5

Со временем я все меньше ее понимаю. Она уже несколько месяцев не пристает ко мне со своими игрушками. Если раньше я был для нее полезным приятелем, то теперь она меня даже избегает.
Причем, я бы не сказал, что она решила остепениться. Это что-то другое. Может, она влюбилась? В кого же? Я не вижу никого, на кого она смотрела бы по-особенному, хотя почти ревниво озираюсь по сторонам.
Только теперь я понимаю, что мне без нее скучно. Кто бы мог подумать…
Я привык возвращаться на берег к ней. Привык посмеиваться над ней и побаиваться ее очередной «гениальной» идеи. А я не люблю менять своих привычек. Еще я не люблю упускать то, что считал своим.
Да…
Чертов конвой Вест-индской компании, который мы ведем аж до Портсмута. Возглавили эскорт, вместо «Успешного», который капитан Кейт превратил в решето в бою, стыдно сказать, с двумя пиратскими шлюпами.
С другой стороны, я давненько не напоминал о себе в Лондоне. А губернатор, возможно, делает это лениво, не говоря уже о моих родственниках, которые вообще ни на что не способны в таком деле. Я же думаю, что за успехи в охоте на пиратов мне давно полагается что-нибудь в награду.
Пока же я только дожил до того, чтобы получить на попечение этот чертов конвой. Отвратительно.
Настроение у меня по выходу в море такое, что не только обходят стороной матросы, но даже Грувз соизволил заткнуться со своими шуточками. Хотя я его не просил.
А матросы у меня, кстати, хорошо вышколены. Я никогда особенно не зверствую и умею закрывать глаза на то, что можно не замечать, но если я чем-то недоволен, они из шкуры вылезут, чтобы исправить. Я еще, будучи зеленым юнцом, отлично понял, что к людям выгодно относиться по-человечески. Даже на матросов это действует, как ни странно.
Сегодня чертовски красивый закат. Я смотрю на него, чтобы не видеть сбившегося в толпу вместо трех колонн конвоя. Они тащатся, как черепахи, и кто-нибудь из них постоянно не управляется с парусами и сваливается под ветер. А ведь вроде бы и бейдевинд всего в полтора румба.
Давно я не имел дела с торговцами…
Нет, посмотреть закат они мне не дадут.
- Лейтенант, просигнальте капитану Хоккинсу, чтобы он держался в колонне хотя бы не хуже других. Иначе, честное слово, я не понесусь перехватывать того пирата, который решит ограбить его.
Это я, конечно, преувеличил. Еще как понесусь. Куда я денусь.
- Есть, сэр!
Вот ведь странная особенность жизни. Торговец всегда думает, что лучше сноба-военного знает, что ему делать. А военный всегда считает торговца обнаглевшей курицей.
Обычно я стараюсь быть исключением из таких закономерностей. Но, дьявол меня раздери, они обнаглевшие курицы!
Я посмотрел на «Пегас» капитана Хоккинса. Вот как, не подчинился приказу. Или вообще читать сигналы не умеет?
В темноте конвой встал. Это меня тоже раздражает, но что поделать, не вести же этих куриц в темноте – половину растеряем.
Какая-то часть меня осознавала, что я попусту трачу время, но я был в бешенстве и вызвал Хоккинса к себе.
Вот тут-то я и узнал, что я, оказывается, ничего не смыслю в настоящей работе, а только зря загоняю людей своими чрезмерными требованиями к походному ордеру. Ну, надо же. И, конечно, ему плевать на то, что из-под носа его хваленого Кейта увели три судна из-за того, что он позволял торговцам растягиваться на пять миль.
И что самое отвратительное, так это то, что хоть Хоккинс и обязан мне подчиняться, его не отдадут под трибунал, если он пошлет меня к черту. Максимум вышибут с работы, и он найдет себе новую. И то, скорее всего, судовладельцу будет плевать на все требования Адмиралтейства, если груз прибудет в целости. Да еще и я больше всех отвечаю за то, чтобы этот ублюдок довел свое корыто до Портсмута.
А потому на нагло уверенную в правоте физиономию Хоккинса я могу ответить только грозным взглядом из-под нахмуренных бровей. Его это не впечатляет.
Но я его проучу. Нет, милейший, я, в отличие от Кейта, умею не только жаловаться в Адмиралтейство.
Оставшись без компании Хоккинса, я еще раз посмотрел на небо. Так себе звезды – слишком светло. А такой красивый закат испортили…
- Лейтенант Грузв, вы помните лоцию шестью милями севернее Антигуа? – спросил я на всякий случай.
Нет? Отлично. А вот я помню, потому что пять лет назад наш капитан посадил там корабль на мель.
- Жаль, что не помните. Из соображений безопасности нам лучше, завтра провести конвой именно там.
Ну что ж… Наш упрямец Хокинс мог сколько угодно злить меня, не вписываясь в колонну на три кабельтова. Я позволил себе почти забыть о нем вплоть до подхода к той самой интересной точке.
Три малюсеньких островка, а в полумиле от них банки. Мы собирались пройти со скоростью четыре узла в восьми кабельтовых от островков.
- Просигнальте Хокинсу вернуться в строй! – распорядился я.
Конечно же, он снова проигнорировал сигнал.
А через минуту «Пегас» сел на мель.
Вид бочонков, спешно выкидываемых за борт, очень выгодно подчеркивал красоту сегодняшнего заката.

