Название: То, чего там нет
Автор: Доджесс
Фэндом: Пираты Карибского Моря/Алатристе
Рейтинг: PG-13
Варнинг: кроссовер, ООС Рагетти, - он у меня тут прям философ, но мне так надо, а нового перса вводить не хочу. Кроме того, Рагетти неврастеник, а не дебил и Барбосса ему доверяет, как самому себе.
Персонажи: Рагетти, Гектор Барбосса, Диего Алатристе, Гвальтерио Малатеста (едва не написала «…и Тедди Бегвэлл»)
Категория: джен

Саммари: переговоры!

От автора: потому, что «Барбосса, Алатристе и Маластеста» звучит просто охренительно круто.

=====

[-  Меня удивляет, что в этой комнате я считаюсь самым плохим. В отличие от вас всех, сидящих за кражу печенек у гёрлскаутов]
Prison Break, Ти-Бег (T-Bag)

Про нас говорят: «Встал на скользкую дорожку». Иногда говорят не на скользкую, а на кривую. Это правда. Когда встаешь на преступную дорожку, она кажется самой прямой, а иногда, - единственной возможной, но если в конце жизненного пути ты успеешь обернуться, - увидишь, как причудливо она петляла.

Скорее всего, чем больше злодейств на твоей совести, - тем кривей твоя дорожка. Опыт подсказывает, что для злодеев мир еще теснее, чем для всех остальных, поэтому самые кривые из кривых дорожек без конца пересекаются друг с другом.

Наши привели нас сюда.

-     Мистер Рагетти.

Я вздрогнул. Обычно хриплый, каркающий голос Барбоссы звучал неожиданно мягко, тихо и глубоко. Нас было четверо, мы стояли  в бывшей капитанской каюте пришвартованного корабля фламандской флотилии, погруженного в непроглядную темноту. Обитатель этой каюты и его люди в неравной битве почили с миром. Или без. Минут за двадцать до этого с юга поднялся хороший ветер, - первый за недельную пытку штилем, - и качка усилилась.

Меня, наконец, перестало тошнить.

-      Свет, пожалуйста.

Пока я в темноте возился со свечами, они не сказали друг другу ни слова, - только пыхтели и покашливали, восстанавливая дыхание после битвы.

Свет получился дрожащий и тусклый. Я поставил зажженные свечи, - все, какие нашел, - на небольшой крепкий стол и, сделав шаг назад, отступил в темноту.

-     Я буду говорить с этими господами по-испански, - обратился ко мне Барбосса. – Будь начеку.

-      Я  знаю кое-что по-испански, капитан.

Барбосса отвернулся от меня, словно не расслышал.

-       Присаживайтесь.

Они расселись вокруг стола. Те двое, что говорили по-испански, были одного возраста и лет на десять старше Барбоссы. Один – со светлыми глазами, - типичный испанский солдафон, бесстрастный и равнодушный к любым страданиям и вообще ко всему. Второй – завернутый во все черное итальяшка с глазами злыми и горящими, как угли. С ним все наоборот – ему до всего есть дело. Он пугал меня больше, потому что парни вроде него никогда ничего не забывают и ни разу в жизни ни на что не наплевали.

-      Что вы сказали своему человеку? – спросил итальянец.

-      Попросил зажечь свет и быть внимательным.

-       Откуда нам знать, что это правда?

-       Ниоткуда. Вам придется мне поверить.

Итальяшка откинулся на спинку стула и тихо засмеялся.

-        Проклятье, с этого надо было начинать. Мы с капитаном Алатристе – чемпионы по доверию.

Я из темноты смотрел на его завитые ухоженные усы и морду, изрытую оспой, и мне пришло на ум, что попадись такому убийце – обязательно умрешь в бесчестии. Такой сделает все, чтобы не дать тебе умереть благородно, с пафосом и оружием в руках. Красиво. Хотя можно ли умереть красиво? Я слышал мнение, что это всегда безобразно. Судя по тому, что я видел, - правда.

Солдафон Алатристе скосил на итальянца свои светлые холодные глаза и долго смотрел на него с укоризной. Итальянец выдерживал этот взгляд пару секунд, а потом раздраженно цокнул языком и отвернулся.

-      Чего мы хотим добиться этими переговорами? – спросил Алатристе. У него оказался низкий, сиплый голос, словно он был сильно простужен.

