тиа-Дальма положила ему руки на плечи. – «Голландец» - огромная сила. Способная причинить очень много зла. Пообещай мне, что ты будешь держать ее под контролем. 
- Тебе, дорогая, пообещаю, - Барбосса изящно расшаркался, взмахнув шляпой, и поднес к губам руку колдуньи. – Если только будешь меня ждать.
- Как обычно, - грустно сказала Тиа-Дальма и ловко вывернулась из его объятий.
- Ты такая умница! – золотозубо блеснул Джек. – Как и всегда, впрочем… Так может, ты еще и скажешь мне, за какую провинность сей капитан, - он демонстративно указал на Моргана и скорчил обиженную рожицу, - так жаждет украсить свой рангоут моей скромной персоной в пеньковом ожерелье?
Тиа-Дальма кокетливо улыбнулась. И… без лишних слов подошла к Джеку и принялась нахально распахивать его камзол.
- Э-э-э, дорогая, а ты уверена, что правильно меня поняла? – попытался отшутиться капитан Воробей, старательно отстраняясь. – В конце-то концов, давай хоть в каюту зайдем, не при всех же…
Маленькая ведьма одарила его обезоруживающей улыбкой. В конце концов камзол был снят и расстелен на досках палубы. Тиа-Дальма вытащила из своей сложной прически медную шпильку и резко провела ею по вороту. Раздался треск разрываемой ткани, и из-под воротника посыпались золотые бляшки… Пять или шесть штук.
Джек уронил челюсть и даже не воспротивился, когда ловкие ручки ведьмы стянули с него широкий шарф, замотанный на поясе. В его складках тоже оказалось спрятано несколько бляшек. Из-под подвернутых манжет камзола, которые Тиа-Дальма распорола той же шпилькой, явилось на свет три бриллиантовые броши в виде жуков.
- То-то я думал, что это он такой тяжелый… - сумел выговорить Джек. Между тем морская ведьма сняла с него шляпу, развязала и стянула головную повязку и принялась расплетать одну из косичек. Чуток помедлила, дернула – Джек возмущенно пискнул - и вытащила длинную золотую проволочинку! В каждой из многочисленных кос капитана Воробья оказалось спрятано по три-четыре таких золотых проволочек, и сейчас они довольно толстым пучком топорщились на давно недраеных досках. В общей сложности на теле Джека оказалось золота и камней на весьма и весьма приличную сумму. Барбосса даже начал понимающе поглядывать на Моргана, а у того все больше вздувались желваки. 
Наконец капитан Воробей, полностью освобожденный от золотого груза, совершенно измученными глазами посмотрел на Эла, как проголодавшийся кракен – на Дэйви Джонса, подверженного внезапному приступу человеколюбия и в придачу ударившегося в вегетарианство.
- Ты, дрянь золоченая… Тьфу! Ты моему товару ноги приделал! – с нарастающей яростью начал Морган. Его рука сжалась на рукоятке сабли… - Курьера прирезал и сам решил рыжье захапать?! Мы за тобой, тварь пестрая, аж от Гуарахед гонимся!! А ну иди сюда!
С ревом берсерка Морган рубанул саблей. Джек завопил и кинулся бегом вокруг кабестана, Морган – за ним…   
- Стойте! – повелительно крикнула Тиа-Дальма, выбрасывая вперед руки.
И оба тут же встали, где стояли… Джек, бросив взгляд вниз, сглотнул: прямо из досок палубы выросли крохотные склизкие полипы, обвившиеся вокруг их ног до щиколоток и намертво пригвоздившие обоих к месту.
- Вот, так-то лучше. – Ведьма самодовольно улыбнулась, оглядываясь на онемевшую публику. Видали, мол, как с капитанами надо? – Тебе, милый, - она дотронулась до щеки Моргана, – нужно подбирать более редкие слова для пароля твоим курьерам.
До всех, кажется, начала доходить суть дела…
– А тебе, - Тиа-Дальма обернулась к Джеку, - чуть поменьше пить, чтобы не произносить эти слова, как это было…
- Не надо! – вскинул руки Джек. Не хватало еще, чтобы она расписывала в красках, как он, все еще вдрабадан пьяный и ничего не помнящий из того, что происходило в минувший час, очутился на причале, где его растолкал мистер Гиббс. Причем, далеко не церемонясь – ибо «Бристоль», намеченный жертвой захвата, вот-вот должен был начать погрузку…
Морган побурел… Сжал кулаки… замахнулся… И расхохотался!
- Ну дела! – воскликнул он. – Ну и петрушка вышла-то! А я… хорош дурень! – он снова зашелся хохотом. – Ну, в следующий раз придумаю что получше, «вперед по доске», или, там, «черт побери»… 
Тиа-Дальма щелкнула пальцами – полипы исчезли. Джек, заметив, что его больше ничто не держит, аккуратно шагнул к своему камзолу и нагнулся…
- Эй! – остановил его посуровевший голос Моргана. – А рыжье-то, того, отдай!
Джек обреченно положил на место горсть бляшек и в знак примирения сложил руки в молитвенном жесте.
- Между прочим, если кого-то это интересует, я – тоже пострадавшая сторона! – заявил он. 
Морган поднял брови.
Джек, оглядываясь, забормотал:
- Где же она… Тут же все крутилась… С Тернером… А-а! – он издал ликующий вопль и кинулся к фальконетам. 
Недолгая возня, один выкрик девичий и два мужских – и Джек, морщась, вернулся в круг переговоров, волоча за собой Марго-Жемчужинку. Та покорно тащилась за ним, имея обреченный вид поднятого за шкирку котенка. Билли почувствовал, как что-то кольнуло его в сердце. Что бы ни сделала Марго Джеку – да и что она, девчонка, могла сделать такому пирату – разве заслужила она такое унизительное обращение? У Билли так и зачесались руки дать Воробью по носу…
- Вот, любуйся, Эл! – торжествующе провозгласил капитан Воробей. – Твоя девка нанесла мне такое оскорбление путем украда одной крайне ценной вещички, что я, между прочим, мог бы потребовать себе часть твоего груза в качестве моральной сатисфакции!   
- Разбирайся сам! – ухмыльнулся Эл. – Уж если она что-то прикарманит, тисками не вытянешь.
- Я хотела доказать, что я настоящая, самая ловкая пиратка, что я сумею обхитрить самого капитана Воробья, и что ты сможешь мной гордиться! – выкрикнула Марго и замолчала. Она обиженно сопела перед лицами этого далеко не товарищеского суда, засунув руки в карманы. Джек явно не знал, как именно ему «разбираться» - признаться, он надеялся, что грозный отец приструнит наглую воришку. Молчание затягивалось…
- Марго, - пришла на помощь Тиа-Дальма. – Отдай, пожалуйста, малышу Джеку его подвеску.
- Что? – ахнули хором Элизабет, Барбосса, и, кажется, мистер Гиббс. Билли, не выдержав, фыркнул.
- Ты поднял такой переполох из-за какой-то подвески? – возмущенно рявкнул Барбосса.   
- Ты же мне все уши прожужжал о том, что у тебя украли нечто ценное! – поддержала Элизабет.
Марго же, вздохнув, принялась рыться в карманах. Оттуда посыпались пули, ракушки, жестянка с сурьмой, какие-то склянки – Тиа-Дальма возмущенно ахнула – две или три монетки, кожаный не то кисет, не то кошель, головная повязка, деревянный глаз… Наконец свету явилась нитка бус марокканского стекла – длиной с ладонь, а на конце – серебряная монетка с висюльками. Та самая серьга, всегда свисавшая у левого уха капитана Воробья.
- Это, - возмущенно сказал Джек, выхватив свое сокровище, - и есть нечто ценное! Между прочим, я ее отвоевал как трофей-доказательство, у самого Эдварда Тича Чернобородого!
Окинул взглядом молчащую публику и уточнил:
- Ну, может, не отвоевал, может, не у Тича, но все равно! Все равно, это не означает, что некоторые малявки могут безнаказанно меня обворовывать! – Он щелкнул пальцами перед носом Марго, подбиравшей свое добро.
- Я все равно тебя сделаю, - пообещала она.
- Посмотрим, - обаятельно улыбнулся Джек. Обернулся к Моргану и с той же улыбкой уточнил:
- Можно считать, что мы квиты?
Тот ухмыльнулся.
Напоследок вновь заговорила Тиа-Дальма. Просто, лаконично и как само собой разумеющееся:
- Всем нужно отдохнуть. Завтра мы идем к Источнику Жизни.