6

День присвоения мне звания коммодора был жарким и душным. Я чувствовал себя все хуже и никак не хотел себе признаться, что банально нервничаю. Я чувствовал, что что-то идет не так.
А после церемонии я наконец-то увидел мисс Суонн вблизи.
Как она изменилась! Нет, это было даже не ее великолепное платье. И не исчезнувшая детская несуразность. Это было что-то… нематериальное. Из головы у меня моментом вылетел такой знакомый чертенок. Передо мной стоял кто-то другой.
Я с трудом заговорил с ней:
- Уделите мне минутку?
Как же она безразлична. Ей даже нет до меня дела! Как-то это… унизительно… Я все больше чувствовал растерянность. Счастливое волнение сменилось чем-то тягостным и вязким – как на собеседовании перед адмиралтейской комиссией. Но там-то мне было восемнадцать лет…
Знакомые маленькие ступеньки, стена, море, едва слышная музыка сзади. В голове у меня пусто. Я понял, что не могу сказать ей то, что собирался сказать чертенку. Это было бы глупо. Что же ей сказать?
- Вы отлично выглядите, Элизабет, - чтобы хоть как-то начать.
Нет, это не то. Она кивнула и улыбнулась с таким вымученным видом, словно хотела бы, чтобы я убрался подальше от нее. Но за что?
Впрочем, это всего лишь лирика. Глупая лирика. Да, очень глупая. Я отвернулся, чтобы не видеть ее лица. Первый раз, когда мне трудно смотреть на кого-то. Черт, почему же я так нервничаю?
- Прощу прощения, если я покажусь наглым, но я должен вам сказать…
В голове пусто.
Я еще какое-то время смотрел на море, пытаясь хоть что-то склеить.
- Это повышение, - с ума сойти, я заикаюсь, - заставило меня осознать, что у меня есть цель, которой я еще не достиг…
Я сплю? Или я все же слышу свое чистосердечное признание в корысти и карьеризме?
Я поворачиваюсь – нет, я не сплю. И мисс Суонн сейчас от меня стошнит – она уже просто позеленела.
- Брак с прекрасной девушкой, - быстро договорил я.
Она посмотрела на меня какими-то дурными глазами. Что? И это все? Все, что у нее есть в ответ на мое предложение?
- Вы стали прекрасной девушкой, Элизабет… - я еще не совсем потерял надежду загладить впечатление от первых слов, но мне все больше казалось, что она даже не хочет меня слушать…
- Нечем дышать! – вдруг всхлипнула мисс Суонн.
Я отвернулся. Не могу больше смотреть на это ее лицо.
- Да, я тоже немного волнуюсь…
Это мягко сказано: «Немного». Я вообще не узнаю себя. Я уже почти ненавижу и ее, и себя, и этот день, который так чудесно начинался.
Сзади стало подозрительно тихо. Я обернулся… Что за идиотская шутка?! Нет, это уже слишком…
- Элизабет?
Да пусть она катится с такими шутками ко всем… И тут я заметил внизу белый фонтанчик брызг.
- Элизабет!
Я чуть не прыгнул, честное слово. Если бы не прибежавший на мой вопль Джиллет, я бы прыгнул. Идиотизм.
- Камни! Сэр, она чудом не разбилась, - испуганно вскричал лейтенант, чуть ли не хватая меня руками.
Действительно. Оправившись от первого ужаса, я сообразил, что шансов, что ее спасет кто-то внизу куда больше, чем шансов на удачный прыжок со стены.
Мы опрометью бросились бежать вниз.
Губернатор меня убьет…

