Тихий омут. Часть первая

Солнечные лучи скользили по красным черепичным крышам, играли бликами на цветных стеклах в окнах домов богатых горожан, отражались в лужах и растворялись в лазурной глубине моря.

Колокольный звон плыл над городом, напоминая людям, что сегодня – день святой Барбары, покровительницы и защитницы города с древнейших времен. В ее честь был и праздник на главной площади, ей же сегодня молились жители приморского города, прося кто любви, кто денег, а кто просто мира и покоя.

Из церкви важно вышли самые уважаемые граждане города. Пока они снисходительно выслушивали священника и обменивались замечаниями касательно погоды, цен на товары и состояния кораблей, жены и дочери обсуждали сплетни, наряды и предстоящий обед в доме одного из богатейших горожан, мистера Горацио Блента. В центре этого цветника блистала его супруга, миссис Джулия Блент, в недавнем прошлом – миссис Роджерс, самая красивая вдова города, а последние восемь месяцев – счастливая обладательница ценного приза в виде столь завидного мужа.

Действительно, богатого, не скупого, приятного в обращении и весьма представительного мистера Блента желали заполучить многие и куда более молодые дамы. Но Горацио сделал выбор в пользу красивой вдовы, не смутившись даже наличием у нее двух сыновей. Впрочем, мальчишек быстро отправили в дорогую закрытую школу, где они должны были приобрести хорошие манеры и обзавестись полезными знакомствами.

Старший из юных Роджерсов поехал в школу спокойно и даже с удовольствием, он был книжным мальчиком и наука манила его куда больше домашнего уюта. Но младший, которому едва исполнилось восемь лет, не хотел покидать мать. Избалованный ее попустительством, он устраивал скандал за скандалом, в результате чего колеблющийся мистер Блент окончательно уверился в необходимости отправить мальчишку набираться ума-разума. Сам он, в прежние времена капитан торгового судна, с раннего детства привык сам о себе заботиться и не желал понимать капризов изнеженного ребенка.

Но в конце концов мальчик уехал практически добровольно. В утешение за расставание с родительским домом он получил от отчима обезьянку по кличке Джек. Обезьянка была маленькая, смешная и ужасно умная, иногда мальчишкам казалось, что она даже умнее их. И хотя мистер Блент предупреждал их, что Джек проведет кого угодно, они не поверили, за что позже чуть не поплатились, когда старший обнаружил под своей подушкой украденные у директора золотые часы. Впрочем, все кончилось благополучно, а дети, наученные опытом, стали гораздо тщательнее следить за слишком умной обезьянкой.

С их отъездом никто больше не мешал мистеру Бленту наслаждаться радостями супружеской жизни. Джулия прекрасно понимала, как ей повезло в тридцать два года и с двумя детьми так выгодно выйти замуж, поэтому старалась окружить мужа заботой и вниманием. Благо, он был неприхотлив и уравновешен. А поскольку прежде ни разу не был женат, то и сравнивать ему было не с кем, а уж миссис Блент сумела приложить все усилия к тому, чтобы он верил, что она настоящее сокровище. Горацио так и называл жену – «сокровище», это слово ему особенно нравилось*.

------------------------

Сокровище (во избежание ненужных ассоциаций у тех, кто читает английскую классику в оригинале) - jewel

Тихий омут. Часть вторая

Оркестр мистера Блента был действительно хорош. Не зря он гордился, что выписал музыкантов из самого Лондона. Гости высоко оценили такое приобретение, ведь потанцевать любили все. Правда, старенький консервативный викарий потихоньку ворчал, что танцы, мол, бесовское развлечение и во многих богобоязненных приходах их давно запретили. Но на него никто не обращал внимания, тем более что основной местный пастырь душ, приходской священник, тоже был большим любителем светских развлечений. В отличие от викария он не был презираемой в городе сухопутной крысой, а являлся самым настоящим корабельным священником, соблазнившим пассажирку, дочь богатого помещика, и получившим в качестве приданного от ее отца здешний приход.

Ну, а Горацио Блент уже давно приобрел в городе репутацию эстета и меломана, поэтому такие чудачества, как приглашение лондонского оркестра, никого не удивляли. Да и повод был достойный – мистер Блент получил дворянское звание и теперь официально стал местным помещиком. В честь этого он и давал пышный прием, на который пригласил всех уважаемых граждан города и окрестных джентри.

Надо сказать, покупка дворянства никого не смущала, поскольку не меньше половины местных жителей также были как помещиками, так и дворянами лишь в первом поколении. Благо Англия всегда была демократической страной, и власти не только не препятствовали приобретению высокого статуса за деньги, но и, наоборот, законодательно требовали от каждого покупателя поместья соответствующих размеров приобрести в нагрузку еще и дворянский титул.

Дамы собрались кружком вокруг хозяйки дома, поздравляя ее с такой завидной долей. В их щебетании слышались явные нотки зависти, которые не только не смущали миссис Блент, но, наоборот. заставляли ее выше поднимать красивую голову. Ах, если бы Горацио получил еще рыцарское звание, тогда Джулия Блент достигла бы пределов своих мечтаний. И ведь это не так уж нереально, титул баронета тоже можно купить, надо только приобрести поместье побольше и подать заявку, куда следует. А денег у мужа еще очень и очень много, это она знала точно.

Миссис Томпсон, соседка Блента по поместью и мать двух вполне взрослых дочерей, наклонилась к своей подруге леди Гонт и тихо сказала:

– Ты только посмотри, как эта особа задирает голову. Уже почувствовала себя принцессой. Неужели не понимает, почему Блент на ней женился?