* * *

6

* * * 
Огонь.
Все, что я помню – это огонь. Жар ненависти, испепеляющий заживо.
- Огонь! – кто-то произносит с тихой яростью.
- Огонь! – вторит ему рев, подобный реву грома и ветра.
- Огонь! – разрезает воздух женский визг.
И все кончилось…
Вокруг осталась тишина.
Меня нет, меня больше нет… Я только мысль, парящая в пустоте. Парящая в толще воды. Под ее чудовищным гнетом.
Мое тело превратилось во что-то невесомое и полетело ТУДА…
Я бестелесен… Как и все, кто ЗДЕСЬ.
И я помню корабль…
Помню, как я лег на его палубу… Помню шепот, не оставляющий меня ни на миг… Не то перешептывание, не то тихое пение.
Мы идем на ту сторону. Мы идем на ту сторону… И там все закончится. Все исчезнет. Все исчезнет…
Нет, нет! Я НЕ ХОЧУ! 
Я не хочу, чтобы все закончилось ТАК! Я не хочу умирать!
…Я уже умер…
Но я мыслю, значит, существую!.. Я не хочу исчезать!
Я ХОЧУ БЫТЬ!!!
Я останусь…
Это вы все, слышите, вы все уйдете НА ТУ СТОРОНУ! Вы, жалкие, никчемные… И неважно, что вы меня не слышите, потому что бестелесны, как и я! Вы уйдете – а я останусь ЗДЕСЬ!

…И однажды вы исчезли, А Я – НЕТ.
Вдруг стало так легко, что, кажется, корабль вот-вот поднимется в воздух…
…И все шепоты стихли.
И мы вернулись на ЭТУ сторону – а вы все остались на ТОЙ.
И я помню яркий свет…
Только что был закат – а сейчас восход…
И тело…
Я так долго был бестелесным, что почти забыл, каково это – идти… Двигаться. Шевелиться.
Каждый шаг давался с такой тяжестью… Глаза, отвыкшие видеть, не видели.
Но я вернулся ОТТУДА. 
Я вернулся – и мое тело! Я помню, как вспугнутым зверем перевалился через борт… Скорее, скорее, чтобы меня не увидели… Не убили ЕЩЕ РАЗ.
Я помню, как вода обняла меня. Помню, как она вынесла меня на камень. Я помню яркую сияющую лужицу передо мной. И вкус… Вкус морской соли и ключевой воды на губах… И помню, как мое тело наливалось силой с каждым глотком… Как я, выпрямившись, смотрел вслед уходящему под воду кораблю…
…И как кинулся за ним, когда он поднялся на поверхность одновременно с солнцем… Потому что было больше некуда.   
Но все-таки я был жив… Полужив…
Я сидел в темноте, в сыром трюме…
И снова приходили новые и новые души. Но то были только души – бестелесные, бесплотные…
А у меня было тело. И я был жив…
Мои мысли утекали…  Я засыпал. Я ни о чем не думал. Я чувствовал, как мое желание жить играет со мной злую шутку…
Я уже ничего не чувствовал… Хоть и был жив.
И мне было все равно, что мало-помалу мое тело покрывается полипами. Что я костенею у стены. Что я врастаю в нее…
Я знал, что когда-нибудь мой час настанет…
И ОН НАСТАЛ!
…Свет ударил в мои раскрывшиеся глаза…
   
* * *
Если бы какой-нибудь капитан отважился в ту ночь провести свой корабль мимо места, где стояли на якоре наши герои, он бы или ужасно испугался, или, по крайней мере, так же ужасно бы удивился.
Сразу два легендарных корабля – «Черная Жемчужина» и «Летучий Голландец» - покачивались на волнах бок о бок. Рядом стояла бригантина с парусами, еле различимыми в ночной темноте, и китайская джонка. 
Эл Морган вернулся на «Авантюру», Уилл и Элизабет – на «Императрицу». Джек и Барбосса улеглись прямо на палубе «Жемчужины», один на носу, другой на корме - ибо глупо было, по их мнению, преть в каюте, пусть даже и капитанской, когда стояла такая чудесная погода. 
И единственной, кто не спал пока, была чернокожая колдунья. Она сидела, привалившись спиной к штурвалу «Жемчужины», и перебирала в ладонях ракушки, камешки, крабьи клешни, кусочки кораллов – все то, что таскала с собой для гадания. 
- Перст судьбы, - бормотала Тиа-Дальма, тряся своими бирюльками. – Хм… Ну вот, я же говорила… Ты отмечен, Уильям Тернер, и никуда от этого не деться… Или?..
Она замолчала, будто ожидая ответа. Ноздреватый коралл тускло светился на ее смуглой ладони.
- Надо перепроверить, еще раз, для точности… Так?
Снова молчание.
- Ты уверен? А Барбосса что, не… А-а-а, вот оно что! А по-другому никак?
Она задумчиво тряхнула зажатыми в кулак бирюльками и прислушалась к их звону. 
- Только если действительно захочет избавить… Бескорыстно, да? Ну, конечно, этому седому черту только корабль и нужен… Стал бы он охотиться за ним ради чьего-то спасения!
Бирюльки со стуком посыпались на палубу. Тиа-Дальма выпрямилась и откинула волосы со вспотевшего лба.
- Ну что ж, юный Уильям Тернер. Придется тебе все-таки принимать командование «Летучим Голландцем»… Если, конечно, не найдешь еще одну душу, готовую сделать это за тебя.

* * *
В это же время, на «Императрице»