7

Я был прав. Внизу кто-то действительно, заметил падение и пришел девушке на помощь.
Опаньки…
Один вид спасителя заставил меня схватиться за шпагу. Да это же Джек Воробей! Собственной персоной.
Вот это повезло вдвойне, так повезло вдвойне! Или это все же не он? Но просто поразительно похож на описание: рост выше среднего, смугл, худощав, усы и бородка, острые скулы, глаза подведены сурьмой, волосы спутаны, на голове красная повязка с побрякушками, одет в тряпье темных цветов…
Особая примета – на руке пиратское клеймо и татуировка в виде птицы. Надо проверить.
- Встать! – резко распорядился я, приставив шпагу к горлу пирата.
Он поднялся, но как-то слишком спокойно. Еще не понял, что попался?
Прибежавший вместе со мной губернатор (вот уж не знал, что он еще умеет так быстро бегать) принялся хлопотать вокруг дочери.
Мне стало не до них, хотя я и подумал, что это по-свински даже не потрудиться сделать вид, что я интересуюсь здоровьем мисс Суонн больше, чем пиратом.
Впрочем, губернатор маленького свинства не заметил. Он заметил разрезанный корсет в руках сержанта Мертогга. Тот указал на пирата.
- Застрелить! – тут же гневно выдал мистер Суонн.
- Отец! Коммодор! – вмешалась вдруг Элизабет. – Неужели вы убьете моего спасителя?
Что? Этого только не хватало!
Я посмотрел на губернатора, он – на меня. Выразительно так, хотя и немного растерянно. Пришлось подчиниться и убрать от горла пирата шпагу. Солдаты, приняв это за приказ, поопускали штыки. Впрочем, разумеется, я не собирался отступать от своего из-за сентиментальностей чертенка.
Я вложил шпагу в ножны и, спрятав отвращение, протянул руку идиотски раскланивающемуся для мисс Суонн пирату.
- Я думаю, вы достойны благодарности, - кое-как выдавил я.
Меня начинало мутить от запаха этого мерзавца.
Он какое-то время подозрительно смотрел, отклонившись назад и прижав локти к туловищу. Потом с зарождающимся на лице самодовольством тоже потянул свою грязную лапу…
Я его поймал, потянув руку на себя и задрав рукав. Ну точно – вот и особая примета!
- Метка Ост-индской компании, не так ли? – самодовольно процедил я. – Пират?
Негодяй только поморщился без малейших признаков испуга. Он что сумасшедший?
- Повесить! – тут же сориентировался губернатор, которому, похоже, все еще был не по вкусу грязный оборванец, облапавший любимую дочку. Хоть и ее спаситель.
Отлично.
- Держать под прицелом, - распорядился я. – Джиллет, несите кандалы.
Я тем временем мог разглядеть татуировку. Действительно, птичка на закате. Или на рассвете? Нет, сегодня, определенно на закате.
- Так-так, Джек Воробей, не так ли? – глумливо протянул я.
Он вырвал у меня свой и рукав и отшатнулся со смехотворно гордым видом.
- Капитан Джек Воробей, если позволите, сэр.
Я не знал, злиться мне или смеяться.
- Я не вижу ваш корабль… капитан, - заметил я нехитрый факт.
Насмешка, однако же, не нашла цель.
- Я подыскиваю его здесь, - гаденько заявил пират.
Я, честно говоря, опешил от такой наглости. Либо этот малый идиот, либо у него крепкие нервы и извращенное чувство юмора.
- Он сказал, что пришел украсть корабль!
- Я же говорил, что он не лжет!
Но перепалка морских пехотинцев меня не интересовала. Мне хотелось все-таки унизить пирата. Увидеть, как он растеряется.
- Это его вещи, сэр.
О, а вот это уже интереснее.
О, это совсем интересно. Вы только посмотрите, какая прелесть!
В полном восторге от таковой картины я взял в руки пистолет пирата.
- Ни пуль, ни пороха… - я отбросил пистолет и взялся за старый компас, как чувствовал, что и в нем что-то есть. И точно, стрелка крутилась, как ненормальная. Ха-ха, вот он каков, вечный двигатель. – Компас, который не указывает на север…
Я глумливо улыбался пирату, тот же смотрел на меня хмуро, но отнюдь не обиженно, скорее, устало. Вот мерзавец!
Я наполовину вытащил и покрутил его шпагу, чтобы улыбнуться еще злораднее. Я все равно доведу это чучело. Хотя бы из исследовательского интереса.
- А я почти ожидал, что шпага деревянная.
Щелк, и шпага вернулась в ножны. А Воробей все еще скучен и невозмутим.
- Вы, без сомнения, худший из всех пиратов, о которых я слышал, - заявил я, насмешливо глядя ему в глаза.
Тут, он, наконец, оживился и я подумал было, что выиграл… Напрасно.
- Но вы слышали обо мне, - заявил он, раскачиваясь взад-вперед.
Ах ты гад!
Я схватил его за руку и почти силой притащил к все еще копающемуся с кандалами Джиллету.
- Позаботьтесь, лейтенант!
А вслед за мной примчалась мисс Суонн, чума на ее голову.
- Коммодор, я должна протестовать!
Она заскочила между мной и пиратом и набросилась на меня с яростью, которая была бы в другом месте очаровательна:
- Пират или нет, но он спас мне жизнь!
Вот дура…
- Одного доброго дела недостаточно, чтобы искупить все злодеяния, - резонно возразил я.
Чертенка всегда удобнее всего затыкать логикой, особенно софизмами. Она в них путается и отступает.
Но в этот раз помешал чертов пират.
- Но достаточно, чтобы повесить его, - тут же влез этот сукин сын.
Логично. Впрочем, мне плевать, прав он или нет.
- Так и есть, - согласился я, пристально глядя на него.
«И тебя повесят».
В этот момент Джиллет его отпустил.
- Ну, наконец-то! - воскликнул пират.
Я остолбенел – он перекинул цепь через шею мисс Суонн, так некстати, стоявшей рядом!
Она вскрикнула. Все подались вперед.
Я бы рискнул попытаться убить пирата, прежде, чем он сломает чертенку шею, но сзади губернатор закричал:
- Нет! Не стреляйте!
Че-ерт возьми…
Пират что-то прошептал на ухо мисс Суонн, а потом приказал… мне!
- Коммодор Норрингтон, мои вещи, пожалуйста! И мою шляпу, - отдельно добавил он, подняв палец.
Я был недалек от того, чтобы броситься на него, плюнув на приказ губернатора. Но краем глаза я видел лицо бедняги Суонна…
- Коммодор! – прикрикнул пират.
Убью гада.
Но сейчас дешевле было все же подчиниться.
Я в ярости повернулся за вещами пирата. Тот опять что-то проворковал мисс Суонн, на что она гневно огрызнулась. Мне же оставалось только скрипеть зубами…
- Давай-давай, дорогуша, - это он мне! – у нас нет целого дня.
Я впихнул его вещи чертенку.
А она, кстати, молодец, хорошо держится. Но утешения в том маловато.
Так, теперь у пирата еще и пистолет…
Он паскудно ухмыльнулся, едва ли не обнимая мою без пяти минут невесту, черт возьми. Я в ярости. Попробовал было отвернуться – черта с два! – только хуже.
Пират еще и мне улыбнулся. Убью!
- Осторожнее с добром, дорогая, - двусмысленно расплылся в золотой улыбке Воробей.
Вот они снова воркуют шепотом. Чертов выродок… И чем же это все закончится? Надо что-то сделать!
Но пират не собирался упускать инициативу.
- Господа! – провозгласил он, удобнее перехватывая цепь и пистолет. Что-то коротко добавил шепотом для мисс Суонн.
Я постарался собраться и сосредоточиться…
- Вы все запомните этот день, когда почти поймали…
Цепь соскользнула с шеи мисс Суонн, и я приготовился хватать пистолет, как только пират отпустит девушку.
- …капитана Джека Воробья!
Дьявол! Сделать я не успел ничего, потому что в меня прилетела оттолкнутая пиратом мисс Суонн. Я успел только поймать ее и кое-как сохранить равновесие.
Пират же тем временем…
Я поднял голову: он летел вверх, а вниз на подбегающих солдат падала пушка. Грохот, крики. Пушка проломила доски, покалечив пару человек. Вокруг началась полная неразбериха.
Я, как зачарованный, смотрел не безумный полет Воробья.
- Собираетесь вы его убить? – крикнул губернатор.
Я опомнился:
- Огонь!
Ни один не попал! Они что, все сегодня пьяны?!
- За ним!
Бегал пират быстро. Второй залп. Опять никто не попал. Зато чуть не пристрелили кого-то гражданского.
- Джиллет! – процедил я, как только сумел разжать зубы. – У мистера Воробья свидание с виселицей. Он не должен это пропустить.
Джиллет меня понял. Его как ветром сдуло.
Я же оглянулся на мисс Суонн. Оба мы были в ярости и смотрели друг на друга так, словно готовы были броситься в драку.
Но я-то сдержался от того, чтобы сорвать злость на ней. А она нет.
- Так вот каков героизм благородных джентльменов! – взвизгнула она и тут же обернулась к губернатору. – И не надо мне больше платьев по лондонской моде!
О, спасибо, леди. Только черта с два я буду слушать это дерьмо! Оставайтесь с папочкой.
Я быстро зашагал следом за солдатами.