– А почему? – удивилась леди Гонт, которая наивно полагала, что дело только в том, что бывшая миссис Роджерс была первой красавицей города.

– Да потому, что она – вдова.

– И что?

– И у нее два сына.

– Душечка, я что-то не улавливаю твою мысль. – Леди Гонт захлопала глазами.

– А он приобрел поместье и теперь имеет майорат. Неужели ты не понимаешь? Если бы он женился на девице, кто знает, были бы у нее дети, да и какого пола. А эта особа точно родит мальчика, – и миссис Томпсон многозначительно посмотрела на подругу.

– Душечка, да ты просто гений! – в восторге воскликнула леди Гонт и поспешно поймала за локоть кого-то из гостей, дабы поделиться этой потрясающей версией.

Тем временем оркестр кончил играть контрданс и джентльмены повели своих дам на места. После небольшого музыкального проигрыша должна была начаться величественная павана, в которой по традиции участвовал и мистер Блент. Злые языки говорили, что он просто умеет танцевать только павану и бранль. И это было истинной правдой. Горацио специально выбрал эти два танца, в которых его мощная фигура смотрелась достаточно презентабельно, разучил их и на этом счел свою светскую обязанность выполненной. Теперь он на каждом балу или музыкальном вечере мог в одном танце пройтись со своей женой, и в одном – с кем-нибудь еще.

Вот и сейчас Блент подал руку своей очаровательной супруге, красотой и манерами которой он очень гордился, и вывел ее на середину танцевального зала.

Тихий омут. Часть третья.

– Если для чистоты эксперимента я должен ее поцеловать, то даже не надейтесь. Я уже два раза был мертвецом, мне хватит. В третий раз умирать не тороплюсь, – в звучном голосе Горацио Блента смешались раздражение и насмешка.

Ответом ему был настоящий хор восклицаний и смешков, перекрытый сердитым:

– Вам никто и не предлагает!

И следом взрыв смеха. Смеялись двое – мужчина и женщина. Следом к ним присоединился и сам Блент.

– Мистер Тернер, я вас отлично понимаю. Мы с вами – серьезные женатые люди и чтим святость семейных уз. Этим двум холостякам нас не понять. А вот вам, миссис Тернер, надо бы посерьезнее относиться к браку.

Джулия улыбнулась. Приятно вот так, оставаясь невидимой, слышать от мужа слова о святости семейных уз.

– Барбосса, с каких пор вы стали таким занудой? – воскликнул веселый женский голос. Миссис Блент встрепенулась. Если внешность говорившей соответствует голосу, то она должна быть молода и наверняка красива. Это ее Горацио боится поцеловать? И почему она называет его таким странным именем? – Неужели свадебный обряд на вас так плохо повлиял? Или это жизнь в захолустье, без опасностей и приключений, превратила вас в скучного консерватора.

– Я всегда был, как вы выразились, «скучным консерватором», – язвительно ответил Блент, но Джулия расслышала в его голосе легкую обиду.

– Твой консерватизм, Гектор, не помешал тебе спереть мои деньги. – Кажется, говорил тот же мужчина, который до этого смеялся. Его низкий, с богатыми модуляциями голос можно было бы назвать приятным, если бы не излишняя манерность и склонность растягивать слова.

– Ты хотел сказать, Джек, – язвительность в тоне мистера Блента стала еще острее, – забрать мои деньги. Ты не имел никакого права на сокровища Исло-де-Муэрте. Их собрал я со своей командой. Они все свою долю получили.

– И на моем корабле!

– «Жемчужина» была моим кораблем.

– С какой это стати?

– Я честно скинул тебя с капитанского мостика по законам берегового братства.

– А когда вы увели «Черную жемчужину», бросив Джека на Тортуге, вы тоже поступили по Кодексу? – вмешался тот мужчина, который возражал против поцелуев.

Блент хмыкнул и назидательным тоном заявил:

– Мистер Тернер, а вы вообще не вправе встревать в спор двух пиратских баронов…

Джулия закрыла рот обеими ладонями, чтобы не завизжать. Ее упорядоченный мир рассыпался на части как один из тех карточных домиков, которые строил мистер Блент, в редкие дни депрессии. Когда настроение улучшалось, он обычно легким взмахом шляпы безжалостно разрушал сложное строение, кропотливо выстраиваемое несколько часов… А она строила свою жизнь тридцать два года… Тридцать два! И теперь он одним словом ее разрушил. Жена пирата! Что же с ней теперь будет? А что будет с мальчиками? Особенно с Николасом, он такой ранимый, хоть и старший… Ей хотелось зарыдать, как в детстве, но здравый смысл взял верх над чувствами – не плакать надо, а думать.

То есть, сначала слушать, потом думать и наконец действовать. А послушать было что – странные друзья Блента очень оживились при упоминании пиратских баронов.

– Зато я вправе! – после небольшой паузы насмешливо сказала женщина. – Не забывайте, я все еще королева.

«Боже мой, еще и королева какая-то!» – растерянно подумала Джулия. Она знала только одну королеву – Ее Королевское Величество Анну Стюарт. Но та разумеется не имела никакого отношения к пиратам.

– Вы, миссис Тернер, вообще хорошо устроились, – проворчал Блент, –  теперь вас просто невозможно переизбрать. Если новое голосование завершится ничьей, а так оно и будет, вы останетесь королевой.

– И королева пиратов на моей стороне, – радостно заявил Джек.

– Но это еще не повод, чтобы я поделился с тобой своими деньгами. В конце концов, ты получил компенсацию, да и корабль я тебе вернул, – Блент снова был любезен, как и полагается настоящему джентльмену.