- Билл? Эй, Билли!
Билли медленно, нехотя, открыл глаза. «Что, уже утро? Нет? Тогда какого фока-рея меня будят посреди ночи?» Впрочем, какого – можно было узнать немедленно и не церемонясь. Ибо на подобный поступок – ничтоже сумняшеся поднять мирно спящего по любому поводу и без оного, - из всех знакомых Уильяма Тернера-младшего был способен только один человек.
- Марго, шла бы ты спать, а? – зевнул он.
- Ну Бии-и-илли-и! – обиженно скорчилось еле различимое в темноте лицо бывшей напарницы.
- Ну хорошо, хорошо… Чего тебе надо от меня? – Билли сел. Эту ночь он наотрез отказался проводить в каюте, и, желая доказать, что он уже настоящий морской волк, демонстративно улегся на палубе. Хотя мама и фыркала возмущенно… Ну, зато папка вступился.
- Эй, погоди, - Билл нахмурился, вспоминая. – Ты же вроде должна быть на «Авантюре»? Разве отец не запер тебя… снова?
- А ты бы и рад, да? – насупилась Марго. – Ну, конечно, гадкая предательница получила по заслугам… Небось уже все мамочке растрепал, как я тебя выманивала, а?   
- Послушай меня, Марго. – Билли встал, взял девушку за плечи и несильно встряхнул. Его лицо как-то сразу посуровело, погрубело, точь-в-точь как у отца. – Помнишь, что я сказал тебе при нашей первой встрече? Я никогда и никого не предаю. Пусть даже того, кто заслуживал бы предательства. – Он отпустил ее, и Марго, закусив губу, отважилась посмотреть ему в глаза.
- Я сказал, что увел «Левиафана» один, потому что хотел покататься, и заблудился.
- И они поверили? – скептически скривилась девушка.
- Да, как ни странно… И, знаешь, еще страннее то, что они ни задавал никаких вопросов о нем.
- Наверное, так обрадовались при виде единственного сыночка, найденного целым и невредимым, что плевать хотели на какой-то корабль… - с горечью сказала Марго. – Тем более что у них, оказывается, еще один есть. – Она обвела вокруг себя рукой. – Заметил, это же та самая джонка, которую мы видели в порту на Тортуге. Она ведь тоже твоих родителей?..   
- Мамин, вообще-то… Ну… Знаешь, от нее я такого не ожидал, - с долей восторга и восхищения сказал Билли. – Она все время так переживала, когда я уходил с рыбаками на ялике, даже когда море было спокойным… А она, оказывается, сама – капитан… Мне даже не верится. Кажется, как будто сплю.
- И тебе не обидно? – чутко спросила Марго. – То, что она от тебя много чего скрывала?
- Ну… обидно, конечно. Могла бы и сказать, я же все-таки уже не маленький… Ты же… - он хотел сказать: «ходила с отцом», но вспомнил, каким образом его спутница добилась своей цели, и сменил тему.
- Послушай, Марго… - он кивнул на таинственное судно, стоящее борт о борт с «Черной Жемчужиной», и понизил голос до шепота, - это что, тот самый «Летучий Голландец»? Корабль-призрак? О котором мы слышали на Гуарахед?
- Тот самый, - со вздохом подтвердила Марго. – Неужели ты так мало о нем знаешь, хотя и сам мог стать его капитаном?
- А почему я? Может, ты знаешь? – иронически поинтересовался Билли. – Тогда, на переговорах, - его голос зазвучал серьезнее, - папка мне это все сказал, и спрашивал, хочу ли я… Я же растерялся, не понимал ничего, не знал… Вот и сказал – нет. Я потом у родителей спрашивал, просил, чтобы объяснили – пообещали «в другой раз». Родители, что с них взять… Даже если у них под командованием джонка и команда китайских головорезов – они всегда остаются родителями. Так, может, ты мне объяснишь?   
«И кого я спрашиваю, кому открываю душу? Как будто мало обжигался! Как будто не проучила тебя жизнь, твердя едва ли не каждый день: не доверяй пиратке, не доверяй пиратке! Как будто она сейчас не соврет!»
- В хороший переплет ты попал, Билл Тернер, - снова вздохнула Марго. – Уж кому-кому, а тебе это больше всех надо… «И мне» - добавила она про себя с тоской. – Я бы и раньше рассказала, но ты бы мне не поверил. А сейчас, когда ты сам видел «Голландца» - может, и поверишь… Его капитаном должен был быть ты, потому что до тебя, - она вдохнула побольше воздуха и мысленно приказала себе: назвалась груздем, полезай в кузов, - им был твой отец.   
- Что?..
Билли почувствовал, как в висках у него застучали два крохотных молоточка. «Нет, не может быть… А почему не может? Да потому что просто не может быть никогда, и все! Чего не может быть, так это чтобы корабль поднимался из-под воды!..»
- Откуда ты знаешь? – резко спросил он. – Если опять выдумываешь…
- Нет, нет, на этот раз не выдумываю! – Марго схватила его за руки. – Честное слово, хочешь, Барбоссу спроси, или Тиа-Дальму, или мистера Гиббса! Или Джека – это же он спас твоего отца тогда! 
- Так, значит… - зачем-то уточнил Билли, - тот самый морской дьявол, о котором болтали в таверне… Мой отец?..  А я его наследник – с какой-то обреченностью закончил он.
«Не может быть, не может быть… Никакой папка не дьявол, он добрый, смелый, самый-самый лучший человек на Карибах…» Билли попытался представить отца у штурвала проклятого корабля, с беспощадным и ненавидящим взором, представить, как он появляется из пучины, ввергая в трепет простых моряков…
- Нет… нет, я не верю… - стиснув зубы, шептал Билли.
«Кого я пытаюсь обмануть? Я только НЕ ХОЧУ верить…»
- Почему же он тогда столько лет жил с нами?.. – тихо спросил он.
- Любовь – самая великая сила на земле, - пожала плечами Марго. – По крайней мере, мне так объясняли. Но теперь он должен был вернуться – и вернулся бы, не вмешайся Гектор. Так что ты еще его благодарить должен. Ведь твой отец никогда бы не отпустил тебя на «Голландец». Сам бы пошел вместо тебя. Он тебя очень любит… - Голос Марго наполнился тихой печалью. – Кроме твоей мамы, он так же сильно любит, думаю, еще только одного человека.
- И кого же? 
- Своего отца. Билла Прихлопа Тернера. Это ради него он когда-то согласился стать капитаном «Голландца». Чтобы освободить Прихлопа, служившего тогда у прежнего морского дьявола. Помнишь, я рассказывала? Ну, что среди пиратов много Уильямов?..
Билли припомнил и кивнул.
- Ну что же, - нерешительно сказал он. – Значит, папка освободил своего отца… А я должен был освободить своего, так ведь? Иначе будет несправедливо.
Марго покачала головой.
- Нет, Билли. Твой отец не допустил бы этого. Я даже знаю, что он бы сказал – что-то вроде того, что ты еще ребенок, что ты должен жить дальше, а ему на роду написано сгинуть в пучине…Он очень самоотвержен. И, потом, - ты же нужен своей матери. Она видит в тебе твоего отца, продолжение жизни и новую жизнь, - по-взрослому и очень серьезно сказала девушка.
Билли опустил голову, пытаясь осмыслить услышанное.
- Но, - неожиданно повеселевшим голосом продолжила Марго, - так или иначе, а новый капитан у «Голландца» есть – Гектор Барбосса! И все семейство Тернеров спасено от жуткой участи. И ты все еще остаешься обычным подростком. Билли, слушай! – ее глаза загорелись. – А давай-ка похулиганим! Давай угоним «Голландец»!
- Ты что?.. – севшим голосом запротестовал Билли. – Опять за старое, да? Мало тебе… Он же проклят!
- Ну и что, капитан-то уже есть, - невозмутимо тряхнула плечиком Марго. – А вся команда храпит… Даже часовых нет. К «Голландцу» и «Жемчужине» и на пушечный выстрел никто не отважится подойти. Ну что, Билл Тернер, идешь со мной? Поднимаем якорь, ставим хотя бы один парус, и нас нет. Что скажешь?
- Ты ненормальная, вот что скажу, - сердито отозвался Билли.
- Очень, очень смешно. – Марго сморщилась. – Возьми! – она сунула ему в руку что-то округлое и тяжелое.
- Что это? – Билли поднес предмет к глазам. Это оказался компас.
- Открой, - заговорщицки подмигнула Марго.
Билли повиновался и уставился на кружащую стрелку.
- Он же сломан… - Пару секунд Тернер-младший смотрел на остановившуюся стрелу и захлопнул компас. 
- Нет, не сломан! – Марго вновь завладела компасом. – Это Джека. Я отцепила от его пояса, пока спал… Утром надо будет назад прицепить, - озабоченно добавила она. – А куда он показал?
- Не на север, - отрезал Билли.
- Так ты идешь на «Голландец»?
- Не-а…
- Ну и пожалуйста! – вспыхнула Марго. – Маменькин сынок! Трусишка! - она демонстративно прошлепала до борта и взялась за канат, протянутый от «Жемчужины». Билли проследил, как бывшая напарница исчезает в темноте, и в который раз убедился, что женщины, в каком бы возрасте они ни находились, подобны гранатам: чуть ошибся, и взрываются. Скажут одно, подумают второе, сделают третье и обвинят тебя в четвертом. 