8

Мы искали мерзавца по всему городу. Нашли, можно сказать, случайно – по шуму из кузницы мистера Брауна.
Замок и петли были отменной работы – прошло минуты две, пока солдаты сломали дверь.
Зато внутри пират был готовенький – кузнец уложил его бутылкой.
Я убрал пистолет. Чудесное зрелище: Воробей снова под штыками.
- Отличная работа, мистер Браун. Вы содействовали поимке опасного преступника.
- Я только выполнял мой долг, сэр, - кое-как связал предложение старый алкоголик.
Больше он мне был не интересен, как и его обсыпанный по уши какой-то дрянью подмастерье Тернер. Зато мне хотелось потешить свое самолюбие.
- Полагаю, вам запомнится день, когда капитан, - это слово я произнес особенно насмешливо, - Джек Воробей почти сбежал.
Я кивнул сам себе, чувствуя, как растворяется половина накопленной ярости.
- Увести его.

14

Ждали мы долго. Между делом два дурака даже успели спросить у меня, почему мы не сделали так, как посоветовал Воробей.
Ха-ха.
Но то, что я в итоге увидел выплывающим из пещеры, заставило меня ощутить себя идиотом.
Две женщины в шлюпке.
- Не стрелять, - удержал я некоторых особо перенервничавших в засаде господ.
Странное явление проплыло мимо. И снова ничего…
Возможно, пираты так абсурдно переоделись для разведки. Ну что ж, хорошо, что мы не напугали их раньше времени. Пусть полюбуются на наши открытые пушечные порты.
Холодно, однако. Я уже и забыл, как в этих широтах мерзнуть. Последний раз это было лет шесть назад, когда я подхватил лихорадку и стучал зубами в то время, как все вокруг обливались потом.
И все же что-то было неправильно – пираты слишком долго не возвращались назад.
Черт возьми, у этих пещер ведь нет второго выхода – мы проверяли. Неужели что-то упустили?
И тут я услышал наш колокол. И, поспешно оглянувшись, заметил вспышки ружейных выстрелов на палубе «Разящего».
- На корабль! – потрясенно вскричал я.
И вопреки всем своим запретам на некоторые проявления эмоций я впервые в жизни заорал на своих людей:
- Шевелись!
Мысль об ошибке, поражении и чудовищном позоре второй подряд потери корабля на какое-то мгновение ввергла меня в полнейший шок.
Я даже не сразу понял, что на нас наводят наши же так предусмотрительно заряженные и выкаченные пушки. Впрочем, повезло, что враги выстрелили слишком рано – с такого расстояния они не попали ни в одну шлюпку. И их, похоже, было слишком мало, чтобы быстро перезаряжать пушки.
- Быстрее! – еще раз крикнул я.
Надо добраться до «Разящего», пока враг не перезарядил пушки, иначе нам конец.
Теперь я начинал видеть всю страшную картину. У нас на борту каким-то образом шел бой в рукопашную. И враг явно одерживал верх.
Если мы выживем, я убью того, кто пропустил второй выход из пещер.
Еще хуже стало от мысли о том, что где-то там мисс Суонн.
Мы все же нарвались на второй залп, но куда скромнее первого. Снова без потерь. Плохие из пиратов канониры.
Зато хорошие абордажники, чтоб их черт…
В оставшиеся четыре минуты не было ни одного выстрела из пушки.
Вот оно. Близко, совсем близко. Лодки утыкаются в высокий округлый борт…
- На абордаж – уже спокойнее скомандовал я.
Не могу же я позволить себе нервничать прямо перед боем. Я прикинул, что нас больше, чем врага, если, конечно, враг это наши пираты.
На палубе «Рязящего» уже почти нет сражения. Но нас не встречают. Морские пехотинцы преспокойно закидывают крючья и лезут на палубу. Вроде бы все не так ужасно, как казалось, хотя при одной мысли о потерях среди матросов мне плохо – как же я напишу это в рапорте?!
Я влез одним из первых, разрядил в кого-то из врагов пистолет…
И тут на нас набросились…
Скелеты!
Если бы мне не пришлось тут же лично отбиваться шпагой от одного из них, я бы окаменел от изумления. Так же я только чуть не потерял голову от страха при виде омерзительного сгнившего трупа, бросающегося в бой.
Но его вид и запах были далеко не худшим бедствием.
Я сразу понял то, чего еще не поняло большинство моих людей, охваченных суеверным ужасом. Скелеты не падали от пуль или ударов шпаги. Мой противник был не слишком хороший фехтовальщик, и я бы уже три раза убил его, если бы это было возможно.
Но это было невозможно!
В ужасе я видел, как ряды морских пехотинцев поредели чуть ли не вдвое в первую же минуту. Те, кто пережил первый ужас, теперь отчаянно отбивались, развалив строй на кучки, но и им оставалось жить недолго, если все пойдет так.
Мой противник отступал, но толку от этого было ноль.
Вначале я не делал ошибок, защищаясь от его ударов, но ведь сделаю когда-то. Черт, только подумал, и вот оно: я поскользнулся в луже крови и чуть не упал. Чудом увернулся от удара, который должен был разрубить меня от плеча до бедра.
Я не хочу так умирать!
А, может, я уже мертв и попал в ад? Сражение, в котором черти ни за что положат моих людей и потом убьют меня, и так будет длиться вечно раз за разом?
Нервы сдали. Я начал делать одну ошибку за другой, понимая, что мне надо лишь защищаться и нет смысла атаковать. Но я зачем-то нападал раз за разом. И уже больше не мог смотреть по сторонам, отбиваясь от наседающего врага, который едва не приканчивал меня после каждого моего «удачного» выпада, пронзающего его кости. Я только чувствовал, что нас становится все меньше, и слышал жуткие крики.
Потом я понял, что кричу сам, нанося скелету очередной бессмысленный удар.
Я не мог больше ни успокоиться, ни думать. Это вообще был не я. И тот, кто появился на моем месте, определенно не мог спасти нас от смерти.
Я снова чуть не упал, запнувшись о чей-то труп. Я уже не думал о сражении, о корабле, о своих людях. Все заполняло одно единственное отчаянное желание выжить самому.
Может, если бы я сохранил способность соображать, я бы прыгнул за борт или спасся каким-нибудь другим способом.
Но в ту минуту меня не хватало ни на что другое, кроме как продолжать махать шпагой с бессмертным противником. И то же самое творилось вокруг. Ужас был так велик, что ни один из солдат короля не сделал попытку спастись бегством. Все мы словно сошли с ума и покорились судьбе.
Я не помню того момента, когда на месте моего противника вдруг появился человек из плоти и крови.
Я только вдруг понял, что стало очень тихо. Никто больше не атаковал меня.
Еще пара секунд и лицо, от которого я не мог оторвать взгляда, исказилось недоумением и болью. Отвратительное окровавленное лицо грязного чернокожего.
Он упал мертвым, но я еще какое-то время ждал, что сейчас снова вскочит скелет.
Мой взгляд скользнул вверх на освещенное луной небо, но я не искал там ни бога, ни ответов. Что-то совсем другое скрывал яркий лунный свет…
