Пей,
и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо.
(посвящается мужчинам. В честь праздника и просто так)
[быстро и коротко о том, где он родился и как вырос]
Сундук Мертвеца – это крошечный остров в Карибском бассейне, лишенный тени и воды. По легенде Эдвард Тич по прозванию «Черная Борода» высадил на Сундук Мертвеца пятнадцать бунтовщиков со своего судна и дал каждому по бутылке рома. Ром лишь усиливал жажду, и Тич надеялся, что люди перепьются и поубивают друг друга. Но люди оказались мудрее и лучше, чем «Черная Борода» думал о них, - кажется, у этой истории был более или менее счастливый конец.
Незадолго до этого на Сундуке Мертвеца родился на свет один парень. Мать назвала его Ричардом, но это было слишком громкое и благородное имя для него. Чарли – имя, которое он принял сам, - так же не шло ему, потому что звучало нежно, как мурлыканье.
Шел одна тысяча шестьсот восьмидесятый. Ричард Чарли, или просто Дик, родился на пути в Новый Свет, и никто из тех, кто разделил с ним его путешествие, не был счастлив в прежней жизни. Это было удивительное плаванье. Люди отплыли из Англии, наняв вскладчину небольшое торговое судно. Оно не должно было больше выходить в море, ибо пришло в негодность, но жадность судовладельца сделала свое дело, и судно было нанято. Люди хотели уехать в новые земли слишком сильно, чтобы чего-то бояться – даже перспектива дрейфовать по огромному океану в гнилом корыте почти не страшила их.
Сколько было надежд! В страшной тесноте, в смраде и нечистотах, заполонив трюмы и палубу, люди день за днем терпели качку и скудные порции тухлой воды, и никто не жаловался. Никто не обернулся, когда корабль отходил от берегов Англии, - все смотрели на горизонт, за которым их ждала новая жизнь с чистого листа и собственная земля.
Но на полпути поднялся шторм, и мощный вал разбил старый кораблик вдребезги. Тем, кто выжил, было явлено чудо – клочок сухой земли посреди океана, покрытый жидким бесплодным кустарником. Сундук Мертвеца. И здесь-то, на второй день сидения под солнцем, Ричард попросился наружу. Его бедная мать очень страдала, но делать было нечего – Ричард рвался на волю изо всех сил, не подозревая, что лезет прямо навстречу своей мучительной смерти от голода и жажды.
- Дитя! – закричал фанатичный миссионер и неисправимый оптимист по имени Уолт. – Дитя новой жизни!
Он взял мокрый окровавленный комок и поднял его высоко над головой, прямо под лучи злого палящего солнца, такой гордый и счастливый, словно Ричард был его сыном. Уолт то и дело радостно вскрикивал «Дитя! Первое дитя новой жизни!», Ричард истошно орал, кривился и сучил ногами, а его мать, чуть живая, лежала рядом на песке, пытаясь отдышаться и облизывая потрескавшиеся губы пересохшим языком. В тот день немногие разделили с Уолтом его радость. Похоже, Уолт был просто сумасшедшим, так что сидение на острове грозило ему смертью, но не безумием. Кажется, он плыл в Новый Свет проповедовать дикарям. Каким бы он ни был, он был единственным, кого рождение Ричарда сделало по-настоящему счастливым, поэтому Уолт, без сомнения, очень важный человек в его жизни.
В день его рождения было высказано предложение всем, кто оказался на острове, кормиться молоком роженицы, и в течение трех дней мать Ричарда доили, как корову, в обломки глиняных горшков, которые, вместе с другим мусором, прибило к берегу.
Четверо суток несчастные просидели на Сундуке Мертвеца, и Ричард терпел лишения во всем. Затем произошло второе чудо, которое снова уберегло его от ужасного конца – на горизонте показался желтоватый потрепанный парус, и людей спасли, доставив на Ямайку.