Тут до Джулии наконец дошло, что нежданные гости требуют еще и деньги. Ее деньги! Те самые, которые она уже распланировала на покупку титула баронета, на приобретение нового поместья, на дом в Лондоне, да много на что. Час от часу не легче. Правда, судя по поведению Горацио, он не собирался ничего отдавать, но он один, а этих пиратов много.

Джек тем временем заворчал, даже потеряв часть своей манерности:

– Тоже мне, вернул… бросил просто и смылся…

– А кроме того, – снова вмешался Тернер, – о какой компенсации идет речь?

– Джек, – заинтересованным тоном спросил Блент, – неужели ты опять кинул своих товарищей? Время идет, а ты не меняешься.

Мужчина, которого называли Джеком (Джулии еще некстати пришло на ум, что обезьянку Горацио звали так же), гордо, как человек, которого не смогли поймать на обмане, изрек:

– Если ты говоришь о карте Jungbrunnen*, – Джулия скривилась, поскольку не знала ни одного иностранного языка и не могла даже примерно предположить о чем идет речь, – то можешь оставить свое ехидство при себе. Гектор говорит о карте, леди и джентльмены. О той самой, из-за которой мы сюда и явились.

– Тем более, – не потерял уверенности Блент. – Я взял корабль, а ты – карту. Честный обмен. Корабль я вернул, так что это еще ты мне должен.

– Очень смешно, – протянул Джек. – Адмирал, думаю ваше предложение было самым надежным. Проще всего его арестовать, а деньги забрать.

Джулия обмерла и уже стала лихорадочно соображать, что из имущества она еще успеет спасти. Но к ее изумлению и облегчению Блент только рассмеялся.

– Гениально! Даже если вам это удастся, все имущество будет конфисковано в британскую казну. Здесь вам не Карибы, господа, здесь государство не позволит себя грабить. А наш многоуважаемый молчаливый адмирал не имеет никакой власти  в этом городе. Мэр Истербрук же не тот человек, который упустит свою выгоду. Он конечно уступает славной памяти покойного мистера Беккета, но тоже деловой джентльмен.

– А вы умный человек, Гектор Барбосса… – негромко сказал мужчина, который до сих пор не вступал в разговор. Его четкий голос и очень внятное произношение напомнили Джулии ее дядю, брата матери – полковника в отставке, много лет прослужившего в британских колониях в Вест-Индии.

– Благодарю вас, адмирал Норрингтон. – Миссис Блент прямо представила себе, как муж при этих словах отвесил элегантный поклон. – Должен сказать, что я очень рад видеть вас – единственного нормального человека в этой компании. Вот только никак не могу понять, что же вы делаете среди пиратов? Неужели опять хотите лишиться формы?

– Вы не хуже меня знаете, сэр, – устало ответил адмирал, – что с корабля Дэви Джонса так просто не отпускают. Я еще должен расплатиться со своими долгами.

Повисло молчание. Неловкое и смущенное – Джулия почувствовала, как эти две эмоции буквально разлились в воздухе. Ей ужасно захотелось увидеть участников разговора. Она осторожно приоткрыла дверь чуть пошире – там в гобелене была небольшая… скажем так – прореха. Джулия когда-то собственноручно вытащила несколько ниток, чтобы не показываясь можно было окинуть взглядом хотя бы часть комнаты. Обычно так она решала, в достаточно ли хорошем настроении мистер Блент, и стоит ли в данный момент подходить к нему с вопросами. И всегда все удавалось великолепно.

Но сегодня – увы и ах! То ли бальные туфли не слишком подходили, чтобы красться в них по темным коридорам, то ли просто Джулия от любопытства потеряла осторожность. В общем, она споткнулась и рухнула бы, не ухватись руками за злополучный гобелен.

– Ага! – сказал кто-то, обхватывая молодую женщину и ловко спеленовывая ее гобеленом так, что она не могла двигаться. – Что это за рыбка нам попалась?

ТВС…

Тихий омут. Часть пятая.

Титания тихо ойкнула и уронила канделябр.

Пять огоньков прочертили золотые дуги, но к счастью красивый юноша быстро среагировал и перехватил канделябр у самого пола.

Блент, впрочем, не проявил ни малейшего интереса к тому, что гости чуть не подожгли его новый дом. Он молча взял жену за плечи и развернул к себе так резко, что пышные юбки ее бального платья хлестнули его по ногам. Пират и симпатичный офицер просто подошли поближе.

Тишина казалась звенящей. Пять пар глаз смотрели на Джулию так, словно она была привидением, или внезапно заговорившим портретом. Под их странными взглядами молодой женщине захотелось провалиться сквозь землю. И почему она не умеет сначала думать, а потом уже говорить?

– Миссис Блент, – спокойно и веско произнес Горацио, – откуда вы знаете о капитане Тиге?

Джулия попыталась ответить, но от страха и волнения у нее так пересохло во рту, что она только пискнула что-то невразумительное.

– Поздравляю, Барбосса, – красивый молодой человек насмешливо скривил губы и изящно взмахнул канделябром, – это и есть твоя совершенно добропорядочная, ничего не знающая о Береговом Братстве супруга?

Миссис Блент только хлопнула ресницами. Что такое Береговое Братство она и впрямь не знала, зато ее очень впечатлило, как этот хрупкий с виду мальчик размахивает тяжеленным бронзовым канделябром на пять свечей.

Титания вдруг фыркнула, подошла к столу и подозрительно понюхала содержимое стоявшего там серебряного кувшинчика. Мужчины озадаченно оглянулись на нее.

– Лиз, что ты… – начал было молодой человек, но красавица только махнула рукой и обратилась к Бленту.