Вдруг опомнившись, я приставил шпагу к горлу того врага, который был еще жив. Он тоже смотрел на луну. Все они теперь смотрели на луну. Что же они там видят?! Но, ощутив острие шпаги, враг опустил глаза на меня.
Он уронил оружие
Дзынь!.
Этот звук – неестественно громкий в невероятной тишине – заставил еще несколько морских пехотинцев опомниться вслед за мной.
Теперь враги бросали оружие и сдавались один за другим.
Я только сейчас ощутил, что я весь взмок. И увидел, что на моей шпаге есть кровь, которой там раньше не было.
- Корабль наш, джентльмены, - прозвучал мой голос, почти такой же спокойный, как всегда. Почти.
В ответ раздалось нестройное «ура».
Потом еще и еще – все громче и увереннее. Люди радовались, как сумасшедшие, крича и вскидывая руки. Я не мог заставить себя даже улыбнуться.
Потом я увидел губернатора – он вышел откуда-то, едва ли не приплясывая от восторга.
А я чего ждал? Мы все чудом спаслись.
Но я не чувствую всеобщего восторга. Меня бьет дрожь и темнеет перед глазами при мысли о том, что я не знаю, что это было, и почему оно окончилось. Я обязан спасением чему-то… нет, это точно не божественное чудо. Зато мне все эти люди обязаны тем, что мы чуть не погибли.
Вдруг я увидел еще одного человека, который тоже не мог радоваться, а смотрел на меня с таким видом, словно это он был во всем виноват. Я не сразу понял, что это Джиллет.
Он прислонился к мачте и что-то пробормотал.
- Что? – излишне резко переспросил я.
- Р-русалочка… - заикаясь повторил он. – М-мал-ленькая русалоч-чка…
Господи, что за чушь! Он что спятил? Впрочем, немудрено…
- Элизабет! – вдруг опомнившись, я бросился к губернатору. – С ней все в порядке?
- А? Что? Кто? А… Элизабет… Боже мой, Элизабет… - лицо мистера Суонна успело кардинально сменить выражение раз десять. – Она сбежала… Ее здесь нет.
Ее здесь не было, слава богу. Стоп… куда сбежала?
- То есть? – нахмурившись, переспросил я.
- Вылезла в кормовое окно, - ответил губернатор. – Бедная моя девочка…
Он, вдруг заплакал.
Я перешагнул через труп, чтобы взяться за ванты наветренного борта. Первый раз в жизни меня тошнило от запаха крови. Оглядев палубу, где растерянные солдаты сгоняли в кучу еще более растерянных пиратов, я позволил себе на две секунды закрыть глаза и подставить лицо ветру.
Потом стер рукавом пот со лба. Меделнно развернулся.
- Лейтенант Уэсли!
Он вздрогнул и посмотрел на меня шальными глазами.
- Запереть пленных в трюм! Живо.
Так, один начал соображать, где он и что делает. Отлично.
- Джиллет, возьмите взвод пехотинцев и разыщите мисс Суонн.
- Не нужно, - вдруг всхлипнул губернатор.
Я подумал, что он сошел с ума. Но потом увидел шлюпку, приближающуюся к нам. Там сидели трое: мисс Суонн, Тернер и… Джек Воробей… в золотой короне.
Вот скотина – выжил. Но тем лучше – я увижу, как он сдохнет на виселице.
- Лейтенант, стойте! - мне пришлось поймать Джиллета за рукав, чтобы он сообразил, что приказ отменяется.
Я посмотрел на Элизабет. Я уже был готов броситься к ней навстречу, сам спустить лестницу, обнять чертенка, которая снова чудом жива и невредима…
Но тут Джиллет почти в истерике выкрикнул на всю палубу:
- Она знала о проклятии!
Что?
Я посмотрел еще раз на мисс Суонн. Потом на лейтенанта. Не может быть.
- Но… - кое-как выдавил я. – Почему? Откуда вы…
- Она говорила, - уже куда тише пробормотал потрясенный Джиллет. – А я не поверил ей. Но она говорила. Уже когда вы были в шлюпке, а я проводил ее в каюту.
Вот как.
Ну конечно.
Черт возьми. Она же хотела спасти Тернера. Она хотела спасти Тернера! Я горько рассмеялся. Ради этого она чуть не угробила нас всех. Хотя все знала. И, конечно же, не сказала ни слова мне. А я… я еще беспокоился о ней… Какой же я идиот.
Вот она вся троица, из-за которой я в это влип. Взбираются на палубу. Как же я их всех ненавижу за то, что со мной творится в последние дни!
Я пристально посмотрел в глаза мисс Суонн, и она опустила взгляд. Что, стыдно? Да черта с два я ей еще раз поверю!
- Губернатор, - резко повернулся я к остолбеневшему от лейтенантского разоблачения мистеру Суонну. – Прошу простить меня, но…
С этими словами я ушел в свою каюту. Почти убежал.
Немного отдышавшись в четырех стенах, где ни от кого не надо было скрывать перекошенного болью и злобой лица, я вспомнил, что оставил наверху полный разгром. Еще вспомнил, что не знаю, что произошло с «Черной жемчужиной».
А ко мне так никто и не постучал.
Я не получил ни царапины в бою. Зато это было поражение, равного которому я не терпел еще никогда. И ведь я не смогу написать в рапорте, что на нас напали живые скелеты, которых невозможно убить. Тогда меня точно сразу же разжалуют и запрут в Бетлем. Ха-ха-ха, я потерял три сотни человек в бою с пиратами, чью вылазку проспал. С пиратами, которых вообще не должен был преследовать. До этого двое пиратов украли у меня бриг. Ха-ха-ха.
И все это благодаря девушке, которая хотела меня использовать и выбросить. Ха-ха-ха.
Тук-тук.
- Убирайтесь вон… - но я опомнился, - прощу прощения, входите.
Как ни странно, это был губернатор.
Я замер, глядя на него.
- Коммодор Норрингтон я хотел сказать вам, что я ни в чем вас не виню, - с вымученной улыбкой выговорил мистер Суонн.
Он смотрел на меня такими жалостливыми глазами, что меня охватила ярость. Значит, вот чего я теперь стою?! Жалости.
- Я первый скажу, что вы действовали, как подобает честному и талантливому офицеру, - продолжил губернатор, ничего не замечая. – Но и вас я прошу понять, что Элизабет поступила так лишь по незнанию. Ей очень жаль, что все так вышло и она не хотела…
- Мне от этого не легче, - не выдержав, грубо отрезал я.
Слава богу, что сдержался оттого, чтобы силой выставить губернатора вон из моей каюты. Мне нельзя этого делать. Нельзя. Нельзя. Нельзя…
- Простите губернатор, я еще слишком взволнован нашими потерями… - через силу выдавил я. – Вы хоть понимаете, что будет, когда мы вернемся в Порт-Роял? Мне за это мало повешения вместе с Воробьем. И вашей дочери тоже.
Он вздрогнул, в ужасе округлив глаза.
- Что вы говорите, коммодор…
- Простите… - еще раз повторил я.
Действительно, что я несу?! Нельзя. Нельзя. Нельзя… Нельзя викыдывать его за дверь. И нельзя кричать, что я их ненавижу. Нельзя. Нельзя. Нельзя…
- Надеюсь, вы на меня не в обиде за то, что я не хочу ее видеть. Я боюсь сказать ей что-нибудь непоправимое, - уже спокойнее пояснил я. – Прошу вас, дайте мне немного времени.
Он посмотрел на меня своими все понимающими тошнотворно добрыми глазами, кивнул и ушел, аккуратно прикрыв дверь. Я с трудом удержался оттого, чтобы запустить в эту дверь чем-нибудь попавшим под руку. Нельзя.
Ненавижу. Всех их ненавижу. Нельзя, я сказал, дьявол раздери!