* * *
Уилл проснулся от тишины.
Такое иногда бывает с людьми, прошедшими войну: привыкшие к тому, что вокруг вечно свистят пули и звенят сабли, они долго не могут освоиться в мирной жизни.
«Сколько дней прошло – десять, двенадцать? – с исчезновения Билли… А я опять как волк со вздыбленной шерстью. Быстро привыкаю к плохому, долго – к хорошему…»
Элизабет лежала, закинув руки за голову, рядом с ним. Ее волосы, потемневшие за то время, что она не была в море, теперь вновь начали отливать золотом. Реснички чуть дрожали. Она улыбалась во сне.   
Уилл приподнялся на локте, любуясь ею. Легонько провел рукой по ее тронутой загаром щеке. Его распущенные волосы рассыпались по плечам и упали на ее лицо, щекоча.
«Разбудить? Нет… Она же устала, солнышко мое... Столько всего за вчерашний день довелось испытать. Ну, теперь зато все будет хорошо…» - размышлял Уилл, и вдруг заметил, что жена, прищурившись, наблюдает за ним. Он улыбнулся.
- Доброе утро. 
- Доброе утро… - Элизабет чуть приподнялась, так, чтобы их губы соприкоснулись.
- Глупо, но… Я ужасно по тебе скучала… - прошептала она, прерывая поцелуй.
- Мы же были в разлуке не больше недели. - А мысленно Уилл уже ругал себя за то, что, пусть на короткое время, но заставил переживать свою любимую. 
- А я все равно скучала… И беспокоилась за тебя. За вас обоих. – Элизабет села, закутавшись по грудь в шелковое покрывало, и понуро посмотрела куда-то вперед.
- Все хорошо. Все закончилось. – Уилл успокаивающе обнял жену.
- Мне надоели приключения… Я хочу домой… - жалобно сказала Элизабет.
- Хорошо там, где нас нет? – улыбнулся Уилл, вспоминая, как тосковала о приключениях миссис Тернер, пока они мирно жили на Тортуге.
- Хорошо там, где нас нет, - покорно согласилась Элизабет.

На палубе «Императрицы» Элизабет первым делом разыскала Билли, который, утомленный ночными дебатами с бывшей напарницей, проспал все оставшееся до рассвета время без задних ног и сейчас то и дело потирал глаза.
- Солнышко мое, ты в порядке? – озабоченно спросила молодая женщина, на глазах обращаясь из грозного капитана обратно в домашнюю, мирную и заботливую миссис Тернер. 
- Ага… Все хорошо… Ма-ам, - Билли зевнул, - мне же уже не десять лет…
- Знаешь, по твоим поступкам не скажешь, - поджала губы Элизабет, явно собираясь завязать воспитательную беседу…
- Только не сейчас! – к ним подошел отец семейства. Положил ладонь на взлохмаченную шевелюру сына, обнял Элизабет и шепнул ей на ухо: - Прошу тебя, Лиззи, давай повременим с нотациями? Вот вернемся домой, и я лично вручу тебе семихвостку, ладно?   
Оба, отлично понимая, что Уилл шутит, засмеялись. Элизабет скорчила грозное лицо, изображая ужасного и кровожадного пирата…
Они – все трое – начали вдруг ловить себя на том, что в последнее время они часто смеются. Легко, непринужденно, забывая обо всем. Просто потому, что трудному и опасному приключению пришел конец. И – все живы, все счастливы, и можно совсем скоро вернуться домой. «Приключения – это благополучно пережитые неприятности», как говаривал капитан Джек Воробей. И вот все пережито! И можно теперь забыть о тревогах, об опасностях, о страхе, о риске… До следующего приключения.
- Тем более,  - Уилл и сам улыбался, - новому капитану «Голландца», как я погляжу, не терпится вступить в свою должность, так сказать, на деле. – Он указал на «Летучий Голландец», где вовсю кипела работа. Матросы так и сновали по снастям, ставя паруса. «Что-то не припомню, чтобы они показывали такое рвение при мне», - ухмыльнулся Уилл. Может, и правда, луженая глотка капитана Барбоссы и пара-тройка ударов семихвостой – лучший способ добиться повиновения и четкого и быстрого выполнения приказов?
- Смотрите, а вон и капитан Джек! – Билли махнул рукой старому знакомому, показавшемуся над бульварком «Черной Жемчужины». 
- Ну что, голубки? – крикнул капитан Воробей. – Готовы в очередной раз вздрючить Карибское море, а? Уж если по отдельности вы – шторм в двенадцать баллов, то трое вместе – я это уж и боюсь представить!.. Старина Морган уже гоняет своих ребят по чем ни попадя, так что советую и вам готовиться к отплытию.
Элизабет подняла вверх сжатый кулак, шутливо показывая, что мол она не ручается за этих вот двух сухопутных мальчиков, а сама она – куда как готова, и немедленно идет отдавать приказы своим бравым молодцам, и посмотрим еще, кто кого на мелководье подрежет!
Между тем Билли заметил, что на поясе Джека по-прежнему прикреплена восьмиугольная шкатулка – значит, Марго все же сподобилась вернуть компас. Сама, конечно, или забилась в трюм, или залезла на марсовую площадку на отцовском корабле, и льет там сопли, оплакивая свою дамскую долю… 
«У, эти девчонки!..»
- Ну что насупился, парень, - Уилл положил руку на плечо сына. – Мамина команда не уступает в расторопности ни одной из всех этих. Скоро отправляемся.
Билли, слушая отца вполуха, вдруг прищурился… Показалось? Нет, так и есть: к Джеку подошел Гектор Барбосса, как всегда, со стрекочущей мартышкой на плече, что-то яростно ему кричит, показывая на уже снимающийся с якоря «Голландец»…
Билли растерянно завертел головой.   
- Если Барбосса тут… И Джек тут… И Морган… То кто же там?
Лицо Уилла вмиг стало тревожным и суровым. Он оперся на фальшборт и прищурился, вглядываясь в лица матросов на «Голландце».
- Это мои люди… Но почему? Кто ими командует?..
И в этот миг воздух прорезал отчаянный девичий крик. 

Билли оцепенел.
«Марго! Она все-таки пробралась на…» 
Словно в подтверждение его мыслей, на корме «Летучего Голландца» появилась тоненькая девичья фигурка.
- Ах ты мегера! – взревел Барбосса, разглядев внучку. – Поймаю, за космы оттаскаю!.. Что стоишь, а ну живо разворачивай за ней! – последнее адресовалось уже Джеку, откровенно хихикающему над севшим в лужу свежеиспеченным морским дьяволом. В который раз остаться без корабля!
Мысли в голове Тернера-младшего проносились с фантастической скоростью. Марго командует «Голландцем»? Что произошло? Почему она кричала?..
- Нет! – крикнул Билли. – Там что-то не так… Она же… Трубу, достать мне подзорную трубу! – кинулся он к первому попавшемуся матросу. Секунды, за которые был доставлен драгоценный прибор, показались вечностью… И Билл разглядел под подбородком Марго-Жемчужинки ржавый клинок!   
Мгновением позже воцарилась тишина. Ибо взглядам всех присутствующих явился тот, кто этот клинок держал.   
- Ты! – с ненавистью воскликнула Элизабет.
- Вот так встреча! – протянул себе под нос Джек Воробей. – Не больно добросовестно ты, Вилли, исполнял свою работу, как я погляжу… 
- Зачем она тебе? – сорвался на крик Билли.
- Отпусти мою дочь, или мы разнесем тебя в клочья! – рявкнул с «Авантюры» побагровевший Морган.
- Сколько эмоций сразу! – человек картинно воздел свободную руку. – Зато команда сразу стала так послушна…
Этого человека Билли никогда не видел, хотя и слышал о нем на протяжении всего своего путешествия немало злых слов. Он и не узнал его сейчас, хотя, по правде сказать, мало что в этом облике осталось от прежнего лорда Катлера Беккета, главы Ост-Индской торговой компании.
Уже потом, когда все окажется далеко позади, Билли узнает, как остался жив – если это можно было назвать жизнью – лорд Беккет. Узнает из уст самой Марго, что произошло в ту ночь на борту «Летучего Голландца». Узнает, как она, забравшись в трюм, ощутила на своем лице пахнущую гнилыми водорослями ладонь, а под горлом – холод стали. Как Беккет выволок ее на палубу и приказал матросам ставить паруса. И как те подчинились… И как ругала она себя последними словами, что так глупо попалась… Все это Билли узнает гораздо позже.
А пока он, не отрывая взгляда от притихшей Марго, машинально потянулся за своей шпагой. Но рука не находила привычного эфеса… Бывшая напарница, отправляясь на «Голландец», прихватила его клинок… Не больно-то он помог ей, как видно. «Чертова клептоманка!» - выругался про себя Билли. Но не бросать же ее заложницей этого подонка… Что сделать, что сделать?!   
- Не советую стрелять! – Беккет между тем перебросил Марго вперед и загородился ею. – Прежде чем кто-нибудь попадет мне в голову, я перережу девке горло!
Барбосса, чертыхаясь, опустил пистолет.
- Вы позволяете мне уйти, – принялся диктовать условия, отступая к штурвалу, захватчик. Его голос был слышен не очень хорошо, но выбирать не приходилось. – Команду, так и быть, оставлю вам – она мне больше не нужна. Эй вы, за борт все! – что было духу крикнул бывший лорд. - За борт, живо!
Очевидно, он успел забрать у кого-то из моряков пистолет. Прогремел холостой выстрел, и матросы «Голландца» посыпались в море. Марго взвизгнула, и Беккет теснее прижал к ее шее лезвие, другой рукой берясь за штурвал.
- Трепещите перед новым повелителем морской стихии! – пронесся над морем его прощальный вопль…

