Автор: Liana
Название: «Морской дьяволенок». Сиквел к «Левиафану»
Рейтинг: PG-13
Герои: знакомые все лица, плюс пара-тройка незнакомых. Уилл Тернер, Элизабет Суонн-Тернер, Билли Тернер, Марго-Жемчужинка, Гектор Барбосса, Джек Воробей, Тиа-Дальма, Эладжа Морган.
Жанр: думайте сами.
Права: как обычно.
От автора: обычно мои фики не взаимодополняют, а взаимоисключают друг друга. Этот, похоже, будет исключением.
Билли Тернер сидел, скрестив ноги, на поленнице и задумчиво крутил пятнистую ракушку, висящую у него на шее на грубом шнурке. Ракушка была не проткнута – море само выточило в завитке сквозное отверстие. А уж потом, ныряя солдатиком со скалы, Билли нашел ее на дне, полузарытую в песок.
Мама, если честно, не очень одобряла эти выкрутасы. Нырять вниз головой со скал, рубиться на деревянных мечах и пропадать целыми днями на пристани или уходить с рыбаками ставить сети, и возвращаться под полночь, с исцарапанными руками и довольной физиономией.
Но, наверное, все мамы такие. Даже те, которые каких-то десять лет назад готовы были заткнуть за пояс всех пиратов Карибского бассейна, смотаться на край света и дальше, не побояться скрестить клинки с самим Морским Дьяволом...
Им постоянно кажется, что их чада подвергаются опасности. Такой, от которой они – мамы – не сумеют защитить свою кровиночку. Мамы боятся, что дети повторят их ошибки – и почему-то не боятся, что те могут совершить свои собственные. И поэтому мамы очень беспокоятся, когда их дети начинают подолгу зачитываться романами о лихих пиратах и благородных героях, пропадать на побережье и мечтательно смотреть на горизонт…Они пытаются увлечь своих детей домашним хозяйством, каким-нибудь ремеслом, музыкой и алгеброй. Но детям это скучно… Им хочется не зубрить французские глаголы, а травить шкоты, распускать кливер и отдавать якорь.
И вот тогда-то на сцене и появляются папы…
Наверное, если бы миссис Элизабет Тернер узнала о том, какого положительного мнения ее сын о нелегком родительском труде, она, наверное, целую неделю не заставляла Билли пропалывать клубнику…
Упомянутая клубника вот уже как полчаса сверкала аккуратными зелеными кустиками без единого сорняка, и Билли счел, что вполне заслужил моральное право полакомиться плодами трудов… отчасти и своих!
Однако его ждало разочарование: спелых ягод почти не было. И мальчишка решил, что, раз уж он покинул нагретое местечко, неплохо бы прогуляться – и направился к морю.
Он шагал, засунув руки в карманы и весело насвистывая песенку, которую не раз слышал. Тропинка, давно протоптанная босыми ногами, петляла по изумрудному лугу, становясь все шире, и наконец уперлась в песчаную полосу, которую нехотя лизали набегающие волны.
Вот здесь когда-то причалил корабль, огромный и странный, как с того света, и сошел с этого корабля капитан… И оказался его, Билли, отцом.
А потом здесь стоял другой корабль – стоял раньше, потому что папка почти сразу отогнал его в порт, на другой конец острова. И правильно сделал – тут бы этот прекрасный бриг долго не протянул…
Билли прищурился, глядя на ту неуловимо тоненькую полоску, где синева неба сходится с синевой моря, и почти невозможно их отделить друг от друга.
Ничего. И никого. Как и всегда.
Что ж, раз уж приключение с кровожадными пиратами и поисками сокровищ откладывается, то, пожалуй, можно поискать, чем заняться. Можно плавать. Можно искать ракушки, или камешки, или что-нибудь еще, что море выбрасывает на берег. Или, повиснув вниз головой на обрыве, набрать цветов, которые растут только там. Жаль, правда, что домой их будет принести нельзя – все знают, где они растут, и мама опять будет переживать и твердить, что Билли не жалеет ее… И папке придется ему выговаривать, изо всех сил стараясь быть суровым… А получается это у него не очень-то хорошо: Уильям Тернер души не чаял в сыне, а на его проказы смотрел сквозь пальцы, не сомневаясь в ловкости и силе мальчишки.
Утопая босыми ногами в песке по самые щиколотки, Билли побрел вдоль полосы прибоя. Время от времени набегала волна, и он оказывался по колено в воде.
Спроси Билли кто-нибудь, любил ли он море, мальчишка бы только пожал плечами: разве можно его не любить? Это же невероятно, необычайно красиво… И такой приятный запах, от которого кружится голова… И легко скользящие по серебристо-голубой глади суда, и белоснежные паруса, и пьянящее чувство свободы… И так здорово, уплыв далеко-далеко, вон туда, к торчащим из воды плоским камням, улечься на спину и мечтать: вот поступлю юнгой на какой-нибудь корабль… А вот я уже не просто юнга, а настоящий, взрослый матрос! Может, даже капитан! И у меня свой корабль, и я на нем лихо рассекаю бухту, и причаливаю, и мама восторженно улыбнется, а папка положит мне руку на плечо и скажет: «Молодец, Билли! Ты настоящий моряк!»…
Из мечтаний мальчишку вывел довольно неприятный инцидент.
Что-то крепко ударило его по затылку. Билли потер голову и оглянулся: в чем дело? И тут же удар повторился.
- Эй ты! – окликнули его. Билли резко повернулся на голос и увидел его источник.
На склоне стояла девчонка почти такого же, как и он, возраста – что-то около десяти лет. У нее были растрепанные темные волосы, собранные сзади в хвост, и крепкие, загорелые и исцарапанные руки, одной из которых она подбрасывала обкатанный камешек. Детей вокруг жило не очень много, и Билли знал их всех. Эта была ему незнакома.
- Что я тебе сделал? – отозвался Билли. Не хитрое дело – сразу лезть в драку. Горячность только портит дело, папка постоянно так говорил… (Забыв, наверное, каким Д’Артаньяном был в юности – прим. авт. Не удержалась – до чего забавно рисовать Уилла и Лизу, уберегающих дитя от своих собственных ошибок!)
- Ты на мою территорию зашел! – сердито крикнула девчонка, замахиваясь для третьего броска. На этот раз Билли увернулся, и девчонка была этим раздосадована. В несколько прыжков она преодолела расстояние, разделяющее их, и встала перед Билли:
- Уходи!
- А то что? – невинно поинтересовался мальчик.
- Я тебя поколочу! – заявила незнакомка.
- Я не дерусь с девочками, - сказал Билли.
- Ну и дурак. – Незнакомка села на песок. – А если девчонка нападет на тебя, чтобы тебя убить? Так и будешь стоять?
- Нет, наверное, - Билли пожал плечами. – Не дам ей причинить мне вред. А бить не буду.
- Тогда попробуй! – девчонка вскочила и тигрицей кинулась на него.
Драться Билли, конечно, умел. Приходилось иногда, когда требовалось отстоять свою или чужую честь. Например, белокурой Эмили из поселка, когда два хулигана отобрали у нее шляпку и забросили на верхушку дерева… Но незнакомка, несомненно, была не менее искусна. Билли наконец удалось отшвырнуть ее и залезть на склон.
- Что, струсил! – крикнула девочка, прыгая внизу.