15

Уже вторую ночь мне снятся скелеты. С ума сойти. Мне, как какой-то слабонервной девчонке, снятся кошмары. Впрочем, плевать на них.
Я старался не встречаться с мисс Суонн. Но в глубине души я хотел – страстно хотел – чтобы она сама прибежала ко мне просить прощения. Когда я понял, что она не собирается ничего такого делать, было уже поздно отступать от упрямства. Я понял, что мы, действительно, еще долго не заговорим.
Мельком я видел ее то рядом с Тернером, то с отцом, то и вовсе рядом с карцером, где заперли Воробья.
На одной чаше весов лежало возможное родство с губернатором и то сумасшедшее чувство, которое заставляло меня все еще считать чертенка своей мечтой. На другой чаше весов метались обида и злоба. Порой мне хотелось своими руками убить Тернера и жестоко изнасиловать чертенка, но потом все же жениться на ней. Разумеется, я старался отогнать это наваждение. Еще никогда меня не терзала столь ядовитая смесь ненависти и любви. Даже ничего близко похожего на это. Я ведь никогда никого не любил. И всегда легко прощал подлость и предательства. Я просто смеялся над людьми и сразу не ждал от них ничего хорошего.
Увы, убить Тернера я не могу. Он официально помилован. А если с ним что-то случится, мисс Суонн сразу же побежит жаловаться отцу на меня.
Хорошо, что хоть в вопросе с Воробьем губернатору хватило совести отказать любимой дочурке.
Страшной позавчерашней ночью мы потеряли убитыми триста сорок два человека. Хорошо, что большинство их них всего лишь завербованное пушечное мясо, которое вряд ли кто-то даже ждет домой. Соответственно вряд ли кто-то сможет меня обвинить. Плохо, что надо будет срочно вербовать новых. На Ямайке с этим не очень-то развернешься. Возможно, придется, взять какую-то часть неграми… Не хотелось бы.
В любом случае дело нужно замять как можно полнее. Цифры потерь скрыть, а остальное превратить в слухи и домыслы – не более. Тогда никто этому не поверит.
Плохо, что у людей на лицах все еще написано, что никакие это не домыслы. Я сойду с ума, придумывая, как все это скрыть. И ведь ничерта же не выйдет. А надо, чтобы вышло.