Следующие четырнадцать лет прошли относительно спокойно. У Ричарда была работящая любящая мать, и, несмотря на ее вздорный характер, они прожили счастливо до самого дня ее смерти от брюшного тифа летом 1694-го года. За четырнадцать лет жизни Ричард не овладел никаким ремеслом достаточно хорошо, чтобы стать ремесленником. Не унаследовал от предков любовь к земле, чтобы возделывать ее. Достижения цивилизации обрывками долетали до мест, в которых вырос Ричард, а выстраданные ей понятия о том, что такое хорошо, и что такое плохо, обретали здесь новый смысл и второе дыхание. Поэтому, простившись с матерью, Ричард сделал то, что давно задумывал сделать – отправился в порт, сел на деревянный ящик и стал ждать, объявив таким образом миру, что открыт для любых предложений.
Он просидел так двое суток, отлучаясь только по нужде и за едой, а на третий день ему предложили рискованную, но интересную и прибыльную работу, с которой он был в состоянии справиться. Началась взрослая жизнь, которая шла с переменным успехом, и была иногда честная, иногда не очень.
[зачем приходил мистер Блант]
Ровно через пять лет, день в день, Дик помогал грузить на борт большого военного корабля две новые пушки. Подъем пушек на борт – не трудное, хорошо оплачиваемое дело, в котором участвует много людей, и большинство из них просто путается под ногами. Эта работа всегда делалась весело, - с шутками, руганью и хохотом.
Дик отошел на несколько шагов и дирижировал матросам, когда на его плечо опустилась чья-то рука.
- Дик Чарли?
У мужика, что стоял за его спиной, было лицо боцмана – широкое, красное, со свирепым выражением и перекошенным ртом. По крайней мере, такими были все боцманы, которых знал Дик.
Он кивнул.
- На пару слов, - тихо сказал «боцман» и отошел в сторону.
Они зашли за груду тюков, выгруженных на берег всего час назад, и встали так, чтоб их никто не видел. Дику было не по себе, и он старался держать руку на поясе, поближе к ножу.
- В городе говорят, ты нанимаешься капером, - начал «боцман».
- А ты кто?
«Боцман» скривился.
- Я боцман, - сказал он. – Был когда-то. Я здесь по поручению одного господина.
Ричард вопросительно изогнул брови.
- Не бзди, - снисходительно ответил боцман. Затем он потянул свой воротник, запрокинул голову, и взору Дика открылся безобразный бордовый след, опоясывавший его шею, - след от веревки. – Каждый день на земле – счастье, - недобро оскалившись, добавил боцман.
Ставки боцмана поползли вверх, но Дик был не из, кто верил в «своих» и, уж тем более, не всем доверял, кого однажды вешали. Дик не был преступником, - он просто проживал свою жизнь, каждый день, и хотел протянуть как можно дольше.
- Я нанимаюсь в поход на один раз, и только если умираю от голода, - ответил Дик. – Я не вор. И не разбойник.
- Но ты умеешь драться.
- Умею, - улыбнулся Ричард. – Иначе зачем меня нанимать?
Боцман кивнул и, опустив голову, о чем-то задумался.
- Сейчас я не умираю от голода, мистер боцман, - добавил Дик. – Сейчас у меня есть работа в порту. Я не хочу наниматься в каперский поход и рисковать своей головой. Не тратьте ваше время.
Боцман поднял голову.
- Кто говорит про каперский поход? – разведя руками, произнес он. – Я говорю об экс-пе-ди-ции.
Он произнес по слогам сложное слово, наслаждаясь тем, как оно перекатывается на языке.
- О чем? – не понял Дик.
- Один господин из этих, - боцман воздел глаза к небу, - чудак и странный малый от какого-то общества задумал поход на острова в поисках чьих-то костей. Я не знаю деталей. То есть, он говорил мне, но я не понял, - и черт с ним. Главное, что тебе надо знать – тебе наверняка не придется ни с кем драться. Риск такой же, как при любом выходе в море. Платят жалованье военного матроса, каждый день. Сколько дней продлится эта чушь – не знаю, но нам-то какое дело? Пусть ковыряется. Деньги есть, работа не пыльная – довезти до места, покопать, может, поохотиться. Не дать их милости вляпаться в житейское дерьмо.
Дик склонил голову на бок.
- Зачем тогда мое умение драться? – спросил он.
- На всякий случай, - мрачно ответил боцман. – Ты же не видел этого парня, а я видел…, - боцман запнулся. - Конечно, он хочет, чтобы рядом был кто-то, кто умеет драться.