- Не-а! Залезай сюда, и додеремся. Или тебе слабо?
Окончательно разозленная, девчушка полезла на обрыв. Буквально за несколько секунд она, цепляясь за корешки, торчащие из земли, добралась до края, и была готова кинуться на мальчишку. Но вдруг ее нога соскользнула, и она с криком исчезла за краем обрыва… Билли среагировал молниеносно. Он подскочил к девчонке и в последний момент схватил ее за шиворот. Та зло полыхнула на него глазами.
- Упирайся ногами! Так, а теперь держись за мою руку и подтягивайся… - скомандовал он. Через пару секунд девочка оказалась рядом с ним. Оба тяжело дышали. Билли протянул руку:
- Я Билли Тернер, а ты?
Девчонка насупилась, но на рукопожатие ответила:
- Я Марго. Слушай, а почему ты мне помог?
Билли пожал плечами:
- А что, ты бы предпочла сломать себе ногу?
- А если бы я снова полезла драться?
- Не полезла бы, - убежденно сказал Билли.
- Ты такой… честный, и всех остальных считаешь такими же?
- А почему бы и нет. Это ведь лучше, чем постоянно ждать удара в спину. Слушай, Марго, а ты ведь не отсюда? Ну, я имею в виду, не с этого берега Тортуги?
- Нет, я недавно приехала. А ты?
- А я живу здесь. Всю жизнь живу. А у твоего отца корабль?
- Да.
- И что, твоя мама позволяет тебе ходить на корабле? – Марго кивнула. - Вот повезло, а моя за меня, - Билли сделал характерную гримаску, - переживает. А что делает твоя мама?
- Ну… - Марго задумалась, - Как все мамы, наверное. Сидит дома, готовит. Полы моет. Нас с папой ждет.
- А папа твой кто?
- А ты не выболтаешь?
- Я? – Билли возмущенно расправил плечи, - я никогда и ничего не выбалтываю! Я не предатель!
- Ну слушай. – Марго сложила ладони трубочкой и прошептала ему в ухо: - Мой папа – пират!
- Правда? – восторженно уставился на нее Билли. – Знаешь, а я думаю – мой папа тоже пират… Только не признается!
- А он что, похож на пирата?
- Похож, - кивнул Билли. – Он ведь приплыл к нам, когда мне девять было. Он, ну, такой… Загорелый. И повязка на голове, как у всех пиратов. И шрамы. Вот здесь, здесь и здесь, - он потыкал себя в скулы и плечи. – И вот здесь… был. – Он прочертил на своей груди полосу. – Только он исчез. На следующий день. Я помню, он когда приплыл – был шрам. Я лег спать, а утром – смотрю, мама с папой завтракают, а у него рубашка расстегнута, а шрама нет…
- А сокровища у твоего папы есть? – спросила Марго. – У всех пиратов есть сокровища, - добавила она самоуверенно.
- Не знаю… Но был сундучок. Не очень большой. Вот такой, - Билли показал руками. – Он у мамы под письменным столом стоял. Весь такой, в засохших водорослях, с разными фигурками, очень старинный. И там стучало что-то, как будто часы. И мама этот сундук трогала часто, и говорила, что там самое главное сокровище. Ее и папино. И что она обещала его сберечь. И что десять лет – это не только папин грех, но и ее тоже. Что она погналась за химерой, позволила себе увлечься, и чуть было не потеряла настоящую любовь. Ну, ты знаешь, взрослые всегда говорят про любовь, - будто извиняясь, добавил он. – Она много чего говорила, а потом махала рукой и добавляла, что я все пойму, когда подрасту, а сейчас смысла нет рассказывать…
- А почему ты сказал: «был сундучок»? – спросила Марго. – Его что, нет больше?
- Нет, - покачал головой Билли. – Он все время был, сколько я себя помню. А потом, когда папа приплыл, на следующий день я полез под стол – а сундучка нет.
- И больше твой папа не плавал?
- Не плавал. И корабль его исчез. Новый, правда, появился… «Левиафан». Но он в порту, не очень далеко отсюда.
- И что твой папа теперь делает?
- Кует. Он кузнец. Ну, знаешь, всякие канделябры, инструменты… Сабли еще.
- О, сабли! – глаза Марго засияли. – Здорово!
- Еще как здорово! К нему многие приходят клинки заказывать! – похвастался Билли. – Рукоятки – засмотреться можно, как будто кружево. А повернешь ребром, и даже не видно, такие мечи тоненькие! А еще он флюгера делает. Вон, смотри! – он показал на свой дом, еле виднеющийся вдали. – Видишь, там, на крыше? Кораблик, на всех парусах. Видно?
- Чуть-чуть видно, - сказала Марго, щурясь.
Вдали раздался выстрел.
- Ой! - спохватилась новая знакомая. – Я, кажется, заболталась… Пока, Билли!
- Пока… Слушай, а ты еще приплывешь?
- Не знаю! – крикнула Марго, убегая по прибрежной полосе. Билли, уже собираясь уходить, увидел, как она подбегает к подошедшей к берегу шлюпке, забирается в нее и плывет куда-то за скалы… А там еле виднеется корабль. Буквы на корме слепят глаза, но прочитать можно: «AVENTURA».
* * *
Солнце, напоследок прочертив в море широкую полосу расплавленного золота, опустилось за горизонт. Элизабет проводила его печальным взглядом, точно это был ее последний закат.
Вот уже год прошел с того заката, как зеленый луч ознаменовал «возвращение чей-то души, прямехонько с того света». И одиннадцать лет с того дня, когда она впервые обняла – не просто возлюбленного, не юношу Уильяма Тернера – мужа. И так изменилась она за эти одиннадцать лет, что даже самой удивительно, и не знаешь сама – а было ли? Было ли так, что голова кружилась от ожидания неведомого, и сабля плясала в руке, и ром бы, много-много рома… Порой даже слишком много. И жуткие рожи, грозящие вот-вот разрубить тебя на кусочки, и роковые проклятия, и злодеи, и интриги, и абордажные схватки… И чувствовалось, будто идешь по тонюсенькой доске, нависшей над морем… А глаза завязаны. И стоит лишь на волосок отклониться в сторону – и полетишь вниз, в леденющую воду… И не факт, что сумеешь выплыть.
Наверное, всех нормальных родителей обуревают подобные чувства. Да, теперь Элизабет понимала, почему так тревожился губернатор Суонн, когда его маленькая дочка расспрашивала лейтенанта, а потом капитана Норрингтона, и старого боцмана Гиббса, и вообще того, кто ей попадется, о встречах с пиратами, о кладах и невероятных тайнах… Одно дело – вспоминать, сидя в обнимку у камина, как ты ходила на кораблях самых лихих пиратов и даже сама была капитаном и королевой Берегового Братства. И совсем другое – видеть впервые взглянувшие на тебя золотисто-карие глаза, точь-в-точь такие, как у того, кого ты любила больше жизни… И представлять, как – не приведи Господи! – однажды эти глаза вдруг помутнеют и застынут, и сабля, звякнув, выпадет из плетью повисшей руки на окровавленную палубу… А дальше – совсем жутко: тело, только что бывшее им, Билли, родным сыном, плоть от плоти, кровь от крови, а сейчас уже просто ТЕЛО – поднимают за ноги и швыряют за борт, в равнодушные, сизые волны… И задрожать в ужасе, и затрясти головой, сдавить виски, попытавшись прогнать эти ужасные видения, и потеснее прижаться к мужу, чтобы хотя бы он, такой родной и теплый, помог от них избавиться… И даже всплакнуть, уткнувшись ему в плечо, и твердить: «Я не пущу его в море, Уилл! Я чуть не потеряла тебя, я так боюсь потерять его!». И забыться наконец сном, сначала тревожным, а потом – по-детски спокойным, мурлыча в его надежных объятиях...