– Барбосса, у тебя бренди есть?

Тот удивленно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на все еще стоящую столбом Джулию, понимающе кивнул и произнес:

– В шкафу.

Титания без лишних слов открыла шкафчик черного дерева и вытащила оттуда бутылку, а за ней пару серебряных стаканчиков с чеканным гербом, которые Горацио держал для почетных гостей. Потом зубами лихо выдернула пробку и щедро плеснула бренди в один из стаканов. Джулия только глаза таращила, глядя на это. Блент заботливо усадил ее на стул, а Титания протянула бренди.

– Пей! – коротко приказал Блент.

Джулия послушно взяла стакан и сделала глоток, закашлялась, подняла глаза, натолкнулась на жесткий взгляд мужа и поспешно допила, благо там оставалось немного. Горло и язык жгло, зато сразу стало тепло и весело. И Горацио вроде бы смотрел уже не так сердито, а гости его вообще были ужасно симпатичные. Сквозь эту пелену неожиданной радости мелькнула правда мысль, что спиртное на голодный желудок пить опасно, а она последний раз ела еще утром. Но додумать эту мысль, а уж тем более сделать какой-то вывод Джулия не успела, потому-что мистер Блент взял ее за подбородок и повторил вопрос:

– Откуда вы знаете о капитане Тиге?

– Мне мама рассказывала, – радостно сказала Джулия.

Все переглянулись и о чем-то заговорили. О чем, миссис Блент не поняла, у нее немного шумело в голове.

– И что она вам рассказывала? – терпеливо спросил Горацио.

– О капитане Тиге! – Джулия даже рассердилась, что приходится повторять. – Это такой знаменитый пират, хранитель пиратских законов. Очень знаменитый пират. Самый красивый, самый умный и самый храбрый из пиратов. – Она нашла взглядом живописного авантюриста с пистолетами и улыбнулась ему: – Ведь правда?

– О да, – ехидно улыбнулся молодой человек с канделябром, – самый красивый, что и говорить.

– А главное – самый умный, – картинно поднял брови Блент и они с юношей заговорчески друг другу подмигнули.

Пират, который все это время помалкивал, вызывающе посмотрел на Титанию и офицера, словно бы говоря: «Ну?»

– Что ты, Джек, – сладким голосом пропела красавица, – в храбрости твоей никто не сомневается.

Джулия, почувствовавшая себя заброшенной, дернула мужа за рукав и подала голос:

– Она еще рисунки рисовала, у меня их много… Я покажу! – Она вскочила, но тут же пошатнулась и упала бы, если бы Горацио не подхватил под локоть. – Не надо, я сама дойду. Я здесь хозяйка и все знаю, – она попыталась выдернуть руку, но безуспешно.

– Я вас провожу, мадам, – процедил Блент сквозь зубы.

– Благодарю вас, сэр, – вспомнила хорошие манеры Джулия. Она обернулась к гостям и важно произнесла: – Господа, мы вернемся через минуту, надеюсь вы нас простите…

– Да пойдем же, наконец, – муж раздраженно потянул ее к двери.

Минут через десять, после двукратной попытки упасть с лестницы, хождений кругами по спальне и долгих копаний в сундуках, Джулия наконец вытащила толстую папку с рисунками и радостно потрясая ею ринулась обратно к гостям. Блент, даже не пытался отобрать у супруги ее трофей, он просто снова подхватил ее под локоть и благополучно довел до кабинета.

– Вот! – Джулия гордо развязала лямки папки, вытащила пачку листов и бросила их на стол.

Все дружно склонились над рисунками.

– Да, Барбосса, – задумчиво протянул красивый юноша, который наконец-то поставил канделябр, – а рисовать твоя теща умеет…

Джулия, мирно задремывающая в кресле, только сонно покивала головой.

– Да, мама хорошо рисует. Очень похоже. А еще она мне рассказывала сказки про капитана Тига. Как он с Летучим Голландцем воевал, из подводного города сокровища добывал, чуть не женился на морской царевне, освободил корабли из плена океанского чу…чудища… Я никогда не думала, что встречу капитана Тига на самом деле. Вот мама обрадуется… вам надо с ней познакомиться…

Волнения и бренди сделали свое дело. Джулия даже не договорила фразу до конца – сама не заметила, как уснула.

ТВС…

Тихий омут. Часть седьмая.

Джулия остановилась у зеркала, взялась за оборки корсажа и подтянула его повыше. Подумала еще немного и со вздохом вернула как было. Вид, конечно, неприличный, но ведь не кому-нибудь так показываться, а собственному мужу. Правда и посторонние увидят… точнее – посторонний, но ведь для благого дела же. Огорчала правда мысль, что отец бы этот наряд все равно не одобрил. Он своих детей воспитывал в правилах не только нерушимой добродетели, но и абсолютной добропорядочности. Его бы удар хватил, если бы он увидел собственную дочь, разодетую как… ну не куртизанка конечно, но как весьма легкомысленная особа.