Дик отвернулся и посмотрел на море. Он скучал по морю, хотя видел его каждый день, но видеть его с берега и видеть его повсюду вокруг себя – не одно и то же. Это казалось заманчивым – выйти в море, когда не надо драться, пуститься в спокойное, прибыльное и интересное плаванье. Но Дик, хоть прожил и не самую страшную жизнь, опасался, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Я должен подумать.
- Думай до завтра, - пожал плечами боцман. – Если надумаешь – завтра до полудня ступай в «Каторгу» и спроси мистера Бланта. Это я.
Дик замялся.
- Я так понял, людей набираете вы, - неуверенно произнес он. – Но прежде, чем я соглашусь…могу я увидеть того парня и послушать, что он скажет?
- Я отведу тебя завтра. Только ты ни черта не поймешь из того, что он будет нести.
Дик поджал губы. Он считал, что на свете нет ничего, чего бы он был не в состоянии понять, но решил не возражать.
Боцман кивнул ему на прощанье и быстро пошел прочь.
- Эй, мистер Блант! – крикнул Дик ему вслед. Блант обернулся. – Как его зовут, этого господина?
- Бенджамин! – с усмешкой ответил Блант.
- А дальше?
Блант пожал плечами.
- Дальше я не знаю. Просто Бенджамин.
Когда Блант скрылся из виду, Дик уткнулся лбом в один из тюков, возле которых они стояли, и прикрыл глаза.
[кто такой Бен]
- Он тут живет?
За этой дверью?
Ричард задумчиво коснулся рукой обшарпанных грубых досок. Это предприятие казалось ему все более подозрительным, – человек, обещавший им отличное жалованье, жил в дыре, в которой и сам Ричард мог жить, когда у него бывали хорошие времена.
- Не смотри, что это дыра, - пожал плечами Блант. – У него полно денег. Просто он чокнутый.
Дверь открыл слуга – длинный парень с темными кругами под глазами, похожий на лунатика или на привидение. Открыл дверь, не поприветствовав, и ушел, не взглянув на пришедших. Безмолвно. Спустился по темной лестнице и вышел вон, на улицу, - Ричард проводил его задумчивым взглядом.
Войдя внутрь, Ричард заробел. Он топтался в маленькой прихожей и поглядывал на Бланта. Пытался понять, как тут принято.
- Вы дома, сэр? – громко сказал Блант, вытягивая шею. – Я привел к вам новенького.
В глубине соседней комнаты началась возня. Похоже, кто-то шуршал бумагами, - может быть, поспешно убирал их со стола и прятал. Через несколько секунд хозяин квартиры вышел к ним из-за старой шторы, повешенной между прихожей и комнатой вместо двери.
Ричард понял, что имел в виду Блант, когда говорил, что этому человеку хочется, чтобы рядом был кто-то, умеющий драться. Он был маленького роста, худой, с узкими плечами и бледным остроносым лицом. Черты мелкие, - на лице не было почти ничего, кроме больших, выпученных глаз водянистого светло-серого цвета, очень холодных и колючих. Но взгляд был испуганный. На вид ему было от тридцати до пятидесяти, и он не был похож на англичанина, немца или француза, как их представлял себе Ричард. У него едва заметно дрожали руки, вид был растерянный, как будто он никого не ждал и был застигнут врасплох.
- Ричард?
Ричард моргнул. При внешности затравленного кролика и тихом голосе, у нанимателя был сухой, уверенный тон.
- Я Бенджамин.
- Мистер…?
- Бенджамин. Просто так, - ответил он, протягивая руку.
Ричард неуверенно пожал протянутую руку, косясь на Бланта. Рукопожатие оказалось удивительно крепким и решительным для такого тщедушного человека.
Тебе же говорили - он чокнутый.
Они прошли в комнату, и Бенджамин пригласил их присаживаться. Дыра, в которой он жил, оказалась не такой безобразной, как можно было подумать по виду двери и по виду слуги. Обстановка выглядела довольно скудной, но была кровать, стол, три стула и корабельные гвозди, вбитые в стену как крючки для одежды, а это было больше, чем Ричард имел за всю свою жизнь. Здесь было светло, - большие окна выходили на солнечную сторону. Ставни открыты, но задернуты шторы, чтобы было не так жарко. Повсюду оплавленные свечи, которые горели после захода солнца, - их было столько, что и ночью тут, наверное, было так же светло, как днем.