- Я счастлива, - тихо сказала Элизабет, глядя, как Билли посапывает, улегшись, как всегда, поверх одеяла. – Я повзрослела… Нельзя все время жить фантазиями. У меня есть все. Любимый муж, сын… У меня есть все.
- Элизабет. – Уилл, подойдя неслышно, дотронулся до ее плеча, и она вздрогнула:
- Разбудишь… Ты только что пришел?
- Да. Не разбужу я его, не бойся, - Тернер улыбнулся уголками губ. – Когда он так за день набегается, его и пушкой не разбудишь. Душно в доме, не находишь? Выйдем?
Элизабет кивнула, поднимаясь.
Снаружи было чуть попрохладней. Вечерняя свежесть уже перерастала в ночной ветерок, звезды усыпали чернильное небо. Элизабет шла, опираясь на руку мужа.
- Ты сильно устала? – чутко спросил Уилл.
- А ты забыл, как я сутками носилась по палубе, разматывая снасти? – улыбнулась Элизабет. – Тогда я действительно уставала. А это… Так. Пустяки.
Они подошли к склону. Уилл дотронулся до шнурка, висящего у него на шее. Раньше там находился ключ. А сейчас в руке Тернера оказалось что-то, напоминающее витую раковинку. Уилл поднес ее к губам – тишину прорезал протяжный, похожий на гудок звук.
Посереди бухты забурлила вода, волны расходились чередой… К берегу приближалось диковинное существо – морской змей, с перепончатыми ушами и гребнем, свисающим на сторону… Через несколько секунд чудовище приблизилось вплотную к обрыву, и стало видно, что это всего лишь фигура на носу корабля, темного и незаметного в ночи.
- Ваше величество, - Уилл галантно протянул руку. Элизабет обхватила его за шею, и он, подняв жену на руки, шагнул прямо на бушприт. Перешел по деревянной фигуре на палубу и весело сказал:
- Прогуляемся?
…«Левиафан» рассекал морские воды с такой скоростью, что огни, еще виднеющиеся на суше, сливались в одну сияющую полосу. Да иначе и быть не могло: морской змей был порождение стихии, и она с радостью ему покорялась. «А ведь вполне может оказаться, что он и побыстрее «Жемчужины» будет», - мелькнула у Уилла шальная мысль. (Как он ни старался, думать о «Левиафане» как об искусственном предмете у него не получалось.) *
*Волосы Элизабет плясали по ветру, ноздри раздувались, глаза сияли. Она опять на миг превратилась в ту десятилетнюю девчонку, которая когда-то распевала на корабле британского флота: «Так выпьем по чарке, йо-хо!» Или в ту юную девушку, мечтающую о том, как бы было замечательно вот так взять – и уплыть вдвоем, далеко-далеко, навсегда… Хоть сейчас!
Нет…
- Вот чем мы отличаемся от НАС прежних, - промолвил Уилл. Он держал штурвал, хотя надобности в этом и не было…
Элизабет обернулась, удивленная неожиданностью его слов.
- Мы не принадлежим больше только себе… Мы принадлежим Билли. – Уилл оставил штурвал и шагнул к любимой. Через секунду он уже стоял рядом с ней, жадно вдыхая морской воздух. – Ты скучаешь по морю?
Элизабет кивнула.
- Я тоже… Хотя и боюсь, как ты, даже себе в этом признаться. Вот забавно – кровь ничем не обмануть. Я думал, что буду мечтать о тихой и мирной жизни на суше… На «Голландце» я только об этом и думал! А сейчас меня тянет туда, за горизонт… Эгоистично, правда? Кровь пирата! – горько усмехнулся Уилл. – Человек – самое несовершенное существо на свете – никогда не бывает доволен тем, что у него есть… Даже море замечательно только тогда, когда тебя ждут.
- Кровь ничем не обмануть, - эхом повторила Элизабет. – Моя кровь, похоже, тоже осталась такой же… Кровь богатой девчонки, мечтающей о приключениях. И очень расстроившейся, когда приключения оказались не такими, как в книжках. Мы оба повзрослели?
- Наверное… - Уилл посмотрел на небо, где среди звезд виднелась тоненькая дужка месяца. – Но столько философии в одну ночь, кажется, вредно. Знаешь, в такие ясные ночи на «Летучем Голландце» команда пела свои длинные, печальные песни… А капитан играл на органе в своей каюте.
- Жаль, что здесь нет органа, - засмеялась Элизабет. – Но петь ведь и так можно? Вы, наверное, пели тогда разные пиратские песни? Вроде той, что служила мне паролем в Сингапуре?
- Не совсем… Это про моряков, которые всей душой мечтают вернуться. – И он тихо запел под рокот волн и скрип палубы и бортов.
- Синее море, только море за кормой,
Синее море, и далек он, путь домой.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами – берег наш родной.
Шепчутся волны, и вздыхают, и зовут.
Но не поймут они, чудные, не поймут,
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами – любят нас и ждут…
И мы вернемся, мы, конечно, доплывем.
И улыбнемся, и детей к груди прижмем.
Там за туманами, вечными пьяными,
Там за туманами песню допоем…
*от автора: я не удержалась…*
* * *
Мальчишка-подросток, чуть долговязый, но задорный и крепко сложенный – словом, такой, какими бывают мальчишки на четырнадцатом-пятнадцатом году жизни, - быстро шагал по вытоптанной дороге. Бывают же счастливые моменты в жизни! В порту говорили, сегодня должны будут прийти суда аж с Мадагаскара! А еще, может, даже из Сингапура и Японии. Жаль, уйти с рыбаками не успел… Ну да не последний заход. А если уйдешь пешком, есть больше шансов встретить кого-нибудь из интересных знакомых. Например, толстого моряка с седыми бакенбардами и фляжкой в руке, который неизменно попадается Билли на пути в порт. Или симпатичную миссис Далси, напоминающую румяную пышку… Вот только мало кто знает, что эта румяная пышка носит за поясом тесак, и горе тому, кто посмеет покуситься на ее корзинку с фруктами!