Но ничего не поделаешь. Джулия наступила на горло собственным принципам и нарядилась в это платье, которое сшила уже давным-давно, но одеть до сих пор так ни разу и не решилась. Ну посудите сами – красное… ладно, пусть гранатовое, талия затягивается в рюмочку, так что дышать тяжело. А декольте при этом такое, что неловко на себя в зеркало смотреть. Спрашивается – зачем она вообще приобрела такой наряд? А вот для подобного случая. С Горацио вообще приходилось трудно – он слишком много думал. Ну просто на редкость сложный мужчина. Джулия до сих пор удивлялась – и как ей удалось его заполучить? Хотя, что там говорить, она пустила в ход абсолютно все уловки: от почти неприкрытого соблазнения, до убедительного объяснения, какое она выгодное приобретение. К сожалению, второе работало лучше, но и на первое Блент тоже покупался – не камень он был все-таки, как ни притворялся. Так что, традиционный женский способ уговоров должен сработать даже с ним. Джулия была не первый раз замужем… да и теоретические знания, полученные от матери, подтверждали – чтобы уговорить мужчину на все что угодно, главное – переключить его мысли с дела на…

На что именно, Джулия не рискнула произнести даже мысленно – воспитание не позволяло. Она вообще не умела и не любила называть неприличные вещи своими именами. Поэтому, она оставила скользкие размышления и вернулась к своему внешнему виду. С волосами пришлось помучиться, обычная строгая прическа смотрелась бы с этим платьем как монашеский чепец с бархатной амазонкой. После долгих колебаний, Джулия выпустила пару локонов, выгодно оттенявших белизну шеи. А в уши вдела длинные рубиновые серьги, которые мистер Блент подарил ей на свадьбу – красные блики красиво играли в свете свечей.

И теперь во всем этом боевом облачении она шла в кабинет мужа. Предстоял серьезный разговор. Очень серьезный.

Блент сидел в своем любимом кресле между столом и огромным глобусом, который ему сделали в Лондоне по специальному заказу. Когда мальчики еще жили дома, Джулия несколько раз с трудом выгоняла их отсюда перед приходом Горацио. Николас, тот просто прилипал к огромной модели Земли, читал названия стран, что-то делал с дугами, которые можно было двигать над глобусом, зажигал маленький и большой фонарики. На вопросы отвечал односложно, бурча нечто неразборчивое насчет широты, долготы, зенита и азимута, потом писал какие-то формулы на черной грифельной дощечке рядом с глобусом. Джулия просто в ужас приходила, не понимая, откуда вообще двенадцатилетний ребенок может знать такие вещи. С Питером было не легче, правда тот больше интересовался моделями кораблей и все норовил поводить самым маленьким по нарисованным океанам. И отобрать у него очередной кораблик было еще сложнее, чем заставить Ники стереть свои записи с доски. Как она намучилась, приводя кабинет в такой вид, чтобы мистер Блент не догадался, как тут куролесили эти маленькие разбойники. Впрочем, ей всегда казалось, что он обо всем знает, но не хочет портить себе настроение скандалом, все равно детям скоро было уезжать в закрытую школу…

– Миссис Блент? – прервал ее размышления голос мужа. – Это вы?

– Д-да, – с легкой запинкой ответила она, все не решаясь войти. Может лучше убежать, пока не поздно, снять это кошмарное платье и…

– Мои вещи собраны?

Джулия скрипнула зубами. Нет, отступать нельзя. Никуда он без нее не поедет.

– Да, конечно, – ответила она ангельским голосом и осторожно вплыла в кабинет.

– Хорошо, – коротко сказал Блент, не поднимая головы от каких-то карт с латинскими надписями. Латынь была единственным иностранным языком, который Джулия хоть чуть-чуть понимала, все-таки в семье священника воспитывалась. Узнать во всяком случае могла.

– Когда вы уезжаете? – грустным голосом спросила она.

– Завтра после обеда… – Блент поднял голову и осекся. Джулия с удовольствием отметила, как округлились его глаза. Такой растерянности она не видела на лице дорогого супруга… да никогда не видела. Он вообще был на редкость спокойным человеком. И теперь он лишь на миг растерял все свою невозмутимость, но это была настоящая победа. В чем именно победа заключалась? Да в том, что его реакция была именно такой, на какую Джулия и рассчитывала. А значит, ее план может сработать.

– Так скоро… – грустно вздохнула она, садясь на стул. Боком, чтобы спинка была под правым локтем. И голову так изящно облокотила на руку.

– У нас какой-то праздник? – поинтересовался, наконец обретший дар речи муж. И в ответ на сделанное Джулией недоуменное лицо добавил: – На вас такое красивое платье.

– Вам нравится?! – она добавила в радостный голос нотку печали. Еще бы не нравилось – он уже два раза оглядел ее с головы до ног. – Я хотела сделать вам сюрприз.

– Нравится, – как-то очень осторожно ответил тот, – надеюсь, только, вы не собираетесь в этом платье…

Но тут их прервал дворецкий. По установленным Блентом правилам, в кабинет можно было заходить, если там была открыта дверь. Джулия предусмотрительно вошла не через спальню, заодно избегая так подведшего в прошлый раз гобелена, а из коридора, и конечно не закрыла за собой дверь. Поэтому, дворецкий имел полное право войти, если ему нужно что-то сообщить хозяевам.

– Миссис Блент, мистер Бэйнс пришел и утверждает, что ему назначено.

– Ах… – Джулия вскочила и раздраженно всплеснула руками. – Я совсем забыла! Боже мой, я действительно просила его прислать мне план праздника, но и подумать не могла, что он сам придет. Простите, мой дорогой, я должна спуститься к нему, иначе это будет невежливо.

И она упорхнула, прежде чем он успел что-либо ответить.

По лестнице Джулия спускалась довольно быстро, держа при этом ушки на макушке – слушала, идет ли супруг следом. Неужели он согласится оставить жену в таком платье наедине с посторонним мужчиной?

Шаги вскоре послышались и довольно поспешные. Судя по всему, мистер Блент задержался лишь чтобы убрать бумаги и сразу отправился за ней. Джулия чуть не споткнулась, на радостях слегка потеряв равновесие. Ах, как приятно было знать, что даже самоуверенного и спокойного Горацио можно заставить плясать под свою дудку.