- Почему?.. – вне себя от ярости, крикнул Билли, кидаясь к отцу. – Почему вы ничего не делаете? 
- Потому что нельзя ничего сделать, - сквозь зубы процедил Уилл, глядя, как уходит «Голландец». – Стрелять нельзя. Ни из пушек, ни из пистолетов. Догнать -  тоже… 
- И они дадут ему уйти?.. – не веря себе, спросил Билли.
- Похоже, что да… Дело проиграно.
Матросы из команды «Голландца» уже подплывали и забирались на борт.
А капитаны, кажется, пребывали в смятении. Вот когда проклинал свою небрежность Эл Морган… И «Авантюра», и «Черная Жемчужина» все еще находились не в самом подходящем состоянии для погони. Тем более что Беккет, не мудрствуя лукаво, держал нос по ветру – а на этом курсе «Голландцу» равных не было.
Но Морган, кажется, еще на что-то надеялся… По крайней мере, его ругань, перемешанная с приказами любой ценой пускаться в преследование, была слышна и на «Жемчужине», и на «Императрице». 
- Мы должны идти за ним! – Билли сжал кулаки.
- Мы даже не догоним, - попытался остудить его пыл отец.
- Но попробовать можно? Неужели мы ее бросим? – отчаянно крикнул Билли.
Сколько бы он не получил неприятностей от Марго-Жемчужинки – они этого не стоят. Не стоят того, чтобы оставлять ее сейчас в беде. И сейчас даже не нужно было рассуждать, что делать – а надо просто ДЕЛАТЬ. Немедленно, не задумываясь, очертя голову. Потому что это – само собой уразумевающееся. Потому что нельзя бросать того, с кем ты ходил под одним парусом. С кем сражался спина к спине.
Потому что дуракам везет…     
- Билли, мы не можем… - попробовала отговорить его Элизабет. Он ее даже не слушал.
- Он ведь не сможет далеко идти один? Ветер рано или поздно переменится… Мам… Папка! – Билли заглянул отцу в глаза. – Пожалуйста…
Уилл смотрел в это вдруг ставшее таким взрослым лицо… И понимал, что сейчас, возможно, он перестает быть для сына тем, кем был всегда – героем. Всемогущим и всесильным. Тем, кому море по колено и звезды по плечо. Тем, кто может одним движением руки развеять все беды.
А стал он, не столько для него, сколько для себя – Тем, Кто Поступает, КАК ПРАВИЛЬНО. Разум - против вспыльчивости. Расчетливость – против импульсивности. Холодная голова – против горячего сердца…       
Он сам был таким.
И слава богу…
Но он не может позволить сыну наступить на те же грабли. Так же рискнуть.
Ему может не повезти так, как повезло отцу.
Уилл молчал.
- Я все равно сделаю все, что могу. – Холодно и твердо, каждое слово будто топором отсекая, проговорил Билли. – Я пойду с Морганом, с Барбоссой – с кем угодно. Я сделаю то, что должен сделать. Ты можешь мне это запретить или разрешить – но я не могу ее оставить.
И он резко кинулся к борту, вскочил на планшир, готовый кинуться в море и плыть на «Авантюру»… Уилл рванулся было перехватить его, как вдруг почувствовал, что не в силах пошевелиться. На его плечо легла прохладная даже сквозь ткань рубахи рука…
- Уильям Тернер! – властно произнесла Тиа-Дальма. Не было времени уточнять, каким образом она оказалась на «Императрице». Билли замер на планшире, на лице Элизабет застыла тревога…
- Капитан Морган намерен вернуть дочь, капитан Барбосса – корабль, - сухо произнесла Тиа-Дальма. Она протянула Билли раскрытую ладонь, на которой лежала маленькая витая раковина. – А ты?       
«Мой свисток…»
- Только истинный наследник морского дьявола способен управлять левиафаном. – Глаза Тиа-Дальмы полыхнули расплавленным золотом. Билли, как под гипнозом, взял свисток, поднес к губам. Воздух рассек долгий, тягучий звук. В нем смешались крики чаек и свист ветра, надувающего паруса, скрип мачт и плеск волн, шепот морской пены и пение сирен…
Море забурлило. Сквозь его толщу, с самого дна поднималось нечто живое, быстрое и необыкновенно мощное… Волны рассекались длинным и гибким телом, над водой одно за другим встали арками извивающиеся кольца – покрытые зеленовато-сизой чешуей, с мутноватым плавником по хребту… Прямо перед бортом из-под воды поднималась на длинной шее голова чудовища. Морда, напоминающая лошадиную, только с жесткой и длинной бахромой по бокам и перепончатыми ушными раковинами, как рисуют у гипподамусов. Широко распахнутые глаза, каждое – со штурвальное колесо! – напоминали по форме миндаль и переливались всеми цветами радуги.
- Левиафан! Левиафан! – суеверно кричали матросы. На лице Джека Воробья появилось выражение, сравнимое разве что с тем, когда «Черная Жемчужина» пошла посуху, влекомая полчищем крабов. Морган поперхнулся очередным приказом. Барбосса запрокинул голову, чувствуя, что вот-вот оглохнет от верещания своего капуцина…     
Не чувствуя страха, Билли не отрывал взгляда от исполина, выглядевшего точь-в-точь как фигура на носу погибшего корабля.
- Йормунгард… - выдохнул Уилл. – Дружок… - Чувствуя, что тело снова повинуется ему, он шагнул к борту и протянул руку, дотрагиваясь до переливающегося тела морского змея. Перепонки на глазах того дрогнули и чуть опустились.
- Это… он?.. – прошептал Билли, глядя, как отец ласкает морское чудовище. – Корабль?.. «Левиафан»?
Тиа-Дальма кивнула ему.
- Тогда его сильно ранили пушкари Барбоссы. Теперь он поправился, - туманно сказала она.   
Удивляться было некогда…
Левиафан опустил голову – теперь его макушка сровнялась с бортом «Императрицы». Билли растерянно оглянулся на родителей.
- Левиафан – порождение моря. «Голландец» - творение человеческих рук, - прошептала Тиа-Дальма. – спеши, Уильям Тернер… Никто не посмеет тебе мешать.
Все тело Билла стало вдруг необыкновенно легким. Исчезли все лишне мысли, точно их сдуло порывом ветра или смыло набежавшей волной. Мышцы налились силой, сознание – уверенностью. И он сделал то, что и оставалось сделать – шагнул на голову левиафана.
Морской змей колыхнулся – по его телу прошла волна – и вытянулся во всю длину, пускаясь вперед… На мгновение Билли ощутил, как заходила под ногами его опора – но только на миг… Он схватился за перепончатый гребень и прошептал, вспоминая, как называл левиафана отец:
- Давай, Йормунгард… Давай, дружок!..
Он оглянулся – и увидел, как быстро уменьшаются оставленные позади корабли. Но, кажется, они все-таки отважились идти за ним – паруса на всех трех оказались подняты…