Порт, как и было обещано, пестрел самыми разными флагами и парусами: воды, казалось, просто не видно из-за деревянных бортов. Столь разношерстное сборище было редким даже для хваленого порта на Тортуге. Признаться честно, Билли не до конца еще простился со своей детской мечтой устроиться на какой-нибудь корабль… Но с годами эта мечта представала все в менее романтичном виде. Это только читатели приключенческих романов думают, что плавание – это прекрасный морской ветер, нежные и упрямые волны, тень от белоснежного паруса… Это еще и грязь, и крысы, и гниющие сухари, и ругань матросов. И штиль, когда медленно сходишь с ума посреди абсолютно неподвижного моря… Билли только оставалось удивляться самому себе: каким образом рассказы тех редких моряков, оставшимися относительно трезвыми в тавернах и на улицах, сумели сформировать в его сознании столь четкую и ясную картину. Эту картину, как и ощущения качки на рыбацком ялике, и всякие снасти-команды-тросы-тали он даже не запоминал – он как будто ВСПОМИНАЛ. Как будто это все уже где-то и когда-то было…
Отпускать его в порт одного, возможно, было небезопасно. Но ведь не менее опасно, чем в шторм уходить спасать сети, которые вот-вот грозит снести бушующий ветер! А на случай непредвиденной опасности за поясом неизменно присутствовал клинок. Отцовская работа, и как раз по руке. Надо сказать, в свои четырнадцать с лишним Билли знал и приемы рукопашного боя – не надо его считать однобокой, зацикленной на одном только судоходстве личностью! Тернер-старший не мог не позаботиться о том, чтобы его сын умел достойно держаться в любой сабельной схватке. И Билли делал неплохие для своих лет успехи… Знал он и то, что в самый неподходящий момент соперник может выхватить и пистолет – и он умел уворачивться и наносить неожиданные удары. Знал он, как составлять карты и наносить на них новые земли. Знал, как прокладывать по ним курс. Знал, как соорудить лук и пращу. Знал, какую рыбу, пойманную в море, можно есть, а какую – даже в перчатках нельзя трогать. Знал, как провернуть такой фокус, что все вокруг только диву будут даваться – куда подевалась монетка, которую ты только что держал в руке? Знал, какие диковинные звери и птицы живут в каких странах, знал, что и как растет… Да мало ли может узнать юркий четырнадцатилетний паренек, умеющий слушать и запоминать, на острове, полном морских волков и простых проходимцев!..
Билли любовался кораблями, пытаясь отыскать среди них отцовский «Левиафан». Вот бы как-нибудь, размечтался паренек, угнать его и прокатиться по бухте! А то стоит просто так, никому не нужный…
«Левиафана», впрочем, Билли найти не удалось – или он был полностью скрыт другими судами. Среди них был и корабль, связанный из полос какого-то блестящего дерева, африканский, судя по всему, и роскошная испанская каравелла, и китайская джонка с забавным перепончатым парусом… Толкаясь среди портового люда, Билли заметил еще один бриг, с буквами на корме, сияющими как золото. Он попытался прочесть название, но тут его грубо толкнули, а когда Билли вновь поднял голову – брига было не видно.
Грязно-синие волны лизали столбы, поддерживающие причал. С канатов свешивались гирлянды осьминожьей икры. По сходням то и дело проходили два-три моряка с разных судов, кто налегке, а кто – разгружая свои корабли. Матросы таскали тюки, катали громыхающие о брусчатку бочки, то и дело отхлебывая из своих фляжек.
И снова ничего, ничегошеньки таинственного… Никто не махал сквозь стекло иллюминатора, умоляя спасти от жутких пиратов, и даже «Веселого Роджера» на мачте ни у кого не было! Значит, правы были те, кто говорил, что эпоха пиратства подошла к концу. Даже если на Тортуге, этом оплоте пиратства, настоящие джентльмены удачи уступили свое место обычным мошенникам и контрабандистам!
В очередной раз прогромыхали сходни – Билли, сидящий на пустых ящиках у причала, поднял голову… Да так и застыл с разинутым ртом.
У сходней стояла прехорошенькая девчонка, в штанах до колен и рубахе-безрукавке навыпуск, перехваченной широким ремнем. Босая, с распущенными волосами – должно быть, темными, но выгоревшими на солнце и оттого казавшимися рыжеватыми. Черты ее лица, как разглядел Билли, были чуть грубоватыми, какими-то «наотмашь сделанными» – но имелась в этом своя прелесть. Кожа ее была обветренной и загорелой, а карие глаза блестели. Она быстро повела этими блестящими глазами, и… остановилась на Билли.
- Билли, ты? – воскликнула она. И тут паренек, сперва не до конца уверенный, что встретил свою старую знакомую, окончательно в этом убедился.
- Марго! – он подошел к девчонке. Не то, чтобы он был безумно рад увидеть девчонку, с которой общался всего ничего… Но все-таки забавно, что судьба надумала их вновь столкнуть. И потом… Она стала такая… красивая! Билли поймал себя на этой мысли и тут же захотел отвести глаза – как будто в них теперь уже старая знакомая могла прочесть то, что он подумал.
- Ты где же была? – спросил он.
- Мы с отцом ходили, - небрежно тряхнула девочка гривой. – Далеко, ужасно далеко. Тсс! Тайна! – она приложила палец к губам. – Если проболтаюсь – за язык повесят! Наша бригантина только что прибыла и разгружается, а я удрала!
- Хоть в чем-то мы с тобой схожи, - усмехнулся Билли, - Любим бегать от работы.
- А что еще прикажешь делать, - пожала плечами Марго. – Слушай, а раз уж мы тут, и никто не собирается нас отлавливать и приковывать к делам, - задорно воскликнула она, - давай прошвырнемся! Что еще можно делать в порту, верно? Только гулять и шуметь! Ну, и ты заодно расскажешь мне, чем ты занимаешься на этом клочке земли…
Это только со стороны кажется, что болтать в толпе невозможно – обязательно будут толкать, и твои слова, предназначенные собеседнику, непременно до него не долетят. Ерунда! Просто надо быть юными особами лет, приближающихся к пятнадцати, с малолетства бегающими в подобных местах… Последнее не всегда обязательно!
- …А что твой отец, который не признается, что он пират, все еще кует свои клинки? – подкалывала Билли собеседница.
Паренек пожал плечами:
- Ну да. А что в этом плохого? Это же здорово! Клинки – это битва, а битва – это пираты! А пираты, - Билли решил, что его черед шутливо кольнуть Марго, - это ты. Где бы пираты были без сабель, а?
- Стреляли бы из пистолетов! – дернула плечиком Марго. – И что, ты тоже хочешь быть кузнецом?
- Нет, - сказал Билли. – Я хочу пойти в плавание. Ну, я, когда был маленький, хотел… И сейчас хочу. Совсем чуть-чуть. Но еще я хочу, - его глаза заблестели, - строить корабли! Я хочу быть корабельным мастером, Марго!
Признаться, он сам не ожидал, что скажет это. Он не особо задумывался, чем займется, когда вырастет. Ну, ВСЕРЬЕЗ не задумывался. Он ведь знал всякое ремесло, но ни одно не захватывало его так, чтобы ему хотелось всецело отдаться. А сейчас эти слова как-то сами сформировались и вырвались. А в самом деле, это ведь будет здорово! Перед его взором тут же пронеслись десятки бригантин, ботов и яликов, легких, белопарусных, быстрых… Построенных его, Билли, руками.
- Ты хотя бы знаешь, как это непросто? – фыркнула Марго. – Сколько времени уйдет на то, чтобы построить одни-единственный шлюп!
- Не боги горшки обжигают, - ответил Билли. Воображение настолько захватило его, что ему прямо тут же, сейчас, немедленно захотелось все и броситься домой, чтобы делать чертежи, рассчитывать и пересчитывать, а потом пилить, рубить, строгать, смолить, и наконец выйти в море на СОБСТВЕННОМ судне.
