Пролог:
Вечером 8го марта аффтар был без компьютера (уже неделю как причём) и посему зол, и даже омг-ужасающее количество тюльпанов на подоконнике его не смягчило... И вот тогда-то на сцену и вышел Уильям Тэ в голубом сарафане, помахивая заявочкой от Кэри, а именно: изнасилование некоего кузнеца кем-нибудь без обоюдного удовольствия.
Барабанная дробь?..

Неверный расчёт.
Пэйринг: Норрингтон/Джиллет/Уилл, упоминается Воробей/Уилл
Рейтинг: слэш, стёб, R

Уильям Тёрнер очнулся от того, что явственно услышал, как трещат штаны. Его собственные и, между прочим, выходные штаны! Этого никак нельзя было допустить, посему Тёрнер попытался вскочить и как следует врезать тому, кто посягнул на его честно нажитое имущество. Однако тут же обнаружилось, что он лежит, причём на  столе, его руки связаны за спиной, на которой вдобавок сидит некто неизвестный, а рот, судя по характерному амбрэ, заткнут солдатской портянкой. Это возмутило Тёрнера уже по-настоящему и он забрыкался, мыча что-то нецензурное на каком-то карибском диалекте. А пресловутые штаны тем временем не только успели дотрещать свою последнюю песнь, но и вовсе пролетели над головой кузнеца в дальний угол капитанской каюты.
Последнее наблюдение  (насчёт капитанской каюты) насторожило Уильяма. Тот был знаком с несколькими капитанами, но только один мог выкрасть Уилла ночью из его дома, притащить к себе на корабль, связать и сорвать с него одежду, - потому что именно таким и запомнил Уилл капитана Джека Воробья, который…
Который, предварительно вежливо откашлявшись у него за спиной, появился в поле зрения Тёрнера…и на поверку оказался командором Норрингтоном!
Уилл поперхнулся и задёргался, пытаясь выползти из-под какого-то из комадоровых преданных лейтенантов, восседавшего на его, Уилла, пояснице.
Командор ещё раз прочистил горло. Очевидно, для того, чтобы тут же его промочить – прямо из горла высокой бутыли тёмного стекла.
- Добрый вечер, мистер Тёрнер, - печально и издалека начал командор. – Говорят, в Манчестере опять дожди… Осень, лисы, грибы… Развяжите ему рот, Джиллет.
Так вот кто это был! Джиллет, рыжий подхалим и самый восторженный командоров почитатель!
Уилл подвигал слегка затёкшей челюстью и хмуро воззрился на Норрингтона. Однако светский разговор надо было поддержать, потому Уилл подумал с полсекунды и спросил:
- Какие грибы?
- Ну… Опята, маслята, волнушки там… и рыжики, - при слове «рыжики» командор нежно посмотрел на Джиллета, и Тёрнер буквально почувствовал, как зарумянился при этом лейтенант.
- Понятно, - покивал, насколько это было возможно в его положении, кузнец и внезапно застыдился своего оголённого зада. Вероятно, потому, что Джиллет словно невзначай начал его поглаживать и пощипывать.
- Да… - продолжал командор, отпивая ещё рома и задумчиво переставляя фигурки солдатиков на соседнем столе, устланном картами. – А тут вы со своим пугалом…
- Командор! Не смейте так говорить об Элизабет! – зарычал было Уилл, но под конец реплики тихонько взвизгнул, ибо ушлый лейтенант не оставлял его зад в покое.
Норрингтон неожиданно ржанул, фыркнул и даже притопнул от удовольствия:
- Дурак вы, Тёрнер, хоть и мистер! Я об этом вашем пирате… как его…Воробье!
Тут Уилл смутился и покраснел.
- А для чего вам я-то понадобился? – буркнул он, стараясь не выдать своих догадок.
- Да видите ли, мистер Тёрнер, вы мне давеча такую свинищу подложили, что я прямо не знаю, куда ж я столько дерьма дену, - признался командор, побалтывая содержимым бутылки. Его оставалось меньше половины.
- Извините…
- «Извините» на хлеб не намажешь, мистер Тёрнер, - загадочно ответил командор. Он сидел на том столе с картами и оценивающе смотрел на Уилла. – От вашего «извините», мистер Тёрнер, мне проку как от дохлой каракатицы. И даже удовольствия никакого.