Морской змей, гибкий и мощный, со страшной скоростью рассекал волны, то погружаясь почти до половины, то как будто поднимаясь и паря над водой. Соленые капли врезались Биллу в лицо, колясь, как иголки. Ветер свистел в ушах и дергал за волосы, глаза, смотрящие на солнце, почему-то не слезились, а из всех ощущений осталось лишь одно – восторг. И ярость. И скорость… Билл Тернер-младший и Йормунгард как будто слились в единую струну, тонкую и напряженную…
* * *
«Летучий Голландец» мрачноватым призраком показался из-за горизонта. Какие бы сильные ветра ни наполняли его паруса – нет силы против божественной стихии. И, кто знает, не эта ли божественная стихия так напитала огнем и могуществом все тело Билли, все его жилы и суставы, каждую косточку, каждую каплю крови?.. И казалось все невиданно легким, не чугунные ворота перед тобой – бумажные: пальцем прочь снести!
- Ты только «Голландца» не сломай, ладно? – крикнул, перекрывая свист ветра, Билл. – Он ведь папин, все-таки… Ну, уже не папин… Но все равно, корабль-то чем виноват?..     
Левиафан даже телом лишний раз не шевельнул – показать, что услышал и понял. Ему предупреждения были не нужны. С каждым мигом корабль-призрак увеличивался, приближаясь. Его мачты, казалось, задевают низко нависшее сизо-блеклое небо.
Билли прищурился, вглядываясь: Беккет, кажется, заметил преследование и начал паниковать. Было видно, как он бестолково хватается то за одну, то за другую снасть, кричит на съежившуюся под штурвалом Марго… Интересно, он ее что, связал, раз она не подает никаких признаков сопротивления?..
До борта «Голландца» оставалось не больше кабельтова, когда Билл заметил, что левиафан начинает как-то странно извиваться в горизонтальной плоскости. По телу исполина одна за другой проходили волны… и словно проецировались на поверхность воды. Морская гладь взбугрилось под сначала медленными, а потом все ускоряющимися движениями, амплитуда размаха делалась все шире, и Биллу пришлось даже припасть к чешуе друга, чтобы не свалиться.
«Летучий Голландец» вздрогнул от первого же удара. За первой волна последовала вторая, третья… Кажущийся плавучим бастионом флейт* раскачивался, точно скорлупка, скрипя и стеная... Беккет наконец догадался использовать скорострельные орудия на корме. Единственный выстрел прозвучал жалко и одиноко. А левиафан метнулся в сторону, огибая «Голландца» и захватывая его в водоворот от своего мощного тела. Билли, пригнувшись, просчитывал момент: когда перепрыгнуть на борт… В какой-то миг Йормунгард резко подался вертикально вверх – у Билли даже голова закружилась: в первый миг ему показалось, что оставшийся внизу «Голландец» оказался не больше ладони… Воздух ударил ему в лицо снизу вверх, и он уже осознал, что стоит на раскачивающейся со страшной силой палубе «Голландца». А перед ним – его Противник…
Его одежда, полусгнившая за пятнадцать лет, кое-где была облеплена водорослями. Изжелта-белое лицо со вздувшимися жилами. Редкие волосы, подернутые солью. Покрасневшие и глубоко запавшие глаза в зеленовато-лиловых кругах. Пальцы, напоминающие извивающихся червей…
- Отпусти ее! – с нарастающей яростью крикнул Билли.
- Она сама захотела уйти! – холодно и жестко бросил Беккет.
Краем глаза Билли отметил, что Марго действительно связана – и по палубе ее метает как щепку. Кинулся – успеть, схватить, пока за борт не выпала! – и сам же поскользнулся, больно ударившись лицом о мокрые доски.
- Тебя сожрет левиафан! – выдохнул Билли.
- Морской дьявол мной подавился! – Беккет демонстративно схватился за штурвал. – Куда тебе, щенку! Этот корабль теперь мой! И будет моим! Я теперь и дьявол, и бог! Черт побери, я слишком долго ждал! Я неуязвим – я капитан! Я – хозяин морской стихии! – Ветер подхватил его последний крик и рассыпал над горизонтом.     
- Билли! – отчаянно крикнула Марго. Она, скорчившись, цеплялась за изломанный фальшборт. – Билли, куда же я тебя втравила…
«Летучий Голландец» раскачивался, грозя в любую секунду черпнуть бортом. Беккет хохотал, как безумный. И вдруг море, как живое, застонало, в боли и ярости. Волны, только что казавшиеся огромными, стали просто неестественно гигантскими – поднимаясь много выше клотика, захлестывая палубу… Билли, растянувшись до судорог, схватил Марго за руку и вжался в доски палубы. Беккета сшибло с ног. Левиафан вновь вырос над мачтами, не прекращая извиваться. Из палубы и бортов вытекали водоросли, кораллы, странная и страшная морская живность. Осьминоги, полипы, губки, анемоны, актинии, рыбы, моллюски, крабы всех мастей покрывали «Голландца» своей живой массой. Билли вскочил, и, таща за собой Марго, пробивался сквозь это живое и сильное скопище к корме… Руки его сводило судорогой, к горлу подкатывала тошнота. Еще один толчок – и палуба уходит из-под ног, корма резко идет вверх, а нос на миг скрывается в волнах… Билли почувствовал, как летит в пропасть – и вдруг из его груди разом выскочил весь воздух, на глазах выступили слезы, исчезла вся опора замершему в пустоте телу, и все, что осталась – болтающаяся тяжесть в руках…
Он висел, перекинутый через топсель-рею. Где-то внизу уже вода уже по самый фальшборт дотянулась до сплошь кишащего морской живностью «Голландца» - а обеими посиневшими кулаками Билл сжимал руки Марго-Жемчужинки.
- Брось меня! – хрипло взвизгнула девушка.     
- Ни… за… что! – процедил Билли, чувствуя, как медленно соскальзывает, влекомый добавочной тяжестью.
- Брось, говорю! Оба… сдохнем…
Ее голос был уже едва слышен за стонами моря, свистом ветра, ревом левиафана и скрипом вот-вот грозящего развалиться флейта.   
…Не удержу!..
…оба сдохнем…
…Там, внизу, слышен нечеловеческий вопль. Вопль еще живого, мыслящего тела, ощутившего вошествие смерти и ее неотвратимость...
…Из единой шевелящейся массы тянется окровавленная рука… Тянется, судорожно дергаясь, ища ту самую соломинку… ища и не находя… Исчезая в скопище белесых, непрерывно шевелящихся крабов… 
…Рея рогатиной давит на живот…
…НЕ УДЕРЖУ!!
- Не-смей-отпускать!!! – проревел Билли, из последнейших сил сгибая руки, последним рывком… – НЕ СМЕЙ ОТПУСКАТЬ! – глаза сами собой зажмурились до боли, тело взорвалось тысячью осколков, «Летучий Голландец» издал последний стон и разлетелся мириадами пыли и плесков, море перевернулось и разверзлось, на прощание полыхнув взглядом отливающих золотом женских глаз, темнота выскочила и впилась когтями, точно хищник из засады…
…но рук я не разжал…   