– Мистер Бэйнс! Как я рада вас видеть! – она вошла, цветя совершенно искренней улыбкой. – Я и не думала, что вы найдете время. Ну зачем было так утруждаться? Вы могли бы прислать посыльного.

Говорилось все это для Блента, поскольку на самом деле Джулия как раз просила мистера Бэйнса приехать лично и даже намекнула, что будет очень рада его видеть. Бедняга поверил, он до сих пор оставался наверное единственным человеком в городе, который все еще считал, что у него есть шансы. Впрочем, опровергать ее слова ему бы и в голову не пришло. Он так уставился на явившееся ему видение в декольтированном красном платье, что совсем потерялся.

Блент появился почти следом за женой, и мистеру Бэйнсу за свои старания не удалось даже всласть поразглядывать Джулию в таком непривычном наряде. При муже, который с хмурым видом стоял тут, скрестив руки на груди, смотреть на соблазнительное декольте было как-то неприлично.

– И что за праздник? – спросил Блент, едва за нежданным гостем закрылась дверь.

– Мистер Бэйнс устраивает на следующей неделе бал и попросил меня помочь его жене, она бедняжка в этом совсем не разбирается, – небрежно ответила Джулия, поднимаясь по лестнице.

– Миссис Блент, – в голосе Горацио прозвучали чуть угрожающие нотки, – я не уверен, что в отсутствии мужа прилично посещать подобные празднества.

– Но почему? – искренне обиделась она. – Я же не к холостому мужчине иду в гости. Миссис Бэйнс – замечательная молодая леди. Я должна ей помочь, как вы не понимаете! Если я откажусь, про меня пойдут нехорошие разговоры.

Она краем глаза заметила, что он задумался. Ага, не очень-то ему нравится, как на жену смотрят посторонние мужчины. Только заметил! Что же теперь? Оставлять ее здесь и рисковать стать посмешищем, он конечно не хочет. Взять с собой… а вдруг сам не догадается?

Джулия остановилась на развилке. Один коридор вел к спальне, второй – к кабинету. Ну-с, посмотрим, сэр, насколько вы каменный. Похоже, надо идти ва-банк.

– Конечно, я не очень-то хочу на этот праздник, – скромно опустив глаза, сказала она, – я бы с гораздо большим удовольствием поехала с вами. Пусть не в Лондон, а хотя бы до школы. Навестила бы мальчиков, а потом дождалась вас у брата, он давно зовет меня в гости…

Говоря это, она как бы невзначай сократила дистанцию и теперь теребила край его шейного платка. Потом со вздохом выпустила кружево, провела пальцами по рисунку колета и повернувшись вошла в спальню.

Блент еще несколько секунд постоял на развилке, потом отвернулся от кабинета и вошел в спальню вслед за женой.

ТВС…

Тихий омут. Часть девятая. О старых знакомых.

Если бы миссис Блент была чуть понаблюдательнее, или хоть немного больше интересовалась чем-либо кроме своей драгоценной особы, она обязательно заметила бы некую наемную карету, которая прибывала на каждый постоялый двор всего через несколько минут после экипажа мистера Блента. А еще она непременно заметила бы, что ее супруг посматривает на эту карету со смесью насмешки, раздражения и даже некоторого удовольствия, но старательно делает вид, что нисколько не интересуется путешественниками, выбравшими тот же маршрут.

Но Джулия ничего этого не замечала, поскольку после шести часов путешествия ее занимала только одна мысль – как бы поскорее добраться до дома брата и принять горячую ванну. Благо тот был человеком вполне современным и считал, что не только настоящий джентльмен, но и настоящая леди, просто обязаны принимать ванну каждую неделю. Джулии уже во сне грезилось это медное, похожее на огромный сапог чудо, над которым поднимался горячий пар*.

А между тем, люди ехавшие в наемной карете стоили того, чтобы обратить на них внимание. Они заинтересовали бы и любого постороннего человека, а уж миссис Блент и подавно, ведь именно с их появлением кончилась ее спокойная жизнь.

Да, морской офицер, очень похожий на капитана Тига авантюрист, красивый юноша и прекрасная дама, которую Джулия называла Титанией, были разумеется не сном и не галлюцинацией, ибо ни сны ни галлюцинации не ездят в наемных каретах.

Самый проницательный логик, самый большой философ и даже самый тонкий знаток человеческих душ не смог бы догадаться, что объединяло этих четырех столь разных людей. Что за цель могла заставить их собраться вместе, явиться в провинциальный английский городок и теперь следовать за мистером Блентом в его странной и неожиданной поездке? Впрочем, задавать такие вопросы было некому. Миссис Блент, как уже сказано, не отличалась особой наблюдательностью, а хозяева постоялых дворов предпочитали не вмешиваться в дела проезжих. Правда, во избежание ненужных пересудов, с ними общался обычно только молодой человек, чья красивая и добропорядочная внешность располагала к себе людей и одновременно не вызывала особого удивления.

Зато миссис Блент, с ее тщеславием, непременно была бы польщена, узнай она, что мысли всех четверых странных путешественников то и дело возвращаются к ее персоне. Дело конечно было вовсе не в какой-то особой значительности ее особы, просто в силу определенных обстоятельств она стала для этих людей тем неожиданным обстоятельством, которое заставило их несколько пересмотреть свои планы. Нет, намерения их остались прежними, но вот пути, которыми они намеревались достигнуть своих целей, пришлось подкорректировать.