- Эй, Билли! – Марго щелкнула перед его носом. – Пока ты не стал корабельным поставщиком Морского Дьявола, пойдем-ка отсюда! Ты забыл, что в толпе нельзя останавливаться? – Властно схватив парня за рукав, он потащила его прочь. Внезапно Билли ощутил резкую боль в руке. Вернее, даже не столько боль, сколько… Как будто в салочках, когда бежишь, взявшись за руки, и кто-то разрывает эту связь. Все это Тернер-младший успел отметить краем сознания, а в следующую секунду мимо него пробежало два или три человека.
- Лови! – пронзительно надрывался женский голос.
- Держи ворюгу!!
- Он у меня кошелек утянул! – гремел чей-то бас.
- Билли, затопчут! – послышался пронзительный крик Марго. Билли попытался было найти ее взглядом, но в такой толпе, да еще и гнавшейся за кем-то, это было сделать нереально, и он вжался в стену, едва не упав, когда мимо пронеслись еще пара жаждущих наказания вора. Вдруг в него все-таки кто-то врезался, затормошил его, так, что в глазах замелькало… Это оказался подросток, грязный и смуглый, на несколько лет постарше Билли, но невероятно худой.
- Вон он! – рявкнул кто-то из погони, и все ринулись к Билли. Подросток тут же рухнул на четвереньки, забившись куда-то за спину Тернеру-младшему, обхватив его ноги и уткнувшись в них грязными вихрами. Билли успел заметить, что одно ухо у парня оборвано, и на нем запеклось бурое пятно крови.
- Это не он! – крикнул Билли. Корноухий мелко трясся, хватая Билли за ноги… И вдруг Тернер-младший почувствовал, как ему суют под полу нечто округлое и тяжеловатое. Билли крепко сжал это нечто сквозь ткань куртки и ощутил, как худые руки отпускают его.
- Это не он! – повторил Билли. – Это не тот, я видел! – Он вдруг заметил Марго. Странно, что этого не случилось раньше – она ведь стояла в двух шагах. Ее губы прыгали, а глаза смотрели испуганно.
- Врешь, сопля! – крикнул рыжий верзила, примеряясь, чтобы пнуть корноухого.
- Я не тот, я не тот, это не я! – отчаянно и хрипло заверещал корноухий. Он приподнялся и распахнул порванную рубаху. – Вот, смотрите, нет ничего!
Рыжий верзила ухватил подростка за локти, а второй, в цветном платке, повязанном на макушке, ощупал его:
- Одни вши, и те голодные, - сплюнул он.
- Бьют! А сами не знают, за что бьют! – плаксиво пожаловался корноухий, убегая.
- Э! А кто мой кошелек утянул! – возмущенно крикнула басом потерпевшая, неопрятная тетка лет пятидесяти.
- Сама за своим тряпьем следи! – огрызнулся верзила, недовольный тем, что все усилия по поимке воришки оказались напрасными. Люди, ворча, разошлись.
- Вставай, парень, что расселся! – кто-то потянулся поднять Билли, еще сидевшего на земле. Паренек увернулся:
- Нет-нет, не надо… Я, кажется, ногу зашиб. – Он, придерживая руку у бедра и старательно хромая, дошел до угла и со вздохом облегчения выпрямился.
- Значит, ногу зашиб? – перед ним чертенком возникла Марго. Она неожиданно протянула руку и быстро ущипнула Билли повыше локтя. Тот, скорее от неожиданности, чем от боли, разжал кулак, и через секунду Марго внимательно рассматривала засаленный, протертый в некоторых местах кошелек…
- Отдай, - велел Билли.
- А зачем он тебе? – сощурилась девчонка.
- Просто отдай, и все.
- Не отдам, - заявила Марго. Она развязал шнурок и вытряхнула из кошелька пару монет, рассмотрела и попробовала на зуб. – Было б из-за чего мараться, медяки!
- Марго, отдай кошелек, - теряя терпение, повторил Билли. Девчонка ссыпала монетки назад и высунула язык. Свистнула сталь выдернутого из ножен клинка – Билли поднес свою саблю к шее Марго. Та уважительно и с интересом оглядела его героическую позу:
- Уж не собираешься ли ты вернуть его той жирной тетке? Брось, у нее и без него морда от сала плавится! Или, может, облагодетельствуешь воришку? Или это ты себе надумал заграбастать – и чем ты тогда лучше него?
- Вот это уж точно нет. Один честно заработанный фунт лучше украденного мешка золота, - твердо сказал Билли, не убирая саблю.
- Ах, Билли, Билли, - нараспев произнесла Марго. – Вряд ли на этом свете найдется хоть один честно заработанный фунт. Вот эти монетки, к примеру, - она побренчала кошельком. – Он у нас от воришки, желающего спасти свою шкуру и избавившегося от улики. Ау вора откуда? От толстой тетки. А у нее? Монетки испанские – значит, она их получила от каких-то испанцев за миску похлебки, или, может, за постель, набитую клопами…И почти наверняка обсчитала! А у испанцев они откуда? Наверняка заработаны благодаря индейцам с плантаций или рудников, индейцам, которые при этом мерли как мухи. А теперь скажи, Билли, у кого на эти монетки больше прав? У индейцев, у испанцев, у толстой торгашки? А может быть, у тебя?
Билли почувствовал, что еще немного – и он попросту утонет в ее словах. Эта девица умела мастерски заговаривать зубы и пудрить мозги. И, даже если ее оппонент не проникся глубинным смыслом того, что она говорила, в любом случае, отвечать он был уже не способен. Но саблю он все-таки опустил. Марго, опуская кошелек в свой карман, проводила его жест насмешливым взглядом. Она даже не вытащила свой клинок! Она знала, что Билли ничего ей не сделает, до того была в себе уверена! Парню ужасно захотелось чем-то уколоть ее, побольнее. И он быстро придумал, чем.
- А ты трусливая, - заявил он. – Строишь из себя вояку, а сама задрожала, когда подумала, что нас могут схватить, будто мы заодно с этим вором!
- Вот уж враки! – рассердилась Марго.
- Не думаю! И саблю в руках держать не умеешь, а то бы стала со мной рубиться, как настоящая пиратка, а не забалтывать меня! И знаешь что, - негодующе продолжил Билли, - по-моему, ты все это выдумала! Никакая ты не пиратка, а просто глупая девчонка, начитавшаяся сказок! И… И никакого корабля у тебя нет! Никакая ты не пиратка, а настоящая фантазерка!
- Вот как? – тихо и зло проговорила Марго. – Вот как, фантазерка, значит? А это ты видел? – И она рывком поднесла к его глазам свое запястье, одновременно задирая рукав. На загорелой руке пропечаталось клеймо: «П». Но красные вздувшиеся полоски не возвышались над кожей, а растягивались по ней, как будто раскаленное железо приложили к еще совсем маленькой, детской ручке…
Билли глядел на это уродующее кожу клеймо, не в силах выговорить слова. Значит, она не врала, эта странная босая девчонка с выцветшими волосами и обветренной кожей… Она в самом деле пиратка. Заклейменная властями, еще будучи ребенком… Он попытался лихорадочно вспомнить, было ли клеймо у нее тогда, в десяти-одиннадцатилетнем возрасте? Кажется, нет… Или он просто не заметил? Нет, никак не вспомнить... А Марго, мрачно налюбовавшись его изумлением, повернулась к нему спиной и задрала свою рубаху до лопаток. Там, на желтовато-смуглой коже прочертились белые рубцы. От семихвостки, в ремни которой вплетают железные крючья. Дав ему и на это полюбоваться, девчонка опустила рубашку и сердито уставилась ему в глаза.