Бен приоткрыл одно из окон, отодвинув шторы. По комнате пронесся слабый теплый ветер, - свежий, пахнущий морем, - и уголки бумаг, лежащих на столе, затрепетали. Солнце залило грубый дощатый пол.
Бен уселся за стол.
- Обычно я не открываю окна, - слабо улыбнувшись, сказал он. – Я много работаю с бумагами, а в этих краях такой сильный ветер…
Ричард согласно кивнул. Достаточно было ни то что ветра – ветерка, чтобы сдуть человека, сидящего напротив.
- Перейду сразу к делу, - начал Бен своим сухим деловитым тоном. – Вы хотели знать, во что ввязываетесь, Ричард, - извольте. Я вам расскажу.
Ричард поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. Ему нравился такой подход. Бен ему тоже начинал нравиться, особенно если представить, что у него полно денег.
- Я член Британского Королевского Общества, - сказал Бен. – Вы слышали о нем когда-нибудь, Ричард?
Ричард прочистил горло.
- Нет, сэр, - сдержанно ответил он.
- Это общество занимается различными науками. Во славу Господа и Королевства, конечно, - добавил он.
Ричард понимающе кивнул.
- Я сказал это, чтобы вы не думали, будто в моих изысканиях или в нашем общем деле замешаны дьявольские козни, - пояснил Бен и испытующе уставился на Ричарда.
Тот задумался.
- Сказать по правде, мне ничего такого не приходило в голову, сэр, - подумав, просто ответил Ричард.
- Но вы ведь еще не все знаете, - произнес Бен, тараща на Ричарда свои безумные водянистые глаза.
Повисла неловкая пауза.
С улицы доносился невнятный, отдаленный шум, - начиналась ярмарка, а на ней шел Великий Торг побрякушками и изобретениями дикарей. Прохожие тянулись в центр города, - там, наверняка, было настоящее веселье, с музыкой, гуляньями и переодеванием в туземцев. Вот так вот, - прямо с утра. В этих краях было заведено гулять так, и никак иначе.
Но здесь город был слышен едва-едва. Шум праздника казался отсюда чужим и неуместным. Ричард сам себе казался чужим и неуместным.
[что ищет Бен]
Молчали довольно долго. Ричард прикидывал в уме, во что он ввязался, хотя прикидывать было еще рано. Дурных предчувствий не было, а даже будь они – он бы их проигнорировал. Интуиция всегда его подводила.
Бен собирался с мыслями. Он пялился на свои маленькие белые руки, не моргая, и выстраивал в голове свою речь, - наверное, он пытался сделать ее такой, какую поймет и оценит Ричард. А, может, пытался на ходу соврать что-нибудь складное.
Вдруг он резко встал со своего места, вышел из-за стола и подошел к окну.
- Вы знали своих родителей? – спросил он.
- Так мы будем искать кости ваших родителей, сэр? – догадался Ричард.
- Нет, - быстро ответил Бен. – Не торопитесь с выводами. Я просто начал издалека. Вы их знали?
Ричард пожал плечами.
- Отца не знал, а мать – хорошо, - ответил он. – Мы прожили вместе четырнадцать лет.
Ричард заметил, что Блант, хранивший почтительное молчание, изумленно скосился на него. Наверно, он думал, что парни вроде Ричарда, - из «благополучных» семей, - не нанимаются каперами.
- У вас о ней хорошие воспоминания? – спросил Бен.
Ричард задумался. Сам ответ не требовал раздумий – Ричард обожал свою мать, а она обожала его, так что ничего, кроме хороших воспоминаний у него от нее не осталось. Тем более что по странному стечению обстоятельств, он был ее единственным сыном.
Ричард считал, что его мать была идеальной женщиной. Она была красивая, веселая, преданная и хозяйственная. И у нее был крутой, вспыльчивый нрав, - с такими женщинами, если при этом они добры, всегда интереснее иметь дело, чем с покладистыми. Говорили, что Ричард счастливчик, потому что похож на мамочку, - такой же черноглазый, темноволосый и хрупкий на вид. У матери были тонкие кости - она была легка на подъем и на всех праздниках плясала всегда в самом центре, могла плясать хоть от зари до зари. Все любовались на нее, а больше всех любовался Ричард, который гордился матерью каждую минуту своей жизни.