-          Для начала представимся, - перебил его Барбосса. -  Я Гектор Барбосса, капитан «Черной Жемчужины», - корабля, чьи пушки глядят сейчас прямо на нас, а на борту остались еще, по меньшей мере, полсотни человек.

Я внимательно следил за их лицами. Лицами Алатристе и итальянца. Но зря – с ними ничего не происходило.

-           Я занимаюсь разбоем в районе Карибского бассейна…

-           Вы далеко от дома, - вставил Алатристе.

-           …и не имею королевского патента, - закончил Барбосса, выдавив благодушный оскал. -  Рассказав вам об этом, я пытаюсь облегчить переговоры.

-         Как вам это поможет? – пожав плечами, спросил Алатристе.

-         Я граблю английские, французские, голландские, испанские, - уж не обессудьте, - суда, а не только испанские. Я граблю всех.

Барбосса ждал какой-то реакции, но лица итальянца было не видно из-за тени от шляпы, надвинутой на лоб, а Алатристе не сводил с Барбоссы равнодушного неподвижного взгляда.

-        После этой моей фразы, - вкрадчиво произнес Барбосса, начиная раздражаться, - вы должны были сразу почувствовать себя, как дома.

-           Почему? – спросил итальянец.

-       Потому что я убиваю англичан, французов и голландцев, а не только испанцев, как это делают многие другие пираты.

Итальянец пожал плечами.

-           Я убиваю испанцев каждый день. И дон Диего тоже.

Барбосса шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы.

-          С чувством юмора у вас паршиво, - тихо сказал он, покачав головой. 

Все трое замолчали. Неожиданно для себя я снова услышал, как скрипит от качки корабль. Это удивительно. Я слышал это не проходящее мерное поскрипывание, похожее чем-то на храп, в первые несколько дней, проведенных мной в море, а теперь, - столько лет прошло, - я услышал его снова.

-       Как вас зовут?

Я опять вздрогнул. К Барбоссе вернулся его резкий каркающий голос и недовольный тон.

-       Гвальтерио Малатеста, - тихо ответил итальянец, склонив голову на бок и не сводя с Барбоссы невыразительного, но пугающего взгляда, похожего на змеиный.

Алатристе прокашлялся, и все обернулись к нему.

-         Я думаю, - засипел он, - капитан Барбосса своей тирадой об испанцах хотел сказать, что мы должны решить нашу проблему, забыв о политике.

Барбосса откинулся на спинку стула и расплылся в улыбке, обнажив гнилые зубы.

-          Кто ясно мыслит, - тот ясно излагает, сеньор Алатристе, браво! – довольно воскликнул он.

Не знаю, почему, - впервые с начала переговоров я сжал рукоятку своей сабли. Я вцепился в нее и почувствовал, что у меня замерзли руки, а закоченелые пальцы слушаются с трудом.

-         Итак, - начал Барбосса, энергично подаваясь вперед. Он опустил ладони на столешницу и переводил взгляд с Алатристе на Малатесту и обратно. – Мы оказались в неловком положении. В трюме этого дрянного судна хранится что-то очень ценное. Что – я не знаю. Но я граблю это судно по наводке, и я ей доверяю. Вы, господа, независимо друг от друга, явились на это же судно в это же время за тем же самым. Я прав?

Ему не ответили. Алатристе подкрутил кончик пушистых длинных усов.

-           Вопрос: это случайность?! – воскликнул Барбосса, разводя руками.

Повинуясь инстинкту, я, стараясь ступать бесшумно и не выходить из темноты, сменил позицию. Я зашел Алатристе за спину.

-          Я повторяю свой вопрос, сеньоры, - с жаром продолжал Барбосса, распаляясь все больше. – Не разумно ли предположить, что кто-то подстроил все это, чтобы столкнуть нас рогами?!

Со спины я видел, как плечи Алатристе поднялись и опустились, сопровождая глубокий тяжелый вздох.

-              Это разумно, капитан Барбосса, - грустно просипел он.

-              Я предлагаю нам всем раскрыть друг другу причины, по которым мы здесь. Чтобы знать точно, кто думает, что может вертеть нами, как хочет.

Алатристе вздохнул еще тяжелее.

-        Это невозможно, вы же понимаете, - убитым голосом сказал он. – Но даже если я скажу, кто меня нанял, - а я это уже успел забыть, - Малатеста точно не скажет.