Джиллет, хихикнув при этих словах, уже откровенно шлёпнул Уилла по заду.
- Эй! – испуганно вскрикнул тот, уже догадавшись, к чему клонит командор. – Вы не посмеете! Я расскажу!.. Я буду жаловаться!!!
- Вы – что? Расскажете? – переспросил Норрингтон, подходя поближе к Уиллу и наклоняясь, чтобы заглянуть тому в лицо. – Гм-гм, попробуйте, - командор улыбнулся. – Так и представляю себе картину: Уильям Тёрнер признаётся в том, что он проводит ночь с мужчинами!
- Это неправда! – возмущённо выкрикнул Уилл, стараясь сбросить Джиллета и освободиться.
- Значит, будет правдой, - буднично заявил командор и, не медля, скинул мундир. – Должны же вы знать своё место, мистер Тёрнер! Тем более раз оно, как вы сами сказали, между мной и этим Воробьём. А как я, Эндрю, говорю про пиратов?..
- Что вы имели их всех в виду, сэр! – бодро откликнулся Джиллет.
- Точно. Имел я их всех… Ну, и вас заодно. Коли уж вы мимо проходили, - ворчал командор, пристраиваясь к Уиллу сзади. Тот ещё не терял надежды избежать этого соития, он ругался, угрожал и всячески извивался, но две пары сильных рук держали крепко. И Уилл, плюнув на стыд, решился было звать на помощь, но командор опередил его:
- Эндрю, заткни его хоть как-нибудь! Надоел уже пищать, как баба, право слово…
И даже не особенно искушённый в делах амурных Уилл не удивился, когда лейтенант Джиллет не нашёл ничего другого для затыкания рта, кроме своего члена… Норрингтон в тот же миг всадил ему сзади, не нежничая с какой бы то ни было смазкой или подготовкой.
Дело продвигалось туго несмотря на то, что Уилл уже устал сопротивляться. Командор, как истинный военный с непревзойдённой выдержкой, и не думал кончать. В отличие, кстати, от своего подчинённого, который уже спустил кузнецу в рот два раза и даже не собирался отдыхать, по-прежнему резво двигая бёдрами. Ещё через весьма продолжительное для тёрнеровской почти девственной задницы время командор Норрингтон словно очнулся от раздумий  и, молодецки крякнув, натянул Уилла в последний раз. И тут же, едва дождавшись, пока последний спазм утихнет, резко вышел. Тёрнер охнул, благо командоропослушный (и где только таких берут?..) Джиллет тоже вытащил член из-за кузнецовой щеки и трясущимися руками затолкал его обратно в штаны.
Уилл разочарованно покачал задом. Что ни говори, а вот Джек и о нём думал…Все оба раза… Впрочем, с Джеком это и не было изнасилованием, как здесь, напомнил Уилл себе. И тут же от обиды захлюпал носом, глотая слёзы, слюни и сперму.
- Сопляк, - презрительно бросил командор. – Таких не берут в акванавты! В отличие вот от Эндрю, - и Норрингтон вновь ласково посмотрел на своего младшего офицера.
- Да, сэр! – восторженно прошептал последний, не отрывая взгляда от командора, запаковывавшегося обратно в мундир. Застегнув последнюю из своих бессчётных пуговиц, командор пошёл к двери; лейтенант припустил за ним, словно собачонка.
- И кстати, мистер Тёрнер, на тот случай, ежели вы захотите рассказать, то ваш расчёт оказался неверным,  - меня в это время и в Порт-Ройале не было. Я же на рейде, - и Норрингтон, насвистывая, ушёл, оставив Уилла в растрёпанных чувствах.
…Когда Уилла, для пущей сохранности опять связанного по рукам и ногам, грузили на остановленную пушечным выстрелом рыбацкую лодчонку, он услышал, как Джиллет ревниво допрашивает командора о «недавнем инциденте», как он изящно выразился.
- Ты хочешь спросить, понравилось ли мне трахать этого Тёрнера? – догадался командор и потрепал Джиллета по щеке. – Естественно, нет! Это же всё равно, что трахать наковальню…
Тут Норрингтон, посмотрев на Уилла, усмехнулся, и его кривоватый оскал дал бы сто очков форы любому Весёлому Роджеру.