За четырнадцать лет она дважды была замужем, и оба мужа нравились Ричарду. Они были с ним добры, и он многому у них научился, - драться, например, и хорошо считать. К сожалению, в этих краях мужчины долго не живут. От второго мужа им с матерью достался большой и очень старый говорящий попугай Король Генри, который, в свою очередь, достался ему еще от кого-то, а тому – еще от кого-то. Когда у них наступили тяжелые времена, Ричард предложил продать зверя. Мать отвесила ему оплеуху и сказала, что друзья не продаются.
Вот какая это была мать.
- Вы не ответили.
Ричард вздрогнул.
- Хорошие, сэр, - быстро ответил он. – О матери у меня самые лучшие воспоминания. Как у всех, я думаю.
Блант громко фыркнул и мрачно усмехнулся.
- Теперь представьте весь род людской, как одно дитя, - сказал Бен, разворачиваясь к Ричарду лицом. – Библию читали?
Ричард прокашлялся.
- Нет, сэр. Я не умею читать.
Блант снова фыркнул.
- Бросьте, мистер Блант, вы тоже не умеете, - с мягким укором произнес Бен. – Мистер Блант придерживается той же позиции, что Арчи Армстронг. Вы слышали про Арчи?
- Не слышал, сэр.
Будь Ричард немного другим, он бы изумился тому, о каком огромном количестве вещей он не слышал.
- Арчи был шутом нашего короля Якова, - пояснил Бен. – Он попал ко двору прямо с эшафота. Его стали вешать за воровство, а он взмолился, обращаясь к королю, что, мол, он темный человек и только недавно узнал о Библии. Не мог бы король отложить казнь и дать Арчи возможность прочесть эту книгу. Король согласился, и тогда Арчи заявил ему с эшафота: «Забери меня дьявол, если я прочту оттуда хоть одно слово, покуда глаза мои открыты!».
Ричард сдержанно улыбнулся. Блант громко рассмеялся.
- Я же говорю, - сказал Бен. – Наш мистер Блант стоит на позиции Арчи Армстронга.
- Какая, к черту, разница, на какой позиции я стою? – весело отозвался Блант. – Я делаю свое дело!
Все натянуто улыбнулись, и этот разговор сошел на "нет", потому что слишком очевидно уводил их в сторону от того, ради чего они здесь собрались.
Бен вернулся за свой стол, сел и сцепил руки в замок.
- Знаете вы или нет, но после Грехопадения Адам и Ева были изгнаны из Рая. И от них пошел род людской, - тихо произнес Бен.
Неожиданно он пришел в крайнее замешательство. Снова вскочил на ноги, метнулся к окну, к двери, а затем подошел к Ричарду, следящему за ним с изумлением.
- Четыре месяца назад одно торговое голландское судно, - взволнованно начал он, - сделало остановку у небольшого острова к югу отсюда. Они хотели запасти воды, потому что путь предстоял неблизкий, а их собственная вода совсем протухла. Там есть тихая бухта, - они зашли в нее и отрядили на берег несколько человек. Те бродили по острову сутки, прежде чем нашли воду, но вместе с водой, у источника, они нашли такое, что у человека, от которого я об этом узнал, не нашлось слов это описать.
Он замолчал и посмотрел на них со страхом, словно они двое и были тем, что обнаружили у источника на острове голландские матросы.
- Но если у него не нашлось слов, чтобы это описать, - чуть слышно проговорил Ричард, - значит, вы даже примерно не знаете, что это.
- Знаю, - так же шепотом ответил Бен, присаживаясь перед Ричардом на корточки и заглядывая ему в глаза снизу вверх. – Про «не нашлось слов» я преувеличил, чтобы произвести на вас впечатление.
- А.
Бен встал на ноги. Он заложил руки за спину и прошелся взад вперед по комнате, глядя себе под ноги, - это казалось неестественным, не свойственным ему, и выглядело нелепо.
- Человек, от которого я об этом узнал – член команды того корабля, - остановившись, сказал Бен. - Он видел все лично и привез доказательства.
Бен подошел к своему столу, нагнулся и извлек откуда-то палку длиной около полутора метров.