16

Мисс Суонн все же ухитрилась испортить мне последнее оставшееся удовольствие – повешение Воробья.
Ей-то зачем здесь присутствовать? Да еще и жужжать папочке на ухо что-то о подлости! Тоже мне, подлость… Гляньте в зеркало, мисс. Или лучше под виселицу.
«Это неправильно!» - «Коммодор Норрингтон связан законом…» Ха-ха. Что бы они понимали, лицемеры… Я, между прочим, искренне рад, что увижу, как повесят Воробья.
Но физиономию приходится делать мрачную и скорбную.
Я прикусил щеки, чтобы не смеяться. Да… «разврат и общее беззаконие»… интересно, какой комедиант писал приговор? В такой формулировке это способно рассмешить даже пирата, которого вот-вот повесят.
И только отзвучало последнее «помилует Господь вашу душу», как в поле зрения возник Тернер:
- Губернатор Суонн… коммодор… Элизабет…
«Элизабет»? Нагло, Тернер, нагло… У меня странное впечатление, что сейчас произойдет нечто, что уже было со мной и почему-то я смотрю, смотрю и слушаю, вместо того, чтобы прогнать эту по недоразумению помилованную юную наивность…
- Я должен был говорить тебе каждый день с момента нашей встречи, - проникновенно заявил мальчишка, демонстрируя щенячьи глазки, - Я люблю тебя.
Я онемел. Чертенок, кажется, тоже. На лице губернатора отразилось нечто непередаваемое и, кажется, такое, что не произносят в приличном обществе.
А Тернер побежал прочь сквозь толпу.
Я не сразу понял, что он задумал. А когда понял – господи и как я мог не сразу понять, что он такой мерзавец?! – и хотел поднять тревогу, у меня за спиной неожиданно прозвучало до боли знакомое сдавленное:
- Нечем дышать!
От неожиданности я обернулся, забыв о Тернере…
Губернатор обмахивал шляпой упавшую мисс Суонн. И без сознания чертова симулянтка пролежала ровно столько, сколько понадобилось Тернеру, чтобы достигнуть эшафота. Ах, тварь!
Я бросил последний взгляд в ее взволнованные судьбой милых девичьему сердцу негодяев глаза и подумал, что до нашего примирения придется подождать дольше, чем мне представлялось утром.
Слава богу, морские пехотинцы уже и без меня со всех сторон стекались к эшафоту на помощь палачу, отбивающемуся от Тернера.
Протиснуться сквозь толпу оказалось непросто. Да подвиньтесь же, черт возьми, скоты неповоротливые!
Когда я, наконец, справился с живой преградой, я успел только увидеть, что на меня падает нечто большое. Это был палач…
Я, похоже, сильно ударился головой о мостовую. Когда солдат помог мне подняться на ноги, и я сообразил, с какой стороны у меня лево, а с какой право, то спешить было уже некуда.
Тернер и Воробей, как миленькие, стояли в кольце штыков.
Приставив шпагу к горлу кузнеца я почти надеялся, что на этот раз Элизабет не поможет ему так же просто выкрутиться, как в прошлый. Не должна…
- Я ожидал какой-нибудь глупой попытки побега, но не от вас, - сказал я, и это была правда: на такое везение я даже не рассчитывал. Все-таки порой в идиотах есть своя прелесть. Когда бы еще мне мог представиться второй шанс разделаться с Тернером?
- По возвращении в Порт-Роял я вас помиловал, - поддержал меня губернатор, - и так вы меня отблагодарили? Связавшись с этим? Он пират!
А еще я люблю просто помолчать, когда губернатор говорит все, что мне нужно. Только в последнее время это удается все реже.
- И хороший человек! – выдал в ответ Тернер.
Воробей? Хороший человек? Ну-ну.
А кузнец продолжал строить из себя героя, тем более, что мисс Суонн подошла ближе.
- Если теперь палач получит две пары сапог, вместо одной, пусть будет так…
Нет, все-таки он идиот. Это даже не забавно.
- Моя совесть будет чиста, - проникновенно закончил Тернер.
Ах вот как… Посмотрел бы я, как он заговорит под виселицей!
- Вы забываете ваше место, Тернер, - грубо напомнил я пареньку, делая шаг вперед и пристально глядя на него.
Он тоже на меня посмотрел. Надо признать, довольно самоуверенно.
- Оно как раз здесь: между вами и Джеком, - тихо ответил юный наглец.
На виселице оно. На виселице. Вот где его место.
Но я не успел даже открыть рот, потому что случилось самое страшное.
Чертенок решительно шагнула в круг ощетинившихся штыками ружей, встав рядом с кузнецом. Что же она делает?!
- Как и мое, - заявила губернаторская дочка.
Я раскрыл рот от изумления и ужаса. Что же это такое?! Перед половиной Порт-Рояла! Че-ерт возьми…
- Элизабет, - ужаснулся губернатор. – Опустите оружие. Ради бога, опускайте!
Я медленно опускал шпагу…
И все никак не мог поверить, что Элизабет пошла на такой шаг. У всех на виду. Господи, какой же я был идиот, когда сердился на нее и упрямо ждал ее раскаяния…
Какой позор…
Неужели она хочет сказать, что…
- Так это то, что ваше сердце, на самом деле, выбрало? – не в силах совладать со своим потрясением и стереть с лица, верно, редкостно идиотское выражение, спросил я.
Она кивнула, глядя на меня виноватыми, но непреклонными глазами.
- Да.
На меня смотрит чертенок. С отвратительной смесью восторга и жалости уставился Тернер. Сзади издевательски опустил глаза Воробей. Губернатора я, слава богу, не вижу. На нас смотрит весь гарнизон. Смотрят гражданские…
Я все еще не могу поверить, что мисс Суонн, действительно, хочет променять меня на этого юнца. Это просто невозможно. Пусть только эта стерва попробует потом прийти ко мне и сказать, что передумала…
И что?
Господи, хоть бы она передумала!
Я сделала шаг назад и опустил глаза, в жалкой попытке спрятать от всех любопытных хоть что-то.
Молчание нарушил Воробей:
- Отлично, я на самом деле рад. Мы пришли к удивительному моменту. Духовно, экуменически, грамматически…
Вот он уже стоит напротив меня и складывает на меня лапы, помахивая при том указательным пальцем. Чудно, теперь все еще и подумают, что между нами что-то есть!
- Хочу, чтобы ты знал: я болел за тебя, приятель. Учти это.
А вот за это я мог бы сказать ему спасибо. Ничто так не отрезвляет, как понимание, что нечто еще более несуразно, чем происходящее. Я почти оправился от потрясения.
Пират тем временем, приватно попрощавшись с мисс Суонн и Тернером, взобрался на край стены и провозгласил:
- Друзья! – после чего повернулся к нам во всей красе и поднял руку. – Этот день вы всегда будете помнить, как день, когда…
Он запнулся и полетел вниз со стены форта, а все, кто был рядом, помчались к краю – смотреть.
Шлепнулся. Посмотрели.
- Идиот, - злорадно улыбнулся Джиллет.  – Он никуда не уйдет, а вернется назад в петлю.
Мне бы его оптимизм…
- Вижу парус! – крикнул в дополнение ко всему кто-то.
Черная жемчужина… Дьявол!
Хотя нет… Так даже лучше. Поймаю потом их всех. И прикончу без вмешательства всяких спятивших от влюбленности девиц.
Господи, как же я ее ненавижу! Ну за что я ее люблю?!
- Каков ваш план действий? – все еще светился оптимизмом Джиллет. – Сэр?
Ну вот что я ему должен отвечать? Мне бы как-нибудь провалиться сквозь стену подальше от них всех…
- Возможно, - подал голос губернатор, тактично так подал, - в редких случаях для благой цели… несмотря на пиратство… пиратство само может быть правым делом…
Ха-ха-ха, ну конечно. «И ты Брут!»  Или как там было?
Великолепно, просто великолепно. Меня опозорили перед всем Порт-Роялом, а теперь оказывается, что я еще и должен признать, что был не прав.
Как я их всех ненавижу!
И ведь ничего. Ничего не могу с ними сделать. Теперь даже губернатор против меня. Ненавижу смирение.
Мне осталось только хоть чуточку сохранить лицо, если об этом здесь вообще можно говорить…
- Мистер Тернер!
Вот он, оторвался от юбки возлюбленной, наш герой. На морде смесь страха и наглости. Я задумался, что бы ему такого сказать… хорошего…
Ведь нечего!
Хотя… конечно.
- Это красивая шпага, - абсурдно, но хоть что-то. – Я полагаю, что человек, который сделал ее, будет проявлять такую же преданность и заботу во всем.
- Спасибо…
Да подавись!
Я заставил себя сдержаться, убрал шпагу и пошел прочь… Спокойно, спокойно. Просто уйти отсюда к чертовой матери…
Нет, я все же обернулся.
- Э-э, мисс Суонн… удачи вам обоим…
Я хотел улыбнуться злорадно, но никак не мог заставить себя смотреть на Элизабет – пришлось опустить глаза. И вообще вышло что-то совсем не то, что нужно. Но от подавленной улыбки чертенка стало самую капельку легче. Пусть и ей будет хоть немножко плохо. Провались оно в ад – не очень-то и хотелось…
Вот теперь точно все.
- Коммодор! Как быть с Воробьем?! – бросился мне вдогонку Джиллет.
Ох оптими-ист… ведь видит же, что сегодня никто не даст повесить пиратов.
- Я думаю мы можем предоставить ему день форы… - как можно надменнее и равнодушнее сказал я.
Насмешливо приподнял брови и пошел прочь. Наконец-то сумел изобразить на лице именно то, что хотел. И почему я не смог так улыбнуться чертенку?