-           Что говорить? – почти шепотом произнес Малатеста, выпростав из-под черного плаща тонкую руку. – Меня никто не нанял, - я здесь грибы собирал.

Барбосса закатил глаза и стукнул кулаком по столу.

Снова повисла тишина. На мгновение я отпустил рукоятку сабли, чтобы сжать и разжать кулак, - размять затекшие пальцы.

Скрип корабельных досок. Неужели я теперь всегда буду слышать это? Сначала это успокаивает. Потом – доводит до исступления. Это безумие, от которого раскалывается голова, звенят нервы и скоро начинает казаться, что это скрипят твои кости при каждом движении, скрипят глаза у тебя в глазницах, скрипят извилины твоих тупых мозгов. Это настоящее проклятье.

-         Наши переговоры зашли в тупик,  - тихо сказал Алатристе, глядя на пламя свечи прямо перед собой. – Я предлагаю вернуться к битве и умереть.

-          Нет, это как-то глупо…, - брезгливо протянул итальянец. - Особенно теперь.

-        Тебе ли не знать, что смерть – это почти всегда глупо, - Алатристе раздраженно покачал головой и отвернулся.

Тишина и скрип. Скрип и тишина. Мерещится едва слышный звон нервов и шуршание мыслей в их головах. На их лицах написано разочарование, усталость и обида.

Не жизнь, а дерьмо.

-          Есть другой выход, - с усилием произнес Барбосса.

Никто не ухватился за эти слова. Барбосса молчал довольно долго, но все знали – рано или поздно он предложит свой вариант. Ни у кого не было ни сил, ни настроения его торопить.

-         Если мы спустимся в трюм, - не миновать войны. Вы знаете, что там?

Наемники отрицательно покачали головами.

-        Если мы спустимся, - будет битва, - повторил Барбосса. – Победа, конечно, останется за мной. Но я потеряю больше половины своих людей и, может быть, умру сам. Сами посудите, - сейчас на судне ваших людей столько же, сколько моих. Велеть открыть огонь из пушек с «Жемчужины» я не могу, - здесь я и большая часть моей команды. Конечно, вы перегрызетесь между собой…но сначала объединитесь против меня, потому что сейчас на моей стороне преимущество.

Алатристе молча кивнул. Итальянец сидел, нахохлившись, похожий со своим длинным носом и черной одеждой на старую ворону.

-         Вот что случится, если мы спустимся в трюм. Мы все умрем.

Повисла неловкая пауза.

-         Но, может быть, нам не стоит туда спускаться?

Брови итальянца поползли вверх. Алатристе и глазом не моргнул.

-         Подумайте, сеньоры, - воодушевившись, продолжил Барбосса. – Если целью было столкнуть нас здесь, чтобы мы уничтожили друг друга…может быть, там и нет ничего?

Я никогда больше не сталкивался с тем, чтобы кто-то так старался чего-то НЕ увидеть. НЕ узнать. Чего-то, чего там, возможно, попросту нет.

Мы бесконечно долго поднимались на палубу. Бесконечно долго спускались на берег. Это был их единственный выход, последняя надежда. Они тщательно следили, чтобы никто из матросов или наемников не спустился в трюм, потому что сегодня от этого зависела их жизнь.

Такой странный день. Я не припомню других таких дней за все время моей службы у Барбоссы, - Дней Непрезрительного Отношения К Смерти. Такой день был единственным в своем роде. Я видел Барбоссу, который не хочет умирать и нервно покусывает свои усы, подгоняя матросов и офицеров, веля им убираться с корабля прочь ко всем чертям, несолоно хлебавши.

Когда там не осталось никого, Барбосса вынул из-за пояса пистолет и выстрелил в воздух.

-          Я – наполовину испанец, наполовину ирландец, - оскалившись, сказал он Алатристе и итальянцу. – Это значит, сеньоры, что мы с вами, все трое, добрые католики.

Словно в ответ на это, из темноты грянули пушечные залпы. Из-за тучи вышла луна и немного рассеяла темноту вокруг людей, толпой стоящих на берегу. В ее бледном свете они были похожи на мертвецов и наблюдали, как пушечные ядра, пробивая обшивку старого корабля с разрушительной силой, отправляют его на дно, вместе с неведомым соблазном, который скрыт в его недрах.

На восковых лицах людей читалась досада и недоумение. Я подумал: «Таким я отправлюсь на тот свет, - с раздосадованным и недоуменным выражением на лице».

====

the end.