Проще всего на данный момент были мысли прекрасной путешественницы, названной миссис Блент Титанией, ну а в жизни именуемой просто миссис Тернер, или для близких людей – Элизабет. Золотоволосая миссис Тернер жестоко страдала от неудобств путешествия в наемной карете. Дальняя дорога была для этой еще совсем молодой особы не в новинку, но Элизабет привыкла к тропическому климату Карибов и плавной корабельной качке, так что шестичасовая тряска по британским ухабам все-таки оказалась ей немного не по силам. Да и холод, проникающий во все щели, забирающийся под одежду и пробирающий до костей, был не только непривычен, но казался молодой женщине настоящей пыткой. Она, конечно, пыталась согреться в объятьях любимого супруга, но ноги все равно мерзли, не спасали даже шерстяной плед и бутылка красного вина, купленная на одном из постоялых дворов и уже распитая четверкой путешественников.

Почему мысли Элизабет возвращались к супруге мистера Блента? Да просто потому, что если бы миссис Блент не уговорила мужа взять ее с собой, тот вполне возможно согласился бы взять в свою карету обоих Тернеров. Хотя бы для того, чтобы в разговоре выяснить у них планы, намерения, какие-то несогласия, которые наверняка были у странной и не очень дружной четверки, а может быть и попытаться заключить какую-нибудь сделку. Неизвестно, что бы из этого вышло, но в его дорогом экипаже Элизабет бы точно не мерзла. Дремала бы сейчас мирно устроившись в объятиях мужа, лениво прислушивалась к беседе мужчин и сонно вставляла реплики. Хотя, миссис Тернер по-женски понимала столь настырную супругу лже-Блента. Сама бы она мистера Тернера ни за что на свете не отпустила бы куда-нибудь без нее, тем более в компании столь красивой очаровательной дамы. На этой мысли Элизабет даже улыбнулась и погрузилась в столь долгожданный сон.

Уильям Тернер, осторожно обнял наконец-то заснувшую жену. Он ужасно переживал за бедную Лиз, которой приходилось выносить все эти лишения наравне с мужчинами. Конечно, в бою она стоит хорошего солдата, но все-таки она такая хрупкая, и вообще – дочь губернатора. Она должна проводить жизнь в богатстве и довольстве, а не мчаться в раздолбанной карете за старым пиратом, который уже не раз подставлял и обманывал их всех.

Чертов Барбосса! Удача, что они вообще смогли его найти. Он так ловко увел большую часть сокровищ, а потом сбежал в Европу, сменил имя и почти затерялся среди сотен других бывших моряков. Если бы не адмирал Норрингтон, который сумел раздобыть информацию по каким-то своим каналам, то они бы до сих пор даже близко не вышли бы на его след. Уилл Тернер по-своему даже восхищался тем, как легко Гектор Барбосса сумел отбросить пиратское прошлое и стать настоящим английским джентльменом. Если бы Уилл лично не знал старого негодяя, то никогда бы не поверил, что представительный и серьезный мистер Блент может быть пиратом. Он так уверенно держался, так прекрасно вписывался в местную знать, словно родился в этом городке и с детства вел добропорядочную жизнь. Впрочем, похоже Барбосса потратил много сил и денег, чтобы вписаться в приличное общество – дворянство приобрел, да и женился на порядочной женщине. Уилл всего два раза видел жену псевдо-Блента, но уж составил о ней мнение. Красивая, добродетельная, немного скучноватая и поверхностная, но как жена – наверняка просто идеал. Правда, этот милый образ чуть не разбили ее слова о капитане Тиге, но и тут все разрешилось совершенно просто и банально. Ну или почти банально. Судя по всему, отец Джека в молодости производил на впечатлительных барышень просто убийственное впечатление.

Уилл посмотрел на сидевших напротив Джека Спарроу и адмирала Норрингтона. Зрелище было довольно забавное – два достойных недруга сидели забившись каждый в свой угол, да еще и умудрившись втиснуть между собой какой-то узел. Уилл от души понадеялся, что в том свертке находится не запас продовольствия, поскольку находясь между этими двумя отнюдь не тощими джентльменами, сверток превратился в нечто напоминающее лепешку. Все-таки, четырехместные кареты рассчитаны на нормальных людей, а запихивать в них четверых таких «друзей» – это все равно, что посадить в бутылку четырех пауков.

Джек Спарроу перехватил взгляд Уилла, но ничего не сказал… точнее – ничего не съязвил. Скажем прямо, Джек вообще не заинтересовался особой мистера Тернера и его странными взглядами. Сей авантюрист был человеком очень увлекающимся, поэтому в принципе не любил, да и не хотел думать о нескольких вещах одновременно. Обычно он был до такой степени поглощен какой-то одной идеей, что все остальное его интересовало лишь постольку-поскольку. В данный момент, мысли Джека Спарроу были заняты супругой его старого знакомого, ныне называющего себя Горацио Блентом, ну а в недавнем прошлом носившего имя Гектор Барбосса. Нет, Джека интересовали вовсе не прелести миссис Блент, хотя он, будучи весьма неравнодушен к прекрасному полу, конечно обратил на них внимание. Но думал он вовсе не об этом.

На самом деле, Джек Спарроу пытался прикинуть, сколько же миссис Блент может быть лет. Узнай об этом его спутники, они наверняка подумали бы, что последние приключения окончательно повредили рассудок всегда отличающегося странностями Джека. Но во-первых, он не собирался посвящать кого-либо в суть своих размышлений, а во-вторых, его нисколько не интересовало, что кто бы то ни было думает о его разуме. Сам мистер Спарроу прекрасно знал, что он абсолютно нормален, и вряд ли кто-нибудь смог бы его переубедить на этот счет.