- Возьмите, не бойтесь, - сказал он, протягивая палку Ричарду. Тот взял ее в руки, не понимая, почему он должен бояться, хотя ее форма казалась смутно знакомой.
- Вы поняли, что это? – энергично спросил Бен.
- Палка, сэр, - ответил Ричард.
- Это кость.
Бен неожиданно схватил Ричарда за руку выше запястье и крепко стиснул.
- Вот эта кость.
Ричард медленно, как во сне, перевел взгляд со своей худой руки на полутораметровую кость. Блант на соседнем стуле сидел в позе боцмана: левым локтем опершись на левое колено, правой ладонью упираясь в правое колено, - не хватало только кнута на поясе. Но его рот был широко раскрыт, а в глазах – изумленное молчаливое отупение.
Видимо, эту часть истории он слышал впервые.
- Это…, - Ричард указал пальцем на кость, - чья-то рука?
- Да. Да! – рявкнул Бен, и Ричард с Блантом вздрогнули. – Это чья-то рука! Черт возьми, это не подделка, не шутка, - это чья-то рука!
Он закрыл лицо ладонями.
Ричард, справившись с изумлением, шумно выдохнул.
- Не знаю, что сказать, сэр, - с трудом выдавил он.
- Да, - раздраженно процедил Бен. – Я тоже не знаю, что сказать.
Удивление Ричарда прошло довольно быстро - наверное, это было не то, чего ожидал Бен. Он не производил впечатления человека, который не знает, с кем имеет дело, но, судя по всему, проклятая кость так много значила для него, что его раздражало любое проявление равнодушия к ней. Он видел, что люди напротив него не могут оценить всей значимости этого открытия, которое, в сущности, еще не состоялось. Это раздражало и нервировало его.
В тот момент Ричарду пришло на ум, что Бена мучает страшное одиночество, но он все еще надеется, что кто-нибудь разделит с ним его энтузиазм, и присматривается к каждому.
Повисшую тишину нарушило деликатное покашливание, - Блант пришел в себя и выпрямился на стуле.
- Мы едем на тот остров искать остальное? – он указал на кость, которую Ричард по-прежнему сжимал в руке.
Бен кивнул и впал в глубокую задумчивость.
Блант покачал головой.
- А если там его дружки?
- Кого? – не понял Бен.
- Этого парня, - Блант снова указал на кость. – Я понимаю, он сдох, но если остались его дружки, и они там все еще разгуливают?
Бен недоуменно заморгал и потянулся к лицу, как будто хотел стянуть с носа окуляры, которых там не было.
- Мы бы об этом уже знали, - Бен пожал плечами. - Такие великаны…они бы уже добрались до большой земли.
Блант уселся поудобнее и подозрительно прищурился.
- Может, они не хотят, - с нажимом произнес он, указывая на Бена пальцем. - Может, они не суются к нам, но и у себя гостей не любят.
Бен топнул ногой.
- Блант, пожалуйста, не несите чушь! – вспылил он. – Чем они будут питаться, по-вашему, на этом островке? Если строением они похожи на людей, их вес порядка сорока длинных тонн!
Ричард замер, представляя себе сорок длинных тонн. Второй муж его матери умел хорошо считать и научил Ричард делать это так же хорошо, хотя в этом случае его умение играло против него. Сорок длинных тонн – почти сто тысяч фунтов. Примерно шестьсот Ричардов, сваленных в одну кучу, сдохли когда-то у ручья на маленьком острове к югу отсюда.
- Великаны…? – тихо предположил Ричард.
- Не спрашивайте меня, я не знаю, - процедил Бен, замахав на них руками. – Но я надеюсь, что это останки наших предков, Адама и Евы.
Воцарилось молчание.
- Потому что если это не останки Адама и Евы, - продолжил Бен, - то, скорее всего, это не человеческие останки. А если это не человеческие останки, значит, это чудовище.
При слове «чудовище» Блант помрачнел.
- Из тьмы веков, - закончил Бен. – Громадное, уродливое, немыслимое и отвратительное чудовище.
Может, зря он им об этом рассказал, но потом, когда все закончилось, Ричард понял, что Бен изо всех сил старался быть честным и не пудрить им мозги. Это давалось ему непросто.
tbc