- Извини, - только и мог выговорить Билли. Честно говоря, он отчасти был склонен считать россказни девчушки, встреченной им когда-то случайно на побережье, выдумкой, похвальбой… Но сейчас это было полностью опровергнуто.
- Убедился, да? – сощурилась Марго.
- Да…
- А вот и нет! – Марго рубанула воздух ладонью. – Я же вижу, ты мне все еще не веришь! А знаешь, как я тебе это докажу? – Она, как когда-то, рассказывая, что ее отец пират, притянула его за ворот, сложила ладони трубочкой и прошептала: - Мы с тобой уйдем ночью в море!
Билли удивленно посмотрел на нее:
- На ялике? Рыбацком?
- Нет! – Марго в волнении взмахнула руками. – На бриге! Уведем ночью бриг из порта! Реквизируем – так говорят. Потом ведь вернем.
- Мы вдвоем не справимся, - выдал Билли традиционный аргумент.
- А вот увидишь! Я же пиратка! – гордо вскинула голову Марго. – Или, может, - она снова прищурилась, - ты боишься? А-а? – Она по-птичьи склонила голову.
- Я боюсь? – возмутился Билли. Обвинить его в трусости – это был лучший способ вынудить его сделать что-то запретное… - Отлично, реквизируем бриг! «Левиафан» моего отца! И вот тогда вы, миледи, измените свое мнение обо мне к лучшему.
- Значит, сегодня ночью? – уточнила Марго, протягивая ему свою исцарапанную и запачканную смолой ладонь.
- Сегодня ночью!
Луна, вроде бы уже круглая, но не совсем, и оттого какая-то незавершенная, заглядывала в окно. Билли, старательно сопя, выглянул из-под одеяла. Мог бы и не конспирироваться – вряд ли бы мама или папка поднялись среди ночи… Хотя, говорят, бывает же какое-то родительское «предчувствие»… На всякий случай Билли, стараясь не скрипнуть дверью, заглянул в родительскую спальню. Спят, оба. Отлично. А ведь глупо бы вышло, если бы они уплыли кататься на бриге?? Как бы он тогда по-дурацки выглядел в глазах Марго…
Зажав в одной руке ботинки – чтобы не стучать каблуками, а в другой - сумку с кое-какой провизией, Билли на цыпочках пробрался к входной двери. Осторожно притворил ее за собой. И уж тогда, обувшись, задал стрекоча по направлению к порту… Идти одному по пустынной дороге было чуть жутковато, но он не мог себе позволить чего-то бояться. Тем более признаться в этом Марго, которая должна была присоединиться к нему уже на подходе к порту.
Этот порт, как, впрочем, и все его собратья на Тортуге и не только, ночью жил едва ли не более активной жизнью, чем днем. Единственным преимуществом была темнота, в которой так легко спрятаться, убежать или испугать незадачливого преследователя.
Из-за вяза, стоящего на распутье трех дорог, одна из которых вела прямиком в порт, раздалось тихое курлыканье. Билли ответил тремя короткими трелями из свистка, висевшего у него на шее. Собственно, это был не совсем свисток – так, витая ракушка, которая, если дунуть в нее, издавала протяжный звук. Билли как-то нашел ее во дворе и прикарманил, вместо той ракушки с отверстием, которую он давно разбил.
Марго показалась из-за дерева и приблизилась к Билли.
- Неужели ты прямо здесь ночевала? - с долей уважения спросил он.
- Ага. Подумаешь, тоже мне подвиг, - пренебрежительно отозвалась девица. – Ну, идем?
Они обогнули старый вяз и двинулись вперед. Билли оглянулся на дерево, и при дневном-то свете казавшееся ему жутким… А сейчас луна освещала его крепкие нижние ветви, и качающийся в петле труп как нельзя кстати дополнил бы картину.
- На таком дереве, говорят, повесили капитана Кидда, - замогильным голосом произнес Билли, думая если не напугать, то хотя бы произвести впечатление на свою спутницу. – И его призрак до сих пор бродит неупокоенным…
- Он был твой тезка – тоже Уильям, - беспечно парировала Марго.
Дурак, мысленно обругал себя Билли. Нашел кого пугать рыбацкими байками.
- Среди пиратов вообще было много Уильямов, - продолжила девица. – Еще Уильям Шоу, ходивший с пираткой Морган Адамс. И Билли Бонс, укравший у самого Флинта карту Острова Сокровищ. И Билл Прихлоп, служивший когда-то на проклятом «Летучем Голландце».
- Прихлоп? Смешное прозвище, - удивился Билли. Марго жестом велела ему замолчать:
- Сейчас надо идти быстро и тихо. А то заметят!
Сказать по правде, пьяные гуляки и моряки были не в том состоянии, чтобы заметить кого-то, но рисковать не следовало. Бесшумными тенями Билли и Марго скользнули на причал. Добрую часть пристани подпирали корабли – те, что еще не ушли вечером, и их было немало. Юноша и девушка перебегали от одного судна к другому, разглядывая их силуэты и разыскивая нужный.
- Это китайская джонка, - определяла Марго. – Смотри, какой засаленный канат, она небось сто лет не выходила в море. А это «Вальхалла», видишь, на носу крылатая тетка в доспехах. Так, здесь «Тритонида», на ней одни голландец плавает, приятель отца, если заметит, будет худо! Шагай тише. Смотри, это не он? – Она указала на изящное судно с резным чудищем под бушпритом. В темноте он казался живым, даже глаза сверкали, а спущенные паруса выглядели диковинными крыльями.
- Да, «Левиафан». – Билли сразу же узнал корабль отца.
- Хватай доски! – скомандовала Марго. Вдвоем ребята соорудили импровизированные сходни и перебрались на палубу «Левиафана». Билли почудилось, что упругое дерево дышало под их ногами. Но, возможно, ему просто показалось…
- Красивый корабль, крепкий, - Марго постучала по фальшборту, дотронулась до штурвала. – Пойдем, Билли, надо поднять якорь. – Они подошли к кабестану, и через пару минут упорной работы «Левиафана» удерживали у причала только канаты. Марго вполне профессионально командовала, что за чем закрепить и что где отвязать. Паруса, шурша, распустились и тут же вздулись, наполненные непонятно откуда взявшимся ветром.
- Отдать концы! – велела Марго, стоя за штурвалом. Билли приподнял и отпустил намокшие канаты. Они со звонкими хлюпами ушли под воду, и «Левиафан» пришел в движение.
- Поехали! – счастливо выдохнула Марго, поворачивая штурвал. Билли, донельзя гордый собой, подошел к напарнице и изменился в лице:
- Марго, нас сносит!
- Что? Не может быть! – Марго крутанула штурвал влево, но «Левиафан» упорно приближался к длинному пирсу.
- Врежемся!!! – Билли повис на штурвале. Само собой, получил тычок в бок от девицы, которой наступил ботинком на босую ногу, но, едва Тернер-младший прикоснулся к штурвалу, бриг как по мановению волшебной палочки взял курс на выход из бухты. Билли счастливо утер пот с лица.