17

И никто уже не видел, что, оставшись в одиночестве, я устроил в своей спальне полнейший разгром.
Мне теперь было чем заняться ночью – собрать все это, чтобы прислуга не рассказывала завтра на каждом углу, что я бился в истерике и рвал простыни. Они ведь такого порасскажут…
В темноте лениво горел костерок, уничтожая следы вечернего безобразия. В какой-то момент мне показалось, что я не один рядом с этим забором. Нет – это только показалось.
И, конечно же, мисс Суонн и не подумает прийти сюда. И слава богу.
В огне пляшут веселые чертики. Рыженькие такие. Обманчиво простые. Но не понимаю я их, чертей этих, похоже…
Да и что я вообще понимаю? Потерял корабль, положил в бою треть команды, упустил пиратов… И что? Я не виноват? Да черта с два! Кто же, если не я…
Меня даже добровольно и в здравом уме меняют на молокососа-кузнеца. Вот я что такое.
Ну ничего. Я еще покажу им всем, что чего-то стою.
Я заставлю ее пожалеть о ее выборе.
И я убью Джека Воробья. Непременно. Сегодня же выйдем в море, и у меня наконец-то будут развязаны руки.

Прошу прощения за задержку с ответами

оса1331
спасибо))))
Кстати, насчет названия "Куда укажет компас" - это какая-то странная ошибка со Снейптэйлз, потому что это вообще-то название второй части фанфика "Другие времена".

Liera

Ну, в общем-то, да, легко. По мне есть канонические персонажи, которые некоторым авторам могут прижиться роднее самого мэрисьюшистого НЖП.

Акын

Я Ибо мне он таким не нравится)))) я к нему привыкла в совершенно (ну, почти) бело-пушисто-благородном варианте.

viola, Виктория, хм, интересненько)))) я все больше удивляюсь, что всем нравится персонаж. А почему нравится? viola, а почему тогда не нравится Норрингтон из ПКМ-2 (по мне так почти одно лицо)?

viola
Хм, а мне как раз кажется, что Норрингтон из ПКМ-2 это извращение Норрингтона ПКМ-1 в духе того, что я написала в фанфике. Ну, согласна, ООС. Но интересно, что из двух образов, которые я воспринимаю одинаково, тебе один нравится, а второй нет.

Кстати, да, из ПКМ-2 мне тоже наименее вероятным кажется для Норрингтона именно потеря внешнего достоинства.
Зато мне там в плане образа очень нравится "По мне так светлый луч надежды" и то, что он в кои-то веки оказался не дураком и всех провел))))

Виктория
так, записываю себе в словарик новое слово "киноэгоисты"
И, в общем-то согласна, что Норрингтон товарищ сам себе на уме. Вот, что интересно:
1) ПКМ-1. Перед губернатором Суонном Норрингтон изображает благородного джентльмена и образцового офицера. Хотя юмор у него при том несколько черноват.
2) ПКМ-2. Только посмотрите, как он вписался в среду пиратов. Можно было бы ждать чего-то вроде постоянно прорывающейся уязвленной гордости и насмешек окружающих, но ничего подобного: бывший коммодор совершенно буднично берет ведро и тряпку, а пираты все воспринимают как так и надо.
3) Концовка ПКМ-2. Никого не удивило как перед Беккетом Норрингтон превратился во вполне с виду довольного собой участника сделки: "Добыли компас?" - "Лучше". По-моему, это вписывается в образ благородного джентльмена так же с трудом, как пьянство на Тортуге.
В общем, разное поведение героя от фильма к фильму в принципе может быть объяснено с позиций того, что он ведет себя именно так, как надо, чтобы встроиться туда, где он пребывает. А сам он при том может быть не похож ни на одну из своих масок.
Ну а ПКМ-3 это вроде бы и победа образа №1, а вроде бы и не совсем. Ибо чего только влюбленные люди не творят. Иногда такого, чего от них невозможно ожидать))))

Ну, не знаю, не знаю... Надо все-таки написать до конца "Другие времена", а это дело не маленькое))) Писать два сразу я как-то не очень умею...

А по мне так и вовсе совершенно нормальное поведение в ПКМ-2. Я помню долго похрюкивала над фанфиком, где Норрингтон потом терзался, что не отдал сердце Уиллу для благородной цели, а использовал для своего карьеризма. Бред, ИМХО. Все он правильно сделал.

А по мне так тут причина, скорее, в том, что он на нее несколько в обиде за события ПКМ-1 и нежных чувств испытывает поменьше.

Ну да, в ПКМ-3 с ним вообще как-то не хорошо поступили. Не в плане того, что убили. А в плане заткнули дырку в сюжете и экранного времени дали 3 минуты, которые ничего толком не показали. Но я 100% согласна, что бежать вслед за Лизкой к пиратом Норрингтон не собирался.