*Флейт – вид судна, к которому относится «Летучий Голландец».       

*  *  *
Медленно, с болью – ресницы слиплись от перемазавшей все лицо слизи – открыть сначала один глаз, затем второй. 
И увидеть впереди гладкую деревянную бесконечность, расчерченную на доски палубы.
И пучки чьих-то чужих, рыжеватых волос, лезущих в глаза почему-то тебе.
И руки, онемевшие от долгого напряжения руки… И гибкая изломанная фигурка на мокрых гладких досках.
- Марго?.. – Билли не узнал свой собственный голос. Сиплый, глухой – как из завитой раковины протрубить.
- Мы… упали?.. Оттуда? – напарница, воровайка, мятежница, юная пиратка – в общем, просто Маргарита-Жечужинка Морган дер Крайгер, - задрала лохматую голову, глядя на угрожающе скрипящие мачты флейта, к топу грота…
- Какая разница, - промолвил Билли. Отчего-то все слова разом разлетелись с его языка, точно стая испуганных чаек, а мысль о том, что наконец все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО кончилось, приятно щекотала сознание… Билл встал на ноги, протянул сидящей напарнице руку, поднял и ее. – Давай вернемся. Не впервой вдвоем управлять кораблем?..
Марго улыбнулась. «Летучим Голландцем» можно управлять и в одиночестве – достаточно быть его наследником…
И вскоре призрачный флейт медленно тек по волнам навстречу трем ожидающим его у горизонта парусникам.
Билли стоял за штурвалом.
- Слушай, Марго, - вспомнил юноша, - ты ведь тогда пошутила, когда сказала, что твоя мама – обычная?
- Почему ты так решил? – хитро прищурилась девушка. Она сидела рядом, на планшире.
- Ну… кажется! Не может у пиратки быть обычной мамы.
- Правильно! – засмеялась Марго. – У пиратки мама может быть только тоже пираткой.
- На своем собственном корабле?
- Угу. У нее точно такая же бригантина, близняшка папиной. Только паруса не зеленые, а синие.
- А как твою маму зовут?
- А зачем, хочешь предложение делать? Сейчас ее зовут Амалия Морган. Добропорядочная жена добропорядочного торговца.
- А раньше? По-другому, что ли, звали?..
- Раньше – Лиана, Лиана дер Крайгер, гроза испанского флота, краса и гордость Фландрии и Голландии, - мечтательно протянула Марго. – Когда-то ходила с командой Флинта за сокровищами, спрятанными на Острове Кидда. Много тогда славного народа собралось… Среди них, кстати, и твоя… Кхм, сказать «бабушка» язык не повернется… Любовь твоего деда, в общем, некая рыжуля по имени Гелла-Лилит Альтаир.  Они с мамой очень дружили.
- Понятно…
- Он так боялся смерти, что сумел остаться на борту «Голландца» в своем собственном теле, - вдруг тихо проговорила юная пиратка.
- Ты это о ком? – удивился Билли.
- О Беккете. Он ведь и был не мертвый, единственный на борту. Но и живым он был быть НЕ ДОЛЖЕН… Наверное, поэтому Морской Дьявол и не почувствовал его присутствия. 
- А сейчас?.. – Билли почувствовал запоздалую ватность в ногах – как подумать, каким жутким образом проклятый лорд встретил свою смерть…
- Никто не способен бросить вызов стихии, - задумчиво сказала Марго. – Боги живут далеко от людей, а сейчас отдаляются все больше и больше… Но все-таки иногда находят время напомнить о себе. И никакой Источник Жизни не поможет. По крайней мере, в этом случае. Ведь он – только для таких случаев, когда тебе ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нужна жизнь. Ну там, незаконченные дела, или если нужно ждать мужа из плавания по десять лет. Источник Жизни – это еще не сама жизнь. А просто так, сама по себе, эта аква-вита -  просто вода. Это как тренировочные клинки – если они висят на стене, мышц у тебя не прибавится. Или деньги – сами по себе они ничем не помогут, их надо тратить. И жизнь надо тратить толково…
Марго замолчала. Билли, изумленный таким красноречием, обернулся – глаза подруги мечтательно золотились… И вдруг мигнули, загорелись прежним, бесячьим огоньком, а их обладательница капризно-озорно протянула:
- А вообще, какого черта вы меня так долго спасали?? Между прочим, слушать этого лорда с манией величия было чертовски скучно!
Билли едва не ахнул, сраженный в самое сердце. Ты тут жизнью рискуешь, со всеми имеющимися в наличии взрослыми ругаешься, на спине морского змея на выручку мчишься, а она!.. Сердцем чужим, как котенок клубком играет – то коготки запустит, то игриво лапкой оттолкнет, то по ниточке раздирает… Оскорбленный юноша едва не кликнул левиафана – уплыть самому на «Императрицу», а наглую девчонку оставить на флейте, пусть сама выкручивается…    Но сдержался, лишь больше нахмурившись.
В молчании они добрались до трех кораблей. В молчании перебрались – Билли на «Императрицу», Марго – на «Авантюру». Барбосса же, весьма довольный, поспешил занять место у штурвала «Голландца». Вопросов никто не задавал – не такое было у взрослых настроение… Взрослые, они вообще очень многое упускают из виду. Иногда к сожалению, иногда- к счастью. Вернулись детишки живы-здоровы – и ладно. 
Из пышных юбок Тиа-Дальмы на свет явились навигационные карты покойного Сяо-Фенга. И четыре корабля, выстроившись в линию, двинулись туда, где на карте держали причудливую чашу ангел и скелет с косой…
А позади, перекатываясь кольцами, плыл сверкающий чешуей левиафан… 

Утес, поднимающийся над морем, все так же напоминал гнилой зуб гиганта - узкий, бесформенный, с зияющими расщелинами, такой же пустынный. Такой же, как и пятнадцать лет назад.
Однако озерцо у подножия скалы оказалось пустым.
- Что за… - вспылил было Барбосса. Маленькая ведьма нежно коснулась его локтя:
- Потерпи, Гектор. Пятнадцать лет еще не прошли… По крайней мере, полностью. Дотерпи до рассвета – осталось не так уж и много…   
На горизонте уже вычерчивалась узенькая ниточка расплавленного золота. Она росла, расширялась, бросая отблески на довольное лицо колдуньи, и наконец сильным толчком оторвало себя от линии моря и свободно заблестело в небе…
И в лунке под скалой что-то зажурчало, запело… Из самого центра ударила, наполняя озерцо, веселая струя не то жемчужной, не то серебристой жидкости пульсирующей, как живая…
- Она… - благоговейно произнес Джек, готовый ринуться обеими горстями хлебать драгоценную влагу. Тиа-Дальма протестующе подняла тонкую руку:
- Источник не терпит ссор и раздоров. Разве ты, Джек, и ты, Гектор, не убедились в этом в прошлый раз?..
Два капитана переглянулись.
- Подойди сюда, малыш, - обратилась морская ведьма к Билли. Тот подошел, но насупился:
- Я не малыш…
- Если уж для меня даже Джек с Гектором малыши!.. – залилась смехом жрица богини Калипсо. – Зачерпни.
Билли послушался, дивясь радужному перламутру в своей ладони.
- А теперь выпей.
Билли поднес ладонь ко рту, глотнул. Вода как вода, обычная, ключевая, прохладная. Ничего сверхъестественного…
- Теперь ты, девочка.
Марго шагнула к источнику. Следом из Источника испили супруги Тернеры, а после – одновременно шагнули Джек и Барбосса.
- Дважды – зачем? – взмахнула ресницами Тиа-Дальма.
- Как это дважды, мы же только по капле!.. – возмутился Джек.
- Но все же выпили, - наставительно произнесла Тиа-Дальма. – Сколько бы вы ни выпили, каплю или пригоршню – результат будет тот же… Источник не прибавит ничего нового тому, кто уже пил из него…
- Но старое-то только продолжит!.. – не унимался Барбосса. Отмахнувшись, маленькая ведьма приглашающе протянула руку Моргану. Тот не шевельнулся:
- Зачем? Жизнь лишь тогда имеет смысл, когда она конечна. И как я вернусь на корабль бессмертным, зная, что вся моя команда – смертна? Еще одного «Летучего Голландца» Карибское море, пожалуй, не выдержит.
- Ну что ж, - вздохнула Тиа-Дальма. – Тогда, если Эликсир Жизни все же кому-то из вас – для себя или для других, неважно, - понадобится, вы знаете, где его искать.
- Ты возьмешь его с собой? – удивилась Элизабет. – Разве такое возможно?
- Возможно. Унести с собой, налив его в то, что украли один раз, второй раз отдали добровольно, а в третий раз – тоже отдали, хоть и без согласия. – Ведьма хитро сощурилась.
- Что за белиберда?.. – вымолвил Джек. А Билли старательно думал… Что-то ему это напомнило… Но что?... 
- Кошелек! – воскликнул он. – Кошелек, на Тортуге!.. Марго мне еще втирала, что пиратство – дело не такое уж и ужасное! Ну да, его украл какой-то воришка, а чтобы не попасться, сунул мне. А потом Марго его у меня выхватила! Я хотел отнять, только не до этого стало. Ты его не потеряла?..
Марго молча порылась в карманах и достала потертый, засаленный кошелек. Маленькая ведьма взяла его, аккуратно расправила, зачерпнула горсть сияющей жидкости и перелила в кошелек. Ни капли не просочилось наружу. И так – пока кошель не наполнился, а лужица Эликсира Жизни не пропала совсем, исчерпав положенное ей время.
Тщательно завязанный кошель исчез в складках юбки, а на смену ему появилось нечто, похожее на отлитую из чистого золота печать.
- В мире остается все меньше чудес – а те, которые остаются, часто служат во вред. Это – артефакт под названием Печать Цербера. Если приложить ее к чему-либо, то оно замкнется навеки, и лишь тогда откроется, если Печать или нечто с ее оттиском приложить к замкнутому.
- Ты хочешь!.. – Возмущенно начал Джек.
- Не хочу, но надо, - мягко улыбнулась маленькая ведьма. – Разве не убедился ты сам, что будет, если Эликсир Жизни попадет в дурные руки? Как, например, лорда Беккета. И еще повезло, что он не успел натворить бед… Нет, я запечатаю Источник, и никто и никогда не получил ключа к Источнику Вечной Жизни…
Колдунья опустилась на колени и приложила к расщелине золотую печать. Та словно покрыла все на пядь вокруг тонкой сияющей пленкой – и пленка тут же обернулась каменным монолитом. Тиа-Дальма подняла печать.
Источник Жизни был сокрыт на века.
- Ты будешь хранить ее у себя? – невинно поинтересовался Джек. Маленькая ведьма засмеялась.
- Нет, в куда более надежном месте. Я не забыла ни перстней, ни прочих безделушек, которые ты, клептоман, то и дело у меня таскаешь. Я же сказала – никто и никогда не получит золотой печати.
Она прошлась по камням - они, как и пятнадцать лет назад, грели – выбрала местечко погорячее, и аккуратно поставила туда Печать.
Та тотчас начала плавиться, точно свеча под собственным огнем, точно кусок масла на сковороде.
Тиа-Дальма улыбалась.
- Никто и никогда…  - повторил капитан Джек Воробей.