- Значит, лихая пиратка, с трех лет за штурвалом? – иронически поинтересовался он.
- Не знаю, что за ерунда произошла, - сердито надула губы Марго, но место за штурвалом уступила и без лишних капризов полезла ставить паруса, покорявшиеся ей с куда большей охотой.
- Знаешь, а, по-моему, это и не бриг вовсе, - вскоре послышался ее голос откуда-то с салинга.
- А что же? – Билли мысленно пересмотрел свою экипировку на предмет чего-нибудь, чем можно убрать лезущие в глаза волосы. Словно подслушав его мысли, сверху спикировал ярко-синий головной платок. Точно такой же, но зеленый, уже красовался на голове Марго. Откуда она их достала, представлялось не очень ясным: сумки при девице не было. Впрочем, карманы ее широких штанов топорщились от всевозможных вещей, туда когда-то засунутых, да, видно, так и забытых.
- Не бриг, точно, - уверенно повторила девушка, оседлав рею. – У бригантины две мачты, и длина – 60 метров. Но и не шлюп – он поменьше, и мачты тоже одна-две. И уж точно не фрегат. И на шхуну не похоже… Барк? У него на вооружении от двенадцати до двадцати пушек, а тут их вовсе не видно… Впрочем, судя по бойницами, их быть должно… Нет, вот же они. Раз, два, три… Ага, на юте – пушка-миньон для четырехфунтовых ядер, и два фальконета – для шестифунтовых, на полубаке – три для восьмифунтовых… И в трюмовых палубах и по другую сторону, я полагаю, тот же наборчик. Итого сорок орудий. Нехило для оружейника! Нет, и не барк. Общая длина примерно тридцать четыре метра, бимс – ширина – где-то семь с половиной… Эй, Билли, а физику с математикой знаешь?
- Знаю, - отозвался Билли, держа курс. «Левиафан» словно повиновался даже не движению, а взгляду, парень чувствовал необъяснимое наслаждение и гармонию, и подъем в душе: хотелось петь или радостно кричать во весь голос.
- Ну-ка подсчитай водоизмещение!
- Примерно от двухсот до трехсот тонн, - мгновенно ответил Билли.
- Ну вот, а то я думала, считать не умею… Нет, какой же это линкор? – Марго задумчиво повисла на рее вниз головой, уцепившись за нее коленями. – Нечто похожее, я слышала, было у Тича… Его «Отмщение Королевы Анны». Нет, Билли, я пас! Ни к одному из известных видов кораблей твое судно отнести не представляется возможным! – она перекувырнулась через голову и соскочила на палубу прямо перед штурвалом.
- Ну и здорово! – улыбнулся Билли. – Это очень даже здорово… Нас не сумеют найти.
- Нас и так не сумеют найти! – гордо заявила напарница. – Не будь я Марго-Жемчужинка! И вообще… Дай порулить!
Один из островков Карибского моря, днем позже.
Торговое судно «Бристоль» закупало продовольствие в одном из небольших портовых городков на островке, попавшемся ему по пути на Ямайку. Боцман нервничал, то и дело прикрикивая на матросов. Ему вовсе не улыбалось прозевать прилив, а опасность этого существовала, и вполне реальная. Да еще и жара, из-за которой и без того вялые люди ползают, как сонные мухи…
Но вот наконец последние бочонки – с солониной и пресной водой – покатились по доскам, наконец был дан приказ отдать якоря – и «Бристоль» покинул порт и продолжил свой путь.
Спустились сумерки, отбили восемь, девять, десять склянок… На палубе оставались лишь вахтенные, все остальные давным-давно спали, кто в подвесных койках, а кто и в уютных каютах.
И когда, наконец, стрелки на часах в каюте капитана сравнялись на цифре «12», и раздался их тоскливый бой – одна из бочек с солониной, что стояли в трюме, зашевелилась.
Она вздрогнула раз, другой, точно ее что-то толкало изнутри; раскачалась, однако все еще не падала. Толчки последовали с удвоенной силой. На этот раз бочка упала, но… движимая силой инерции (или какой там??), «встала на голову», перевернувшись другим днищем кверху. Послышалось недовольное мычание. Его источник находился как будто в точности на уровне пола.
Бочка снова сотряслась. Послышались ритмичные удары, один, другой… И, едва не ударившись о потолок, днище вылетело, выбитое ногой в засаленном ботфорте.
Нога, торчащая из бочки, дернулась и исчезла, а вместо нее наружу показались две руки с длинными пальцами, унизанными, по крайней мере, полудюжиной перстней. Руки уперлись в края бочки, и их обладатель выбрался на белый свет.
Джек Воробей… Он же Капитан Воробей… Он же – самый удалой пират Карибского бассейна, он же – вечная головная боль Ост-Индской торговой компании… В общем, как его ни назови… Присел, с озабоченным видом нашаривая что-то на дне бочки, и наконец выудил в следующей последовательности: верный пистолет с потресканной рукоятью, два клинка – один поменьше, другой побольше, и, конечно, шляпу. Все, кроме последней, Джек разложил на соседнем бочонке, к треуголке же отнесся с повышенным вниманием. Осмотрел, зачем-то обнюхал, вытащил из нее кусок солонины, глубокомысленно поразглядывал его, и наконец отправил в рот.
- Ну что, повременим с остальным ужином? – проглотив трофей, подбодрил себя пират, взводя курок и помахивая саблей.
Снова ночь отплытия «Левиафана».
Ребята поочередно сменяли друг друга у штурвала. Ночное море выглядело волшебно, и Билли, совершенно им опьяненный, подумал, что, пожалуй, он сделал не такую уж и глупость, согласившись на эту выходку. Ветер дул ровный, луна прекрасно светила, управлять «Левиафаном» оказалось проще, чем он думал, и все казалось просто идеальным. Признаться, становилось обидно при мысли о том, что скоро утро, и придется вернуться в порт.
- Марго, - тихо позвал он. Девчонка, сидящая по-турецки на планшире, обернулась:
- Ну, теперь ты убедился?
- Да… Марго. – Билли вдруг почувствовал себя совершенно нелепым – оттого, что невольно восхищается этой пираткой. Она ворвалась в этот день совершенно неожиданно и бурно, и все тут же перевернулось с ног на голову. Он только думал – а она уже делала. И от этого было самую капельку завидно… - Тебе, наверное, многие говорили… - Он замялся.
- Смотря что говорили.
- Что ты красивая, - выпалил Билли. И тут же залился краской (хорошо, в темноте не видно) и пожалел о сказанном.
Юная пиратка встала во весь рост.
- Так. Ты нарочно? – зло спросила она.
- Что нарочно? – не понял Тернер-младший.
- Сам понимаешь! Ты просто издеваешься! – бушевала Марго. Она спрыгнула на палубу и сердито отвернулась.
- Ничего я не понимаю! – взорвался Билли. Ох уж эти девчонки! Постоянно с ним так. То одно, то другое. – Что ты начала… И вообще… Нам пора возвращаться!
Марго не ответила. Она стояла, упираясь руками о фальшборт и не шевелилась, как будто вросла босыми ногами в палубу.
- Эй, Марго, - позвал ее Билли. – Ну ладно тебе. Нам надо вернуться.
Марго обернулась. Подошла к нему, так, что штурвал разделял их. Ее лицо было очень серьезным.
- Мы не можем вернуться, Билли, - сказала она.