Зачем именно ему нужен был возраст миссис Блент, Джек никому не собирался сообщать. Однако такая таинственность имела свои минусы. Прежде всего, минус был в том, что без посторонней помощи узнать такую информацию о женщине было просто нереально. Джек немного помуссировал идею прямо спросить у миссис Блент о дате ее рождения, но в конце концов отбросил, как абсолютно бесперспективную. Вариант спросить у Барбоссы тоже отпадал – не факт, что супруга сообщила ему свой реальный возраст. Можно было попытаться действовать через Элизабет, все-таки женщина женщине должна рассказать больше, чем мужчине. Но тут возникали сразу две проблемы. Первая состояла в том, что миссис Тернер плохо умела держать язык за зубами, ну и без сомнения сообщила бы своему мужу о странном интересе Джека к дате рождения миссис Блент. А вторая проблема… мистер Спарроу достаточно знал женщин, чтобы понимать – только пациентка Бедлама** будет так откровенничать с Элизабет. Для выведывания тайн нужна другая женщина – постарше и понекрасивее. Но такой женщины в наличии не было, а значит Джек в своих размышлениях опять возвращался туда, откуда начинал.

Был еще вариант – поухаживать за миссис Блент в надежде, что она растает и разоткровенничается. Но даже если не брать в расчет то, что в целях самосохранения с ее мужем лучше не ссориться без крайней необходимости, оставалось то, что у самого мистера Спарроу был ну очень веские причины самому за этой особой не волочиться. А поручить опять-таки было некому. Уилл не годился, у него жена была слишком близко. Адмирал Норрингтон казался более подходящим вариантом, плюс дамочке он явно понравился, но вот способов уговорить его на эту авантюру Джек не видел…

Адмирал Джеймс Норрингтон к счастью ничего не знал о мыслях мистера Спарроу. К счастью, поскольку ему и своих проблем хватало. Адмирал вообще почти всю дорогу провел с закрытыми глазами, причем он не притворялся спящим, а просто не желал лишний раз смотреть на своих спутников. И прежде всего, он не хотел видеть миссис Тернер. Конечно, пребывание на Летучем Голландце и вообще все эти странные, если не сказать – невероятные – события, которые произошли с ним за последние пару лет, сильно изменили его чувства и эмоции. Теперь каждый взгляд на Элизабет, обнимающую мужа, уже не отдавался такой безумной болью в сердце, но, впрочем, и радости нисколько не доставлял. Боль давно сменилась тоской, отчаяние – апатией, но иногда Норрингтону было даже жаль того жара чувств, тех сильных эмоций на грани помешательства, когда он готов был пойти на что угодно, даже предать свои идеи, ради любви. Хотя, предложи ему кто-нибудь снова такое пережить, он без сомнения отказался бы. Ничего нет дороже здравого рассудка.

И сейчас Джеймс Норрингтон старался абстрагироваться от всех личных переживаний, в чем в общем-то помогали закрытые глаза, и думать о деле, которое привело их всех в Англию. Впрочем, мысли упорно сворачивали на всякие посторонние темы. Например, на самого капитана Барбоссу, которого они так долго и упорно искали, а также на его жену, эту бедняжку, которая похоже искренне считала своего мужа приличным человеком. Вообще, адмирал Норрингтон был единственным из четверки путешественников, кто практически и не знал Барбоссу лично. Все остальные были знакомы со старым пиратом уже давно, успели побыть с ним врагами, союзниками и даже друзьями. А Норрингтон встречал его всего один раз, да и то это трудно было назвать знакомством. В достопамятные времена, когда они штурмовали Исло-де-Муэрте, капитан Барбосса не принимал участия в сражении на борту «Разящего». В бытность Норрингтона на Тортуге, Барбосса как раз числился среди покойников. Ну а во время столкновения пиратского флота с эскадрой Ост-Индийской Торговой Компании уже сам адмирал ждал своей очереди на переправу через Стикс. Все вместе они собрались только когда заключали тот окончательный договор, в результате которого Норрингтон все-таки вернулся к нормальной жизни. Что получили остальные, он не знал, да в общем и не интересовался.
А ведь когда он вернулся на Ямайку, то пообещал себе, что ничто и никто не заманит его больше в компанию пиратов. Но видно судьба его такая – вновь и вновь встречаться с этими людьми, и вновь попадать из-за них в неприятности. Что поделаешь, у Джеймса Норрингтона долг всегда был на первом месте.

И еще, что ему самому казалось странным и даже забавным – он сочувствовал Барбоссе. Наверное дело в том, что тот искал того же, о чем мечтал и сам Норрингтон – покоя. Человек покончил с прошлым, поселился там, где его никто не знает, женился на настоящей леди, и тут вдруг его находят старые знакомые и заставляют вернуться к тому, о чем он мечтал забыть. Да еще и жену его бедную в это втягивают. Адмиралу понравилась миссис Блент, он даже полагал, что увидел воочию тот тип женщины, который всегда считал идеальным – красивая, с прекрасными манерами, послушная, спокойная, домовитая, наверняка замечательная жена и мать, оплот стабильности и покоя. Рядом с ней наверное хорошо отдыхать от бурных страстей и опасных приключений. Он с некоторым юмором подумал, что если бы она была женой кого-нибудь другого, то он обязательно спросил бы, нет ли у нее сестры. Но породниться с пиратом совершенно не хотелось. А еще… ведь когда-то он считал, что Элизабет как раз такая…

ТВС…

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* Классическая ванна XVIII века была сидячая и делалась в форме сапога. В такой же ванне был убит Марат.

** Бедлам (англ. Bedlam, от англ. Bethlehem — Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница — англ. Bethlem Royal Hospital), психиатрическая больница в Лондоне (с 1547).