* * *

Две шлюпки подходили к стоящим на рейде кораблям.
В одной сидели Тернеры, Джек, Морган, Тиа-Дальма. В другой – Барбосса, несколько человек из его команды и запрыгнувшая в последний момент Марго.
Люди из первой шлюпки разошлись по своим кораблям – а вторая, не высадив никого, так и повернула к «Голландцу».
В этот-то момент у Билли и екнуло тревожно сердце…
Нет, уверял он себя, она просто не поместилась в первой шлюпке, вот и села к Барбоссе. Сейчас новая команда корабля-призрака займет свои места, а по-прежнему весело ухмыляющаяся Марго-Жемчужинка заберется на борт «Авантюры». Еще, наверное, всю обратную дорогу будет строить рожи с мачт… Ну не может быть по-другому, просто не может… Почему? Да потому что не может быть никогда! И все тут… Это же она… ну, просто она… с которой он столько всего пережил… спиной к спине стоял. Обманы ее прощал… На какой-то миг взгляды двоих подростков пересеклись, и Тернер-младший почувствовал, что, крикни она ему хоть слово – он бы головой вниз кинулся бы в сизые волны и в два гребка добрался бы до шлюпки… Одно только слово… - И тут же опустил глаза, как будто в них можно было прочесть его мысли. Нет, этого не понадобится, правда же?.. Она сейчас вернется… Вот сейчас, - убеждал он сам себя. Вот увидишь… 
Но с каждым новым всплеском волн, потревоженных веслами, уверенность Билли таяла. Вот лодчонку почти вплотную подвели к облепленному водорослями, блестевшему борту. Вот кто-то из ребят попроворнее вскарабкался на судно по упавшему канату и сбросил штормтрап. Через пару минут в шлюпке осталась одна Марго – все остальные успели подняться. Юная пиратка, встав на ноги, застыла в нерешительности.   
- Марго! – Барбосса, шедший последним и еще не добравшийся до фальшборта, оглянулся. – Ты с нами?
Девушка явно мешкала. Ее взгляд беспорядочно скользил, останавливаясь то на мачтах «Голландца», то на «Авантюре», то на лице Билли. Она попыталась поймать его взгляд – но почему-то парень, как ей почудилось, упорно отворачивался. Ей подумалось, что, подними он глаза – они прожгут ее насквозь… Как и глаза всех остальных. Что было в этих глазах – ненависть, презрение, просто разочарование?.. Это для нее было неважно. А важно было только одно…
…Черт побери, скажи только одно слово! Пока я не решилась окончательно… Одно слово! Скажи, пожалуйста, скажи!..
- Ну же, девочка! – с нажимом повторил Гектор. – Решайся… 
Глупая маленькая девочка, мечтающая добраться до таких высот, которые и не каждому мужчине удастся…
Маленькая обманщица, возомнившая себя грозой морей и сломавшаяся на первом же шторме…
Посмешище, жалкое в своей неудавшейся наивной интриге…
…Но, то, что было в ЕГО взгляде – ранило ее сильнее любого клинка…
Барбосса спустился на пару шагов вниз, оторвал одну руку от штормтрапа и протянул ей. 
- Здесь для тебя ничего не осталось!
Марго обернулась, бросая прощальный взгляд на тех, кто еще смотрел на нее… Протянула одну руку Барбоссе, а другой схватилась за штормтрап.
…За тем, как отходил прочь «Летучий Голландец», наблюдали по-разному. Уилл – с долей сочувствия. Элизабет – с тревогой и страхом. Джек – насмешливо прищурившись, но, в конце концов, кто знает, какую эмоцию скрывала его обычная маска…  Тиа-Дальма – с холодным спокойствием…
А Билли Тернер – с тем же знакомым покалыванием в сердце. И пустотой…
У штурвала проклятого корабля ему помстилась хрупкая девичья фигурка в облаке выгоревших до рыжины волос…

* * *
После титров

Взрезая острым килем непокорные волны, по темной сини стрелой летело трехмачтовое судно. Тугие черные паруса, пестрящие заплатками, едва не лопались из-за наполнявшего их ветра.
Позади остались «Авантюра» и «Императрица». Капитан первого, в смятенных чувствах, спешил домой, в Нью-Провиденс, к красавице жене. Супруги Тернеры же подрядились отвезти в дельту реки маленькую ведьму, а уж после – на Тортугу, наверное… Ну что ж, еще свидимся! Даже наверняка.
Капитан Джек Воробей уверенно сжимал штурвал одной рукой. Правой. Левую он, удовлетворенно улыбаясь, поднес к глазам.
Жизнь пиратская – монетка разменная, шрамом меньше, ожогом больше – какая, к Морскому Дьяволу, разница! Тем паче если ожог – не простой, а в прямом смысле золотой! Джек только усмехался, вспоминая, каких трудов ему стоило не выдать себя сдавленным криком. Зато сейчас – единственный оттиск Печати Цербера при нем! А это значит, что к Источнику Жизни можно будет наведаться еще не единожды…
Капитан Джек Воробей мечтательно смотрел на манящий горизонт и напевал:
- Удача при мне… Так выпьем же чарку, йо-хо!     

* * *