- Почему не можем? – недоуменно спросил Билли.
- Мы отошли слишком далеко… Знаешь, сколько времени мы уже в море?
- Не очень много, - неуверенно предположил Билли.
- Очень. В плавании время всегда летит быстро, и ты даже не замечаешь, как проходят дни, не то что часы. Берег скрылся из виду давным-давно, а мы ведь не замеряли координаты, не прокладывали курс – просто вели судно, куда глаза глядят.
- И… - Билли почувствовал, как позорно трясутся у него коленки.
- Прости, что заманила тебя на смерть, - как-то по-взрослому трагично сказала Марго.
- Ну уж нет! – Билли топнул ногой, радостно отмечая, что дрожь в коленках прекратилась. Девчонки, даже пиратки, ужасные трусихи, - в очередной раз удостоверился он. Но он-то, черт побери, Уильям Тернер-младший, сын моряка! И он, как мужчина, должен даже не искать – найти выход из сложившейся ситуации.
И, в конце концов, не может быть такого, чтобы он, Уильям Тернер-младший этого выхода не нашел! Не может быть такого, чтобы что-то плохое с ними произошло, просто… Просто потому что такого не может быть никогда!
- Мы вот что сделаем, - решил он. – Уберем паруса, встанем на якорь. Посмотрим, что из навигационных приборов есть в каютах. А утром определимся с курсом. Или хотя бы попытаемся дойти до любой суши. Ничего, выберемся, - подбодрил он не то себя, не то напарницу.
Элизабет проснулась от непривычного ощущения простора. Уилла рядом не было. «Работяга», - подумала молодая женщина, понимаясь с постели. Набросила халатик поверх сорочки и шагнула было к комнате сына – разбудить его, как вдруг была остановлена.
- Его там нет.
Элизабет оглянулась – Уилл стоял в дверях, уже полностью одетый, и с довольно встревоженным лицом.
- Его нет, Лиз.
- Не может быть… - Элизабет распахнула дверь и увидела пустую кровать. – Нет, нет, может, он просто убежал на побережье… - попыталась она себя успокоить.
- Лиз, - Тернер обнял жену. – Если я хорошо знаю тебя… И себя, - быстро прибавил он, - То можно предположить, что Билли сейчас в открытом море… «Левиафана» нет в гавани, - тихо прибавил он.
- Но что, что могло его заставить, - нервничала Элизабет. – По крайней мере, его не заманили на какой-то чужой корабль, - вздохнула она.
- Лиз, не переживай так, - успокаивающе говорил Уилл, - Он мальчишка умный, смышленый. Не пропадет… По крайней мере, прежде, чем мы его найдем. Лошади готовы.
- Так чего мы стоим! – Элизабет подбежала к шкафу. На пол посыпались сорочки и чулки, но Лиз их не подбирала. На кровать упали бриджи и морская куртка.
- Я быстро! – Элизабет подбирала и затыкала за пояс длинную рубаху.
Возможно, мисс Суонн и изменилась, превратившись в миссис Тернер. Но в те минуты, где требовалась решимость, отвага, быстрота действий – она вмиг была способна преобразиться в ту «леди удачи», когда-то возглавившую войско знатнейших из пиратских Баронов…
Десять или пятнадцать минут спустя два коня – гнедой и серый – промчались по дороге, выбивая копытами барабанную дробь.
- В порт, - скомандовала Элизабет.
- Ты уже решила, с чего начать? – крикнул Уилл.
- Ты помнишь того, благодаря которому я попала на Совет Берегового Братства?
Самая замызганная из таверн встретила Уилла и Элизабет крепкими спиртными парами и нестройным пением. Пробравшись вдоль стенки к одному из столов, Лиз пихнула локтем сидящего:
- Эй, хватит уже! Пора приняться за дело.
Тот, к которому она обращалась, поднял голову со столешницы и уставился на супругов. У него были узкие, раскосые глаза и плоский нос с широкими ноздрями.
- Лизи-сан? – промямлил он, покачиваясь.
- Да он лыка не вяжет, - махнул рукой Тернер.
- Ничего-ничего, сейчас очнется! – Элизабет дернула китайца за воротник, Уилл приподнял его и оттащил к выходу. Внимания на них никто не обратил – уж слишком привычная была картина.
После душа из двух ведер холодной воды китаец стал больше походить на человека.
- Лизи-сан, моя вас сто лет не видать…
- Потому что незачем было, - сурово отрезала Лиз. – А сейчас настал такой момент. Отвечай, Кхай-гонь, «Императрица» на месте, или вы и ее пропили?
- На месьте, на мьесьте, - закивал китаец. – Как пликазывали… Молодцы заботились о ней… Смолили… В палусах ни плолехи… Капитан-сан наконец решила отплавиться в плавание?
- Именно, - сурово произнес Уилл. Впрочем, суровость давалась ему нелегко при виде того, как трясся перед его хрупкой женой отчаянный сингапурец.
- И лучше тебе сейчас подняться и собрать всех из команды Сяо-Фэня, кто остался верен королеве Братства. Ступай! – Элизабет напутствовала его пинком.
Сингапурец, прихрамывая, скрылся в толпе.
- Пьянь, но верный, - пожала плечами Элизабет на вопросительный взгляд Уилла. – Пойдем, «Императрица» заждалась. Пятнадцать лет не выходить в море!
Они поднялись на борт джонки и уселись в капитанской каюте в ожидании команды. Уилл прикрыл глаза, попытавшись почувствовать «Левиафана», но сейчас не получилось. Можно только было понять, что он находится в море…
- Почему «Левиафан» послушался его, - медленно протянула Элизабет.
Уилл дотронулся до шеи, где раньше висел шнурок.
- Мой свисток. Я думал, я потерял его, но ведь он мне был и не нужен, Йормунгард прибыл бы на мой зов. Он повинуется своему хозяину… или хозяевам. Кровь…
- Надо бы расспросить людей, не видел ли кто отходящий от пристани корабль, - проговорила Лиз.
- Вчера пришло много судов, вряд ли кто мог его запомнить. Здесь очень много островков – поднимем все паруса и будем двигаться от одного к другому. И обязательно нагоним его, - уверенно сказал Тернер.
- Как ты думаешь, он был один или с кем-то? – подняла на него глаза Элизабет.
Уилл пожал плечами.
- Управлять «Левиафаном» может и один человек, ты же знаешь. Хотя, он, конечно, мог бы взять кого-то из друзей.
- Но тогда бы мы были не одни, а с другой парой, потерявшей своего сына или дочь…
Их прервал вошедший Кхай-гонь: сообщить, что команда приведена.
- Командуй отплытием, - велела Элизабет. – Идем к ближайшему островку. Вот сюда, - она ткнула в карту, висящую на стене. – И не беспокой меня по пустякам!
Кхай-гонь поклонился и вышел
- Ты сурово с ними обращаешься, - улыбнулся Уилл.
- Я капитан, - подчеркнуто твердо сказала Элизабет.
- Вижу… Элизабет, нам не помешает помощь одного старого друга.
- Уж не имеешь ли ты виду капитана Воробья? – сощурилась Элизабет. – Уже давным-давно от него не было ни слуху ни духу, он не появлялся на Тортуге…
- Я не про Воробья. Не только про него. Кто больше всех знает на Карибском море?
